Никто не предупреждал Рин Сатори, что она покинет свою зону комфорта ради Какеина Нориаки.
Все было будто в замедленной съёмке. Какеин останавливается и, будто заворожённый, смотрит на то, как худые пальцы пропускают сквозь темные локоны волос, убирая их назад. Как она медленно поворачивает голову и смотрит на него, а потом расплывается в довольной и милой улыбке. Язык девушки медленно скользил по верхнему ряду зубов и резко по нижней губе, приводя парня в чувство. Ему не нужна была покорная, мягкая женщина, которая делает всё на отлично. Ему не нужна была правильная, примерная и хорошая девица, которая во всём с ним соглашается. Ему нужна была именно она. Дразнящая, знойная, опасная Рин Сатори. Такая, какая она есть. Жгучая, взрывная, нетерпеливая и капризная. Находясь с ней, Какеин получал столько энергии от разных эмоций и каждый раз в ожидании, как же сегодня она захочет поступить. Именно она давала ему интерес к жизни. Она была непредсказуемо прекрасна. — Посиди спокойно, хорошо? — Рин присаживается на диван к Какеину, снимая свои перчатки. Она, дрожа, прикладывает ладонь к щеке Нориаки и сплетает его пальцы со своими в замок. Парень вновь чувствует это приятное тепло, что разносилось по его венам, вместе с кровью. Её тело трясет от страха, от чертовой фобии и Какеин выдергивает свою руку, отстраняясь всем телом, — попросила ведь, сиди спокойно. — Прекрати. — Отвечает парень и ладонью поправляет локон волос перед своими глазами. Сатори вздыхает и встает с дивана, присаживаясь рядом с Польнареффом, который уже и не рад был тому, что Рин приходится лечить его. Она будто мучилась сама, прикасаясь к кому-то. Конечно, парня бы не удивило, зная он о ее фобии, если бы она дрожала прикасаясь к нему, но при чем тут Какеин? Польнареффу казалось, что они как две половинки одного целого. Он любил читать и рисовать её, когда было на то время, а она дурачилась, плетя из волос Нориаки разные прически. Сама смеялась с того, насколько мило и смешно выглядел Какеин, что сосредоточено читал очередную книгу. Однако, только Нориаки знал, что ночью она сидит на подоконнике и утыкается в своё колени. Что ее тело вздрагивает от тихой истерики. Панические атаки, что начались не так уж и давно. Год назад. Если бы только Какеин знал, кто тот ублюдок, что загнал Сатори в такое состояние, что прикасался к ней без позволения… Он бы убил его. И было бы наплевать что на это скажут другие. — Теперь все, — отвечает девушка и быстро натягивает обратно перчатки, поспешив покинуть номер, в котором расположились Польнарефф и Какеин. Ей нужно было отдохнуть и сбросить с плеч тот стресс, что девушка получила. Ей нужно было вновь в душ. А лучше залезть в теплую ванну, а потом пораньше лечь спать. И обработать подтёки. На самом деле она вновь же зайдет в свой номер, сядет под стенкой и откинет голову, глядя куда-то вперёд. Куда-то, не закрывая глаз, без попыток заснуть. Она просто просидит так, пока золотые лучи солнца не начнут освещать её комнату, попадая на изумрудные зрачки.Никто не предупреждал Рин Сатори, что она понесётся вслед за этим сумасшедшим на встречу приключениям.
