Долг

      Четверг был жарким. Не только из-за зноя, захватившего в свои удушающие объятья Англию, а еще из-за прошедшего слушания Гермионы в Визенгамоте. Черт возьми! Она змеей выскользнула из лап магического правосудия. «Абсолютно невиновна», «Оправдана по всем статьям» — такими были заголовки вечерних газет, одну из которых читал в гостиной своего родового поместья Теодор Нотт.       Его тело ломило то ли от духоты, то ли от событий дня. Ему казалось, словно не Криви, а он сам столкнулся с автомобилем Грейнджер, разорвавшись на кровавые куски мяса. Он полулежал на вычурном диване только в тонких штанах, мечтая о хорошем массаже. Бог (если он все-таки был) будто услышал желания Тео: прохладные женские ладошки легли на плечи и начали поглаживать, разминать затекшие мышцы, разгоняя кровь в жилах. Улыбка коснулась его рта: не надо было оборачиваться, чтобы узнать обладательницу этих рук. — Грейнджер, я иной раз думаю, почему ты не училась на Слизерине, но потом вспоминаю про твою… — он откинул газету и поймал ладошку, проскользившую по груди. — Кровь, — карие и черные глаза встретились.       Тео был жилистым и с развитыми мышцами: он легко подхватил Грейнджер и перетащил к себе на колени. Она с хохотом развернулась к нему лицом, оседлав его бедра. Позиция «наездницы» и без того всегда будоражила Нотта, отзываясь приятной щекоткой в районе живота, так еще едва одетая Гермиона подбрасывала дров в костер его очень живого воображения. Вечер обещал быть томным. Прекрасная Грейнджер манила, как сладкий грех, но… Всегда же есть «но»? На Тео давил груз в виде красного браслета… — Я вернул долг. Снимай! — Гермиона нахмурилась — слова Тео хлестнули по ней кнутом. Она со вздохом выпуталась из его объятий, перебравшись на соседнее место.       Он нетерпеливо протянул руку… Конечно, в грейнджеровском плену было свое очарование, но он чересчур затянулся. Ожидание не учит смирению, а сводит с ума. Он ждал и ждал! Ждал, когда же напыщенная принцесса попросит вернуть должок? Но, когда выпадала возможность ей помочь, она намеренно игнорировала все письма, приходившие с ноттовской совой. — А! Я совсем забыла… столько дел, столько дел! — она подскочила с дивана, неловко оглядываясь по сторонам. — Не знаю, за что хвататься! Я забыла выключить утюг… дело о насильнике закрыть, кота покормить. — У тебя нет кота. — Заведу! Ну я пошла, — Грейнджер криво улыбнулась Нотту и ринулась к двери, в которую, собственно, и зашла. Как только пальцы дотронулись до ручки, ее откинула несильная волна на пушистый ковер. Она зашипела от смеси боли и негодования.  — Грейнджер-Грейнджер, — он оказался очень быстро возле нее, осмотрев с превосходства высоты своего роста, а затем рывком поставил Гермиону на ноги, — если ты можешь беспрепятственно зайти в мой дом, то это не значит, что ты можешь из него легко выйти… Давай поговорим, — Тео повел обратно раскрасневшуюся Грейнджер к дивану. Та лишь послушно уселась на мягкое сидение, ведь шутки с Ноттом плохи. — Скажи, мне стоит бояться появления авроров на пороге моего дома? — видимо, Тео решил зайти с другой стороны. — Конечно же нет! — она цокнула языком. — Что тебя беспокоит? — Вторая палочка, где она?       Ох уже эта палочка!       К слушанию готовилась не только Гермиона, а еще ее недоброжелатели: обвинители, заклинатели, легилименты, зельевары, даже часть судейства — волшебники, которым она успела насолить в виде подпорченной деловой репутации и шантажа. Вот почему Гарри и Марк боялись судного дня: да все только спали и видели, когда Грейнджер сядет в Азкабан за свои, мягко сказать, проделки. Все знали, и даже Гарри Поттер, что героиня войны давно сняла нимб святости и нацепила чертовы рожки и хвостик, чтобы последним вытаскивать отморозков. Гарри смотрел на работу подруги сквозь пальцы, проговаривая как мантру ее слова: «Гарри, так надо. Мы должны поддерживать шаткий мир. Я не хочу больше войны…» Поттер все понимал, как никто другой.       