***
Хенрик медленно открыл глаза. За окном уже проснулось утро. На небе висела ватная пелена облаков, и вместо острых солнечных лучей туманом рассеивался белый свет. Хотя, ему такая погода даже больше по душе. Гилберта в комнате не было, а часы на стене показывали поздние для него 10 часов утра. В последнее время он стал спать гораздо чаще, но, как говорит Аня, это может быть связано с погодой, которая вот уже неделю стояла весьма прохладная для этого времени. Внизу копошилась на кухне Аня, варя в кастрюльке какой-то красный сок. — Доброе утро, — с зевком поздоровался он. Анна приветливо улыбнулась и поставила на стол тарелку с кашей и чашку этого загадочного напитка, — а что это? — Это глёгг. Такой делают на Родине у тебя и твоих братьев. Правда он варится из вина, но тебе пока рановато. — Вот оно что, — Даня хлебнул с весьма характерным звуком и широко раскрыл глаза, — вкусно! — А как же, — она села рядом с такой же чашкой, — давай ешь, собирайся и выходи на улицу. Сегодня у тебя особенная тренировка. — Почему? — Увидишь.***
Дания заметно вытянулся и стал походить на подростка. И голос тоже начал понижаться, так что услышать знакомые нотки в голосе Скандинава становится всё легче и легче. Аня и Гилберт были этому только рады. Он стал хорошим воином. Теперь Пруссии приходится знатно попотеть, чтобы не оказаться поваленным на землю с клинком или топором у горла. Даня вёрткий, гибкий и быстрый, поэтому деревья и их ветки стали его лучшими друзьями хоть на прогулке, хоть в бою. Прыгать по ним для него самое главное развлечение. Ане потом приходится часами искать этого неугомонного мальчишку, который каким-то непонятным образом умудряется сливаться с лесным фоном, несмотря на весьма яркую макушку. С ним в тандеме начал ходить Локи. Этот дракон в кошачьем обличии полностью признавал в Хенрике вожака и хвостиком ходил за ним даже на улице. Вместе с этим он начал регулярно приносить из леса пойманных птиц и грызунов и подкладывать их под дверь. Даня, конечно, пытался его отучить, но получалось плохо, поэтому оставалось только смириться. В свои скромные 12 лет по человеческим меркам Хенрик был довольно умён. Обучение Ани и Гилберта давали свои плоды, так что Дания свободно говорил на нескольких языках, при этом смешивая их в одном тексте. Ещё ему легко давалось устройство государственного управления и способы того, как продать товар. Не зря говорят, что норвежцы изобретают, шведы и финны делают, а датчане продают. Не обошлось и без парочки плохих моментов. Это первое ругательство Дани, которое он умудрился сказать в присутствии Ани, тяжёлый подзатыльник за грубую речь, и нехилые люли, свалившиеся на голову Калиниграда, потому что Брагинская "его предупреждала". А ещё и первая проба на зуб горячительных напитков. На одной из встреч Скандинавов и нашей троицы, поздно вечером, пока никто не видит, Пруссия дал Дании попробовать пива, "на вырост", как он выразился. И как во всяком подростке, в Хенрике проснулось выражение "я уже взрослый". Он осторожно понюхал кружку, немного сморщился и с недоумением сделал глоток. — Ну как? — Горькое, как ты его пьёшь?! Разумеется, никто тогда об этом не узнала, потому что если бы это произошло, то бедный Гилберт бы огрёб не только лопатой, но и ещё парочкой предметов мебели, а может быть и пулю в лоб словил за спаивание малолетнего Дании. Короче, было весело. Но вместе с этим Хенрик оказался прекрасной хозяйкой. Он постоянно помогал Анне убираться и готовить, ходил за покупками и занимался прочими домашними хлопотами.***
