***
Сменив хмурый Стокгольм на не менее хмурый Берлин, Рихард не почувствовал облегчения. За окном непрерывно шёл дождь, а дома царили полумрак и тишина. Гитарист любит яркий свет и громкую музыку, так появляется ощущение, что он не одинок. Но сейчас его тело кажется ему настолько уставшим и каким-то тяжелым, что заставить себя встать и зажечь лампы или включить аудиосистему не представляется возможным. Рихард неподвижно лежит на кровати и смотрит в потолок. В голове проносились мысли, но они не приносили радости, а лишь все больше его угнетали. Основная работа над альбомом была завершена. Сьемки клипа запланированы только на зиму. У него есть пару недель, чтобы отдохнуть дома. Но что он будет делать? Он мог бы вновь погрузиться в работу и творчество, но не был уверен, что сейчас у него достаточно сил для этого. А мог бы встречаться с женщинами, посещать вечеринки, ходить по любимым барам и напиваться там до потери сознания. Пытаться не встретиться там с Ландерсом. Зачем Пауль заговорил с ним в аэропорту? Просто издевался или действительно переживал? И способен ли он на такие эмоции в отношении Рихарда? Мужчина протягивает ладонь к лицу и чувствует легкую боль. Воспоминания об ударе вызывали обиду. Он всего лишь хотел поговорить, попытаться наладить отношения, но похоже, Паулю это всё не нужно. Неужели теперь каждое прикосновение будет заканчиваться дракой? Неужели Ландерсу настолько противны его общество и его близость? Да, он понимает, что натворил когда-то. Это повлияло и на него самого. За эти три года он показал всем худшие и самые тёмные стороны своего характера. Он пытался работать на износ, прыгнуть выше головы, быть лучше всех, чтобы только не вспоминать о том, какой он на самом деле мудак. Но эффект был обратным. Теперь он был таковым и в глазах друзей. Хуже всего, конечно же, дела обстояли с Ландерсом. Теперь их ссоры и ругань вышли на какой-то новый уровень. Пауль критиковал каждый шаг, каждую идею, каждый новый рифф. Не стеснялся в выражениях, при всех вдавливая в грязь. Рихарду казалось, что Пауль специально провоцирует его, зная, как он болезненно реагирует на подобное. Круспе закрывает лицо руками и тихо смеётся. Блять, за все 33 года своей жизни он не просил прощения столько раз, как в последнее время. И каждый раз говоря слово «Прости», он представлял, как они с Паулем обнимаются и хлопают друг друга по плечам. Они снова друзья. Вот и сейчас в памяти всплывает недавний разговор, только вместо презрительного взгляда и занесённого кулака Рихард видит озорную улыбку и лучистые глаза. Он прижимает друга к себе и касается губами его виска, отчего дурацкая напряженная венка на краю его лба разглаживается. Так ведь было когда-то, он точно помнил. Мимолётный покой нарушает монотонный шум усилившегося дождя. Убрав ладони с лица, Рихард пару секунд часто моргает, пытаясь понять, почему вокруг кромешная тьма, а потом вспоминает, что он так и не зажег свет. Он медленно встаёт и направляется в гостиную, попутно щелкая всеми выключателями. Он не хочет быть во тьме. Он хочет расслабиться и забыться, почувствовать себя снова ценным и нужным. Стоит выбраться из дома и оказаться среди людей. Мужчина останавливается у столика и протягивает ладонь к непочатой бутылке, но останавливается, лишь проведя пальцем по тёплому стеклу. Алкоголь мог бы помочь, но не сейчас. Сейчас ему необходимо чувствовать себя живым и сильным, а не заливать свою боль крепкими напитками, чтобы утром мучаться от головной боли, которая и так была его спутником вот уже несколько дней. Нет, Рихард знает другие способы, более надёжные. Достав из кармана брюк телефон, он набирает по памяти номер и слушает несколько длинных гудков, после чего приятный мужской голос приветствует его. – Здравствуй, Лео. Могу я встретиться с тобой сегодня? Хочу кое-что приобрести.***
