***
Из омута сна меня вырвал какой-то шорох: сначала я не хотела открывать глаза, потому что, похоже, спала слишком мало, но, когда чья-то горячая рука дотронулась до моего плеча, я резко вскочила. — Привет, — вымученно проговорил Ято, слегка улыбнувшись. — Я, похоже, пропустил всё веселье? Облокотившись на руки, он принял сидячее положение и, с удивлением рассматривая почти высохшие полотенца, перевёл на меня взгляд. — Ты тут времени даром не теряла, я смотрю! — в его взгляде плясали странные искорки, и я не была уверена, что хозяин стал прежним. — Ято? — спросила я, тоже привставая и отодвигаясь от него на расстояние вытянутой руки. — А ты ожидала увидеть кого-то другого? — спросил он, как мне показалось, надменно, и внутри меня что-то оборвалось. Неужели не получилось? Но я была уверена… Чёрт, значит, мне нужно уходить и как можно скорей! — Эй, эй, Акинэ, успокойся! Прости, шутка дурацкая. Не бойся… — он потянулся ко мне и нежно погладил по щеке, — просто юмор никогда не был моей сильной стороной. — Ты как? — невпопад решила спросить я, дабы наверняка выяснить мучивший меня вопрос: вернулся ли старый Ято? Он округлил глаза и, переведя взгляд на пол, взъерошил мокрые от пота волосы. — Честно сказать, мышцы и кости болят ужасно: меня будто разобрали, а потом собрали заново, причём тот «сборщик» был до жути криворуким, — мой хозяин засмеялся, немного смущаясь. — Но зато в голове такая ясность! Я, наконец, могу сложить мысли в кучу и это… потрясающе! Ещё пару секунд он искренне радовался, но потом его улыбка резко сошла на нет, а в душе затаился страх. — Что я наделал? — тихо произнёс он, переводя взгляд на входную дверь. — Это ведь… Я ударил тебя. А с Юкинэ… О, чёрт! Похоже, Ято не задавал вопросы, а скорее, разговаривал сам с собой. Он начал вспоминать события последних дней и анализировать их, сожалеть, а значит… Сложно описать то чувство облегчения, что теплой волной разлилось по телу: он вернулся! — Ты не виноват в этом, — заверила я, пододвигаясь ближе, — и все это понимают, правда. Всё хорошо! Главное, что ты… снова ты. Не в силах сдерживаться я обняла его. Я понимала, что Ято тяжело сейчас, ведь знала лишь крупицу из его последних поступков, а он, скорее всего, вспомнил их все. Возможно, воспоминания тех дней буду мучить его ещё ни один месяц, но я была уверена: он справится! Отвечая на объятия, он сомкнул руки на моей спине и, уткнувшись в моё плечо, с грустью пробормотал: — Прости меня, пожалуйста! Сам не представляю, как я мог такого наговорить, как я вообще докатился до такой жизни. Самое ужасное, я всё помню! И понимаю, в тот момент эти поступки выглядели для меня нормальными и, даже, логичными! И я такого натворил… Он стиснул меня ещё крепче, будто я была опорой, которая держала его на краю пропасти. Он нуждался во мне, а я в нём! — Всё хорошо, — пролепетала я, поцеловав его в висок и поглаживая его плечо. — Давай просто забудем о случившемся? Я так много переживала за эти дни, что чувствую себя эмоционально выжатой, честно! Хочу забыть эти несколько недель, как страшный сон. Я отстранила его от себя ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с любимыми ярко-голубыми глазами, которые, правда, сейчас были наполнены печалью. — Не стоит мучить себя чувством вины, слышишь? — настойчиво проговорила я, взяв его лицо в ладони. — Чтобы не случилось, я не стану относиться к тебе хуже. Я всё так же люблю тебя, несмотря ни на что, и ни за что не отступлюсь! Ты — мой! — проговорила я, расплывшись в улыбке, смакуя эту фразу, наслаждаясь этим. В животе появилась приятная рябь. Именно ее называют "бабочками", которые сопровождают чувство влюбленности. И мне это нравилось. — А ты — моя, — Ято снова сжал меня так крепко, точно хотел раствориться во мне, и я, если честно, мечтала о том же. Я готова была сидеть так вечно, убаюканная его теплом и лаской, но нашей идиллии не суждено было продлиться долго: входная дверь с грохотом открылась, стукнувшись о стену, а в прихожую буквально ввалились трое гостей в виде старых знакомых — Кофуку, Дайкоку и Юкинэ, который остановился поодаль, не решаясь пройти дальше. — Убери от неё руки! — громогласно закричал шинки Богини Бедности, уже было двинувшись на Ято, но я, вскочив, перегородила ему дорогу: — Стой! Он снова прежний! — крикнула я, поднимая руки перед собой, надеясь, что это остановит здоровяка. — У него получилось! — Да ладно?! — удивилась розоволосая Богиня, выглянув из-за спины своего орудия. — Не может быть! — Может, — подал голос Ято, медленно поднимаясь, при этом опираясь на стоявший в коридоре