Лучше собаки

- Вы хотите от меня чудес, шериф. - Док Скайлер глядел сумрачно. - А я делаю что могу. Луис тоскливо смотрел в матовое стекло за его плечом, прищуриваясь из-за дрожи контроллера в голове. Доставленные Телси «пауки» все же помогли, пусть и едва начали работать. Отдельные участки пещерного хода они от обрушения уберегли. Там уцелела и сама Телси, успевшая довольно далеко пройти. Часть пещеры, выводящая к заполненным водой галереям, схлопнулась полностью. Обрушился и выход к Глазу, похоронив под собой проходчик. Элизари уцелела — она мониторила действия робота снаружи и дождалась вертушки на возвышенности, когда озеро вышло из берегов и начало заполнять долину. Ее напарнику повезло меньше — он работал с «пауками» и просто утонул в грязи, которой заполнились некоторые сохранившиеся пустоты. Всего земля забрала четверых спасателей. Стейднер, почуявший самое начало вибрации, когда скопившиеся водные массы пошли на прорыв в галерее ниже, вовремя взял ноги в руки и успел добраться до первого относительно укрепленного участка, утащив с собой и обезумевшего Мюссе. Выбравшись из почти заполненного грязью кармана в проделанный плазмой «пижамки» проход, он напоминал дерьмодемона и матерился так, как Луис не слышал от него ни разу. Офелию вынесло в заполнившийся водой Глаз через три дня. Ткань комбинезона осталась белой и сияла в лучах солнца, как звездочка. Луис Арранхо, когда носил другое имя, принадлежал к культуре, в которой принято было наделять божественным значением и личностью саму смерть. А вот все, что было связано с собственно умиранием, считалось грязным и неприличным. В честь Санта Муэрте устраивали целые вакханалии, ее молитвенный столб можно было увидеть чуть ли не чаще, чем столб заступницы Марии Энкарнасьон, которая к тому же неофициально считалась родной сестрой Смерти. Покойников же по-быстрому сжигали, чтобы больше никогда о них не говорить. Это вроде как давало им шанс на лучшую долю в следующей жизни или что-то типа того. Не то чтобы Луис всерьез в это верил, но какие-то традиции, конечно, усвоил. Поэтому то, что устроили вокруг похорон жители Фрискауг, казалось ему диким. С другой стороны, стало понятно, что у них за больная тема с кладбищем. В каждом доме, где кто-то погиб, перестали запирать двери. Дома и дворы украсили, как на праздник, и каждый день устраивали что-то вроде вечеринки, куда стекались все друзья и знакомые. У Лилвайна семьи не было, поэтому для него все это проводила больница. На этих вечеринках ели, разговаривали, вспоминая буквально каждый шаг и каждый чих усопших, перетирая все связанные с ними воспоминания. Не возбранялось ни рыдать, ни хохотать. Но самое главное — они держали мертвецов в домах. В стеклянных холодильных капсулах, с возможностью прикоснуться к руке или к волосам. И с покойниками вся эта толпа тоже ходила разговаривать, прощаться, и приносила им подарки. Как день рождения, только не совсем. - Скажи мне, будь добр, - осторожно спросил Луис Стейднера на четвертый день этого безумия. - Они их случайно потом не жарят и не жрут всей толпой? Не то чтобы я подавлюсь куском, но хочется быть готовым. - Из них выращивают деревья, - отозвался тот и снова отчаянно чихнул. Выбравшись из-под завала с одним только сломанным пальцем, Стейднер, похоже, впервые в жизни подхватил какую-то простуду и вот уже второй день кашлял, чихал и исходил соплями. Арранхо наблюдал за этим даже с некоторым внутренним удовольствием. - Это очень древняя традиция. Ты вообще не интересовался людьми, с которыми собрался работать пять лет? Луис удивленно приподнял брови. - Ты помнишь, чтобы меня хоть когда-то интересовали какие-то люди? Стейднер собирался что-то сказать, но опять закашлялся. Луис почувствовал брызги на лице, скривился, утерся