Лучше собаки

Годовщина переселения в этот раз совпала с не менее ожидаемым и радостным событием — прилетом корабля поддержки. Согласно договору между поселенцами и компанией, продавшей концессию, раз в стандартный год компания присылала корабль. Поселенцы получали почту от оставшихся на прежних местах друзей и родни. Компания пополняла их запасы лекарств, посевных материалов, долго хранящегося продовольствия, завозила некоторые предметы роскоши — все по заранее заключенному контракту. Обновлялись и информационные банки поселения через ретранслятор корабля. Еще от колонистов принимали почту, отчеты за прошедший год, а с какого-то времени — товары или продовольствие для реализации, если появлялись излишки или какой-то эксклюзив. Увозили также тяжело заболевших, преступников и не прижившихся на новом месте, если таковые случались. Порой привозили новых поселенцев — если концессия была не монопольной, или колония была открыта к приему новых граждан. В городок спустилась почти вся команда, за исключением двоих вахтенных. Гостей в этот раз не было, корабль развозил только грузы. Корабль, оставшийся на орбите, был приписан к трулоксеновскому порту Колупай и носил название «Рассвет Колупая», смешное тут исключительно для уха Луиса. Все члены команды имели самую распространенную в пяти галактиках морфологию тела — две ноги, две руки, одна голова, два глаза, прямохождение. Трулоксены, правда, от природы были синеваты и вместо волос носили яркие гребешки наподобие куриных. Остальных от колонистов было не отличить. Все, хотя и были оживлены, заметно нервничали. Причина выяснилась в разговоре с проверяющим от корпуса рейнджеров. - Потеряли Карвайк, - грустно поствистывая, рассказывал трул. Инспектор Эйхтавйубур Гадриопса к обязанностям своим относился серьезно — осмотрел пломбы на арсенале, помещение для задержанных. Запросил инфографику состояния здоровья, журнал происшествий, все заведенные дела — аж целых три, одно из них — на кошку. Скрупулезно все скопировал для передачи в аналитический отдел корпуса. И только после этого начал рассказывать. - Подошли — на запрос ответил автомат. Нагрузили шаттл, пошли на облет. Низко шли, от движка рев стоял сами знаете, какой. Облетели всю территорию - у них несколько поселков было, хотя коммуна одна. На улицах никого, все уже начало лесом зарастать — климат там пожарче вашего, влажные тропики. В эфире — тишина. Капитан сразу связался с федералами, конечно, и отправил мое донесение в штаб корпуса. - А аварийный маяк? - спросил Луис. Гадриопса взмахнул гребешками. - Неактивен! Они полгода назад его подрывали — эпидемия у них случилась. Где-то человек пятьдесят в итоге эвакуировали, но это капля росы! Оставалось почти три тысячи человек! Гребешки окрасились в траурный фиолетовый цвет. - Мы сели. Трое суток ожидали федералов. Каждый день делали облеты. Громкоговорители орали, сообщали, что мы — представители конфедерации, ночью сигналили прожекторами. Все по протоколу. Никто не пришел. С орбиты тоже вели наблюдения за ночной стороной — ни огонька нигде. Три тысячи человек — и будто канули в воду. «Скорее всего, так и было, - подумал про себя Луис. - Кто знает, как местные бактерии справятся с чужеродной органикой. А вода унесет бесследно. Особенно если полгода прошло. Он скосил глаза на Стейднера. Лицо у того было по обыкновению каменное, но Луис готов был поклясться — думает о том же самом. Да и Гадриопса наверняка все понимал. - Теперь это головная боль федералов, - подытожил Стейднер. Проверяющий вздохнул — очень по-человечески, тряхнул головой, соглашаясь. - Из штаба корпуса отправили представителя, для содействия. Наших там было трое. Имена были Арранхо незнакомы. - Что ж, вернемся к нашим делам, - успокоив гребешки, заговорил Гадриопса. - У вас заявка на астероид? - Да, есть один, на нестабильной орбите. Километров десять в поперечнике. Наблюдаем третий год, опасность высокая. - Принято. Координаты есть, при отходе распылим