Выйдя на улицу, Дания с удивлением распахнул рот. На поляне, где они занимались, стояла Аня с щитами в руках, а на лавочке сидели Швеция и Финляндия. Пруссия же подтачивал лезвие топора для грядущего боя. — Аня, я буду драться с тобой?! — Хенрик даже не поздоровался с семьёй, так его удивил будущий соперник, — я не могу! — Всё ты можешь, — подбодрил его Гилберт, — видишь порез на шее? Это она оставила, когда война была. Россия дважды стукнула щитами в знак ожидания. Хенрик с опаской взял топор и встал в стойку. Несколько мгновений, и Аня резко рванула вперёд, толкая Хенрика назад. Тот удержал равновесие, но всё равно боялся поранить её, поэтому лишь уклонялся и блокировал удары то руками, то ногами. Постепенно страх уходил, и приходило осознание силы оппонента. Появлялся тот азарт, и раскалялся огонь в сердце Скандинава. А после грозной фразы Анны: — Не стоит недооценивать наследников Руси! Он окончательно пропал. Вся та ярость, весь тот холод, что сопровождали древних воинов во время кровавого боя, захлестнули его с головой. Раздался треск древесины. Боевой топор то и дело впивался в щиты, а сам Дания больше был похож насвирепого дракона. То рвение, та жгучая страсть, с которой он дрался — всё это восхищало и Аню, и всех остальных. В этом был весь Дания — яростный и жестокий в бою, но нежный и добрый с родными. Однако возраст взял своё, и Хенрик был жёстко прижат к пыльной земле двумя истрезанными щитами. Сверху на него глядели два горящих чароита, но и он мог похвастаться безумным взглядом. А Финляндия, Швеция и Пруссия смотрели на это со совершенно спокойным видом. Почему? Потому что в реальности никто поддаваться Хенрику не будет, поэтому пусть привыкает. Так уж заведено у стран. — А ты молодец, — похвалила его Аня, помогая мальчишке встать, — настоящий викинг! — Спасибо, — Дания прям засиял, — ты тоже хорошо дерёшься. — Ну знаешь ли, тысяча с лишнем лет опыта не прошли даром, — посмеялась она, — но знаешь, будет лучше, если ты немного лучше узнаешь своих предков и их боевые навыки. У себя на Родине. — То есть?! — Послезавтра мы летим в Копенгаген, Даня. К тебе домой.***
Самым сложным в сборах к Дании домой оказалось, как ни странно, подготовить Локи. Этот пушистый проказник до ужаса боялся ездить в переноске. Когда он к ним только приехал, то три дня не подходил к домику и периодически шипел на него, показывая недовольство. Поэтому спустя полчаса сидения на коленях у Хенрика и упаковку кошачьего лакомства, он с самым недовольным видом обиженного ребёнка, но всё же залез в переноску, показательно отвернувшись от полупрозрачной дверцы. Всё было готово, кошки остались дома на доверенное лицо, коим была девушка из соседнего посёлка, и дорога в аэропорт была успешно начата. Правда, она началась в четыре часа, поэтому невыспавшийся Хенрик через несколько минут закимарил на заднем сидении, уходящим сознанием наблюдая за плывущими огоньками фонарей трассы.***
— Хенрик... Хенрик... Проснись, малыш. Мальчик с неохотой проснулся. Заспанные глазки хотели снова закрыться, потому что на улице во всю гуляла зимняя ночь. Оранжевый свет костра освещал небольшой, но тёплый дом. Рядом сидела молодая девушка с розоватыми волосами. Она нежно улыбалась мальчику и гладила его светлую головку. Малыш взглянул на неё не слишком довольным взглядом, скорчив заинтересованную моську. — Мама, что случилось? — Нам нужно идти. Скоро сюда придут плохие люди, надо идти к горам, — она аккуратно взяла его на руки, а он обнял её своими маленькими ручками и прижался к её груди, борясь со сном. — А нам долго идти? — Ночь длинная, Хенрик. В возе, под тёплой шкурой оленя, тихо спал малыш, которого ждёт великое будущее. А рядом сидела его мама, которое это будущее пытается устроить, ведя непрерывную войну. Du varg du varg, kom inte hit Ungen min får du aldrig...***
Данию разбудили лёгкие толчки в плечо. Ну хоть теперь он более менее выспался. Однако тот сон его сильно озадачил. Почему там были он и мама? Создавалось впечатление, что он упускал что-то очень важное, но понять, что именно, не мог. Как бы то не было, Хенрик всё же решил рассказать Ане о своих странных снах.***
