***
Что-то нарушает стройную мелодию в голове Рихарда. Сначала ему кажется, что это просто неудачный визжащий гитарный рифф, но он слишком неприятный и так часто повторяющийся, что Круспе заставляет себя вычленить из музыки навязчивый звук и наконец понимает, что это дверной звонок. Кого бы не притащило в субботу вечером – он явно не вовремя. Но звучание звонка не прекращается, и Рихард решает спуститься, чтобы его отключить. Открывать дверь он никому не собирается, а значит одеваться нет никакого смысла. – Круспе, блять, – голос Пауля кажется раздражённым. – У тебя свет горит, открой, я по делу. Круспе слышал голос ритм-гитариста словно издалека, хотя тот находился прямо за дверью. Происходящее кажется нереальным и совсем не вяжется с эйфорией, волнами захлёстывающей Рихарда. – Да открой же ты дверь, – Ландерс повысил голос. – Я же слышал, как ты спускался. – Подожди, – обнаженный мужчина удивился, что и его собственные слова доносились как будто сквозь толщу воды, – сейчас. Он шарит глазами вокруг, несколько раз осмотрев гостиную и не замечая халат, лежащий на диване, затем все-таки фокусирует на нём взгляд и медленно одевается. Тело тут же обволакивает мягкая ткань, ощущение которой на коже, кажется, ещё сильнее ускоряет сердцебиение. Блять, как же приятно. Круспе закрывает глаза, но продолжает видеть перед собой цветные полосы, мерцающие, словно клубная светомузыка. – Рихард, – настойчиво зовёт Пауль из-за двери. Точно. Он внизу, потому что кто-то пришёл. Ландерс. Какого чёрта ему нужно? Круспе долго возится с замком, но в конце концов впускает позднего гостя. Пауль влетает в гостиную, забыв про то, что пришёл с извинениями и желая высказать все по поводу пятнадцатиминутного ожидания. – Твою мать, Круспе. Ты... – Он встречается взглядом с тёмными зрачками и в ту же секунду осекается, – ... блять, ты без кокса и полдня прожить не можешь? Рихард вдруг улыбается и шагает в сторону кресла, в которое он не садится, а словно оседает. Что-то не так. Ни резких дёрганных движений, ни речевого напора, характерного для кокаина. – Чем ты обдолбался? – мужчина оглядывается вокруг, словно в поисках следов того, что мог принять гитарист. Круспе смеётся. Ему вдруг кажется, что Пауль волнуется. Зачем? Он давно не чувствовал себя так прекрасно. – Я обдолбан вашей ко мне любовью, – он опять растягивает губы в улыбке. – Особенно твоей, Ландерс, она просто переполняет меня, посмотри. Он откидывается на спинку кресла и вновь смыкает веки. К чему все эти слова? Пауль может почувствовать все его эмоции и без них. – Что ты, блять, несешь? Где ты взял эту дрянь? – Лео дал. Помнишь его? – Рихард разговаривает не открывая глаз. – Всё хорошо, теперь ты видишь, что я не собираюсь умирать. Круспе замолкает, погруженный в свои ощущения. Его поза в кресле невероятно удобная, восхитительная музыка всё ещё продолжает играть, мысли текут как никогда ровно и понятно – что может быть лучше этого? Он пошлёт к черту их всех. С их клипами, альбомами, турами и разговорами. Он может всё сам. Цветные огни перед глазами мелькают быстрее, унося его куда-то далеко, где он сам становится одним из огоньков. Музыка смолкает. Есть только он. – Круспе, наркоман ты конченный, ты отключился, что ли? – Пауль трясёт его за плечо, наклонившись так близко, что Рихард, открыв глаза, видит свое отражение в его зрачках. Ландерс такой заботливый. Переживает. У него такие мягкие руки и он так хорошо пахнет. Он так близко, что Рихарда вновь накрывает возбуждение. – Трахни меня, – произносит он вдруг пересохшими губами и поднимается, пытаясь притянуть Пауля к себе. – Хочу, чтобы это сделал ты. Ландерс грубо отталкивает Рихарда, отчего тот снова падает в кресло и смеётся. – Не трогай меня, – голос срывается. – Я лучше уйду. Но уходить он не спешит, а медленно пятится к выходу, наблюдая за тем, как смеющийся мужчина плавно запрокидывает голову, открывая взору напряжённую шею, а затем шумно выдыхает и вновь устремляет затуманенный взгляд вперёд. Рихард