Сила клятв и надежды

Через два года после событий предыдущей главы.

       — Ну же, милая. Не плачь. Видишь? Она не сломалась. Мама её починила, — Кейтилин Старк протянула игрушечную лошадку своей двухлетней дочке.       Санса нашла игрушку валяющейся на полу; одно колёсико отвалилось, а верёвочка-уздечка была оторвана. Кейтилин не сомневалась в том, что подобное варварство мог учинить только Робб. Её пятилетний сын начал демонстрировать неусыпный интерес ко всему, что можно было разобрать на составные части, а сейчас, вдобавок, ещё и исчез куда-то из детской.       Санса поставила лошадку на пол и потянула за верёвочку, засмеявшись вслух, когда та покатилась следом. Девочка, что-то лопоча на своём языке, побежала по детской, и игрушка последовала за ней, как дрессированное животное. Кейтилин улыбнулась: в отличие от брата, дочка относилась к игрушкам бережно. Лошадка изначально принадлежала Роббу, но в двухлетнем возрасте он дёргал за уздечку так сильно, что игрушка переворачивалась через голову, вместо того, чтобы катиться, и, рассерженный, он вскоре бросил её в стенку.       Улыбаясь, она медленно и осторожно поднялась с пола, поглаживая поясницу в попытке ослабить боль, в последнее время всё чаще донимавшую её, если она долго играла с детьми на полу. По правде, подъём с пола был самой сложной частью — её округлившийся живот мешал равновесию и ловкости. Шла уже шестая луна, и ребёнок редко оставался спокойным. Приложив ладонь к животу, она подошла к окну и внезапно увидела вдали чёрную точку.       Приблизившись, ворон покружил над Охотничьими Воротами, а потом пропал из вида. Кейтилин нахмурилась. Уже второй за утро. В последнее время они получали слишком много воронов. Чёрные крылья — чёрные вести, подумала она, снова оглядываясь на дочь, но момент прежней радости улетучился. Вне сомнений, вороны принесли новости о Железнорожденных. Повсюду гуляли слухи, что Бейлон Грейджой объявил себя королём и сейчас готовился к войне с Робертом Баратеоном и остальными Семью Королевствами.       Война. Она уже пережила одну войну и не имела желания переживать вторую, но, конечно, выбора ей никто не давал. Если Бейлон в самом деле объявил себя королём, Роберт Баратеон без ответа это не оставит. И, если он вызовет её мужа, Нед уедет. И её отец тоже. Лорд Хостер уже сообщил Неду, что приказал лорду Маллистеру усилить оборону Сигарда. Она вздрогнула, подумав, что, если островитяне нападут, знаменосцы её отца, а также лорды Западных Земель пойдут в битву первыми.       Всего два с небольшим года, подумала она. Всего два с небольшим года относительного мира и спокойствия. После их визита в Королевскую Гавань Роберт перестал писать письма с требованиями, в выполнении которых Нед раз за разом ему отказывал. И никаких подозрительных незнакомцев с юга в Винтерфелле тоже не появлялось. Их с Недом оставили в покое, и она — что было невероятно глупо, — надеялась, что остальной мир обойдётся как-нибудь без них. Она должна была догадываться.       Приближающийся топот, сопровождающийся громкими воинственными воплями, выдернул её из раздумий. Она шагнула за порог, поняв, что сын несётся по коридору, и вышла остановить его. Затормозить он не успел — и с силой врезался в неё. Удержав его от падения, она посмотрела в его лицо, ожидая объяснений.        — Прости, мама, — покаялся мальчик. — Прости, малыш Старк, — так же серьёзно прибавил он, обращаясь к её животу, и Кейтилин еле удержалась от улыбки. — Я тебя не заметил, — объяснился он.        — Почему ты так бежал, Робб? — спросила его она, стараясь звучать строго.        — Чтобы Септа не поймала меня, — выдал он, не подумав, и тут же залился краской, осознав, что такая честность, кажется, была лишней.        — И почему же Септе Мордейн вдруг вздумалось тебя ловить? — ещё отчаяннее борясь с улыбкой, поинтересовалась Кейтилин.        — Не знаю, — незамедлительно ответил сын; таков был его стандартный ответ, когда ему не хотелось говорить правду.        — Робб, — предупреждающе проговорила она. — Ты говоришь мне правду?       Он промолчал. В целом, Робб был честным ребёнком и зачастую, вместо того, чтобы солгать, выбирал молчание. Эту черту, понимала Кейтилин, он перенял от отца.        — Робб, — опять заговорила она. — Септа Мордейн не может бежать так быстро, как ты, но рано или поздно она сюда придёт. И я подержу тебя здесь, дожидаясь её. А теперь выбери, пожалуйста, расскажешь ты мне правду сам, или через несколько минут я услышу её от септы.       Мальчик понурился.        — Она поймала меня на кухне. Я ел один из пирогов, которые там остывали, — когда Кейтилин промолчала, он прибавил: — Я проголодался! И я люблю персиковый пирог, — он надулся. — Только она сказала, что это воровство. А я сказал, что я не ворую, потому что повара приготовили пироги для нас, и, даже если бы я не ел его сейчас, я бы получил его за ужином. Поэтому это не воровство!        — Возможно, — послышался низкий голос из конца коридора. — Но разве тебе разрешается брать еду без спроса?       Робб расправил плечи, услышав голос Неда, и обернулся.        — Нет, мой лорд. Не разрешается.        — Значит, Септа Мордейн была права, что остановила тебя, не так ли?        — Да, но… она не должна была называть это воровством! Я не вор, отец!        — Нет, не вор, но ты был неправ. Иди сюда, Робб.       Кейтилин улыбнулась, когда муж опустился на одно колено, чтобы оказаться примерно вровень с Роббом.       Когда мальчик подошёл к нему, мужчина обнял его за плечи.        — Сын, Септа только хотела, чтобы ты признал свою неправоту. Ты это сделал? — Робб помотал головой. — И ты закричал на неё, верно? — сын безропотно кивнул. — Разве это вежливо — кричать на леди, Робб? — когда Робб не ответил, Нед принажал: — Ты слышал, чтобы я кричал на твою леди-мать?        — Мама не называет тебя вором, отец, — честно ответил Робб.        — Не называет, — признал Нед. — Только так она меня ещё и не называла, — пробормотал он.        — Нед! — ахнула Кейтилин и тряхнула головой.       В серых глазах, когда Нед поднял их на неё, сверкал смех.        — Я не стану возражать, Робб, если ты вежливо объяснишь Септе Мордейн, что ты не вор. Но после того, как извинишься за то, что проник в кухни и ел пирог, который предназначался для ужина. Ты меня понял?        — Да, отец.        — И что ты теперь будешь делать?       Робб вздохнул:        — Я пойду и извинюсь перед Септой Мордейн за непочтительность.        — И?        — И извинюсь перед поваром, что ел пирог.        — Очень хорошо. После этого ты отправишься к себе, и будешь там, пока я за тобой не приду.        — Да, отец, — серьёзно ответил мальчик. Затем, не колеблясь, повернулся и пошёл к лестнице.       Проследив, как он скрылся, Кейтилин повернулась к мужу. Тот всё ещё стоял посреди коридора на колене, опустив голову, и у неё упало сердце.        — Что такое, любовь моя? — едва слышно спросила она.        — Я созываю знамёна, Кэт, — тихо ответил он. — Роберт приказал выдвигаться на войну. В любой момент на западном берегу ожидается нападение флота Грейджоев.        — О, Нед, — ахнула она, поднося ко рту ладонь. Он встал и взял её руки в свои.        — Твой отец и Тайвин Ланнистер возглавят береговую оборону. Я поведу своих людей на Пайк.        — Пайк — это остров, — тупо обронила она.        — И у меня нет кораблей, знаю. У Тайвина Ланнистера есть. И у Пакстера Редвина. Лорд Станнис, как Мастер над Кораблями, поведёт флот, чтобы отвлечь корабли Грейджоев. Если они будут заняты где-то ещё, Пайк станет менее защищён, и мы возьмём его с большей лёгкостью.        — На словах это так просто, — пробормотала она.        — Непросто, — согласился он.        — Папа! — Санса показалась из детской, вытягивая за собой свою лошадку, и Нед наклонился, чтобы взять её на руки.        — Привет, моя маленькая леди, — голос его в момент потеплел.       Кейтилин улыбнулась, несмотря на свои тревоги: для разговора с каждым из детей у Неда был разный голос, и она часто гадала, как он будет звучать, когда муж впервые заговорит с их новым ребёнком. Улыбка её тут же погасла, хотя она смотрела, как Санса рассмеялась, когда Нед намотал на свой палец прядь её медных волос. Его не будет здесь, когда родится их третий ребёнок, и эта мысль огорчала её больше, чем она бы ему призналась.       