комод. — И то, что ты сомневаешься в моих силах, даже немного обижает. Пока Ято надевал футболку, в воздухе повисла неловкая пауза: ведь, сам того не зная, мой хозяин попал в точку — Кофуку действительно не верила в его выздоровление и даже отказалась участвовать в спасательной операции. — Ну что ты, — фальшиво улыбаясь, заявила она, покраснев. — Я просто очень рада, что всё наладилось. Нам тебя не хватало, Яточка! Кофуку кинулась к нему и с размаху обняла, чуть не сбив с ног — хозяин устоял лишь потому, что я вовремя подоспела на помощь, поддержав его за плечо. — И мне вас, — искренне ответил он, приобняв её за плечи. — И да, прости за сказанное и… я постараюсь вернуть всё что взял, обещаю! — Да не парься! Главное, шкатулочка на месте, а остальное — дело наживное, правда, Дайкоку? — спросила она, переведя взгляд на шинки и ткнув его локтем в рёбра. — А… да! Мы не в обиде! От услышанного Ято, похоже, впал в шок, потому как не смог проронить ни слова в ответ, и лишь я знала: этой парочке стыдно, что они не пришли ему на помощь, когда были так нужны, а сейчас пытались загладить вину. — Кстати, тут ещё кое-кто хотел поговорить, — пролепетала розоволосая Богиня, заходя за спину Юкинэ и подталкивая его вперёд. Паренёк выглядел смущённым и слегка обиженным. Не поднимая взгляда, он пробубнил: «Привет», после чего продолжил изучать свои ботинки. Мы замерли в ожидании: никто не знал, как Ято поведёт себя, если увидит новое имя на запястье священного сосуда, и, кажется, негласно приготовились разнимать их, если потребуется. Но он и тут нас удивил: молниеносно преодолев расстояние между собой и Юки, наш хозяин обнял мальчонку, прижав его к себе так крепко, как отец обнимает сына после долгой разлуки. Из глаз паренька потекли слёзы, а Ято лишь шёпотом повторял ему на ухо: — Прости! Прости, Юкинэ! В трезвом уме я бы и в жизни не сказал тебе такое! Ты безумно важен для меня! Ты самое лучшее орудие, которое я знал и знаю. Ты — удивительный! Прости, пожалуйста! Прости, прости! Не хочу терять тебя! — И я не хочу, — ответил Юки, слегка приглушённо, упираясь лицом в футболку хозяина. — Но я кое-что сделал, что-то неправильное, а теперь жалею. Ято ещё сильней сжал паренька, точно давал понять, что не злится. А на мои глаза невольно навернулись слёзы — столько в этом жесте было добра и ласки. — Это поправимо, — ответил тот, потрепав мальчика по голове и вытирая с щеки сбежавшую слезу. — Всё поправимо, если ты останешься. — И ты бы этого хотел? — спросил Юкинэ, поднимая взгляд и встречаясь с ясно-голубыми глазами. В этом вопросе было столько надежды, столько наивного детского желания быть нужным, что даже Дайкоку не сдержался, высморкавшись в одно из упавших полотенец. — Больше всего на свете, — на выдохе произнёс Ято, улыбнувшись. Я смотрела на них и не верила, что это происходит на самом деле. Несколько часов назад я даже и мечтать не могла о таком исходе и, отправляясь в этот дом, была почти уверена, что не вернусь. Но интуиция, к счастью, подвела. — Ребятки, вы такие милые! — пропищала Кофуку, утирая обильные слёзы рукавом. — Дайте я вас обниму!***
Прошло около часа, прежде чем наговорившись, мы решили-таки отправиться домой. Ято, правда, стеснялся, повторяя, что не заслуживает возвращения в храм Кофуку, но мы всё же смогли переубедить его, аргументируя тем, что жить на улице с двумя орудиями — не вариант (а мы с Юки уж точно теперь пойдём за хозяином хоть на край света). Правда, оставалась одна проблема, вернее, незавершённое дело, которое я озвучила, когда собравшиеся двинулись ко входу: — Вы идите, а я, пожалуй, приберусь здесь. Нехорошо оставлять этот дом в таком виде — вдруг хозяева вернутся, а тут бедлам, — я оглядела гостиную, полную грязной посуды, фантиков и прочего мусора. — Акинэ, это не обязательно делать сейчас, — попытался переубедить меня Ято, — эти люди приедут не раньше, чем через неделю. — Не важно! — я стояла на своём, потому что не хотела возвращаться сюда после того, как выйду за дверь. — Всё может поменяться: не исключён срочный вызов на работу, или там, где они отдыхают, начнётся сезон дождей… Будет хорошо, если они не узнают, что на неделю их дом превратился в бесплатную гостиницу. — Но ты еле на ногах стоишь! — заметил Ято, окидывая меня взглядом. — Сколько ты не спала? День? Два? — Три, если честно, — протянула я, увидев, как брови Ято поползли вверх от удивления, — но это ничего не меняет. Со мной всё хорошо. Хозяин, похоже, снова хотел мне возразить, но Кофуку перебила его, встав между нами: — А давайте мы уберёмся здесь, а вы оба отправитесь домой и отдохнёте, идёт? — Как это? — удивилась я: Богиня Бедствий… и убираться? — Ты же дом к чертям спалишь! — поддержал Ято. — Я буду за ней следить, — Дайкоку потрепал розоволосую голову хозяйки и, хлопнув в ладоши, пошёл в сторону кухни. Я перевела взгляд на Юкинэ, думая, что он, возможно, захочет пойти с нами, но тот, покорно сняв куртку, пошёл вслед за остальными, давая понять, что намерен остаться. — Спасибо! — крикнул Ято им вслед, улыбаясь, после чего, нежно взяв меня за талию, переместился в такой знакомый и родной для нас храм.***