смотрит пристально, почти не моргая, совсем как тогда. Только теперь в его взгляде нет пустоты и леденящего холода, а только нескрываемая похоть. Рихард встаёт и делает шаг навстречу другу. – Ландерс, не надо никуда идти, – ещё один шаг. – Вот он я! Давай, отомсти мне – сразу станет легче, расслабишься наконец-то. Круспе подходит ещё ближе. Халат небрежно распахнут, пояс почти развязался, обнаженная грудь вздымается и опадает в такт неровному дыханию. Пауль сглотнул. Рихард так близко, что можно разглядеть тонкие волоски на его коже, которые приподнялись, словно от холода, хотя в помещении было тепло. Ритм-гитарист опускает взгляд ниже, замечая, как мягкая ткань натянулась в районе паха другого мужчины, не скрывая возбуждения. – Давай же. Разве не за этим ты пришёл? – Рихард приблизился к чужому лицу и, облизнув губы, провел влажную дорожку по щеке к уху, ощутив приятный вкус кожи. – Ты же хочешь. Я чувствую. Он касается виска Ландерса и жадно вдыхает свежий запах волос и кожи. Пауль так приятно пахнет, он знал об этом раньше? Его тонкие пальцы плавно ложатся на шею мужчины, нащупывают пульс, и Рихард буквально слышит звук пульсирующей вены и учащенный ритм сердца, который гулом отдаётся в его собственных ушах. Захлестнувшие его эмоции вырываются глухим стоном из лёгких. Но затем резкий рывок его собственного тела заставляет открыть глаза и сфокусироваться на лице напротив. Пауль оттолкнул его и держит за плечи на вытянутых руках, держит сильно и крепко, причиняя ощутимую, но приятную боль. – Да ты, блять, и не такое сейчас можешь почувствовать, придурок, – голос Пауля тихий и хриплый. – Собери остатки мозгов и скажи, что ты принял. Если ты тут отключишься, я тебя откачивать не собираюсь. Рихард лишь усмехается. Ему надоело стоять тут и вести бессмысленный диалог. Ему хочется и дальше слушать музыку, следить за яркими разноцветными бликами света и наслаждаться прикосновениями к горячему телу, и не важно, будь то тело Пауля или его собственное. Он убирает чужую руку, плавно разворачивается к лестнице, ведущей в спальню и, слегка обернувшись, произносит: – Это ты придурок, Ландерс. Я не собираюсь отключаться, я планирую наслаждаться собой и жизнью, – он закусывает губу, а затем с видимым удовольствием потягивается. – А ты уходи и дальше страдай от собственной никчёмности. Ну, или можешь присоединиться ко мне. Пауль замирает на месте и смотрит вслед гитаристу, медленно поднимающемуся по ступенькам. Эмоции слишком противоречивы. Злость на слова, сказанные Рихардом, беспокойство за его состояние, возбуждение, вызванное самим только его внешним видом, его поведением и прикосновениями. Да, он мог бы сейчас уйти и оставить Рихарда одного разбираться со своими наркотическими фантазиями. А может остаться и поддаться на провокацию, пойти на поводу у своего желания. Вдруг это действительно поможет, вдруг секс с Рихардом вернёт всё на свои места? Но кем он тогда будет, чем он лучше Круспе, если воспользуется его теперешним состоянием? Мысли прерывает очередной негромкий смешок. Рихард вновь обернулся и посмотрел вниз, в его похотливом взгляде, как показалось Паулю, появилось презрение. Ритм-гитарист опустил глаза и выдохнул, ненавидя себя за собственную нерешительность. Какой же ты жалкий, Ландерс. Эти слова ему тогда сказал Рихард, и похоже был прав. Пауль с силой сжал кулаки, так, что ногти впились в кожу ладоней. От нахлынувших воспоминаний он снова ощутил гнев и возбуждение. Что ж, Круспе, не пожалей.***