Она была без него всё то время, что носила Робба, да, но тогда она не любила его. И не знала разницы. С Сансой он был рядом почти всё время. Даже все разъезды по Северу откладывал, если они грозили затянуться на больший срок, чем два-четыре дня подряд. Он часами лежал рядом с ней на кровати, просто поглаживая её живот и ожидая движений ребёнка изнутри, и улыбался самой красивой своей улыбкой, когда тот шевелился. Они научились заниматься любовью так, чтобы её беременность не мешала. Она помнила своё глубокое смущение, когда Нед признался, что ходил к мейстеру Лювину, дабы убедиться, что продолжать делить с ней ложе безопасно для ребёнка, и своё облегчение, когда муж прибавил, что мейстер считал Кейтилин полностью здоровой и не увидел причин, по которым им стоило бы перестать это делать до самого рождения.       Потом родилась Санса. Кейтилин сначала пришла в ужас, когда поняла, что Нед намерен остаться с ней в комнате в этот момент. Она полагала, ему будет стыдно, когда она начнёт кричать — потому что ей точно будет. Она очень хорошо помнила, как это было с Роббом. И боялась, что он найдёт её слабой и уродливой, но он просто обнимал её, пока она тужилась, вытирал ей лоб и целовал, если она кричала. Она цеплялась за его руки, наверное, оставляя отметины от ногтей, но Нед только крепче держал её, шептал, что гордится ею и что она была прекрасна. Когда Санса, наконец, появилась на свет — медноволосая и кричащая, — он не выказал и тени разочарования её полом. Его лицо светилось — она никогда ещё не видела его таким и, несмотря на всю свою усталость, подумала, что могла бы взлететь от одного только этого вида.        — Кэт? О чём ты думаешь, моя леди?       Она поразилась: муж и дочь, сидящая на его руках, смотрели на неё с абсолютно одинаковыми вопросительными выражениями на совершенно разных лицах.       Она улыбнулась обоим.        — Вспоминала день, когда она родилась, — кивнув на дочку, тихо сказала она, улыбаясь сквозь слёзы.       Конечно же, он немедленно всё понял.        — Кэт, — он шагнул к ней и, перехватив малышку поудобнее одной рукой, положил вторую на её живот. — Я не хочу расставаться с тобой, любовь моя. Никогда. И особенно — сейчас.       В серых глазах стыла боль: он пропустит рождение их третьего ребёнка. Она протянула руки и взяла в ладони его лицо.        — Я знаю, мой лорд, — ответила она и оба они погрузились в молчание, просто стоя в коридоре и касаясь друг друга, потому что здесь больше нечего было сказать.       Наконец, Санса пискнула:        — Лошадка! — и заёрзала в руках отца. Тот аккуратно опустил дочку на пол и она занялась покинутой игрушкой.       Нед, выпрямившись, обнял её и нежно поцеловал.        — Я пойду, поговорю с Роббом.        — Септа Мордейн иногда может быть слишком суровой, любовь моя. Ты же знаешь, в Риверране она когда-то воспитывала и меня.        — Ни секунды не сомневаюсь, — со смехом ответил муж. — Не переживай, Кэт, я не собираюсь его наказывать. Просто хочу, чтобы он понял, что его действия и отношение к другим имеют значение. Однажды он станет Лордом Винтерфелла, и я хочу, чтобы он заслужил уважение, соответствующее титулу.        — Ему только пять, Нед, — она слабо улыбнулась.        — Я знаю, — тихо ответил он. Серые глаза потемнели. — Но я здесь сейчас.       Он сжал её ладонь и пошёл искать Робба, оставив невысказанные слова висеть в воздухе. Он был здесь сейчас и не мог обещать, что будет здесь снова, потому что опять уходил воевать.       В течение следующих двух недель замок и окрестности заполнялись северянами, прибывшими на зов сюзерена. Кейтилин знала, что многим здешним лордам дела не было до Роберта Баратеона и его трона, но они были готовы следовать за Старком из Винтерфелла, куда бы он их ни повёл. По правде, многие уже были готовы к маршу, потому как Нед, зная, что рано или поздно это случится, приказал знаменосцам готовиться ещё до того, как Роберт официально призвал к оружию. И теперь, как бы ни хотелось ему уезжать, он в то же время стремился уехать, потому что ожидание становилось невыносимым. Весьма вероятно, он уведёт часть войска из ближайших замков и крепостей, оставив остальным приказ следовать за ним.       