Подкидыш с севера

      Норвегия уже Бог знает какой раз пожалел о той встрече с Англией. Ведь если бы они не стали спорить по пьяни о том, кто из них лучше колдует, то возможно бы он не стал кастовать первое вспомнившееся заклинание, ещё и отпуская его непонятно куда. Что это было за заклятье он мало помнил, уж слишком кровь тогда разбавилась аквавитом. А сейчас вся Скандинавия стоит на ушах в поисках Дании, ища и хватаясь хоть за какой-нибудь кусочек информации. Они перерыли дом Хенрика раз десять, но ничего необычного не нашли. Разве что кот, живущий у него, иногда и неизвестно откуда доставал игрушечных мышей, которые сам же и спрятал.       Все в который раз собрались за одним столом. Кетиль мог только шумно вздыхать, создавая в голове более менее развитый ход событий. Швед всё так же оставался невозмутим, а Финляндия и Исландия немного начинали волноваться за своего незадачливого братца. — Кетиль, ты точно уверен, что он пропал от твоего заклинания? — уже в который раз спросил Тино, заваривая нашедшийся в шкафу кофе, который уже заменил им всем воду. — Абсолютно, я чувствую остатки магии от этого заклятья. Вот только не могу найти след самого Дании, который, по сути, должен быть слышен по всему дому. — Странно. Как отсюда он мог исчезнуть, если ты говорил, что магический след не исчезает даже спустя несколько веков. — Да, но следы могут измениться в случае изменения обладателя. — А при каких обстоятельствах след изчезает? — Если носитель или умирает, что невозможно, или... Он стал ребёнком, — Финн аж поперхнулся от такого ответа, а у остальных глаза округлились до размера тарелок. — То есть как, стал ребёнком? — Магического следа не оставляют только дети. А если Хенрик стал ребёнком, то это объясняет исчезновение следов. — Просто замечательно! — крикнул в гневе Исландия. Нервы начали потихоньку сдавать, — мы уже чёртову неделю ищем этого идиота, а теперь выясняется, что он стал в несколько раз меньше! И где нам его теперь искать, — Эмиль обречённо упал на стол, всхлипывая. Что бы кто ни говорил, а брата они своего очень любили. А Ис просто ещё не настолько закалён, чтобы держать себя в руках, отсюда и истерика, — а если мы его не найдём?!       Пришлось обратиться к медицине, а именно к успокоительному вперемешку со снотворным. Пусть отдохнёт, ведь спали они все за эту неделю от силы часов семь. Смесь подействовала моментально - через пятнадцать минут Эмиль тихо посапывал на плече Швеции. Его переложили на диван и укрыли пледом, а старшие продолжили думать. — Но если он стал ребёнком, то как он ушёл? — задал вполне резонный вопрос Бервальд, сидя на диване рядом со спящим Исом, в то время как другие двое сели в кресла, — и даже если бы смог уйти, то почему его никто не подобрал в самой черте города? — Я же говорю, что не помню, как действует заклинание, а значит до этого могло произойти всё что угодно. — Но может Скандинавия знает? — спросил вспомнивший о духе Финляндия.       Скандинавия — довольно занимательный персонаж в жизни Северной Пятёрки. Девушка, даже женщина, с распущенными светлыми волосами, сравнимые по цвету с бледным розовым золотом, и фиолетовыми как сирень глазами, одетая в зелёный и подшитый мехом котт и коричневый плащ. Она постоянно следила за всеми своими "детьми", как называла северян, и всегда знала, что да как. На вопросы, что Скандинавия из себя представляет, с усмешкой ответила: "Древняя Нация, а теперь дух полуострова"       Её характер можно назвать смесью из черт всех скандинавов. Она дерзка и весела, как Дания, рассудительна и мудра, как Норвегия. Бывает невозмутима и отважна, как Швеция, а может стать нежной и милой, словно Финляндия. А может дуться, как Исландия. Короче, всего понемножку.       И ведь Скандинавия может на самом деле быть здесь замешана. Если Хенрик стал ребёнком, она могла легко подбросить его кому-нибудь. — Если эта прохвостка сделала что-то с Даном, то я... — Кого ты назвал прохвосткой?!       Троица дружно обернулась. На окне сидела дух собственной персоной. — Признавайся, это ты утащила Хенрика? — холодно спросил Швед. — Ну я, и что с того? — Ты не могла сказать раньше! — вспылил Кетиль, — мы целую неделю из кожи вон лезли, чтобы просто найти зацепки, а это, оказывается, ты его спрятала! Говори где он! — похоже, Скандинавии удалось сделать невозможное - заставить Норвегию кричать. — Во первых, не кричи, а то Исландию разбудишь, — спокойно ответила Сканди, — а во вторых, я сделала всё правильно, пристроив к другим странам. — Но почему ты отдала его в чужие руки, а не нам? — спросил Тино, поглаживая по голове морщившегося от криков Норвегии Эмиля. — А вы думаете, что у вас получится вернуть Данию? Я вот так не считаю. — В смысле? — Скажем друг другу откровенно — у вас всех есть желание избавить Хенрика от какой-нибудь черты его характера, и в случае, если бы он восстанавливался с вами, то это был бы уже не наш Дания. Поэтому я отдала его тем людям, а точнее странам, с которыми он сможет вернуть себя настоящего. — Но кому же? — А этого я уже не скажу. Они сами вам его покажут и даже вернут. Если он, конечно, захочет, — дух загадочно усмехнулась. — В смысле, если захочет? — недоуменно сказал Кетиль, но Скандинавии уже и след простыл.