Пауль догоняет Рихарда у двери в спальню, преодолев ступени в несколько широких шагов. Он крепко сжимает талию мужчины, натягивая пальцами ткань халата, отчего пояс и вовсе развязывается и падает под ноги. Ландерс двигает ладонями, добираясь до оголенного торса, усиливает хватку и толкает партнёра в приоткрытую дверь. Сомнения отступили, он полон решимости и неукротимой ярости. Тело Рихарда под его пальцами подрагивает, его губы растянулись в торжествующей улыбке, он мягок и податлив. Чувствуя, как волна адреналина накрывает с головой, Пауль резко разворачивает мужчину лицом к себе и срывает ненужный халат. Оставшись полностью обнаженным, Рихард наслаждается тем, как прохладный воздух в комнате ласкает его разгорячённую кожу. Он касается руки Пауля, пытаясь добраться до нежной кожи запястья под рукавом. Почему Ландерс до сих пор одет? Рихард хватает ворот его рубашки, желая поддеть пальцами маленькие неуловимые пуговицы. Всё это длится нестерпимо долго. Пауль перехватывает его ладони и сам начинает поспешно раздеваться, пока Круспе занялся пряжкой ремня. Рихард оглядел молодое подтянутое тело и довольно облизнулся. Пауль красив, острые черты его лица сейчас кажутся ещё более выразительными, его нежная кожа переливается приглушёнными цветами, а тонкие ключицы искрятся в полумраке. Стоит только протянуть руку, дотронуться и погрузиться в это сияние, чтобы ощутить новое, никем доселе неизведанное удовольствие. Рихард подходит ближе и кладёт обе руки на его грудь, он наклоняет голову и очерчивает губами плечо, продвигается вверх по шее, захватив языком выпирающую косточку. Его чувства сейчас обострились до предела, и от вкуса и запаха чужого тела кружилась голова. Казалось, что он теряет точку опоры и растворяется в собственных ощущениях. Чтобы убедиться, что всё ещё осязаем, он трогает себя, ласкает рельефную грудь и мягкий живот, опускает ладонь ниже и улыбается от осознания того, насколько крепкий у него стояк. Выпрямившись, Рихард остановил взгляд на тонких губах партнера и, казалось, почувствовал их терпкий привкус у себя во рту, даже не прикасаясь к ним. Сейчас он попробует и их, нужно только прильнуть, присосать и прикусить, слизать выступившую кровь. Но вдруг сильная рука крепко хватает за волосы на его затылке и оттягивает назад. Приоткрыв рот и выдохнув от неожиданности, он смотрит в потемневшие глаза Ландерса, взгляд которого твердый и уверенный. Свободная ладонь гитариста ложится на его плечо и с силой надавливает, и Рихард послушно опускается на колени. Теперь перед ним гладкая кожа живота, по которой медленно ползёт капелька солёного пота, оставляя блестящий след. Капелька достигает паха и теряется в коротко остриженных темных волосках, обрамляющих твёрдую, возбуждённую плоть Ландерса. Довольно хмыкнув, Круспе обхватывает ствол и прижимается щекой к блестящей головке. – А кто-то тут делал вид, что не хочет меня, – хрипловатый, гортанный голос Рихарда почти неузнаваем. – Заткнись и приступай, – Пауль сильнее сжал тёмные волосы на затылке мужчины и сделал характерное движение бёдрами. Рихард не собирается сопротивляться, скользит головкой по своей щеке, ощущая влагу выделившейся смазки, и впивается губами в бархатистую кожу, жадно облизывает, наслаждаясь солоноватым вкусом, а затем берет в рот полностью, сразу заглатывая глубоко. В голове всплывают картинки и образы. Когда-то он уже пытался отсосать Ландерсу, который сидел со спущенными штанами на шатком столе в гримёрке и трясся от страха и боли, измазанный спермой и кровью. Но сейчас всё по-другому, сейчас Пауль сильный и властный, его твёрдый член толкается прямо в глотку, лишая способности нормально дышать. Новые, яркие ощущения полностью поглощают сознание. Теперь есть только Пауль и его сочащийся смазкой член. Рихард двигает языком и чувствует каждый бугорок и вену, кольцо под головкой и маленькую выемку уретры на ней, слизывает новые капли и довольно стонет. Пауль прерывисто дышит и наблюдает за тем, как Круспе неистово работает губами и языком, размазывая слюну и смазку по своим щекам. Его глаза полуоткрыты, и он тихо мычит с заполненным ртом, потому что Пауль не ослабевает хватку на его затылке, держит крепко и толкает голову вперёд. Движения не кажутся умелыми, но всё равно приносят результат, отзываясь тягучим ощущением внизу живота и дрожью в ногах. Главное не думать, не думать о том, что происходящее – результат наркотического опьянения, и настоящий Рихард Круспе никогда бы не оказался на коленях перед его членом. От