Кейтилин уже некоторое время сидела в солярии Неда, пересматривая заметки, которые делала для себя накануне днём, обсуждая с мужем все виды проблем, какие могли возникнуть в его отсутствие. На время отъезда он доверял управление Винтерфеллом и всем Севером ей, и эта мысль приводила её в ужас. Конечно, она уже делала это, если он уезжал в дальние крепости, но этот раз был другим. Началась война и никто не мог сказать, когда они вернутся или кто из них навсегда останется там.       И ещё это будет первый раз, когда она останется без помощи Бенджена; она страшно скучала по деверю. Но Бен не отказался от идеи присоединиться к Ночному Дозору. Он оставался в Винтерфелле, пока был нужен Неду, но его шестнадцатый и семнадцатый дни наречения прошли; теперь, когда Старкам ничего не угрожало, он начал настаивать на том, чтобы оставить замок. Он не проявлял интереса ни к чему, что предлагал Нед, и заявил, что не создан для того, чтобы провести свою жизнь в командовании затерянной где-то крепостью. Поколениями Старки служили в Ночном Дозоре и он желал идти по их стопам. Перед восемнадцатым его днём наречения Нед сдался. Бен уехал уже много лун назад, но Кейтилин до сих пор ловила себя на том, что он вот-вот займёт своё место за столом в Чертоге или подбросит Робба в воздух во дворе, и знала, что Нед скучал по брату ещё сильнее.       Совершенно потеряв суть своего занятия, она встала из-за стола и подошла к окну. Стоял ясный весенний день, — холодный ещё, конечно, ведь это был Север, — но между сильными весенними грозами погода стояла очень хорошая. Нед сказал, что лето, скорее всего, наступит уже в течение года. Внизу, во дворе, она увидела мужа, шедшего с мейстером Лювином и двумя другими мужчинами в Великий Замок. Походка его выдавала его недовольство, и, когда они приблизились, она разглядела мрачное, полное боли выражение его лица. Он держал полоску пергамента. Чёрные крылья — чёрные вести.       Мужчины почти наверняка собирались прийти сюда, чтобы обсудить содержание письма, потому Кейтилин села в ожидании. Нед мог, конечно, отослать её, но знал, что она приходила сюда, а потому не удивится, увидев её. Она боялась этих новостей, но всё равно надеялась, что он ими поделится. Ожидание было хуже знания.       Она хорошо помнила, как примерно год назад он пришёл к ней с таким же выражением лица, как сейчас. Она сидела прямо здесь, составляя список вещей для заказа из Белой Гавани, когда она вырос на пороге, бледный как смерть и с печальными глазами.        — Любовь моя? — она встревожилась.        — Прибыл ворон. Точнее, два, — без предисловий начал он. — Эртур Дейн мёртв.        — Мёртв? — выдохнула Кейтилин, вставая и подходя к нему. Он не ответил на её прикосновение, даже когда она положила ладони на его грудь. Он не питал каких-либо тёплых чувств к сиру Эртуру и даже жалел иногда, что не убил его около Башни Радости. Тем не менее, Нед чувствовал себя ответственным за любое несчастье, приключившееся с тем или иным участником тех событий, как бы Кейтилин ни пыталась доказать ему обратное.        — Как он умер? — тихо спросила она.        — Лихорадка, — тупо ответил он. — Самый блестящий рыцарь, с каким мне приходилось сражаться, умер от лихорадки где-то в забытом богами месте Дорна, — он медленно покачал головой и, отойдя от неё, сел за стол. — Я не знаю, что чувствую, Кэт, — вздохнул он, опустившись на стул.       Она прикусила губу и зашла за его спину, положила ладони ему на плечи, погладила.        — Необязательно вообще что-либо чувствовать, мой лорд. В той войне он был твоим врагом. Ты сражался с ним честно и пощадил его. Что он сделал со своей жизнью после этого — не твоя проблема.        — Он умер, веря, что я удерживаю законного правителя Семи Королевств в стороне от его трона.        — А ты в это веришь?        — Нет. Восстание положило конец правлению Таргариенов. Роберт — законный король, а за ним — его наследник. Происхождение Джона не имеет значения.        — Тогда что тебя гложет?       Он глубоко вздохнул и повернулся к ней лицом.        — Что, если я неправ? — просто спросил он.        — Прав, — уверенно ответила она. Обойдя его и встав перед ним, она пропустила его волосы сквозь пальцы. — Нед, нам ничего в этой жизни не дано знать с уверенностью. Тем не менее, мы должны принимать решения и потом жить с этим. Ты меня и научил этому, мой лорд. Не сомневайся теперь в себе.       