— Твоя мать — попала в аварию и погибла. — Фраза отбилась по барабанным перепонкам, застревая в разуме, с каждым повтором начиная давить на мозг чертовым звоном в ушах. Рин пошатнулась слегка назад, и единственное, что её удержало на ногах — это её мертвая хватка. Когти с неприятным скрежетом впились в выкрашенную в белый деревянную дверь, отшелушивая краску. Джозеф выглядел не менее плохо. Он был в печали, а Какеин, что стоял позади Джостара, так и вовсе глядел на лицо девушки со страхом. — Мне нужно… Отдохнуть… — отвечает на фразу мужчины девушка и закрывает за собой дверь. Джозеф поворачивает голову на Какеина и тот мягко кивнул, таким жестом сказав, что он знает, что делать. Джостар, махнув рукой, покидает поле зрение Нориаки, который тут же хватается за дверную ручку. Какеин дёргает не пару раз и понимает, что закрыто. Когда она успела закрыть дверь? Либо он держит ручку и не впускает его, либо держит стенд. Нориаки, затаив дыхание, прижался лбом к двери, прислушиваясь. По ту сторону, в таком же самом положении стояла Рин, закрыв рот руками. Она тихо опустилась на колени, безжалостно кусая свою ладонь, чтобы не закричать от чувства безысходности. Она должна была остаться дома, должна была быть рядом всегда. Какая же из нее хорошая дочь, если она сбежала, соврала? Её пальцы соскальзывают вниз, с ручки и дверь открывается прямо перед Какеином. Тот приоткрывает дверь и взгляд скользит вниз, замечая сидящую на коленях Рин. Нориаки присаживается перед ней и прижимает к себе, слыша, как же сильно бьётся ее сердце, как дрожащие руки обхватывают спину и прижимают его тело ближе, как она утыкается мокрыми глазами в его плечо. Какеин подхватывает девушку под колени и встаёт на ноги, закрывая дверь в апартаменты Сатори. Она сжимает пальцами изумрудный гакуран парня, правую руку перемещая на затылок Какеина, сжав вишнёвые волосы. Тихое хныканье перестает быть тихим и Рин срывает крышу. Она рыдает так сильно, как не рыдала ещё никогда, пропитывая слезами изумрудный гакуган Какеина. Она задыхается. Она закрывается от всего мира за его плечом. Какеин садится вместе с Рин на кровать, лишь шумно вздохнув.Никто не предупреждал Рин Сатори, что так сложно терять кого-то тебе очень дорогого.
Какеин сходил с ума от ее истерики, от ее тихого оскорбления самой себя. Сейчас у него на руках была маленькая и слабая девочка, которая всегда пыталась лишь казаться сильной и взрослой, а на деле ребенок ребенком. Нориаки чувствовал себя паршиво, когда она выпрямилась, вытирая рукавами футболки, в которой спала, свои слезы. Он убрал ее руки и обхватил ладонями лицо девушки, пальцами стирая жгучие и соленые слезы с покрасневших щек. Сатори обхватила пальцами запястья Какеина, от чего тот почувствовал рассеивающееся тепло по всему телу. Девушка закрыла глаза и растянула подрагивающие уголки губ в улыбку, пытаясь не разрыдаться вновь. Она глотает все новые и новые порывы слез, сжав губы в тонкую полоску. Впервые за долгое время Рин чувствовала, что прикосновения Какеина не вызывают у нее панических атак, ей не было страшно, что он сделает ей больно, даже нечаянно. Впервые она расслаблялась от его прикосновений. От того, как приятно разносилось тепло под ее кожей. Сатори уже не помнит, что хотела сказать в тот момент, когда Нориаки зашёл в её номер, когда он прижал ее к себе. Она хотела накричать на него, хотела оскорбить, но сейчас поняла, что он не желал ей плохого. Он волновался. И будь он в такой ситуации — Сатори пошла бы против всех его слов, потерпела бы поражение, если бы Какеин от злости напал на нее, но она бы все равно была рядом. — Спасибо, — хрипло шепчет девушка, открывая красные и заплаканные глаза. Какеин тяжело вздыхает и качает головой, кусая свою нижнюю губу. Сатори отпускает запястье Нориаки и тянется к его лицу. Рин пальцем освобождает губу парня из плена зубов и ведёт по ней большим пальцем, улыбнувшись, — спасибо, что ты всегда меня поддерживал, когда мне нужно это было. Рин выскальзывает из «объятий» ладоней Какеина и обхватывает руками его шею, утыкаясь в щеку молодого человека носом. Он был теплым и нежным, как цветок сакуры. Нет, как вишневый цветок. Какеин весь пропах этим сладким запахом. Запахом вишнёвого джема. Его уже было сложно с чем-то другим перепутать. Рин это уже заметила. От Джотаро всегда пахло сигаретами. От Польнареффа — лавандой. От Абдула — терпким кофе. От Джостара — особенным запахом, который был присущ лишь Нью-Йоркским газетам. — Как я пахну? — шепчет на ухо парню Рин, заставляя того вздрогнуть от того, насколько хрипло и возбуждающе звучал ее голос, будоража Какеина до кончиков пальцев и волос, — какой у меня запах, Вишенка? — Пахнешь? — Какеин откинул голову, глядя в потолок, чувствуя, как бьётся сердце Рин от ожидания, — ты пахнешь сладким малиновым чаем и чем-то таким необычным, заставляя желать больше и дольше врываться носом в твои волосы. Ты пахнешь рассветом…Никто не предупреждал Рин Сатори, что она больше не сможет представить свою зону комфорта без этого Вишнево-волосого молодого человека.