***
Эдвард лежал на кровати в темноте, пытаясь осмыслить произошедшее. Изабелла извинилась и отлучилась в ванную комнату, там ещё и хранилась аптечка. Порез на шее следовало заклеить пластырем. Нигма отстранённо думал, что в ванной так и остался нож, и при желании мисс Флинт могла бы прикончить его в этот же момент. А возможно, в квартире были камеры, и если бы Эд сорвался, этого бы хватило, чтобы снова оказаться в Аркхеме. Эд начал торопливо одеваться. В кармане штанов завибрировал телефон. Пропущенные звонки, которые он не заметил из-за беззвучного режима, множество сообщений. Он мельком глянул последние. «Я очень жалею о произошедшем, прошу тебя, вернись». «Ты с ней?». «Изабелла Флинт — ненастоящее имя». Эдвард захлопнул телефон и краем глаза заметил, что мисс Флинт, или кем бы она ни была, наблюдала за ним. Был виден ее темный силуэт в ярко горящем прямоугольнике двери. — Кто-то беспокоится о тебе? — Не твое проклятое дело. Ты просто сумасшедшая. — Нет нужды быть таким грубым. Как ты можешь обвинять других? — Вот как? — со злостью спросил Эдвард. — Думаешь, я такой же грёбаный псих? Думаешь, что знаешь, кто я такой, что можешь мной манипулировать? Изабелла не отвечала, лишь улыбалась с самодовольством. — Это был Освальд. Мы с ним серьезно поссорились, и я не хочу больше тратить на тебя время. — Тратить время? Что ты имеешь в виду? — с раздражением спросила девушка. — Этот твой друг так важен тебе? Дружбы не бывает. — Для такой бессердечной суки, как ты. Мисс Флинт, обычно такая доброжелательная, вежливая и спокойная, покраснела от злости. Эдвард точно нашел ее слабое место. Ее лицо в отвращении исказилось так, как никогда этого не бывало у мисс Крингл. «Давай, попытайся задеть меня, Эдвард! Но я знаю, что ты вернёшься! Ты не сможешь выкинуть меня из головы! Я — единственный человек, что сможет понять и полюбить тебя!». Последние слова были брошены уже выбегавшему на крыльцо Эдварду. Его снова трясло. Он пытался убедить себя в том, что сказанное ей было неправдой. Что он был ещё не так плох, что заслуживал сострадания и принятия от кого-то, кто не был бы совершенно поехавшим на убийствах психопатом. Как будто слово «вменяем» на сертификате Аркхема действительно что-то значило в его жизни. Подумалось, что Освальд, если бы знал о событиях детства, пожалел бы его. А Изабелла была бы в восторге. Эдвард обнаружил Освальда спящим на диване в гостиной. Выглядел он плохо, между бровей залегла беспокойная складка. Так он, вероятно, провел здесь свое время, ожидая возвращения своего лучшего друга, и отключился от усталости. Огонь в камине почти догорел, в комнате становилось холодно. Эдвард сел на пол возле него, с грустью размышляя, стоит ли его разбудить или принести одеяло. Что бы он сейчас сказал Освальду? Эд поднялся, приготовился уходить и почувствовал, как его дёрнули за штанину. Освальд вымученно улыбнулся, сел, потер свои глаза. — Я рад, что ты вернулся, Эд, — тихо сказал он, — садись. Скажи мне, что произошло. — Я, я не думаю, что… — слабо начал Эдвард и замолчал. В глазах Освальда возникло беспокойство, он сел поближе, положил руку на плечо. — Ты убил ее? — Я не смог, — прошептал Нигма, — она словно имеет какую-то власть надо мной. Я не могу быть в здравом уме рядом с ней. Она говорила мне ужасные вещи… — Какие? — Я думал, что хочу это услышать, но… — Эдвард отвёл глаза, — я так запутался, Освальд. Я не знаю, кто я, не знаю, кого хочу видеть возле себя, не знаю, могу ли любить. Или заслужить чью-то любовь. — Я люблю тебя. Эдвард растерянно поглядел на своего друга. Он забыл все, что хотел затем сказать. И, кажется, забыл значение слова «люблю», потому что не мог уловить смысла сказанной фразы. Что Освальд хотел этим сказать? Было ли это формой причудливой поддержки, выражения участия? За этот день парень успел выслушать столько вещей, что сознание его не успевало все понять. — Что? — смог