этого осознания почему-то накатывает злость. Пауль толкается бёдрами вперёд, буквально насаживая партнёра на себя, всовывает на всю длину, отчего Рихард закашлялся, и к размазанным по щекам жидкостям добавились еще и выступившие на его покрасневших глазах слёзы. Но отпускать чужой затылок Ландерс не будет. Пусть так, пусть хоть и накачанный наркотой, но Рихард почувствует хоть малую часть того, что когда-то чувствовал он сам. Пауль прикрывает глаза и поддаётся нахлынувшему с новой силой возбуждению. Ещё немного и он мог бы кончить прямо в чужой горячий рот. Но сладостную волну так не вовремя прервали. Рихард толкает его в бедро, больно впиваясь ногтями в попытке отстраниться. Всё-таки вставил слишком глубоко. Что ж, возможно оно и к лучшему. Круспе хотел, чтобы его трахнули. Не хорошо отказывать. Пауль отстраняется и рывком поднимает мужчину с пола, толкает его на кровать и нависает сверху. – Где у тебя презервативы и смазка? – Что? – Рихард глуповато улыбается и хватает ртом воздух. – Смазка где? Я же не такой уёбок, как ты, чтобы трахать тебя по сухому. Рихард поворачивает голову и неуверенно кивает в сторону прикроватной тумбочки, а затем начинает тихо смеяться, разглядывая нависшее над ним лицо. – Ну давай, Паули, накажи меня за то, какой я уёбок. Не томи. Оскалив зубы в хищной усмешке, Пауль тянется за нужными ему предметами, потом привстаёт на коленях, щёлкая крышечкой небольшого тюбика. – Повернись!***
Рихард укладывается на живот, чуть приподнимая округлую задницу. Почему-то тяжело дышать, и он утыкается лицом в постель, нервно теребя тёмно-синюю простынь. Пауль смотрит на него и медленно, со свистом выдыхает, пытаясь унять внезапную дрожь, появившуюся внутри от вида сильного, подтянутого тела, светлой, почти белоснежной кожи на контрасте с тёмной постелью. Он сжимает мягкую ягодицу ладонью, до боли, до вмятин под пальцами, а свободной рукой выдавливает смазку прямо на Рихарда, отчего тот непроизвольно вздрагивает. Пауля уже заметно трясёт от возбуждения, он практически чувствует боль в напряжённом до предела члене, поэтому сразу наваливается сверху и, помогая себе рукой, пытается вставить. Нет времени и терпения на нежности и подготовку, уж прости, Рихард. Пауль толкается и скользит по вязкому гелю. Войти сразу не получается, слишком узко и зажато. Он инстинктивно подносит пальцы к влажному входу, касаясь его. Но вдруг в голове проносится картинка того, как Рихард растягивал его собственное очко, царапая изнутри ногтями, и Пауль поспешно убирает руку, чувствуя накатившее отвращение к самому этому процессу. Он обессилено рычит, уткнувшись лицом в плечо мужчины, а потом чувствует, как Рихард толкается тазом вверх. Ландерс привстаёт, разрешая партнёру подняться, и тот оказывается на коленях спиной к нему. Слегка обернувшись, он протягивает руку за смазкой, обволакивает свои пальцы прозрачным гелем и тянет руку назад, сперва оглаживая собственную поясницу, а потом проведя ладонью меж ягодиц. Несколько минут Ландерс завороженно смотрит, как Рихард медленно растягивает себя. Скользкие, блестящие от смазки пальцы неторопливо погружаются в недра его тела, сперва до первой фаланги, а потом глубже. Действия Круспе сопровождаются пошлыми хлюпающими звуками и его сдавленными стонами. Пауль старается не моргать, чтобы в полумраке не пропустить ни секунды представления, в котором главная роль, вопреки его желаниям, досталась снова не ему. Но всё это сейчас не важно. Важен его до боли возбудившийся член, требующий немедленной разрядки. Пауль сжимает себя ладонью и протяжно стонет, тянется за презервативом, полагая, что он поможет продержаться хоть немного дольше. Раскатав резинку по пенису, он резко хватает Рихарда за руку и опрокидывает навзничь, подтягивает его к себе и устраивается между его ног. Один точный толчок – и головка оказывается внутри. Пауль медленно, по сантиметру проталкивает член глубже, наблюдая за тем, как мужчина под ним морщится и до крови закусывает губу. В какой-то