Пауль с трудом открыл глаза, пытаясь понять, почему в комнате темно. Кажется, он заснул уже под утро, а это значит, что он провёл в тревожном алкогольном сне весь день. Пульс слишком частый, голова тяжёлая и немного мутит. Все это пройдёт, если сделать пару глотков. Он осторожно встал с кровати и пошарил в баре, в поисках очередной бутылки. Сколько дней он уже пьёт без остановки? Точно больше десяти. Гребанный Рихард Круспе с его извинениями и попытками общаться, словно они когда-нибудь смогут снова стать друзьями. Интересно, он действительно думает, что можно сказать что-то типа: «Прости, что выебал тебя в жопу без твоего согласия, когда ты был под коксом и не мог сопротивляться», и все сразу наладится? Интересно, как он после этого трахается? «Дорогая, обычно я насилую своих коллег, но у нас с тобой все будет иначе»? Тьфу, блять. Пауль ощутил, как член болезненно напрягся. Да, он мог себе признаться в том, что хотел повторения. Снова и снова он представлял, как Рихард толкается в его плоть, заставляя забыть о том, что такое контроль. Ландерс поморщился, касаясь себя. Ни разу за последние три года он не ощущал полного удовлетворения. Кого бы он не трахал, чтобы он не делал – все это было не то. Да, он хотел большего. Хотел так, как тогда. Разобравшись с похмельем, Пауль задумался о том, чем дальше заняться. Половины стакана было как раз достаточно для того, чтобы унять головную боль, но при этом остаться трезвым. И пьянеть он не собирался, напротив, сегодня ему казалось, что он мыслит ясно, как никогда, и это было неожиданно приятно. Хотелось трахаться. Он ненадолго задумался, перебирая в голове варианты, а затем улыбнулся, словно вдруг что-то вспомнив. Когда-то давно он несколько раз был в местах, где не важно, кто ты. Важно только то, зачем ты пришёл. Ландерс тихо рассмеялся, скидывая одежду по пути в душ. Как хорошо играть в Раммштайн – элементы сценических костюмов и одежды для фотосессий, что валялись дома, отлично подойдут для его наряда на сегодняшнюю ночь.***
Пауль поправил кожаную маску и огляделся вокруг, щурясь от резкого света ламп в клубе. Полуобнаженные люди всех возрастов танцевали, пили, целовались и ласкали тела друг друга. Скорее всего и трахались, но Ландерс не стал пялиться, а направился к барной стойке. В те разы, когда он бывал в кинк-клубах, у него была компания, поэтому сейчас он слегка растерялся, думая о том, что окружающие казались слишком занятыми собой, чтобы обратить на него внимание. Пока он заказывал себе что-то с непроизносимым названием, но без алкоголя, то заметил тут же у бара двух девушек, совсем юных, одна из которых ловко двигала пальцами в другой, заставляя партнершу запрокидывать голову и стонать. Пауль присмотрелся и отметил, что процессу помогает разрез в кожаных шортах, по всей видимости открывающий доступ как спереди, так и сзади. Он сделал глоток коктейля, который оказался кисло-сладким, и присел на стул, продолжая наблюдать за девушками. В этот момент обладательница удобных шорт открыла глаза и улыбнулась ему. Она что-то шепнула своей подруге, и та подошла к Паулю, делая приглашающий жест. – Зачем же смотреть? Иди к нам, – она коснулась рукой его маски. – Ты тут впервые, стесняешься? Пауль в ответ покачал головой. – Развлекайтесь, девочки. Я пришёл сюда не совсем за этим. Девушка слегка пожала плечами. – Тогда удачи, красавчик. Ландерс успел сделать всего пару глотков, когда его коснулась чужая рука. Ещё до того, как он обернулся назад, он уже ощутил растущее напряжение внутри. – А зачем тогда ты пришел? – крепко сложенный мужчина испытующе посмотрел на Пауля. – Чтобы встретить тебя, конечно же, – он отодвинул стакан и поднялся со стула, ощущая странную уверенность. – Пойдём, нам обоим понравится.***
