***
Рихард просыпается от шума, доносящегося из кухни. Сонно потянувшись, он натягивает пижамные штаны и спускается по лестнице, морщась от того, как босые ступни касаются холодного пола. Застав Пауля за приготовлением кофе и завтрака, он коротко здоровается и забирается с ногами в плетеное кресло, что стоит у стены. Немного болит голова, слегка дрожат руки и чувствуется сильная слабость несмотря на то, что он провалялся в постели почти до полудня. Что ж, кокс бы сейчас не помешал, но его действительно нет. Круспе не соврал, когда заверял в том, что не брал с собой наркотики. – Тебе в кофе сахар или молоко добавлять? – голос Ландерса бодрый и весёлый, а движения уверенные и расслабленные, Рихард давно не видел его таким. – Тут нет кофемашины, так что я сварил на плите. – Сделай покрепче и послаще, башка трещит. Пауль рассеяно кивает, не задумываясь о причине головной боли лид-гитариста, хотя такие состояния ему хорошо знакомы, а затем размешивает в чашке сахар, что-то тихонько напевая себе под нос. Рихарда все это злит. Не то, чтобы его раздражали люди в хорошем расположении духа, но сейчас веселье слишком диссонировало с его собственным состоянием. – Ну и мудак же ты, Ландерс, – вдруг тихо говорит Круспе, глядя, как мужчина застывает с дымящимся кофе в руках. – Ты три года изводил меня, заставлял постоянно чувствовать вину, а на самом деле все это время хотел, чтобы я опять тебе присунул? Ответа нет. Он резко встаёт с кресла, чтобы наконец взять кружку в надежде хоть немного унять головную боль, но обжигается и выпускает ее из рук. Пауль тупо смотрит на осколки, а затем поднимает самый большой, читая надпись: – “...erry Xmas, Linda”. Наверное, друзья Оливера будут не рады. – Наверное, тебе стоило устроить это все немного раньше. Например, блять, в 97-м. Ландерс шумно выдыхает воздух и растерянно подбирает ещё несколько красных кусочков керамики. – Мы опять играем в молчанку? – Рихард подходит к столу и наливает себе кофе в ещё одну чашку. – Я не мог. Ты считаешь, что легко самому себе признаться в подобном? Как, ты думаешь, я себя чувствовал? – Пауль приближается к нему и осторожно кладёт руку на плечо, но Круспе ее тут же сбрасывает. – Какое мне дело? Тебе было плевать на меня. А сейчас – что? Я должен внезапно забыть, как ты втаптывал мои идеи в грязь все время, пока мы записывали альбом? Или как упивался рассказами о том, что я снова «сорвался» и от меня никакого толку? – Причём здесь группа? – отвечает вопросом на вопрос ритм-гитарист. Рихард поворачивается к нему лицом и долго, испытующе смотрит. Он и вправду не понимает. – Притом, что это все моя жизнь. Была. Больше я так не хочу. Он пододвигает к Паулю тарелку с яичницей и произносит уже спокойным, будничным тоном: – Давай есть и поехали обратно в Берлин. Я думаю, что наши загородные каникулы закончились.Ясность
16 декабря 2019 г. в 23:03
Дыхание Рихарда спокойное и размеренное. Можно подумать, что он действительно спит, подогнув одно колено к груди и спрятав руку под подушку. Но Ландерс не верит. Потому что сам он заснуть не может, ощущая так близко горячее тело другого мужчины и вдыхая воздух из его легких, пьянящий не только от выпитого за вечер вина. Он протягивает ладонь и осторожно проводит по обнаженной коже плеча, принимая чужое тепло пальцами. Рихард пришёл, и от этого не стало тревожнее, беспокойнее, тяжелее. Не стало хуже. Пауль скользит рукой всё дальше до тех пор, пока мышцы живота не напрягаются в ответ на его осторожную ласку.
– Ты не спишь, – он не спрашивал. – Что теперь тебе мешает?
Круспе открывает глаза, несколько секунд привыкает к темноте. Он не видит смысла в разговорах и потому просто подаётся вперёд, наощупь находя губами рот Ландерса. Поцелуй требовательный и жадный, словно Рихард хочет трахнуть его в рот языком, не дожидаясь того, что будет дальше. Он притягивает мужчину к себе, уверенным движением сжимая его запястья. Теперь он знает, что тогда, дома, Пауль хотел не отомстить. Пауль хотел его. С внезапным осознанием накатывают злость и ярость, от чего Круспе стискивает руки сильнее, впиваясь ногтями в кожу.