Слабо помню, что происходило после: я была так изнурена, что почти не соображала. Кажется, я чуть не упала, пока разувалась, но Ято, вовремя среагировав, подхватил меня. — Ты совсем без сил, — взволнованно произнёс он, проходя в глубь дома. — Нужно хорошенько поспать. Я отнесу тебя наверх. Дальше всё как в тумане — похоже, я заснула на его руках, так и не успев добраться до кровати. Оно и понятно: сначала практически бессонные часы перед рингом, потом полная кошмаров ночь побега от Митсуо, а дальше — долгие разговоры в компании Тэндзина. Я была выжата как лимон. Проснулась я, когда за окном совсем стемнело. Первой моей мыслью было, что всё произошедшее — сон: за Ято я не ходила, он не излечился, и ничего не поменялось. Спину тут же прошиб холодный пот, и я, как очумелая, побежала вниз, не представляя, что со мной случится, если исцеление хозяина лишь плод фантазии. Но пробежав гостиную, я резко остановилась, будто наткнулась на невидимую стену: посреди кухни, весь перепачканный в муке, стоял тот, кого я так жаждала увидеть. Похоже, хозяин готовил, поэтому не сразу заметил меня — сморщив брови, он вычитывал что-то в поваренной книге Кофуку, периодически бросая взгляд на стоявшую перед ним глубокую миску. — Не спится? — звонко спросила я, отчего он подпрыгнул. — Чёрт, Аки, напугала! — ответил он, вытирая лоб тыльной стороной руки. — Ты почему встала? Прошло лишь несколько часов. — Выспалась! — слукавила я, улыбаясь. — А ты, я смотрю, кулинаришь? Я усмехнулась — видеть Ято в кухонном фартуке было чем-то из ряда вон выходящим. — Пытаюсь! — он почесал висок, снова переводя взгляд на книгу. — Решил сделать извинительный торт, но крем не выходит. — Извинительный торт? — переспросила я, подходя ближе. — Ну да. За то… что сделал, — сдержанно проговорил он. Было видно, что говорить об этом Ято неприятно, поэтому я решила вернуться к теме готовки, оградив хозяина от грустных мыслей. — И что не так с кремом? — Он не такой воздушный, как хотелось бы, — промямлил он, вынув ложку и наблюдая, как взбитая субстанция медленно перетекает обратно в миску. — Наверно, я что-то напутал с ингредиентами. — Давай помогу? — спросила я, собирая волосы в хвост, но Ято остановил меня, вытянув руку вперёд. — Нет, хочу сделать всё сам. Я уверен, из тебя повар намного лучше, но… позволь мне самому справиться, хорошо? Я понимала его мотивы: он извинялся не только перед хозяевами дома, но и передо мной с Юкине, и было бы глупо, начни я помогать. — Конечно! Уверена, у тебя получится, — я подмигнула хозяину, отмечая, как соблазнительно выглядят его слегка перепачканные в муке губы. — Не буду мешать. От разговора спать мне и вправду перехотелось: похоже, роль энергетика сыграло облегчение от того, что сегодняшний день не плод моего воображения. И чтобы как-то успокоиться, я решила искупаться, но перед этим постирать накопившиеся грязные вещи: все были заняты полезной работой, а я одна шлялась по дому как неприкаянная. Я загрузила вещи в стиральную машинку, выбрала нужный режим и, убедившись, что процесс запустился, встала под горячий душ. Ах, какое это блаженство! Струи воды будто смывали не только грязь и пот, но и проблемы прошедших дней. Я точно родилась заново: чувствовала себя такой обновлённой, словно посетила комплекс СПА. Кажется, я уже позабыла, что значит радоваться таким мелочам и насколько это порой необходимо в жизни. Странно... когда у нас, у людей, есть всё что нужно, мы зачастую стараемся взять от жизни ещё и ещё. Чем больше мы получаем благ и привилегий, тем сильней нам хочется забраться выше, отобрать больше, отвоевать кусок лучше, чем у других. И это печально, ведь в погоне за «золотыми горами» мы забываем, что на самом-то деле уже владеем бесценными сокровищами: здоровье, семья, любимые занятия, возможность учиться и путешествовать... Ведь у каждого из нас есть те, кто поможет в любую минуту, кто убережёт от печали и горя, те, на кого можно положиться, с кем не стыдно поплакать и посмеяться… Жаль, мы понимаем это лишь когда остаёмся в