лишь выдавить он из себя. — Люблю тебя, идиот, — усмехнулся Освальд, всхлипнул, отвернулся, и спрятал лицо в ладонях. На миг затухающее пламя блеснуло в слезах, готовых вот-вот сорваться вниз. — О боже, боже, — испуганно начал Эд, осознав, что все это было серьезно, — я не ожидал… не знаю, как на такое реагировать. Прости за это. И наверное за все. — Ничего, — улыбнулся Кобблпот, утирая ладонью слезы, — я ведь знаю тебя и ждал чего-то подобного. Я ждал этого момента так долго. — Как долго ты был в меня влюблен? — с тревогой спросил Нигма. Освальд не спешил с ответом, он закусил губу и откинулся на спинку дивана. — Долгие годы. — Ох, черт, — Эд выдохнул. — Да, точно. Они сидели почти в полной темноте, огонь становился тише, стало слышно тиканье старых часов. Изабелла Флинт тут же отошла на другой план. Эдвард вспоминал свою долгую безнадежную влюбленность в мисс Крингл, свои жесты симпатии и заботы, которые так долго ею игнорировались. Душевную тоску. Все то, что Кристен говорила ему, вызывало в нем очень живой отклик, но и грубые и обидные вещи, что она говорила, ранили его куда сильнее, чем любые другие. — Почему я не догадался? — Ты бы никогда не догадался, — фыркнул Кобблпот. Если чувства Освальда длились ещё с другой жизни, где их общение было другим, то и отношения также, должно быть, отличались. — А я любил тебя? — спросил Эдвард. На секунду в глазах Освальда проскользнуло разочарование, боль, и лицо дрогнуло. Все было понятно без слов — Возможно, когда-то очень своеобразно любил. Но скорее ненавидел. — Я не понимаю, как это возможно. — Эд, тот я отличался от того, которого ты знаешь. Я был мелочным, жестоким, эгоистичным. Из-за своей ревности я уничтожил все, что между нами было. А затем, каждый раз, когда мы сходились, это отравляло нас. Когда предашь доверие один раз, оно больше никогда не вернётся. Не станет таким, каким было раньше. — Ревность к Изабелле, не так ли? Поэтому ты не хотел о ней говорить. — Да. — Мисс Флинт здорово испортила всем жизнь, — усмехнулся Эдвард. Освальд улыбнулся, положил голову на плечо Нигме и переплел их пальцы вместе.***
Изабелла Флинт курила у задней двери Готэмской библиотеки. Сбивала пепел в воздухе, глядела на проулок невидящим взглядом и пребывала глубоко в своих размышлениях. Она любила Эдварда, любила так, насколько позволяло это ее естество. Долгое время, свои подростковые годы и юность девушка была уверена, что не сможет найти свою любовь, не сможет познать это высокое чувство. Ее мировоззрение отличалось от того, что было у сверстников, их переживания не были для нее понятны. Но дурой она не была. Более того Изабелла всегда считала себя умнее других. Эта сторона жизни представала перед ней как пазл, нужно было лишь найти нужную деталь и повернуть подходящим образом. Как оказалось, ей не хватало жестокости. Ей хотелось лицезреть и причинять людям боль. Но становиться садисткой и преступницей ей не хотелось. Это был скользкий и опасный путь, на котором легко было сгинуть. Пропасть со всеми своими изысканиями, философскими вопросами о природе человеческой жестокости. Хладнокровная Изабелла впервые почувствовала то, что называла страстью, к человеку, что был глубоко морально испорчен. Он мог бы убить странную навязчивую девушку, но не сделал этого. Осознание того, что другой человек может явить свою беспощадную звериную натуру и нанести ей увечья, вызывало в ней состояние, похожее на эйфорию. До нее начал доходить смысл того, что люди называли привязанностью и симпатией, только привлекало мисс Флинт самое худшее, что было в человеке, а не его достоинства. Она сближалась с разными людьми. Пыталась найти того кто мог бы понять ее и поддержать. Того, кто не будет мучить себя и ее бесполезными попытками стать лучше, оправдать себя, или, не дай бог, исправиться. Она хотела психопата. У каждой твари где-то существовала своя пара. Серийные