Он устало кивнул и притянул её к себе на колени, обнял.        — Кто прислал ворона? — спросила она через мгновение.        — Первого — Роберт. Конечно, он счастлив сверх всякой меры, но не забыл упомянуть, чтобы я держал моего племянника подальше от любых оставшихся сторонников Таргариенов, — проговорил раздражённо Нед.        — Что? Он всё ещё считает мальчика угрозой, даже хотя сир Эртур умер? Ты всегда настаивал, что он — бастард без права на трон. Когда он уже угомонится?       Он молча поиграл с её волосами, как часто делал в попытке успокоиться. Она как-то поддразнила его, мол, она может отрезать прядь своих волос и дать ему, и сама она ему больше не понадобится. Он тогда рассмеялся и пылко поцеловал её, доказывая, что она всегда будет ему нужна. На этот раз для подтрунивания было не время, потому она просто молчала, ожидая его слов.        — Не знаю, произойдёт ли это, — наконец, ответил он. — У него ненасытный аппетит и, боюсь, это заставляет его думать о других то же самое. Трудно доверять кому-либо, если ты не веришь, что человек может быть полностью доволен тем, что имеет.        — Он просто дурак, — прошептала она, наклоняясь и прижимаясь своим лбом к его.        — Может. Но этот дурак в короне.        — А второе письмо от кого?       Он вздохнул и чуть отстранил её, чтобы иметь возможность посмотреть в глаза.        — От леди Баратеон.       Она постаралась не реагировать на имя. Её муж никогда не делил ложе с Эшарой Дейн, теперь Баратеон. Кейтилин, в отличие от многих других, кроме Неда и самой леди Эшары, знала, кто на самом деле был отцом её мертворожденной дочери-бастарда. Тем не менее, это никоим образом не помогало ей легче переносить едкие подколы и тихие комментарии, которые иногда раздавались даже здесь, на Севере. Она знала все причины распространения этой лжи, как и то, что все попытки её опровергнуть будут звучать пусто. Это, однако, не значило, что ей нравилось происходящее.        — Что сказала леди Эшара? — насколько она знала, женщина никогда раньше не писала Неду. Через три луны после отъезда Неда и Кейтилин из столицы она вышла замуж за Станниса Баратеона и оба они отбыли на Драконий Камень, хотя Станнис часто посещал Королевскую Гавань, будучи Мастером над Кораблями.        — О смерти брата ей сообщил принц Оберин. Сказал, что Эртур до конца жизни оставался Королевским Гвардейцем и верно служил памяти принца Рейгара.        — Почему она сочла нужным передать тебе слова принца Оберина?        — Хотела, чтобы я знал ещё вот что: Оберин с одной стороны приветствовал действия Эртура, а с другой — сожалел об упрямой его преданности “отродью волчьей сучки”, которая принесла куда больше проблем, в то время как законные, чистокровные Таргариены живы и скитаются где-то по Эссосу. Возможно, со смертью Эртура их сторонники объединятся вокруг Визериса, и “плод безумия Рейгара останется гнить на Севере”.       Кейтилин без труда услышала горечь в его голосе, когда он цитировал эпитеты, какими наградил его сестру и племянника дорниец.        — О, любовь моя, — она прильнула к нему, всем сердцем желая разделить его боль.        — Я очень неплохо знаю, как на Лианну смотрели в Дорне, моя леди, — холодно отчеканил он, и Кейтилин пришлось напомнить себе, что лёд в его голосе относится не к ней. — Эшара передала мне слова Оберина, чтобы дать знать: со смертью Эртура никто не юге не станет делать из Джона их нового короля. И это уже облегчение.       Кейтилин не понравилось то, с какой лёгкостью он назвал леди Баратеон просто по имени, без титула. Больше, чем она признавала, её беспокоило такое его высокое мнение о жене Станниса. Женщина переспала с Брандоном, зная об его помолвке с Кейтилин, и, весьма вероятно, повторила бы успех, пожелай того Нед, с ним в Звездопаде, зная, что он на ней же, Кейтилин, женат. И потому питать большой жалости к ней не могла.        — Ты теперь привезёшь мальчика в Винтерфелл? — спросила она. Как к этому отнестись, она пока тоже не знала.       Хотя муж покачал головой:        — Нет. Роберт до сих пор считает его угрозой. Привозить его в Винтерфелл так скоро после смерти сира Эртура… Нет. Боюсь, пока он останется там, где он сейчас.        — А леди Баратеон? Будет она поддерживать легенду теперь, ведь её брат умер.       Он устало вздохнул.        — Она не сможет изменить эту ложь. Это ей ничего не даст. Она родила бастарда, кем бы ни был его отец. Лорд Станнис вряд ли будет думать о ней лучше, скажи она, что это был не я, даже если и поверит. А добровольно она не причинит вреда ни мне, ни тем, кто мне дорог.       На это Кейтилин промолчала. Просто не знала, что сказать на то, что безопасность её семьи не зависела ни от чего, кроме привязанности другой женщины к её мужу. Неду тоже было нечего больше добавить, и они просто вместе какое-то время сидели в солярии.       Открывшаяся дверь вернула её в настоящее, пропуская Неда и мейстера Лювина. Двоих других мужчин с ними уже не было.        — Мой лорд, — обратилась к мужу она. — Пришло новое письмо?       Его глаза были темны, как непроглядная зимняя вьюга, когда он положил пергамент на стол.        — Виктарион Грейджой атаковал Ланниспорт, — без предисловия сообщил он. — Весь флот Ланнистеров уничтожен.        — О, Нед, — ахнула она.        — Это ещё не всё, любовь моя, — чуть смягчил голос он. — Железнорожденные сейчас разбойничают на западных берегах. Пришли новости о нападении на Сигард.        — Сигард? — её охватил страх. — Мой отец…        — Ничего о том, что лорд Хостер пострадал, — заверил он. — И, ты знаешь, твой отец спланировал защиту Сигарда уже довольно давно. Лорд Джейсон Маллистер — серьёзный противник, и они к этому готовы, моя леди.       Она кивнула.        — Когда ты уезжаешь? — эти новости не оставляли сомнений в том, что это случится скоро.        — Утром, — ответил он. — Я отправил Галбарта Гловера и Хелмана Толхарта передать всем лордам и командирам готовиться к отбытию. Сир Родрик, конечно, останется здесь с тобой, и я оставлю ему распоряжения для лордов Болтона, Амбера и Карстарка.        — Ты поедешь в Сигард?        — Да. Если повезёт, люди твоего отца сбросят Железнорожденных в море ещё до нашего прибытия. И тогда, если Станнис Баратеон и Пакстер Редвин разделаются с кораблями этих пиратов без флота Ланнистеров, мы отправимся на Пайк почти немедленно.        — Кажется, ты просишь о слишком большой удаче, мой лорд.       Он подошёл к ней и она встала из-за стола. Помня, что мейстер Лювин стоит рядом, он просто положил руки ей на плечи, но глаза его смотрели пристально.        — Это всё ещё хороший план, любовь моя. И у нас достаточно людей, что претворить его в жизнь.       Она кивнула, приказывая себе не плакать. Он удивил её, когда, наклонившись, коротко поцеловал её в лоб, несмотря на присутствие мейстера.        — Мне нужно кое-что обсудить с мейстером Лювином, Кэт. Разумеется, ты можешь остаться, но, если у тебя есть дела, можно уйти. Всё самое важное я тебе рассказал.       Она снова кивнула.        — Я слишком мало времени сегодня провела с детьми. Робб, скорее всего, довёл и Этту, и Септу Мордейн до белого каления, — она попыталась смело улыбнуться. — Увидимся за ужином?        — Обязательно, — заверил муж, и она ушла к детям.       Остаток дня она провела как в тумане. Винтерфелл, набитый людьми, пришёл в движение, жужжал, как улей: войско готовилось к походу. Она недолго поиграла с детьми, и в конце концов обнаружила себя вовлечённой в подготовку: её позвали сначала в одну часть замка, потом в другую, она отвечала на вопросы, смотрела за исполнением кучи поручений, следила за погрузкой провианта. Из-за того, что подготовка началась давно, всё прошло гладко, и рядом с Недом на ужине она оказалась словно в мгновение ока.       Возбуждённое, почти праздничное настроение витало в Чертоге, пока люди ели, пили и готовились к войне. Мужчины, подумала она горько. Как они могут радоваться предстоящим убийствам так же, как свадьбе?       Нед возле неё кивал своим людям в ответ на крики “Старк!” и “Винтерфелл!”, но его настроение было таким же кислым, как её собственное. Они ушли из Чертога раньше остальных; он хотел сам уложить Робба спать и заглянуть к Сансе, прежде чем та уснёт.       Не было смысла объяснять Сансе причины отъезда Неда: она была ещё мала, чтобы их понять, потому Нед просто посадил её на свои колени и рассказал коротенькую историю про принца и леди, пока девочка легонько трогала его щёку и пищала “Колется!”, имея в виду бороду. Когда он уложил её и сказал “Я люблю тебя, моя маленькая леди”, голос его надломился, и у Кейтилин, слышавшей это, заныло сердце.       