одиночестве, достигнув какой-то вершины в окружении ненужных вещей, за которыми так упорно гнались. Конечно, это относится далеко не ко всем, но вот я на эти грабли наступила. Раньше не ценила Ято так, как следовало было: его забота стала чем-то само собой разумеющимся, и я не видела смысла дорожить тем, что и так в избытке. А стоило бы! Как оказалось нет в жизни ничего вечного… Возможно, я бы и дальше предавалась этим философским размышлениям, но меня вдруг прервал донёсшийся снизу шум. Выключив воду, я прислушалась: с первого этажа исходили какие-то звуки, правда, сначала я не смогла разобрать какие именно (может, ребята вернулись). Но спустя пару секунд услышала знакомые раздражённые нотки голоса Юрэцу, который, похоже, был чем-то очень недоволен. Меня накрыла паника, ведь он здесь явно неспроста. Вполне возможно, шинки хочет вернуть хозяина на прошлую дорожку, потому как Ято, похоже, был отличным звеном в цепочке, которая вела Юрэцу к какой-то цели. Но сейчас это звено сломалось, заставив все планы рухнуть. И оставался ещё один вопрос, самый главный: действительно ли в крови моего Бога не осталось алчности? Смог ли он полностью побороть её, или «вирус» Валаама просто затих, затаился до удобного случая? Что если этот настырный шинки сможет разбудить злого Ято, которого я так боялась? Поэтому не отдавая отчёта своим действиям, я выскочила из ванны в одном полотенце, стремглав помчавшись на первый этаж. Судя по голосам, они находились в гостиной, и я, решив, что нет смысла осторожничать, направилась прямо туда, надеясь, что не опоздала. — Ты забыл, о чём мы договаривались? — кричал шинки Ято, напрягая руки так, что на коже вздулись вены. — Хочешь сказать, мои труды насмарку? — Прости, Юрэцу, но я действительно не тот, за кого ты меня принимаешь. Я бы и рад помочь, но, боюсь, наши мировоззрения значительно отличаются. — С каких пор? Ты ведь людей мочил направо и налево! Признай, ты кайфовал от этого, а теперь хочешь всё бросить? Остаться неудачником? — Видимо, в твоём понимании — да, — грубо ответил Ято, отходя в глубь комнаты. — Ещё раз говорю, уйди. В этот момент Юрэцу, наконец, обратил на меня внимание, хоть я и не проронила ни звука, переваривая сказанные норой слова. Ведь если бы ничего не вышло, Ято отнял бы ещё не одну невинную жизнь. Похоже, наш гость подумал примерно о том же, потому как, резко подскочив ко мне, прижал к стене, передавив шею своим предплечьем. — Признавайся, это ты его надоумила? Сука, я тебя на две части переломлю! — Отпусти её, немедленно! — услышала я голос Ято, хоть и немного приглушённо: Юрэцу перекрыл мне кислород, очень больно сдавив горло. — А то что? — донеслось возле уха. — Может хоть тогда в тебе проснётся настоящий Ято, а не тот слюнтяй, в которого ты превратился! Фартук, готовка — ты вообще в своём уме! А швабру не подарить? — Последний раз повторяю: отпусти её! — Конечно, буквально через пару минут я исполню твоё желание*. Последние слова я почти не слышала, начиная терять сознание, и когда мне уже казалось, что вот-вот отключусь, железная хватка разжалась, а я упала на пол, не в силах держаться на ногах. В первые секунды я вообще не понимала, что происходит, но огромным усилием воли смогла открыть глаза и сделать хоть и болезненный, но спасительный вдох. Судя по всему, Ято ударил Юрэцу, потому как тот лежал в нескольких метрах от меня, а хозяин, потирая костяшки, сел рядом, с волнением заглядывая мне в глаза. — Акинэ, ты как? — Нормально, — прохрипела я: поперёк горла будто встал кусок стекла, царапающий, не дающий вдохнуть полной грудью. — Я разберусь с ним и вернусь к тебе через минуту, — ответил он тихо и, поднявшись, подошёл ко всё ещё лежавшему на полу шинки. — Я как-то сказал: не надо меня злить! — громко проговорил Ято, нависнув над своим орудием. — А причинять боль тем, кого я люблю, и вовсе самоубийство! Помни об этом! А пока… Ято сложил средний и указательный пальцы правой руки, направляя их на Юрэцу. — Юуки! — крикнул он, и имя, до этого отпечатавшееся на теле орудия, загорелось ярко-голубым светом, а после, словно отделившись, повисло в воздухе, заливая коридор яркими лучами. — Я освобождаю тебя! Больше не приходи сюда и не ищи встречи со мной. Я предупредил! Голубой иероглиф вдруг стал красным, а после рассыпался на тысячу частей, подобно залпу праздничного салюта. — Убирайся! — с ядом проговорил Ято, указывая на выход. — Сейчас! Потирая шею, я проследила за тем, как Юрэцу вышел за дверь, после чего перевела взгляд на Ято, снова севшего рядом. — Прости! — выдохнул он, заключая меня в объятия. — Испугалась? — Нет, — ответила я, но голос предательски дрогнул. — Хотя, да, испугалась, но не за себя. Ято слегка отстранился, заглядывая в глаза и вопросительно подняв брови. — За тебя, — подтвердила я. — Подумала, он сможет вернуть тебя на прежний путь. Я слышала, как глупо эти слова прозвучали, и переживала, что Ято обидится или расстроится, но тот, нежно улыбнувшись и заботливо поглаживая моё плечо, ответил: — С той жизнью покончено, поверь. Никто и ничто не сможет снова затащить меня во всё это, — он приблизился и еле коснулся моих губ своими. — Я тебя больше никогда не оставлю.***