***

      Странный голос разбудил Даню. Кто-то тихо звал его, а ещё нос чесали маленькие пуховые комочки. Он осторожно вылез из-под бока Ани и глянул в окно. Тупорогий месяц мягко и туманно светил, рассеивая острый свет звёзд. Редкие прозрачные облака тихо плыли по небу. Малыш залез и уселся на широкий подоконник, засыпанный мягкими подушками. За окном парила женщина, вроде как знакомая ему. Окно бесшумно открылось, и она наклонилась к лицу мальчика. — Здравствуй, милый, — Скандинавия легонько поцеловала его в лоб и приложила руку к его маленькой щеке, — я вижу, тебе здесь нравится? — малыш зажмурился, как котёнок, и радостно заулыбался, — тебе ещё расти и расти. Эти страны тебе помогут. Они хорошие. — А ты кто? — тихо спросил Данька, глядя духу в глаза. — Скандинавия. — Ка...динавия? — обрывками повторил Дания. Слово, по меркам маленьких детей, длинное, и выговорить правильно по не смог. — Может быть. Эти люди не обижают тебя? — Нет. Они хорошие. — А ты видно очень привязался к ним за эти три дня, — Скандинавия по-матерински посадила мальчика на колени, — чтож, будь с ними. Сладких снов.       Одно движение рукой по лбу, и малыша поймал сон. Дух уложила его рядом с Россией и закрыла окно, нагрев остывшую комнату. Скандинавия встала на крыше, где её уже ждала Русь. Как и всегда, в своём белом подпоясанном платье с золотой вышивкой и тёплой накидкой. — И как Анна умудрилась стать твоей точной копией? — каждый раз её поражало сходство Ярославы и Ани. — Почему ты решила отдать Данию именно моей девочке? Ты же знаешь, чем это может обернуться. — Россия не ищет выгоды в воспитании Хенрика. Отдав бы я его европейцам или его братьям, он не вырос бы прежним. — Ты не доверяешь своим детям? — Доверяю конечно, просто... Дания сам по себе уникальное явление. Смесь двух несочитаемых по мнению большинства сторон — дерзости и нежности. А Россия и Пруссия, как две этих стороны, научились жить в гармонии, дополняя и оберегая друг друга, и мне показалось, что с ними Хенрик сможет вырасти прежним. — Поживём—увидим. Возможно ты сделала правильный выбор.