– Скажи это, – стонет он в разомкнутый рот, но Ландерс в ответ лишь выгибается в его руках. – Скажи, блять, что тебе сейчас нужно?
Рихард чувствует, как с него стягивают штаны, и бедра касается твёрдый член другого мужчины, напряженный и влажный от смазки, но Пауль молчит, только проводит языком по его губам, словно дразня. Желание обоих наполняет маленькую спальню, делая воздух густым и тягучим от возбуждения, в котором Круспе растворяется, теряя контроль над собственным дыханием. Он наконец разжимает руки, не задумываясь о следах, которые останутся на запястьях Ландерса, и обхватывает себя ладонью, делая несколько быстрых движений, но тут же останавливается, боясь не сдержаться. Он откидывается на подушку, пытаясь совладать с бешеным стуком сердца и хоть немного восстановить ясность в мыслях.
– Скажи это вслух, – выдыхает он. – Я же знаю, чего ты хочешь.
– Я хочу трахаться, – голос ритм-гитариста хриплый и глубокий.
Он резко встаёт и что-то недолго ищет в темноте, а вернувшись упирается одним коленом в кровать и рвет зубами упаковку презерватива. В полумраке спальни Рихард видит лишь силуэт, но на секунду ему кажется, что Ландерс улыбается. Пауль наконец достаёт резинку, секунду держит ее в пальцах, а затем раскатывает по члену Круспе и бросает рядом тюбик со смазкой.
– Трахаться, а не разговаривать.
Какое-то время Рихард молча сидит, опираясь на согнутые локти, и пытается осмыслить происходящее. Горячие пальцы Ландерса всё еще касаются его плоти. Сам же Пауль не двигается, видно лишь как часто и высоко вздымается его грудь. В темноте не разглядеть острые черты лица, невозможно увидеть полный решимости взгляд и тонкую линию сомкнутых губ. Но Рихард может всё это отчётливо представить. Пауль всегда такой был – меньше слов, больше дела. Зачем ему в чём-то сознаваться сейчас, если можно вот так просто обозначить свои желания.
Дотянувшись рукой до прикроватной тумбы, Рихард нащупывает выключатель ночника. Он не хочет оставаться в темноте и делать это вслепую. Он хочет видеть лицо Ландерса, смотреть в его наглые глаза перед тем, как даст ему то, чего тот так долго, как оказалось, желал.
Пауль худой и лёгкий, поэтому Рихарду совсем не тяжело схватить его под руки и одним рывком усадить себе на бёдра. Он с нажимом проводит ладонями по стройному торсу, очерчивая выступающие рёбра большими пальцами. От этих грубых прикосновений Ландерс непроизвольно напрягает мышцы пресса и вновь выгибается, но крепкие руки только сильнее сжимают его талию. Рихард впечатывает любовника в себя, тянется губами к острым ключицам и пытается прихватить тонкую кожу, оставляя на ней заметные следы. Он поднимает голову, встречаясь лицом к лицу с Паулем, чувствует его сбивчивое, нетерпеливое дыхание на себе. Насмешливые, серые глаза в таком скудном освещении кажутся почти черными и блестящими. Пауль нетерпелив, он хочет большего, тянется к губам партнера. Но вместо поцелуя Рихард хватает его за подбородок. Он не будет его целовать, не сейчас. Сейчас он слишком остро чувствует вскипающую в венах злость: на Ландерса, за то, что тот довёл его до отчаяния, на себя, за то, что не в силах превозмочь свою похоть и просто послать сейчас Пауля подальше.
Рихард крепче сжимает пальцы и поворачивает голову друга в бок, впивается губами в напряженную шею, добирается до уха и жадно хватает мочку, оттягивая зубами серебряное кольцо. Приглушенные стоны заводят сильнее, и возбуждение понемногу вытесняет злость. К чёрту всё. Ландерс всё это время мечтал, чтоб его трахнули, так чего тянуть?
Разгоряченные тела гитаристов тесно прижимаются друг к другу, и Рихард возбуждён уже от того, как Пауль ерзает своей упругой, твёрдой задницей по его члену. Нет надобности в скучных прелюдиях и дополнительных прикосновениях, стояк у него уже каменный.