— Яточка, передай мне соус, — попросила Кофуку, потянувшись за тонкацу**. — Держи, — ответил тот, протягивая хозяйке дома маленькую пиалу. Проснувшись на следующее утро, мы единогласно решили, что такой день стоит отметить: наши мучения и беды позади, а значит, судьба буквально велела нам закатить знатный праздничный обед. Каждый из нас внёс лепту в этот поистине шикарный пир. Блюд было столько, что они не помещались на столе, поэтому часть подносов стояла на журнальном столике, а ещё несколько тарелок шатко разместились на колченогом шкафчике. — Я сейчас лопну! — Юкинэ, схватившись за живот, откинулся на диван, закатив глаза. — Нафига я столько съел? — А кто тебе виноват? — спросил Ято, закидывая в рот очередную порцию карпаччо. — За тобой же никто не гонится! — Да просто если вовремя не подсуетиться, ты же сожрешь всё! Ума не приложу, как в тебя столько влезает! Вроде худой с виду… — Ну хватит, хватит! — перебила Кофуку. — Никаких споров за столом! У нас же примирительный праздничный обед — чего вы, в самом деле? Она надула пухлые губки. — Давайте лучше выпьем чего покрепче! - предложил Ято, улыбаясь. — Я за! — прогромыхал Дайкоку, который, похоже, приложился к бутылке с самого утра и теперь пылал ярким румянцем. — И стаканы под боком. Достав из стоявшего неподалёку сервиза четыре аккуратные стопки, шинки Богини Бедности поставил по одной перед всеми, кроме Юкинэ, а после отправился на кухню за бутылочкой горячительного напитка. — Эй, а Акинэ это зачем? Она же не пьёт! — удивился Ято, приподняв бровь. Меня вдруг как холодной водой окатили: он ведь не в курсе, что было вчера утром, и я бы очень хотела, чтобы никогда не узнал. Но у Кофуку были иные планы. — Ууу, Яточка. Ты многого не знаешь об одном своём орудии… — затянула она, хихикая. — Кофуку, стой, прошу, давай сменим тему, — настойчиво попросила я, пытаясь дать понять взглядом: моё знакомство с алкоголем должно остаться в секрете. — О чём ты? — напрягся хозяин, выпрямив спину и переводя взгляд с меня на неё. — Стой, молчи! — уже почти кричала я, но розоволосая Богиня, вскочив, начала бегать по гостиной, как сумасшедшая, при этом крича: — Вчера Акинэ была пьяна! Пьяна! Пьяна! Да-да! — О, чёрт, — вслух произнесла я, чувствуя, что краснею. — Да ладно? — не веря своим ушам, переспросил Ято, приоткрыв рот. — Да не было такого! — соврала я, хоть это было на меня не похоже, но тут же пожалела о содеянном: Ято схватился за шею, сощурив глаза — моя ложь его уколола. — Говори правду, Аки, пожалуйста! Я не буду ругаться, — как-то слишком уж елейно произнёс он, и всем стало ясно: будет и ещё как будет! — Ну… — начала я, впрочем, не зная, как объяснить ему ту мимолётную слабость, которой поддалась. — Нервы сдали, наверное. Всё как-то навалилось… Не знаю, зачем сделала это. Прости. Мне не понравилось пить, честно! Я больше не буду. Моя речь была сбивчивой и нескладной, как у оправдывающегося ребёнка, но вместо того, чтобы рассердиться, Ято рассмеялся, закинув голову. — Ты чего? — спросила я, тоже начиная улыбаться — до того заразительный был смех. — Просто представил тебя подшофе*** — наверно, картина поистине занимательная, — сделал вывод он, не переставая гоготать. Чуть позже к нему подключились и остальные, заставив меня залиться краской, но, когда Дайкоку вернулся, смех за столом стих, потому как Ято звонко постучал по своей тарелке, требуя внимания. — Разрешите высказаться первому, — слегка смущаясь, начал он, откладывая вилку. — На самом деле, так много хочется сказать, но сначала — извиниться. Да, вы всё утро убеждали, что я не виноват, что был сам не свой, но это не утешает… Я с ужасом вспоминаю, что натворил, и со страхом осознаю, что мог натворить ещё… Мне даже не хочется рассказывать, что могло и, скорее всего, произошло бы в будущем… если бы не одна девушка. Последние слова он произнёс с особой нежностью, теперь уже смотря лишь на меня. — Акинэ, когда я давал тебе имя, то думал, что спасаю тебя, а на деле вышло совсем иначе. Это ты