В небольшой отдельной комнате с потолка свисали качели на цепях, в одном из углов стоял будуарный комод с зеркалом, а остальные стены были увешаны элементами, связанными с тематической культурой. Ландерс окинул взглядом хлысты, кляпы и веревки и пожал плечами. Нет, ему это все было неинтересно. Оглянувшись на спутника, он улыбнулся. Красивый обнаженный торс, голубые глаза – мужчина был то, что нужно. В кожаных штанах стало тесно, Пауль сглотнул. – Ты трахаешь меня стоя, не разговариваешь со мной, не целуешь и не используешь смазку. Презерватив есть? Незнакомец кивнул и положил руки на грудь партнера, собираясь потянуть за молнию, чтобы снять верх костюма. Ландерс покачал головой, думая о том, что слишком интимная обстановка будет лишней. – Я спущу брюки, этого достаточно, – он расстегнул ремень, покрытый заклепками, и стянул чёрную блестящую кожу с упругих ягодниц. – И не вздумай быть со мной ласковым. Пауль шагнул вперёд, облокачиваясь на комод. Освещение было очень скудным, он едва видел своё отражение в зеркале, но все же наличие последнего его порадовало. Все, как тогда. Он ощутил, как чужие бёдра вжимаются в его ягодицы, заставляя расставить пошире ноги. Мужчина навалился на него всем телом, а затем поднёс ко рту гитариста свои пальцы. Несколько секунд он надавливает ими на губы, проводит по зубам, пока Ландерс наконец не понимает, в чем дело, и не открывает рот, принимаясь их посасывать, бессознательно пытаясь оставить на коже побольше слюны. Пальцы касаются ягодиц, слегка смачивают вход. Совсем на сухую войти невозможно, поэтому Пауль не пресекает такие вольности мужчины и вздрагивает, ощущая, как руки сменяются членом. Кажется, высматривая голубоглазых красавчиков, он не подумал о том, что стоит обратить внимание на размер инструмента, который ему теперь будет сложно принять внутрь, несмотря на вечернюю подготовку дома. Незнакомец подался вперёд, медленно погружая член во внутренности партнера и ощущая, как сильно ему тесно, отчего он замер на несколько секунд, не двигаясь. Ландерс поймал в зеркале его удивленный взгляд. Наверное, мужчина догадался, что неразработанный Пауль скорее всего не только не является завсегдатаем фетиш-клубов, но и в принципе вряд ли регулярно практикует анальный секс. – Блять, – разозлился Пауль, – да не бойся ты меня порвать, мне это нравится, слышишь? Давай же. Тот в ответ, ни говоря ни слова, переместил руки на запястья Ландерса и крепко их сжал, фиксируя последнего в одной позе, а затем начал двигаться, фрикция за фрикцией проникая все глубже. Пауль застонал, чувствуя сильную боль. Громкая музыка и сама обстановка давали возможность не сдерживаться и кричать сколько угодно. Он ощутил, как чужая плоть наполняет его целиком, двигаясь все быстрее и встречая все меньше сопротивления. Его собственный вставший член терся об отполированное дерево, потому он кусал губы от невозможности довести себя до разрядки прямо сейчас. В ушах шумела кровь и басы клубной музыки, тело изнывало от резких толчков, взгляд туманился, но Пауль все-таки поднимает глаза на зеркало и вдруг видит знакомое перекошенное от злости лицо. – Давай же, Рихард, – Ландерс кричит, не в силах больше сдерживаться. – Выеби меня уже, блять. И мужчина на несколько секунд ускоряется, а затем начинает сотрясаться в оргазменных судорогах. Он обмякает, навалившись на Пауля, а затем выскальзывает из него и встаёт, застегивая ширинку. – Кем бы не был тот, кого ты звал, лучше бы тебе с этим разбираться с ним самим.***
Вернулся домой Ландерс все ещё возбужденным. Лёжа в ванной, он ощущает, как разъебанную задницу саднит от горячей воды. Он касается пальцами члена и начинает мастурбировать, пытаясь довести себя до оргазма, но затем привстает и засовывает в себя пальцы другой руки. Да, вот так. Сейчас ему немного больно, но он просто нуждается в этой наполненности для того, чтобы наконец-то кончить. Пауль стонет, изливаясь в воду и оставляя на поверхности капли свернувшейся спермы. Сегодня, впервые за много месяцев ему по-настоящему хорошо. И теперь он знает, что делать, чтобы это продолжалось.***