убийцы показались хорошим вариантом. Причуды их больного разума были очень близки Изабелле, но найти такого — задача не простая. Такие люди были одиночками, скрывались от других и вычислить их было нелегко. А тех, что обнаруживала полиция, отправляли в Блекгейт на ужасно долгий срок. Затем она узнала об Эде Нигме. Даже хотела заполучить работу в Аркхеме, но тот довольно быстро оказался на свободе. Пришлось прибегнуть к другому плану. Дверь за спиной открылась, оттуда выглянула помощница, в очередной раз удивилась кардинально перекрашенным волосам и позвала: «Изабелла, тебя снова просит симпатичный парень». Эдвард вел себя странно. Возможно, она в нем ошиблась. Мисс Флинт ненавидела ошибаться. Эдвард Нигма в этот день выглядел особенно шикарно: темно-зеленый дорогой костюм, на лице лучезарная улыбка. Вовсе не хмурое выражение лица, которое возникало всякий раз, как они пересекались. Библиотекарша улыбнулась в ответ, приняла принесенные книги, начала выписывать их из карты на компьютере. — Мисс Флинт, предоставился шанс перекинуться парой слов. Это не займет много времени. — Я вся внимание, мистер Нигма, — ответила Изабелла, надевая очки. — Эти переодевания, очки, рыжие волосы — все это ни капли меня не задевает теперь. Это просто маскарад, Изабелла. И я устал от масок. — Что ж, вы решились спросить меня о моем облике? — Уже не имеет значение, когда я узнал, что внутри. И может нам обоим место в Аркхеме, но мы вовсе не похожи. Это мой последний визит в библиотеку и последняя встреча с вами. — Это решение продиктовано вашими расстроенными чувствами, но на вашем месте я бы не выбирала пожизненное одиночество. — А я не буду одинок, — не скрывая злорадства, ответил Эдвард. Из-за спины парня вынырнул Кобблпот и ударил книгой о библиотечную стойку. Мисс Флинт вздрогнула. — Боже, Эд, какая забывчивость, последнюю книгу-то так и не донес, — громко произнес Освальд, широко улыбаясь, поглядел на взволнованную девушку. — Спасибо, Оз, я всегда могу на тебя положиться. — Пустяки, — гангстер подмигнул ему. — Мисс Флинт, я хотел встретиться с вами лично. Поблагодарить вас за помощь, которую вы оказали в воспитании нашего ребенка. Чудные книги, бесценная информация. — Да, помогло это здорово, — согласился с ним Нигма. — А теперь вынужден откланяться. Прощайте. Изабелла уже не стала желать хорошего дня и прощаться. Она мрачно смотрела на удаляющуюся пару. Освальд с улыбкой взял своего друга за руку, остановил его у самого выхода из зала, встал на носочки и прошептал тому на ухо: — Она всё ещё смотрит. Быстро поцелуй меня. — Куда? — растерянно спросил Эд. — Куда хочешь. Эдвард притянул его поближе и осторожно чмокнул в лоб. Затем они вышли из библиотеки. Кобблпот, не веря произошедшему, тут же стал допытывать его: — Эд, что это было? — Поцеловал тебя в самое удобное место, учитывая разницу в росте. — Да как ты можешь! — рассмеялся Освальд и шутливо ударил того в плечо, — давай пойдем на свидание. — Прямо сейчас? — Да! У тебя есть другие планы? Это свидание отличалось от всех, что были у Эдварда раньше. Тогда он очень сильно волновался, пытался сделать все безупречно, поддерживать нескучный и умный разговор и не портить впечатление о себе. С Освальдом же он проводил так много времени, так часто обедал и ужинал с ним, что не заметил разницы. Кроме того, что друг продолжал держать его руку. Эдвард на самом деле не представлял себе, что такое любовь. Никто не любил его в детстве, и это чувство он мог узнать лишь на страницах книг, наблюдал за любовными историями на экране телевизора или кинотеатра. Говорили, что это чудесное, теплое и окрыляющее чувство, безвозмездное. Во имя любви люди совершали подвиги и готовы были пожертвовать всем. Нигма думал, что готов был ради Кристен Крингл на все, он даже совершил убийство ради ее безопасности. Только вот девушка не любила его так, как он любил ее. В этом не было