ваш камень. Будет звездный дождь. - Какое чудное дополнение к празднику, - сказал Луис, идеально скопировав восторженные интонации матери Шушонка. Гадриопса ничего не понял, а Стейднер усмехнулся. «Расколупают нам рассвет», - высветилось красным на линзах Арранхо, и он чуть было не заржал вслух. - Теперь насчет вас. У вас контракт на пять лет, сейчас истекает четвертый. Собираетесь ли вы продлевать контракты с этим поселением или пойдете в отпуск? Луис посмотрел на напарника. Тот пожал плечами. - Пока не думали. Зависит не только от нас — тут, инспектор, невероятного уровня демократия. Четыре года в совете битва, где нужно сделать кладбище. Хорошо, что пока никто не умирал. Гадриопса провел ладонями по глазам — должно быть, какой-то религиозный жест. Потом строго посмотрел на них обоих. - Постарайтесь определиться и сообщить как можно скорее. Лучше всего — до отхода «Рассвета». Иначе вам придется целый год ожидать замену. Они, конечно, заверили его, что все прекрасно понимают. Инспектор кивнул в ответ, распушил гребешки и поднялся. - Теперь я отправляюсь собирать компрометирующие сведения и негативные отзывы на вашу работу, о чем официально вас извещаю. Луис фыркнул. - К Пеллано зайди, он тебе расскажет. Гадриопса кивнул: - Непременно. Я посещу всех, кто был задержан, и всех представителей исполнительной власти поселения. Инспектор ушел, и наконец-то можно было вернуться к прерванным делам. Луису корабль тоже привез послание от док Хаис, а увезти должен был собранные контроллером годовые данные об активности его мозга и картине подавляющих импульсов. Помимо дружеского длинного напутствия, письмо содержало обширный опросник, на который ему нужно было ответить. Чем он сейчас и занимался, пристроив гибкий планшет на коленку. - «Были ли у вас в течение означенного периода галлюцинации — зрительные, слуховые, обонятельные». Откуда мне знать? Можно подумать, когда они у меня были, я был в курсе! Стейднер посмотрел на него. Потом вынул изо рта трубку и сказал: - Не было. Луис поставил птичку в соответствующую клетку. - Надо ей сказать, чтоб сразу тебе писала. - Мне она тоже пишет, - усмехнулся Стейднер. - Ты же ее преступление жизни. И ей хочется иногда поговорить с сообщником. - И что пишет? - заинтересовался Арранхо. - Что тебе надо установить крепкие социальные контакты, например. - Ага, - в тон ему отозвался Луис. - И куда мне их надо установить? Стейднер молча посмотрел на него, и взгляд был так красноречив, что комментариев не требовалось. Луис только хмыкнул. Что бы там ни говорила Хаис, контактов ему вполне достаточно. Один вот настолько крепкий, что хрен разустановишь. Вслух же он сказал: - Меня тут все любят. В восторге просто. Даже кошки и маленькие дети. Стейднер снова усмехнулся. - Кажется, она имеет в виду скорее что-то обратно направленное. Луис не слушал. На лице его расплылось мечтательное выражение. - Хотел бы я посмотреть, как он будет опрашивать задержанную кошку. *** Конечно же, как все нормальные люди, обитатели Фрискауг начали освоение планеты в самом начале местного теплого сезона. Поэтому погода на праздник выдалась просто прекрасная. Чистое небо, ни малейшего намека на облака. Яркое солнце дробилось на мириады солнечных зайчиков в развешанных на главной площади разноцветных блестящих лентах. По стенам выходящих на площадь домов и на легких крышах специально выстроенных прилавков вились гирлянды из ветвей. На планете не было собственных цветковых, зато местные голосеменные выбрасывали семяпочки с чешуями самых разных цветов. Засыхая, они становились черными — основной цвет всей растительности Фрискауг. Каждый год, глядя на покрывающие площадь черные сухие «розы», Луис язвил на тему «после хорошего праздника всегда должен быть хороший траур». Сейчас, конечно, трауром и не пахло. Все нарядились, а в честь теплого дня можно было увидеть и платья с открытыми плечами. На прилавках высились достижения «народного хозяйства» — преимущественно