рукавом. - Фу, бля, тебя пасть рукой прикрывать не учили? И осекся, увидев на рукаве черные кровавые разводы. И вот теперь он маялся под сумрачным взглядом Скайлера. - Я мало что могу сделать, шериф. Мы выделили ретровирус. Для всех нас он безопасен. У вашего же напарника он разрушает клетки дыхательного органа. Должно быть, когда-то здесь, на Фрискауг были формы жизни — мишени для этого вируса. И вот снова нашлась одна. Мощностей для поиска лекарства у меня нет. Мы можем чистить кровь от вирусных тел, дать организму время выработать ответ и надеяться на его витальность и везение. Все. Я хирург. А наш вирусолог лежит в капсуле прощания. Кстати, Луис. Вы могли бы зайти. Проститься. Арранхо не сразу понял, что док имеет в виду Лилвайна. - Спасибо, док. Я пока пропущу. Предпочту поговорить с тем, кто еще отвечает. Скайлер покачал головой. - У него трубка в горле. Мы откачиваем жидкость, в которую превращается... Как называется то, чем он дышит? - Мне без разницы, док, - сказал Арранхо. Обошел его и скрылся за раздвинувшейся дверью. В больничных палатах он до этого тоже ни разу не бывал. Разве что в другой жизни, и это не считается. Кто отвечал за дизайн этих помещений в поселке, он, конечно, не знал, но типовым решением такая невероятная хрень точно быть не могла. Конечно, все было отделано инертным пластиком, легко моющимся роботами-черепахами, которые в избытке ползали по территории. Дело было в расцветке — стены, пол и потолок словно вышли из любимого бреда жизнерадостного идиота. - Что, тоже хочешь стеклянный гробик и дерево? - Луис замешкался было на пороге, но потом резво преодолел два шага и плюхнул зад на кровать, застеленную веселым розовым бельем с, кажется, котиками. - Расцветочку, поди, сам выбирал? Стейднер склонил голову набок. Шею его обхватывал толстый ошейник, грудь укрывало нечто, напоминающее детский слюнявчик, что в сочетании с двумя заплетенными косами превращало его в пациента дурдома. Никаких медицинских приборов в палате не было — все скрывались в соседних помещениях. Кровать только выглядела кроватью. Луис знал. Оборудование клиники было его пожертвованием в фонд поселения. Анонимным. «Шушь», - загорелось красным на его линзах. - «У нее гипотеза, что позитивные и радостные цвета способствуют выздоровлению. Я, правда, половину из них вижу не так, как вы, но все равно веселенько». - Ну и как, выздоравливаешь? Стейднер пожал плечами. «Откуда мне знать. Я раньше никогда не болел». Дверь открылась и пропустила Фиаско. Которому, по идее, совершенно нечего было делать в больнице. Сэм хитро подмигнул Луису. Ну конечно, блин. Нельзя просто так быть где-то и не забраться своими хитровырезанными усовершенствованными мозгами в местные системы и не устроить все для своего удобства. Зверек с урчанием запрыгнул Луису на колени и тут же подставил нежное пузо под пальцы. Больше всего он любил, когда ему чесали пупок, спрятанный внутри пушистой сумки. - Ты мне вот что скажи, - деланно небрежным тоном проговорил Арранхо, начесывая нежную шерстку. Зверек балдел и излучал такую теплоту, что затыкался даже нейроконтроллер. - Я тут посчитал. Ты воевал с соптарами. Ты горел в корабле. Ты при мне из таких замесов выходил с одним ножом... Ты… ладно, про брунейцев и Ларраньягу не буду. Из-под земли ты тоже выкопался, сломав всего один долбаный палец. И вот из миллиардов планет в этих сраных пяти галактиках, ты выбрал одну, ту самую, на которой можешь сдохнуть от простуды? Вот реально, тупо взял и ткнул пальцем, да? Стейднер, кажется, засмеялся. «Выходит, так». Прижав Фиаско к груди, Луис покачал головой. - Ну ты и лох… «Зато какая биография!» Добавить было нечего. С протяжным стоном Луис бухнулся мордой вниз на кровать. Фиаско тут же перебрался ему на спину и, судя