Ей было ещё труднее сдержаться, наблюдая за мужем и сыном. Мальчик был в восторге от ужина со всеми в Чертоге, и слушал их крики, песни и рассказы с круглыми глазами. Она улыбнулась, когда он присоединил свой звонкий голос к общему рёву “Винтерфелл!”, к большому веселью слышавших это мужчин. Теперь, однако, когда Нед объяснял сыну своим тихим, низким голосом, что завтра утром он уедет на очень долгое время и что Роббу теперь нужно присматривать за своей леди-матерью, в глазах мальчика блестела тревога.        — Ну ты же скоро вернёшься, отец, правда? — с надеждой спросил он. — Маме, Сансе и маленькому Старку будет страшно без тебя.        — О, ещё страшнее им было бы без тебя, Робб. Видишь ли, леди знают, что я доверяю тебе заботиться о них, и маленький Старк тоже узнает, как только появится, — заверил его Нед.        — А, ну тогда им не нужно бояться, потому что я здесь. Но ты же всё равно скоро приедешь, да? — опять спросил он с настойчивостью.       Нед вздохнул и притянул Робба на колени.        — Боюсь, тебе покажется, что меня нет очень долго, Робб. Дольше, чем ты можешь помнить. И ещё дольше — для меня самого, потому что я буду скучать по тебе и твоим маме и сестре сильнее, чем можно сказать.       Робб нахмурился. Он не помнил времени, когда Нед и Кейтилин уезжали в столицу, как не помнил и собственного похищения, хвала богам, но перспектива отъезда отца на срок, больший, чем обычно, ничуть ему не понравилась. Он был счастливым мальчуганом, не знавшим ничего, кроме безопасности, любви и радости, и у Кейтилин ныло внутри от того, как рано сыну приходилось узнавать о тёмной стороне жизни. Она знала, что когда-то этот момент настанет, но ненавидела его.        — Войны — это глупо, — сказал внезапно сын, обняв Неда за шею. — Я думаю, ты должен остаться здесь.       Нед рассмеялся.        — Так и есть, сын. И ещё — бесполезно и затратно. Надеюсь, ты вспомнишь это, когда станешь старше, — он ласково отцепил сына от своей шеи, чтобы посмотреть ему в лицо. — И я очень бы хотел остаться. Но я не могу, Робб. Когда люди делают жестокие вещи, другие люди — честные и справедливые, — должны их остановить.        — И ты — честный и справедливый, — с серьёзностью, не присущей пятилетним детям, ответил Робб.        — Стараюсь быть таким, Робб, — прошептал Нед. — Стараюсь.       До комнат Кейтилин они дошли в молчании и, едва дверь закрылась, он привлёк её к себе.        — С каждым разом уезжать от тебя всё труднее, — в его голосе звучали десятки эмоций враз. — Я не хочу делать этого, Кэт.        — Знаю, — тихо ответила она. — И знаю, что ты должен. И что ты это сделаешь. Но сейчас ты всё ещё здесь, любовь моя.        — Да уж, — он улыбнулся.       Она позволила ему подвести себя к кровати и аккуратно раздеть, впервые в жизни не беспокоясь, что её слегка поправившееся из-за беременности тело может показаться ему непривлекательным. Он без конца убеждал её, что считал её красивой даже сейчас, и сегодня у неё не было времени на собственную глупую неуверенность. Прислонив подушки к изголовью, он опустил её, обнажённую, на постель в полусидячем положении, и она улыбнулась, глядя, как он раздевается сам.        — Ты не хочешь, чтобы я тебе помогла?        — Я не хочу, чтобы ты двигалась. Хочу смотреть на тебя. Вот такую, — его глаза вспыхнули и обвели её с головы до ног; Кейтилин была готова поклясться: в любом месте, где её касался его взгляд, она ощущала тепло.       Когда он встал около неё на колени на постели и поцеловал её, сначала нежно, потом более настойчиво, она ощутила ещё более сильный жар. И, положив ладони ему на затылок, прижала его к себе теснее, пока его губы и язык исследовали её рот и шею. Она застонала, когда он накрыл губами сначала один её сосок, потом второй, дразня каждый языком и держа своё тело над ней на весу.       Он снова вернулся к её лицу, чтобы поцеловать в губы, и она шепнула:        — Ты знаешь, мы больше не можем делать это так, Нед. Пока он не родится.       