Рихард со свистом выдыхает и стаскивает с себя партнёра. Пауль стоит на коленях, широко расставив ноги и тяжело дыша. Он точно знает, чего хочет, поэтому лёгкий кивок Круспе в сторону изголовья кровати он понимает именно так, как надо. Не успев схватиться за отполированное дерево, он чувствует, как уверенная рука властно хватает его затылок, толкая вперед. Во второй руке у Рихарда уже тюбик со смазкой, и через пару мгновений холодные и влажные пальцы оказываются между ягодиц Пауля. Рихард быстро проводит ладонью, оставляя как можно больше геля на коже, а потом прижимает большой палец к проходу. Но Ландерс останавливает его, перехватив запястье.
– Не нужно. Я так не хочу, – говорит он тихо.
Рихард усмехается и прижимается к партнеру. Помогая себе рукой, он толкается в него уже головкой. Войти сразу трудно, кольцо тугих, неподготовленных мышц плотно сжато. Круспе сжимает ладонями ягодицы и чуть раздвигает их, большими пальцами надавливая на поясницу так, чтобы Пауль сильнее прогнулся. Он входит медленно и аккуратно, сейчас им обоим не очень приятно. Измазанные гелем руки скользят, и он царапает ногтями мягкую кожу, но, похоже, Паулю это только в кайф. Спустя несколько медленных и неглубоких фрикций Ландерсу удаётся расслабиться. Он негромко стонет и подаётся навстречу партнёру. Двигаться в нём становится легко, и Рихард входит глубже. В какой-то момент Пауль находит его ладонь и кладет на свой член, сильно сдавливает, накрыв своими пальцами. Он хочет большего, и Рихард это чувствует, ускоряется и перестает осторожничать, выбивая из любовника громкие вскрики.
– Этого ты хотел? – он шепчет в самое ухо, касаясь его пересохшими губами.
– Да. – Глаза Пауля прикрыты, а говорить сложно из-за сбившегося дыхания. – Да, Рихард. Не останавливайся, прошу.
Пауль уже почти на пике, он дрожит и сильнее сжимает чужую руку на члене. Но в такой позе Рихарду не совсем удобно, и он обхватывает Ландерса под грудью и тянет вниз, укладывает на живот, согнув в колене его ногу. Так Пауль еще больше раскрывается, и можно войти на всю длину. Рихард сбавляет обороты, скорость уже не столь важна. Он медленными, но сильными толчками засаживает так глубоко, как только может, раз за разом вдалбливаясь в податливую плоть, чувствуя, как мышцы сокращаются, сжимая его член на выходе. Всего несколько движений – и его ладонь уже мокрая от спермы, но Пауль ещё долго продолжает содрогаться и шумно, с хрипотцой, дышать в подушку.
Какое-то время Рихард лежит на Пауле, прижимаясь животом, грудью и щекой к его взмокшей и похолодевшей спине. Он всё еще в нём и легко двигается до тех пор, пока заходившееся сердце Ландерса не начинает биться чуть медленнее. Тогда он осторожно выходит и, став на колени, снимает презерватив.
Отдышавшись, Пауль переворачивается и смотрит на нависшего над ним Рихарда, пока тот не придвигается ближе, зажав между коленями его плечи. Теперь член любовника у самого его лица, он всё еще напряжен и ждёт разрядки. Паулю не нужно долго думать, чтобы понять, чего именно хочет Круспе. Влажная от смазки головка касается его сомкнутых губ, и Ландерс широко открывает рот, чтобы принять её, чувствуя горьковатый вкус и запах латекса. Рихард медленно толкается глубоко в его глотку, упершись обеими руками в спинку кровати, чтобы не потерять равновесие.
Паулю ничего не нужно делать, он лишь пытается не сомкнуть челюсти и жмурит слезящиеся глаза. Теплый и гладкий член трется о стенки его горла, дышать тяжело, еще тяжелее сдерживать рвотные позывы. Всего несколько глубоких толчков и Пауль, подавившись слюной и закашлявшись, упирается рукой в бедро любовника, отталкивая его от себя. Он обхватывает пенис Рихарда рукой и начинает ритмично дрочить, слушая его сдавленные стоны, до тех пор, пока теплые и тягучие капли спермы не попадают на его лицо, медленно стекая по щекам.
Рихард опускается на кровать рядом с Ландерсом, кладёт голову на одну с ним подушку. Лицо Пауля перепачкано его спермой, и он касается пальцами влажных губ, стирая с них собственный след. Пауль довольно улыбается и закрывает глаза, медленно погружаясь в сон. Он не узнает о том, что Рихард еще долго не сможет уснуть и будет разглядывать его лицо, совсем юношеское в тусклом свете ночника, ощущая усталость и, почему-то, тоску. Друзьями они всё-таки не стали. И кем они теперь друг другу будут, им предстоит ещё разобраться.