еда и выпечка. Можно было брать что понравится, а плату — довольно символическую — оставить в коробке на прилавке. Большинство продавцов предпочитало веселиться на празднике, а не торчать за прилавком, в торговле находили себя лишь некоторые. Мюта выставила на своем несколько паллет с микроскопическими экспериментальными пирожными из генно-модифицированных плодов местных эндемиков и теперь рьяно набрасывалась на каждого покупателя с опросниками оценки вкуса и консистенции. Поселение выпускало собственную валюту для внутреннего пользования и держало выгодный курс, так что команда «Рассвета» с удовольствием расставалась со свежеобменянными монетами. На веранде пекарни устроили танцплощадку. Внутри на сцене без перерыва шла праздничная программа. Кульминацией должен был стать спектакль, посвященный основанию поселения. Со спортивной площадки доносились радостные визги — шерифский аттракцион «убей муху», как всегда, имел успех. В этот раз за мелкими летающими ботами из арсенала охотились с водяными пистолетами, сбивая с них приклеенные разноцветные полоски бумаги. Луис уселся на ступенях дома совета. Потягивая изумрудно-зеленую настойку из модифицированных местных трав — ее безалкогольный вариант — он лениво скользил взглядом по веселящимся людям. Прошло четыре года — и он знаком с каждым. Даже с теми двадцатью тремя, что родились уже здесь. Он заходил в их дома без стука — потому что они так хотели. Его звали на обеды и ужины в их семьи. И он даже приходил. Какие еще, к чертям, им нужны социальные контакты? Вопрос Гадриопсы о дальнейших планах его растревожил. Раньше у него всегда был план. Если не план — то цель. Если не цель — то навязчивая идея. Теперь у него был нейроконтроллер и уйма свободного времени. - Потанцуете со мной, шериф? Садель, мать Елены, улыбаясь, протягивала ему руку. Коричневое с золотым проблеском платье открывало бледные покатые плечи, подчеркивая тяжелую грудь. В коротких черных волосах блестела седина и нитка бус. От вибрации в черепе задвоилось в глазах. Луис опустил веки. - Никогда этого не умел. - А я никогда не умела приглашать на танец симпатичных людей. Ее мягкий обычно голос слегка звенел. Луис, в стейднеровской манере, приоткрыл один глаз. Напарник всегда говорил, что это помогает ему сосредоточиться на главном. Щеки Садель разрумянились, ветер и солнце подкрасили и спинку носа. Она улыбалась и смотрела будто бы немного сквозь него. - Елена, знаете, решает такие вещи просто. Она сказала – ну не убьет же он тебя. Просто открой глаза пошире, улыбнись и протяни руку. В самом худшем случае потопчетесь немного друг другу по ногам. Нейроконтроллер затих. Луис улыбнулся в ответ и легко поднялся, подхватив Садель под руку. - Обещаю вам, прекраснейшая. Самого худшего не случится. Танцевать ему раньше и вправду не приходилось, но сложного в этом уж точно ничего не было. Им аплодировали. Садель смущалась, прятала глаза и сбивалась с ритма, бормоча под нос извинения и отвешивая себе забавные и обидные прозвища. Кажется, внимание совсем не доставляло ей удовольствия. Ее движения становились все более скованными. Луис приобнял ее за талию – ростом она была лишь немногим ниже. Она была мягкая и теплая. И контроллер почему-то молчал. Может, сдох к чертовой матери от перенапряжения? - Вы похожи на мою маму, - сказал Луис, споткнулся, выругался и уткнулся лицом в ее волосы. Садель неуверенно рассмеялась. - А я похож на ярко выраженного дебила, который говорит красивой женщине, с которой танцует, что она похожа на его мать. Я на вашем месте меня бы пристрелил. Садель рассмеялась гораздо веселее: - Напротив, шериф. Скажу честно, я видела, что ваш взгляд часто останавливается на мне, и это очень смущало. Но теперь мне ясно, в чем дело. Это большое облегчение. «Если бы ты только знала», - усмехаясь, проговорил внутри кто-то, вызвав резкую вибрацию контроллера. Не сдох, значит. Музыка закончилась. Продолжая держать Садель под руку, он отвел ее