по когтистым перетаптываниям, собрался уютно свернуться клубком. Сбросив его, Арранхо начал расшнуровывать ботинки. - Двинь задом. Я спать один боюсь. Утром Стейднер не проснулся. Дышать он не перестал, кровь все так же неслась под бешеным давлением по двум кругам, включавшим в себя теперь пару медицинских агрегатов. Но сознание его не реагировало ни на что. Не проснулся он, даже когда Фиаско, уловивший смятенные чувства Луиса, а, быть может, и невысказанный приказ, до крови укусил его за нос. Срочно вызванный док только снова развел руками. Весь день Арранхо провел с непрерывной пульсацией в голове. Как назло, все словно сговорились, чтобы пристать к нему именно сегодня. Приходил пастор, предлагал поговорить. Мюта приволокла печенье. Семейство Крайссов приперлось полным составом и обнималось с ним до тех пор, пока одуревший Фиаско не начал шипеть и плеваться. Когда около пекарни его поймала и обняла мать Офелии, он не выдержал. Сгреб зверя под куртку и пошел в больницу. В палате было темно. Но кое-какие изменения он заметил. Парусник Елены на подоконнике. - Вижу, тебе уже начали носить подарки, - зло сказал он, стаскивая обувь. Забравшись с ногами в кровать, он прижался пульсирующим лбом к прохладному плечу. - Ке се хода... А мне-то что делать? - одними губами проговорил он, сам себя не слыша. Фиаско забрался между ними, свернулся клубком и проплакал всю ночь. Утром Луис снова пошел к Скайлеру. Услышать примерно то же самое, что и в прошлый раз. Он криво улыбнулся, поморщился. Потер лоб. - Я скажу вам одну вещь, док. Вы знаете про эту штуковину у меня в голове. Нейроконтроллер. Помогает контролировать эмоции и справляться с зависимостями. С болезненной тягой. Иногда напрямую запрещает что-то делать. Так вот, настоящий ключ к нему — он вон там лежит. Он махнул в сторону палат. Потом ухмыльнулся еще более криво. - А что касается зависимостей, док... Больше всего на свете я люблю долго, мучительно и со вкусом убивать людей. К чести Скайлера, на его лице не дрогнул ни один мускул. А у Луиса дернулась щека. - Быть может, вы даже когда-то обо мне слышали. Поэтому, док, я не знаю, кто тут больше нуждается в чудесах. Уйти удалось, не хлопнув дверью. В тишине и темноте шерифской его достал вызов дежурного из дома Совета. - Шериф, к нам летит корабль. У них повреждение, теряют воздух, и он не обновляется. Просят посадки для ремонта. Я дал добро — проверил по реестру, судно реальное, рабочее. «Ниньярги». Капитан — Зейн Карсон. Мелкие торговцы, команда-семья. Контроллер в голове просто взорвался. - Видеосвязь была? - быстро спросил Луис. - Нет, вы же запрещаете. Они тоже канал не включали. Есть запись звука, пересылаю вам. - Через сколько они здесь будут? - Часов через шесть. - Ясно. - Луис потер лоб. - Слышишь меня? Отруби любую связь. Просто выключи этот хренов приемник аль карахо. Понял? Он отключился. Подумал немного и снова вызвал дежурного. Видеосвязь ничем бы тут и не помогла. Потому что капитана «Ниньярги» Зейна Карсона он лично видел последний раз, когда собственными руками запихивал куски его расчлененного тела в утилизатор. Вслед за всей его командой-семейкой. Их, видимо, никто так и не хватился за все годы, бродяг-фантазеров. Таких же, как эти, решившие заселить планету Свободный Лес. А вот голос с записи он знал очень хорошо. Почти как свой. Луис вышел на крыльцо. Поглядел на черные сосны вдали. Лесной ароматный ветерок пошевелил его волосы, два дня как нечесанные. Медленно, чеканя каждое слово, он проговорил: - Доктор Сайфронис Хаис. Код отключения контроллера. Я стираю с зеркала пыль. Прислушался к затихающей пульсации во лбу. Пута мальдита, только херова баба могла придумать такую мудацкую кодовую фразу. С другой стороны — случайно не скажешь, это точно.