момент Рихард выгибается и напрягает пресс, упругие мышцы его узкой, не разработанной задницы до боли сдавливают член. – Не зажимайся, иначе я не смогу войти до конца, – Пауль кладёт тёплую, липкую ладонь на его живот и почти невесомо поглаживает. Круспе неуверенно кивает и смотрит в немного безумные глаза друга. Взгляд, ещё недавно наполненный ненавистью и гневом, сейчас излучает лишь неистовое, почти животное вожделение. Рихарду больно и непривычно, но эта боль не пугает его, а напротив, с каждой вспышкой и с каждым движением усиливает ощущение эйфории и наполненности. Он закрывает глаза и касается себя руками, оглаживает и пощипывает кожу на груди и животе, постепенно спускаясь к паху, ускоряет движения шершавых пальцев по сверхчувствительной плоти в одном темпе с партнёром. Но когда кажется, что возбуждение вот-вот достигнет своего пика, движения вдруг прекращаются. Пауль уже не в нём, а, выпрямившись и сорвав презерватив, сжимает свой член и пытается подавить вырвавшийся стон. Еще секунда и Рихард видит, как горячая сперма попадет ему на живот и пах. Кажется, он чувствует кожей каждую каплю. Ландерс садится на край кровати и Рихарду приходится встать, чтобы быть ближе. Он перемещается на пол и лицом прижимается к чужому торсу, чувствуя резкий запах и вкус пота, секса и вожделения. Хочется кончить прямо сейчас, потому что он переполнен блаженством и эмоциями, и если ничего не сделать, кажется, его просто разорвет. Круспе сжимает свой член, размазывая по нему чужую сперму. Он кричит, освобождаясь от достигшего своего пика возбуждения, потом устало опадает на пол, пока мягкие руки не возвращают его обратно в кровать.***
Обнаженный и уставший, Пауль полулежит на краю кровати и смотрит прямо перед собой. За окном глубокая ночь, и он не знает сколько времени прошло с тех пор, как он переступил порог этого дома. Вместе со схлынувшим возбуждением, его покинула и уверенность в своих действиях. Что он сделал? Зачем остался здесь? Пауль поворачивает голову и смотрит на неподвижно лежащего на кровати Рихарда, прикрытые веки которого мелко подрагивают. Скорее всего действие наркотика начало ослабевать, и Круспе сейчас понемногу приходит в себя и начинает осознавать, что именно произошло. Разглядывая партнера, Пауль вдруг отметил, что больше не чувствует ненависти или злости по отношению к Рихарду. А вот к себе – напротив. В голове промелькнула гадкая мысль о том, что его в очередной раз поимели, а он опять поддался. Вместо того, чтобы принять адекватное решение, он пошел на поводу у опьяненного веществами друга и своих глупых комплексов, и теперь он не хочет представлять последствия. Ландерс сильно сжимает пальцами скомканную простынь. У него нет сил думать об этом. Он выдохся. Тело липкое от пота, а мышцы ноют от долгого напряжения. Хочется простоять в душе несколько часов и тщательно смыть с себя события этой ночи под струями тёплой воды. Но не здесь. Он хочет домой. Почувствовав, как возле него прогнулся матрас, и услышав тихие шаги, Рихард приподнимает голову. В теле больше нет легкости, и даже такое движение даётся ему с трудом. Он оглядывается в тёмной комнате в попытке зацепиться взглядом хоть за что-то, и этим оказывается хрупкий силуэт Ландерса у двери в спальню. – Ты уходишь? – слова даются тяжело, и от усилий его немного мутит. – Останься со мной. Мне нехорошо. Но ответа он так и не слышит. Пауль даже не оборачивается, опускает голову, подбирает с пола свою рубашку и скрывается в тёмном дверном проёме. Рихард закрывает глаза. Ему кажется, что его тело с невыносимой скоростью закручивает по спирали в чёрную воронку. Но остановиться или выбраться он никак не может, поэтому просто выравнивает дыхание и пытается не обращать внимания на подступающую тошноту. Вращение усиливается, и чёрная точка становится всё больше, превращаясь в огромную дыру, а в голове остаётся только одна мысль: никто другой, кроме него самого, не виноват в том, что с ним происходит. А потом всё вокруг погружается во тьму.