ничьей вины. И Эдвард был отнюдь не первым ее кавалером. Но он был ей благодарен. За то, что она стала первой, кто представил ему эти незнакомые переживания. Столько лет Эдвард Нигма пытался жить в соответствии с представлениями достойного общества, и с каким удовольствием затем он отринул все это, скомкал и выбросил в мусорную урну, чтобы затем осознать, что даже в этом уродливом, искаженном, полном крови и лицемерия мире любовь все равно продолжает существовать. Такое банальное и дурацкое чувство, которое он испытывал каждый день, и которое вовсе не замечал, и не мог найти ему названия. Как усталый вымученный разговор в час ночи, который можно было бы перенести, от которого можно было бы откреститься, но этот разговор все равно происходит, потому что один человек доверяет другому и знает, что может получить поддержку всегда, в любую минуту. Или ощущение пустоты и одиночества даже в самом людном, шумном и дружелюбном месте, когда не хватает рядом всего одного особенного человека. Это было чувство обретения дома. Искреннее «сладких снов», и обрадованное «доброе утро», и совместный завтрак, за которым обсуждаешь, как не терпится снова увидеться вечером после работы. Растрёпанный Эдвард сидел за столом в пижаме, Освальд был полностью собран и готов к новому дню, он торопливо допил кофе. — Заберёшь Мартина с занятий? Вторая группа, — попросил Кобблпот, задвигая стул. — Хорошо. А что потом? Привезти его домой? — Да, я постараюсь вернуться к ланчу. Пора бежать, — улыбнулся Освальд и потрепал своего возлюбленного по плечу. Мистер Пингвин не планировал, чтобы Мартин ходил в самую элитную и дорогую школу. В этом не было особенной необходимости. Отличное образование можно было получить и в школах поскромнее или с помощью гувернёров, а вот детишки самых богатых людей в городе наверняка были не слишком приятными в общении. Последнее чего хотел Освальд, чтобы его сын страдал от издевательского отношения сверстников. Было неожиданно узнать, что мальчик был не против пройти подготовку к школе в каком-нибудь учреждении. Но с другой стороны особняк Фальконе не был действительно увлекательным местом для ребенка, как бы гангстер ни пытался обустроить комнаты и накупить игрушек. Нужны были другие дети и взрослые, которые знали бы что делать с этими детьми. Преподавателям и воспитателям было очень подробно объяснено, что их новый воспитанник был особенным мальчиком. Они любезно выслушали все рекомендации, и обращались с Мартином именно так, как было и нужно. Власть и деньги творили чудеса. Воспитатели робко предложили обучение жестовому языку. Так Мартин начал посещать не только обычные занятия, где дети играли, конструировали, читали и рисовали, но и начал изучать амслен. Этим он был невероятно горд. Это было похоже на секретный шпионский язык, и он с нетерпением ждал, когда его опекун и Эдвард также выучат жесты, и они все начнут общаться между собой действительно по-особенному. Раз в неделю проходил урок счета. Другие дети не любили эти занятия, цифры и счёт были непонятными и скучными, а маленький Кобблпот быстро смекнул что к чему. Он глядел на свой листочек с первыми примерами в пределах десяти. Все они были решены правильно, и лист был усыпан наклеечками и похвалами. Ему не терпелось показать свой успех дома. Другие дети изучали счёт несколько месяцев, а он всего несколько недель, но при этом он уже стал самым лучшим в своей группе! Мартин вышел из класса, пошел дальше по коридору, не отрываясь от своего листочка, и вдруг врезался в кого-то. Он тут же изобразил рукой недавно выученный жест «извините», но женщина, с которой он столкнулся, положила руку на его плечо и сжала так, что он даже почувствовал сквозь одежду ее острые ногти. У женщины были ярко-рыжие волосы, она носила очки, и Мартин точно никогда не видел ее раньше в этом центре. «Постой, дружочек. Нас с тобой сегодня ждёт особенное занятие».