Перелёт прошёл без происшествий. Разве что пришлось успокаивать Локи, потому что такого громкого крика сотрудники аэропорта никогда не слышали. Кот категорично отказывался замолкать, но пара минут обнимашек и чесаний за ушами оказались достаточной платой за молчание кота. Но всё равно у Дании сердце кровью обливалось, когда его пушистый друг свернулся калачиком и тихонько трясся. Благо переноска была мягкая и с ней пускали в салон. Так что Локи смог успокоится, особенно когда рядом сидел его хозяин. По прибытии в Копенгаген Даню ждал большой сюрприз. Его столица совсем не была похожа не те места, в которых он жил до этого. Но от города не веяло чем-то чужим, скорее наоборот, он будто домой вернулся. Туда, где он и должен быть. Пока они ехали на квартиру, Хенрик с любопытством наблюдал за мелькающими домами, которые из высоких и современных высоток превращались в маленькие и уютные жилые домики, словно в игрушечный город попали. Ещё его глаз зацепился на огромное количество каналов с бирюзовой морской водой. Даня знал, что Копенгаген расположен на острове, но не знал, что город настолько пронизан каналами. Вдоль улицы аккуратно отдыхали лодки и яхточки, к которым вели узенькие пирсы. Вся эта атмосфера так пришлась по душе Дании, что он снова задремал. Он не помнил, что ему снилось, но этот сон был явно хорошим, потому что проснусвшись, на душе не было той непонятности, которая появлялась после видений с его, как Хенрик понял, мамой. Они остановились около красного домика с двумя этажами. Как сказал Гилберт, здесь они будут жить. И опять-таки, он такой знакомый, этот домик, но вот только почему? И Локи при виде дома замурлыкал, радостно виляя хвостом. Выйдя из такси, Дания обратил внимание на окна. Внутри кто-то был, раз из открытой форточки слышался звук телевизора. А услышав громкий лай маленькой собачки, понял, что их ждут его братья. Картина обнимающихся Северян всегда грела душу России, особенно зная, как сильно их любит Хенрик. Они сказали, что заберут Даню на день, чтобы показать ему город в красках. Разумеется Аня не могла им отказать, поэтому те со спокойной душой утопали в Копенгаген.***
Начать они решили с Королевского сада, что расположен почти в центре города. Ярко-зелёная изгородь в виде лабиринта сразу привлекла внимание мальчишки, потому что именно там можно полазить и спрятаться от семьи. Так и случилось — стоило Швеции отвернутся от Дании, рядом с которым он шёл, и пацана уже нет. — Как всегда, — вздохнул Кетиль, — пошли искать это чудо. Искать пришлось недолго благодаря Финляндии, который вынес Хенрика в охапке спустя минут 15 поиска. Но эти минуты были не менее весёлыми, потому что лабиринт довольно простой, и поиск мигом превратился в догонялки, где главной жертвой был Дания, который каким-то сказочным образом исчезал за ближайшим поворотом как только попадался кому-либо на глаза. — Я уже и забыл, что Хенрик так может, — раздумывал Бервальд, пытаясь найти мальчишку, — давно мы с ним так не бегали. Это была чистая правда. В последний раз Скандинавы так веселились, когда были ещё детьми, и Дания присматривал за ним и Норвегией. А потом началась взрослая жизнь, и вместе с ней многочисленные войны. О том же думал и Нор. Когда они стали самостоятельными странами, им пришлось забыть о кровных узах и подумать о своих людях. Потом и вовсе забыли о ребяческом возрасте. Разве что, только Дания остался с детским шилом в одном месте, это жутко бесило иногда, но с другой стороны... Ни Кетиль, ни Бервальд не знали, почему Дания так себя ведёт. Может это было связано со Скандинавией, может это последствие войны. Чёрт его знает. Когда же Тино вынес ничего не понимавшего Даню к ним, то на смех сорвались все. Ну представьте: Финляндия, который не особо отличается ростом, держал в охапке Хенрика, который даже не дёргался и выглядел, как нашкодивший первоклассник. — Финляндия! — выл Дания, — пусти меня! — Только больше не теряйся, хорошо? — Фин отпустил датчанина, который с ровной спиной ростом почти доходил до Тино. После того случая ничего особо интересного не происходило. Северяне рассказывали Хенрику о городе, попутно заходя во все закаулки и места, где любил ходить Дания, будучи взрослым. Это и памятник Русалочке, и булочная за поворотом около его дома, и магазин "Летающий Тигр" (зам. Автора: обязательно сходите. Не знаю, есть ли он в России, потому что мы ходили туда в Торуни, но там очень классно), в котором продается всё: от канцелярии до полного набора специй для глёгга. Проходя через ряды полок, Даня посмотрел на холодильник, а именно на шоколадное молоко. Ему вдруг показалось, что такое молоко очень любит Исландия, и решил устроить ему сюрпиз. Незаметно ускользнув от Швеции в толпу, собравшуюся около полок с игрушками, Дания вышел к кассам, где и купил бутылку молока на деньги, которые ему дала Аня. Так же аккуратно спрятав её в рюкзак, он вновь пристроился рядом с братьями. — Ничего не выбрал? — Неа. Пойдём дальше. Северяне потопали куда глаза глядят, всё-таки в старом городе сложно заблудиться. Однако и тут не обошлось без приключений. Одна дамочка, видимо, шла с зоомагазина, потому что на её руке сидел попугай. Жёлтенький такой, с серыми крыльями и красными щёчками. Наши братья как раз шли мимо, и Хенрик невольно засмотрелся на него. Девушка это заметила и остановилась, чтобы он рассмотрел его поближе. Попугай даже пересел ему на руку. — А он разговаривает? — Нет. Но потом научится. И тут в голову Дании пришла странная, но интересная идея. Отдав птичку хозяйке, он порыскал в рюкзаке и вытащил оттуда... Банан? И чёрный фломастер, который он таскал с собой на случай, если надо что-нибудь записать (как, собственно, и блокнот). Проделав небольшие манипуляции с ягодой, а именно нарисовав два глаза и надкусив кожуру, он показал это подобие головы попугая птице. Корелла же приоктрыл клюв и начал двигать головой вслед за бананой, чем вызвал смех и у хозяйки, и у самого Хенрик, и у всех прохожих, что увидели сие зрелище. Старшие сначала даже не заметили, что Дания от них отстал. Но не услышав речи своего брата, дружно оглядели всю улицу. Взгляд Исландии зацепился за собравшуюся толпу, в которой он смог рязглядеть брата. — Ну что ещё случилось? Со скучающим видом Эмиль пошёл забирать брата, но увидев, что творит Хенрик, рассмеялся. На такое был способен только Дания — выдумать что-то на ходу и заставить всех вокруг смеяться. А потом невольно вспомнил, что такое происходило на каждой прогулке. Всегда его брат вытворял вещи, которые даже сам он объяснить не мог. А на вопрос, зачем ему это надо, отвечал: — Мне просто нравится видеть людей счастливыми. Счастливыми. Дания никогда не желал никому зла на самом деле. Даже Швеции. Он прекрасно помнил, как тяжело приходилось Хенрику во время воин, и как усердно он старался скрыть эту тяжесть от него, ещё тогда совсем маленького. Лишь однажды, глубокой ночью, когда Эмиль пришёл к нему в покои из-за кошмара, то увидел, как он, сидя перед почти потухшим камином и откинувшись к стенке кровати, тихо плакал, изредка шипя, как от боли. Ис тогда постучался в открытую дверь и наблюдал, как Дания быстро вытерает слёзы и приходит в себя. А потом уже он взял его на руки и так оставил у себя до самого утра. Похоже, эта миролюбивость у Хенрика природная. Ведь даже сейчас, когда он ничего не помнит, ему нравится делать делать всех счастливыми. Исландия даже не заметил, как люди разошлись, а Даня тряс его за плечо. — Ис, ты чего? Что случилось? — у Дании вид был весьма обеспокоенным. — Нет, всё нормально, — с растерянностью ответил Эмиль. — Ну не грусти. У меня для тебя подарок есть, — Хенрик осторожно достал бутылку с шоколадным молоком, — вот, держи. Ты же любишь такое. Иса словно ударом хватило. — Откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал? — Ты же сам мне сказал, разве нет? Началось, неужели началось? Он начал вспоминать! — Дания... — у Эмиля глаза были на мокром месте. Скоро всё станет, как прежде, — ты возвращаешься... Эмиль не выдержал и сжал Хенрика в самых жарких объятиях, которые только смог сделать. Сам Даня постоял немного с тупым взглядом и тоже обнял брата. — Я всегда был здесь, Ис. И буду рядом, несмотря ни на что, — тихо сказал он, пытаясь успокоить брата. А за этой картиной наблюдали старшие Скандинавы, не верящие своим глазам.