спасла меня! Не представляю, сколько силы в тебе, что ты не сдавалась. Я наговорил такого… Чёрт, вспоминаю, и по телу дрожь от того, каким был ублюдком! Но ты не оставила своего пропащего, эгоистичного, алчного и высокомерного хозяина, раз за разом цеплялась, пытаясь вытащить. Не знаю, что бы сейчас со мной было без тебя, да и знать не хочу. Вдруг, поднявшись, Ято обошёл стол и сел рядом, взяв мою руку в свои. — Когда я был… заражён, — продолжил он дрожащим от волнения голосом, — то говорил, что беден, что у меня ничего нет, но на деле я был безмерно богат, ведь ты — одно из самых больших сокровищ на свете! Я был дураком, ведь не понимал этого! Будто собираясь с мыслями, Ято набрал в грудь воздуха, а я, понимая, что он хочет сказать, застыла как изваяние. — Я мечтаю прожить с тобой вечность и боюсь тех испытаний, что ждут впереди: наша жизнь, похоже, никогда не будет тихой и мирной, но сколько бы времени у нас ни было, я хочу попросить кое о чём… Подняв взгляд, хозяин сделал ещё несколько глубоких вдохов. — Я уже давно не вижу в тебе простую девушку — ты для меня вся жизнь, и я люблю тебя, Акинэ. Мне наплевать, что скажут другие, плевать на законы и предписания — я хочу быть с тобой вечно и не просто в качестве хозяина. Я мечтаю, чтобы мы шли вместе рука об руку, называть тебя своей в полном смысле этого слова, наслаждаться твоим обществом, утешать, когда это необходимо, и радоваться вместе любым мелочам. Поэтому прошу, ответь: могла бы ты оказать честь и стать для меня чем-то большим, чем просто орудие? Он замолчал. В воздухе повисла неловкая пауза, но не потому, что я не знала, что сказать — просто потеряла дар речи, не веря, что на самом деле услышала от него такие слова. — Прости, я в некотором шоке, — пролепетала я, ощущая, как сердце пустилось в галоп. — И, наверно, прежде чем ответить, тоже признаюсь кое в чём: с самой первой встречи я поняла, что ты — мой единственный. Я грезила о тебе днями и ночами, жаждала твоей компании и, если ты уходил, считала часы до того момента, как мы увидимся снова. Мне было неловко говорить это в присутствии остальных, но раз Ято пересилил себя, то и я смогу. — Когда тебя не было рядом, я буквально проклинала каждый сантиметр, что нас разделял. Я так хотела стать для тебя кем-то большим, но… постоянно останавливалась, вспоминая, что ты Бог, а я — простое орудие. Почему-то я не могла заставить себя смотреть в глаза Ято, поэтому говорила со своими коленками, лишь изредка кидая на него взгляд. Мне было сложно объяснить ему всю гамму своих чувств, ведь Дайкоку и Юкинэ не знали, что я помнила человеческую жизнь, а значит, приходилось брать в расчёт лишь недавний промежуток времени. — Но, когда с тобой… с нами случилась эта история, я не переставала корить себя за то, что так и не решилась сделать первый шаг. Всё о чём могла думать: ты ушёл, заражённый алчностью, и, возможно, теперь никогда не узнаешь, что я тоже не видела и не вижу в тебе просто хозяина, — наконец, собрав всю волю в кулак, я подняла на Ято глаза и с удивлением увидела слёзы на его лице. — Я тоже люблю тебя больше жизни, больше всех и вся! Я и в самом прекрасном сне не рассчитывала услышать то, что ты только что сказал, и, если честно, до сих пор не верю в происходящее. Мне кажется, я в каком-то бреду, что это неправда, но даже если это и так, всё равно отвечу: твоё предложение — самый желанный подарок, который мне преподносила судьба. И да! Я говорю тебе да, Ято! Спасибо, что ты есть в моей жизни! Больше не в силах сдерживаться, я кинулась в его объятия, наконец, дав волю чувствам. Неужели всё позади? Неужели мы сможем быть счастливыми? Неужели я смогу забыть весь тот ад и наслаждаться прекрасным настоящим? — Ребята… — ломким голосом проговорила Кофуку, покусывая губу и поливая стол слезами, — это так мило! Почему-то все засмеялись, видя, как она вытирает раскрасневшийся нос рукавом блузки, и за столом вновь воцарилась непринуждённая и весёлая атмосфера, за исключением одного «но»: Ято не ушёл на своё место, а сел между мной и Юкинэ, положив голову на моё плечо и иногда кидая на меня счастливые взгляды. Казалось, он тоже не верит в происходящее и каждый раз старается убедиться, что я действительно сижу рядом с ним, держу его за руку, улыбаюсь, и когда встречаюсь с ним глазами, одними губами повторяю: «Я люблю тебя!»***