Он приподнял брови:        — И откуда вам, моя леди, знать, что я намерен делать? — поддразнил её он, а потом намерено потёрся подбородком об её шею, зная, что его борода её щекочет.       Она рефлекторно засмеялась, а потом, пародируя Сансу, проговорила:        — Колется! — и он рассмеялся в голос.        — Колется, да? — переспросил он, лукаво улыбаясь и двинулся вниз по её телу. Поцеловал выпирающий живот, а потом она почувствовала его губы и бороду на внутренних сторонах её бедер, как и ладони, когда он бережно развёл её ноги в стороны.       Она подчинилась, и он прижался губами к самой чувствительной её части, коснулся языком бугорка, а затем прошёлся по складочкам. Запрокинув голову, она совершенно растворилась в нём, отпуская страхи, боль и беспокойство, не чувствуя ничего, кроме того, что делал с ней сейчас её муж. Наконец, она задрожала под его прикосновениями, её тело выгнулось под ним, а глаза плотно закрылись.       Когда она снова открыла глаза, тяжело дыша, то увидела его, смотревшего на неё с таким выражением лица, которое никогда не хотела бы забыть.        — Люби меня, Нед, — прошептала она хрипловато, поворачиваясь набок и позволяя придвинуться ближе.       Он быстро подвинулся и она почувствовала его твёрдый член, прижавшийся к её бёдрам. Обняв её одной рукой, он коснулся губами задней стороны её шеи. Прижавшись к нему спиной, она развела ноги.        — Люби, — прошептала она.       Он с тихим стоном вошёл в неё, выдохнув заодно:        — Всегда.       Кейтилин двинула бёдрами ему навстречу, подстраиваясь под заданный им ритм, и вскоре почувствовала, как сжимается вокруг него. Нед излился в неё в следующий же момент.       После они долго лежали молча, спать не хотелось. Ребёнок внутри неё начал толкаться, и Нед опустил ладонь на её живот, чтобы его почувствовать.        — Я так хочу быть с тобой в момент, когда он появится на свет, — сказал Нед тихо.        — Я знаю. Я тоже этого хочу, — она перевернулась, ложась к нему лицом. — Но я могу родить его, пока ты будешь в отъезде, Нед. Я не хотела бы, но я могу. А вот чего я не смогу, это… воспитывать его в мире, где нет тебя, — она, было, забыла свои страхи, но то время прошло, приближающегося утра она ждала с ужасом.        — Сможешь, — тихо ответил он. — Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебе не пришлось этого делать, любовь моя. Если же я не вернусь, ты будешь всем тем, что требуется нашим детям. Я знаю.        — Я постараюсь, — прошептала она, борясь со слезами. — Могу только обещать, что постараюсь.       Он некоторое время молчал.        — Кэт, — сказал он потом. — Прошёл уже почти год с тех пор, как я в прошлый раз видел Джона.       Она промолчала. Она каждый раз терялась, не зная, что сказать о сыне Лианны.        — Мы будем проезжать Дозор-в-Сероводье по дороге в Сигард. На пути туда мы будем очень спешить, потому я не смогу остановиться там. Но на обратном пути…        — Ты бы хотел увидеть его, — договорила она.        — Да, — признался он. — Это не займёт много времени, потому что у меня есть причины торопиться назад, — он снова положил ладонь на её живот. — Но я не хочу, чтобы мой племянник забыл меня или поверил, что я забыл о нём.        — Конечно, — кивнула она, думая, что, возможно, возвращение до рождения их ребёнка не так уж много значило для него. Ты несправедлива, упрекнула себя она. Он в любом случае не успел бы вернуться к рождению малыша. Я не должна лишать сына его сестры возможности хоть два-три дня провести с ним.        — Кэт? — спросил он, услышав нерешительность в её голосе.        — Делай то, что считаешь правильным, мой лорд, — она изо всех сил старалась не прозвучать горько. И по тому, как он пошевелился рядом, поняла, что не преуспела. — Нед, — она вздохнула и прикоснулась к его лицу. — Пожалуйста, делай, что должен. Мы с детьми будем ждать тебя.       Он проследил кончиками пальцев контур её лица и плеча.        — Помня, что ты здесь, любовь моя, мне будет гораздо проще выполнить всё, что я должен, — взяв её лицо в ладони, он повернул её к себе в стремительно сгущавшейся вокруг них темноте. Она всё ещё могла видеть его слабо поблескивающие глаза. — Ты же знаешь, да?        — Да, — затем вспомнила, что он прошептал ей, и, задрожав, добавила: — Всегда.