Поздняя осень в Берлине всегда мрачная и холодная. Город, не отличающийся яркостью красок и в солнечную погоду, в это время года кажется особенно тёмным и скучным, меняются только оттенки окружающей серости. Всё по-другому только ночью. Неоновые вывески баров и клубов манят в мир яркого света и громких звуков. Праздная, хаотично двигающаяся толпа не оценивает и не осуждает. Именно в таких местах Рихард проводит ночи. Но сейчас утро, и он сидит в кресле с гитарой в руках. В голове рождается мелодия, вероятно, такая же унылая, как и этот день, а пальцы и струны – её проводники в этот мир. Рихард горько усмехается и резко прекращает играть, услышав вибрацию телефона. Тилль, снова ты. Сколько еще пропущенных звонков и непрочитанных сообщений можно проигнорировать, прежде чем друзья нагрянут к нему домой? Что ж, пора ответить. Ребята давно хотели встретиться и обсудить идеи для будущего клипа. Хоть внеплановый отдых немного затянулся, но работа никуда не делась, придётся ехать, как бы ему и не хотелось видеть знакомые, но надоевшие лица. Особенно одно лицо. – Рих, неужели это ты! – Шнайдер приветствовал его чересчур громко, и по его голосу не было понятно, рад он или раздражён. – Мы тебе обзвонились, писали и на мобильный, и на электронную почту. Почему ты не отвечал? – Не мог, Крис. Извини. Барабанщик лишь пожал плечами. Рихард коротко улыбнулся и поздоровался со всеми остальными. Задержал взгляд на Ландерсе, но тот даже головы не повернул в его сторону. Тем лучше. – Где ты пропадал, Цвен? Мы ещё на прошлой неделе договаривались в студии встретиться, а ты проигнорировал, – Тилль поднялся из-за стола и пожал ему руку. – Я был занят. – На столько, что не мог ответить на звонок или написать пару букв в ответ на сообщение? – вокалист смотрит на него с подозрением, прищурив глаза. – Прости, но да. Был недоступен, – Рихард отвечает нехотя, потому что подобные вопросы раздражают. – Может прекратите меня допрашивать, и поговорим о делах? Рихард подходит к столу и выдвигает свободный стул. Но Тилль останавливает его, положив свои тяжелые ладони на его плечи, и смотрит прямо в глаза. – Опять за своё, Рих? – в голосе друга чувствовалась тревога. – Если сам всё понял, зачем спрашиваешь? Рихард ощутил на себе пристальные взгляды остальных, но никто ничего больше не говорит. Тишину нарушает короткий смешок Ландерса, а потом его холодный, с издевкой, голос. – Молодец, Круспе. Здорово, что ты опять начал баловаться наркотиками. Жаль только, что коксом, от героина ты бы быстрее сдох. Теперь взгляды устремились в сторону ритм-гитариста. Пауль в какой-то момент понял, что сморозил глупость, за которую можно получить ответный удар в лицо, но Рихард не подошёл, не ответил, даже не посмотрел на него. Он опустил глаза, с нажимом задвинул стул обратно и быстро развернулся к выходу. – Эй, Рих, ты куда? – спохватился Кристиан. Но ответа не последовало. – Слушай, блять, Ландерс, ты хоть иногда фильтруешь, что говоришь? – Тилль навис над гитаристом, испепеляя взглядом. – Да ладно вам, неудачно пошутил, – Пауль посмотрел на Шнайдера в поиске поддержки, но тот лишь поджал губы и покачал головой. – Пауль, ты херню сморозил. Это даже плохой шуткой назвать сложно. – В первый раз, что ли? Побесится и вернётся, было бы из-за чего переживать, – Ландерс замолчал и сложил руки на груди, словно закрываясь ото всех. – Ну уж нет, дорогой Паули, – Тилль продолжал нависать над ним. – Вы оба уже с катушек съехали. У тебя скоро печень отвалится от количества потребляемого бухла. Тот, – вокалист сделал жест в сторону выхода, – опять в себя ушёл. Я, блять, не планировал по наркоклиникам вас проведывать или на кладбище. Мне похуй, что там у вас произошло, но остаться без гитаристов никому из нас не хочется. Так что ты пойдешь и всё решишь. Иначе я подправлю твой нос так, как ты это сделал Рихарду. И поверь, уж я-то точно сломаю. Пауль посмотрел на Линдеманна. Всё он знает и понимает, он всегда понимал. Что ж, его слова действительно были обидными и необдуманными. Как бы он не относился к Рихарду, смерти он ему точно не желал. Похоже, пришла его очередь извиняться.