Наш обед плавно перетёк в ужин. Мы веселились, пели песни, играли, передразнивали друг друга, а, когда начало темнеть, высыпали на улицу, дабы освежить раскрасневшиеся лица приятным ветерком. Всё это время мы не переставали есть и пить, поэтому под вечер мне казалось, я действительно лопну, а Дайкоку, похоже, явно переборщил с градусом в стакане, потому что иногда просто падал на диван и засыпал как убитый на пару минут. Каждое сказанное слово, каждый звук, да каждый вздох воспринимался мной, как чудо! Я не могла сидеть на месте от непрекращающегося чувства эйфории, которое бурлило во мне, заставляя улыбаться по поводу и без. Правда, вот Ято почему-то не был столь радостным. Вроде он тоже сначала был весел, бегал за Юкинэ с водяным пистолетом, а потом вышел куда-то, а вернулся сам не свой. Я пыталась спрашивать, в чём дело, но он сразу же менялся в лице, надевая дежурную улыбку и отвечая, что просто задумался. Я делала вид, что верю, и продолжала веселиться, при этом приглядывая за любимым: когда он думал, что на него никто не смотрит, Ято снова впадал в уныние. Когда за окном окончательно стемнело, он, извинившись, пошёл наверх под предлогом «взять одну вещь», но я понимала, что это не так. И действительно: зайдя в комнату через пять минут, я застала его сидящим на кровати и смотрящим в одну точку невидящим взглядом. — Ято, может, расскажешь уже, что случилось? — тихонько спросила я, делая шаг ему навстречу. Он как-то странно дёрнулся, точно боялся чего-то, а после, наверно, поняв свою ошибку, снова расплылся в вымученной улыбке, похлопывая по кровати рядом с собой. — Ничего, — надтреснутым голосом заговорил он, дождавшись пока я сяду, — просто из головы не идёт прошлая неделя и всё, что натворил. Постоянно прокручиваю, что было бы, если бы ты не смогла убежать от Митсуо, или как всё повернулось, не решись ты вытащить меня из этой истории. Он потёр глаза, точно пытался избавиться от навязчивых картинок воспоминаний, а после, посмотрев на меня, положил руку мне на колено. — Наверно, никогда не устану благодарить судьбу за то, что ты есть в моей жизни. Меня радовали его слова, но вот интонация, с которой он это сказал, пугала. Он словно прощался… А может, мне это казалось? — И ещё буду долго, правда ведь? — спросила я, нервничая. — Пока я жив, любить тебя не перестану, — улыбнулся он, потянувшись ко мне. Мы целовались, и теперь нас, наконец, никто не отвлекал: я наслаждалась его касаниями, тем, как нежно он водил по моей коже, как заботливо поглаживал раненое плечо, как ласково обхватывал моё лицо ладонями, как запускал руку в мои волосы… Я никогда ещё не видела Ято таким. Да, он и раньше не был жестоким или злым (если не считать последнего инцидента), но сейчас, казалось, он прыгнул выше головы, заставляя буквально трепетать от блаженства. Я бы хотела просидеть так несколько часов, а, может, и дней, но нас ждали внизу, поэтому, огромным усилием воли прекратив поцелуй, я отстранилась от любимых губ. — Мне кажется, нам пора идти, — слегка заигрывая, произнесла я, — но мы обязательно вернёмся к этому потом. Я мягко поцеловала Ято в плечо, а после добавила: — Ведь впереди у нас целая вечность!***
Легли мы очень и очень поздно: кажется, в третьем часу ночи. Кофуку вообще предлагала встречать рассвет, но Ято решительно отказался от этой затеи и отправил всех спать, да так резко и настойчиво, что даже Дайкоку подчинился. Кстати, сегодня Богиня Бедности решила ночевать в комнате своего шинки (видимо, тост Ято взбудоражил в ней нежные чувства), а я предложила хозяину устроиться на моей кровати, ведь спать одной совсем не хотелось. Я не знала, как он отреагирует, что обо мне подумает, но Ято просто лёг рядом так, будто это было для нас обычным делом. Он гладил меня по волосам, что-то рассказывал убаюкивающим голосом, иногда брал мою руку в свои. Мне было так приятно: я будто засыпала на тёплом и мягком облаке. Невероятное чувство! Окончательно проваливаясь в сон, я услышала, как он повторил, что любит меня и пообещал защищать, несмотря ни на что.***
Проснулась я довольно рано. Настенные часы показывали всего лишь семь утра, поэтому я бы с радостью вздремнула ещё немного, но, повернувшись, обнаружила, что вторая половина постели пуста: кажется, моему хозяину тоже не спалось. Я решила, он пошёл вниз завтракать или снова пытается сделать так и не получившийся «извинительный торт», поэтому, потянувшись, собралась спуститься и составить Ято компанию. Но, уже поднявшись, увидела то, что отвлекло меня от первоначального плана. На тумбочке возле моей половины кровати располагался свёрнутый пополам лист бумаги, поверх которого лежали несколько бутонов космеи**** Я улыбнулась: кажется, Ято оставил мне любовное послание. Сев на кровать, я взяла письмо в руки, чувствуя, как по телу разливается тепло: как же здорово