Поверить тому человеку

      Ниффти уже и не помнила, сколько времени проработала в ателье Мадам Кьянти. Казалось бы, сколько себя помнила, потому что дни текли чертовски одинаковые, а клиенты и другие швеи всё также любили устраивать после себя вопиющий бардак. Даром, что большая их половина — женщины.       Ниффти такого поведения не одобряла. Для неё, выросшей в приюте, бардак казался чем-то вопиющим. Наследила — убери, а не жди, пока наследят другие. У них с этим было строго, потому с чистотой проблем никогда не было.       Очевидно, люди в семьях росли по другим законам, за что Ниффти их не любила и совсем немного завидовала. Ей всегда было интересно, каково это: жить там, где с тебя пылинки сдувают.       К сожалению, узнать из первых рук ей так и не удалось. Да, периодически в их приюте усыновляли детей, но те как на подбор были хорошенькими и умными. Выбор был огромным — благо, война оставила большое количество детей в их стенах. У Ниффти был дефект во внешности: слепота на один глаз, выраженная уродливым пятном на половину лица. Неудивительно, что на неё приходящие родители почти не обращали внимания.       Впрочем, жизнерадостность компенсировала, потому, пусть Ниффти и была немного страшной, находить друзей ей это не мешало. Как и работать.       Что ей мешало, так это идея-фикс отыскать родителей. Они же не сразу отказались от неё, а только спустя три года после её рождения. Значит, наверное, они её любили? Они хотели, чтобы она жила? У них была на это причина?       Ниффти вздохнула. Сколько вопросов, и ни одного ответа. А правду, скорее всего, она не узнает уже никогда, потому что родителей-то она в итоге нашла. В какой-то помойке, лишь по ошибке считаемой одним из районов Чикаго. Но ничего вразумительного от них в итоге не услышала и в итоге пристрелила обоих. Ах, юность, даже дьявол не знает, что именно было в голове у Ниффти в её шестнадцать лет. Но о содеянном она не пожалела ни до самой смерти — когда её сбила машина, — ни уже в Аду, после неё.       В конце концов, если не за убийство, так она бы наверняка попала сюда за что-то ещё. Они все сюда попали.       Почти весь квартал был оккупирован выходцами из того же приюта, что и она.       Раздался негромкий звонок, сигнализирующий, что кто-то вошёл в ателье. Дежурящая у кассы Бетани медленно выползла из-за стола: — ТРЕВОГА, У НАС ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ КЛИЕ- А, это вы. Ниффти! Тут к тебе!       С деньгами было туго, потому клиентов чуть ли не раздирали на лоскутки. Выживали те, кто находил себе постоянных. У Ниффти таких было всего трое, но один был крайне известен и сшитые ей костюмы действительно любил. А Ниффти любила шить для него.       Так и выживала.       Бодро соскочив со стула, Ниффти поспешила к выходу встречать посетителя. Её постоянных, конечно, другие швеи не отобьют, но если вдруг её не будет на месте, могут урвать полагающиеся ей заказы. Ниффти это не любила.       У входа стоял Аластор. Кажется, судьба ей благоволила.       — Аластор, приве-ет! Что привело тебя сюда? Неужели костюм порвался? Нитки торчат? Хм, всё же на месте, — Ниффти мгновенно оказалась возле радио-демона, обходя его по кругу и внимательно осматривая каждую деталь, — дырок тоже нет. Тогда что? Ты поправился? Похудел? Могу ушить, если неудобно. Хотя разницы не вижу. Может, ты решился таки сменить стиль?       — О, Ниффти, — ответил ей знакомый радио-голос, и демон расплылся в самодовольной улыбке, — твои костюмы восхитительны, но сегодня я пришёл не ради них. Я хочу, чтобы ты сшила мне подарок.       — Подарок?       Вместо ответа Аластор вытащил из кармана небольшой квадрат бумаги и протянул ей.       Это оказалась фотография. Казалось бы, это что-то раритетное, потому что демоны давно перестали фотографироваться где-нибудь стоя у стены всей семьёй. Сейчас все хотели хоть какую-то динамику. Но наличие цвета в изображении говорило о том, что снято фото было всё же сравнительно недавно.       Посреди фотографии стояли двое: Аластор в его узнаваемом алом костюме и демонесса с золотыми волосами. Если бы не мертвенный цвет кожи, Ниффти приняла бы её за живую — настолько мало было в ней демонического. Выглядела примерно на двадцать лет.       — Красивая, — восхищённо протянула она, говоря не то о фото в целом, не то о девушке в частности, — что именно ты хочешь, чтобы я сшила?       — Этой зимой наступит двухтысячный год, Ниффти, и в честь этого после чистки пройдёт грандиозный бал. Сшей платье, Ниффти, на этом балу она должна быть самой красивой.       Ниффти серьезно кивнула. Сам факт того, что у Аластора кто-то появился, казался ей безумным и немного смешным, но работа это работа. Давать оценку она не имела никакого права.       — Мне нужны размеры и пожелания, — Аластор улыбнулся ещё шире, и Ниффти осознала, что не получит ни того, ни другого, — хотя бы цвета!       — Черный, красный и белый. Но первые два она любит больше всего.       Демонесса вздохнула. Негусто, конечно, но, с другой стороны, это давало ей огромную свободу деятельности и простор для фантазии. Аластора она не подведёт.       — Ценовая категория?       — Бери, что посчитаешь нужным. Я плачу за всё.       На том и порешили.       На то, чтобы сшить платье для красивой незнакомки, у Ниффти ушло три недели. Большую часть времени заняли выбор материалов и фасона. Девушка была довольно худой и ужасающе высокой. Большинство вещей, что Ниффти шила для других демонесс, ей бы просто не подошли. Пришлось думать, думать и думать!       Но результат того стоил.       Ниффти сшила платье из чёрной парчи, добившись потрясающего эффекта за счёт необычного фасона и добавления мелких металлических пластинок на узор в районе ключиц. Вышло настолько красиво, что она бы многое отдала за то, чтобы увидеть платье на той, кому оно предназначалось. Но Аластор даже предложить это не дал. Едва увидев результат, он вырвал его из её рук, аккуратно сложил в подарочную коробку и, довольный, удалился. Ниффти честно выждала неделю, прежде чем начать звонить ему с вопросами, понравилось ли адресату.       Порядком оглохший от её воплей демон признал: — Шарлотта в восторге.       Она бы не отказалась от более подробного ответа, а в идеале — от новой фотографии, но пришлось довольствоваться тем, что было.       — Пообещай сфотографироваться на балу!       — Ничего не обещаю!       Ниффти обиженно дулась, но сделать ничего не могла. Только ждать. В конце концов, до ожидаемого всеми события было ещё два месяца.       Работа шла своим чередом, в том числе — ожидание прихода заказчиков. По иронии судьбы, в этот день дежурила снова Бетани, потому крик повторился: — ТРЕВОГА, У НАС ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ КЛИЕНТ, ВСЕ СЮДА!       Но на этот раз она не прервалась на середине предложения, и все восемь работниц высыпали ко входу. Ниффти, правда, так и застыла в сильном недоумении.       — Мисс Шарлотта! Вернее, стоп. Мужчина? Но ведь вы были женщиной совсем недавно! Странно как, лицо ваше, но плечи намного шире тех, на которые я шила наряд!       Не-Шарлотта приторно улыбнулась, и всем присутствующим стало заметно не по себе. Только после этой улыбки Ниффти окончательно поняла, что обозналась: — Так вот, кто сшил платье для Чарли. Вас-то я и искал.       — Меня? — несколько робко уточнила она. Ниффти давно пережила тот возраст, когда можно краснеть перед мужчинами, но конкретно этот их представитель вызывал в ней почти животный страх.       Даже Аластор не выглядел столь пугающе в его первое появление. Неудивительно, что все её конкурентки молчали, словно набрав полный рот воды.       —… А вы, собственно, кто? — всё же набралась смелости и спросила она.       Мужчина улыбнулся: — Я тот, с кем Чарли пойдёт на бал. А также тот, кому нужен костюм, который хорошо подойдёт к её платью.       Осознание, что мужчина в столь дорогой одежде может стать её клиентом, окончательно сбило её страх. Ниффти буквально подпрыгнула на месте от нетерпения, а после поспешила к нему.       — Под то платье? Чудно! Чудно. А пожелания будут? Стиль? Фасон?       — Всё на ваш вкус, — ответил он, заходя в примерочную и снимая с золотых волос высокий алый цилиндр. — Но из всех цветов мне нравятся только три: чёрный, красный и белый. При том, последние два — больше всего.