к увитой изумрудными «розами» колонне — там освободилось место. Социальные контакты — это просто, когда знаешь, зачем они тебе. Садель ему захотелось кое-что сказать. Может быть, потому, что ее серо-зеленые глаза, теплые и умные, вовсе не напоминали тусклый безумный взгляд его матери. Но слова не шли на ум. Он оглянулся. Музыканты наяривали какую-то веселую мелодию. Вокруг под громкий топот взлетали вверх руки и ленты. За верандой, на стадионе, младшие дети бесстыже эксплуатировали его напарника — он раскручивал их, кажется, по пять штук на каждой руке. В их отчаянных криках звучал искренний восторг. Над рекой загорались первые краски заката. - Я принесу вам чего-нибудь, - сказал он и улыбнулся. *** - Вам очень повезло с людьми, дорогой друг Луис. - Гадриопса, расчувствовавшись, даже приобнял Арранхо за плечи. Весь праздничный день инспектор, не останавливаясь, дегустировал все, что было совместимо с его пищеварением, и к вечеру слегка захмелел. - Они искренне любят вас. Никто не сказал ни одного дурного слова. - Даже кошка? - усмехнулся Луис. Гадриопса издал булькающий смешок. - Очаровательное животное. Если не ошибаюсь, у вас на руках ее приемный сын? Фиаско встопорщил чешуи на спинке и распушил хвост. Как и многие, они сидели на деревянных трибунах стадиона. На поле горели костры, стояли длинные ряды столов, на которые, кажется, щедрой рукой свалили все непроданное съестное с прилавков, плюс каждое семейство притащило образец главного домашнего блюда. Отзвучала уже традиционная праздничная речь мэра поселения. Градоначальник отчитался о прибыли, полученной колонией от инвестированных средств, подвел итоги голосования за крупную покупку — решили продолжать и дальше копить на собственный ретранслятор, перечислил достижения минувшего года и выразил надежду на столь же удачный следующий. Талисман колонии — самый первый из родившихся на новом месте детей — с серьезным видом прочитал стишок, сорвав куда больше аплодисментов. Потом наградили победителей конкурса проектов. Главный приз забрала Елена. Они с матерью представили макет парусного судна, на котором отважная Шушь собиралась в будущем отплыть к теплому архипелагу на экваторе. Потом вручали еще призы. На «самом толстом кабачке» Луис, кажется, на мгновение заснул. Все разбрелись по интересам. В одной части стадиона снова затеяли танцы. Особенно смелые и веселые носились длинной колбасой по всему полю, прыгая через догорающие костры и горланя бесконечную песню про бесконечный поход по барам и бабам. Трезвые дежурные медики и трезвый дежурный шериф смотрели на них очень внимательно. У каких-то костров пели и играли. Вокруг Садель и Шуши собралась стайка детей — там явно рассказывали страшные истории. Большинство же просто сидело на трибунах или прямо в траве, завернувшись во что-нибудь, и, глядя в усеянное звездами небо, отдыхало от праздника. - Капитан предупредил всех, кто в увольнении, чтобы они не распространялись насчет произошедшего с колонией на Карвайк. Вы сообщите вашим людям? Луис пожал плечами. - Посмотрим. Может быть, удастся под это дело выкрутить из совета какое-то приличное тяжелое вооружение. Они тут все такие пацифисты, что даже неприлично. - Торпеду «Незабудка» проси. - Стейднер спустился откуда-то сверху, с трибун, и грохнул Луису на голову ворох косматых одеял. Одна половина его седой головы была заплетена в разнокалиберные косы, торчащие во все стороны. - Кто это так тебя? - с притворным сочувствием поинтересовался Арранхо. Напарник отмахнулся. - Какие-то дети. - На черта мне «Незабудка», - продолжил тему Луис, почесывая брюшко пригревшемуся под свитером Фиаско. - А вот парочка спутников с хорошим лазером или нейтронной пушкой не помешают. Ну или хоть ЗРК какой-нибудь, на худой конец. Заодно не будет такого напряга с астероидами. - Кстати! - Гадриопса поднял вверх палец. - Наш капитан кое-что тоже приготовил. Сюрприз. Смотрите. Небо перечеркнула первая стремительно падающая звезда.