понимать, что тебя любят! Но уже после прочтения первых строк улыбка моя погасла, а в глазах отразился страх: ________________________________ Акинэ. Если ты читаешь это… Хотя нет, начну не так, а то мне сразу кажется, что мы герои какого-то дешёвого фильма. Но прежде чем я напишу то, что хотел сказать тебе уже давно, хочу попросить прощение за своё решение, принятое без тебя и вопреки твоей воле (я в этом уверен). Что бы ты ни чувствовала после того, как эти строки будут прочитаны, только не злись! Я правда не мог иначе… Как-то сбивчиво всё выходит, да и руки слегка дрожат от волнения. Дорогая, моя милая бесценная Акинэ. Невозможно описать словами всю ту благодарность, что я к тебе испытываю, всю ту любовь, что распирает меня при мысли о тебе, и то сожаление, что сковывает внутренности от осознания, что в нынешнем теле я тебя больше не увижу. Прошу не пугайся! Я знаю, сейчас тебе страшно, по многим причинам, но помни, что где бы я ни был физически — моё сознание всегда рядом с тобой. Ты не останешься одна, и что бы ни случилось, частичка меня будет в твоём сердце. Настала пора объясниться. Вчера я узнал из проверенных источников, что Валаам и Митсуо объединились с организаторами камиринга и ищут тебя. Кажется, мой давний знакомый продал права на тебя бывшему хозяину, а значит, ты снова попала в лапы садиста, от которого так долго убегала. Вчера я места себе не находил, думал, как можно тебя укрыть, но пришёл к выводу, что скрываться вечно — не получится. Рано или поздно их длинные лапы дотянутся до тебя, чтобы уничтожить, ведь такие Боги как они не успокоятся со временем: их злость, гордость и алчность с годами будут лишь расти. Я принял решение покинуть Токио и отправиться на суд организаторов. Вечером я известил об этом Валаама, и сегодня они будут ждать меня. К сожалению, я не вернусь. Мне бесконечно горько писать об этом, осознавая, что я, возможно, больше не встречусь со всеми вами: ни в этом теле, ни в другом. Отец давно не выходит на связь, и вполне может быть, он опять перерождается. На это нужно время, и если так совпадёт, что и он будет мёртв, когда убьют меня, никому неизвестный Бог Ято канет в небытие… Но мы же не пессимисты какие? Велика вероятность, что я всё же начну новую жизнь, хоть и не буду помнить прошлой. Это ужасно грустно, и больше всего на свете я хочу, чтобы ты не дала новому Ятогами скатиться в пропасть. Разыщи меня, покажи это письмо и, умоляю, вырасти нового Ято добрым и понимающим! Не хочу снова становиться Богом Погибели… Я представляю, как тебе будет сложно, как тебе тяжело уже сейчас! Но ещё раз повторю — этот выход единственно правильный! Я обязан тебе всем: ты показала мне, что такое добро, ты спасла нас с Юкинэ, ты вытащила меня из лап алчности и помогла наконец понять, как прекрасна жизнь! Да о чём я, даже если бы ты ничего этого не делала, даже если бы у меня не было никакого долга перед тобой, я всё равно ушёл бы на этот грёбаный суд, потому как не представляю свою жизнь без тебя! Я погибну счастливым, ведь буду знать, что где-то далеко ты улыбаешься, наслаждаешься свободой, продолжаешь познавать мир. Что ты живёшь, Акинэ! Прости, что снова нарушил своё обещание… Я очень хотел бы его сдержать и готов отдать всё, что у меня есть ради того, чтобы остаться, но, увы, не могу. Попытайся объяснить это Юки. Он, возможно, станет проклинать меня и никогда не простит, но я бы очень хотел верить, что и в его сердце останется место для меня. Он мне как сын, и я бесконечно сильно люблю этого паренька, хоть и сказать это в глаза, наверно, не решусь. Скоро рассвет, а значит, ты проснешься в ближайшие часы — мне нужно уходить. Как же много ещё хочется написать, как же сильно я желаю обнять тебя и никогда не отпускать! И именно в этот момент я ещё больше убеждаюсь, что поступаю правильно: мир не может потерять такое сокровище как ты! Я люблю тебя, Аки! Так сильно, как никого и никогда не любил! Все эти бесконечные годы своего существования я думал, что Богам не свойственно это чувство, но, лишь встретив тебя, понял, что и у нас есть сердце. Надеюсь, и ты испытываешь ко мне то же самое, а если нет… Я всё равно буду убеждён в правильности своих действий. Прошу, не вини себя и не кори за этот поступок. Ты, правда, ни в чём не виновата — это моё решение, и лишь я за него в ответе. Передай остальным, что я ещё раз извиняюсь за всё то горе, что причинил им. Скажи, что их я тоже люблю. Заканчиваю письмо, потому как иначе совсем никуда не уйду, а должен. Не скучай, мы скоро увидимся!С бесконечной любовью, Ято
________________________________