Как же все были рады, когда она так удачно сбила своего помощника! Заклинатели просто пищали от восторга, просканировав остатки тела и предоставив в суд материалы: «Дэннис Криви подвергался неоднократному воздействию «Империо»… В день инцидента мистер Криви был под воздействием запрещенного заклинания». Обвинители на слушании потирали руки в предвкушении — вот он, час расплаты.       Кальмар там плавал! Грейнджер добровольно вручила палочку для сканирования, с которой не расставалась более десяти лет. Она была чистой, как слеза младенца. Обвинители харкали от злости, а Гермиона наблюдала за ними с таким видом, будто обдумывала, какой маникюр сделать или что приготовить на ужин.       Кто-то предложил вызвать свидетелей, чтобы убедиться: может быть, ведьма поменяла палочку перед слушанием? Опять мимо! И Гарри Поттер, и Маркус Флинт, и Оливандер сказали, что это именно ее вещь уже многие годы. Хотя последний напомнил, что Грейджер-таки меняла палочку на пятом курсе, ведь она посеяла старую.       Гермиона не растерялась. Она сказала о прохождении легилименции перед слушанием: «Мистер Нотт может дать показания». Почему-то Тео отвели, но он мог присутствовать на суде и наблюдать за ходом легилименции.       С него сошло семь потов, когда двенадцать… двенадцать легилиментов по очереди шарили в ее голове, но так и ничего не нашли. Как только последний из них вышел из ее мыслей, пожав плечами, суд удалился на совещание. Марк и Гарри довольно посмотрели на Тео, а недоброжелатели Грейнджер тихо выругались себе под нос. Все уже знали, что она выбралась сухой из воды. Тео был рад. Да за качественную подмену мыслей она ему должна была снять браслет и еще отсосать в придачу… — Не волнуйся, вторая палочка надежно спрятана, — продолжила Грейнджер. — Я бы хотел знать точно, где она, — от привычной игривости Тео не осталось и следа. Он смотрел на нее жестко и прямо. — Зачем, Тео? — она протянула «о», соблазнительно округлив ротик, в надежде повернуть вечер в прежнее русло. — Может быть, потому что я ее хозяин, а Криви признали убитым?       Грейнджер улыбнулась, прикрыв веки. Тео понял, что Гермиону старая палочка плохо слушалась. Не то чтобы ее заклинания не получались, но имели кратковременный эффект, как тот «Обливиэйт» в подземельях Слизерина. — Она надежно спрятана, — Гермиона отчеканила, поднявшись с дивана. Она зашла за стол напротив дивана и облокотилась о деревянную поверхность. Так она выглядела внушительнее. — Тебе не стоит волноваться. Никто не узна… — Ты так говорила на шестом курсе, но почему-то твой личный раб вспомнил обо мне.       Нотт поднялся и точно скопировал позу Грейнджер. Они смотрели на друг друга, как соперники перед магической дуэлью, готовые кинуть сотню проклятий. Воздух наэлектризовался. Тео был словно проводом под напряжением — коснись его Гермионе, так они сгорели бы вместе без остатка. — Палочка в твоем доме, в секретной комнате, — она решила отступить, отвернувшись от проклятого легилимента. Тео удовлетворенно хмыкнул, обогнув стол и встав рядом с ней. — Я не смогу с тебя снять браслет, Тео. — Медовый голос прозвучал тихо и как-то обреченно.       Нотт схватил Гермиону за локоть, развернув к себе. Гермиона невольно сжалась. Можно было подумать, что Тео ее ударит. Конечно же нет! Он никогда не поднял бы руку на женщину. — Почему? — он тряхнул ее сильно. — Тебе нравится меня держать на поводке? Тебе нравится знать, что я не могу уехать без твоего разрешения? Тебе нравится, что я не могу нормально заняться сексом с женщиной и на утро не проснуться без ожогов? Тебе нрав… — Ты сам завязал меня с собой, — Гермиона чуть ли не выплюнула эти слова в его лицо. — Ты же не помнишь сам ритуал. — Тео напрягся. Он и вправду не помнил все детали. — Ты завязал себя на бесконечный долг тому, кто исполнит его. Если я сниму браслет, то все вспомнят про шестой курс и нас… — Но Криви вспомнил? — он перебил, крепче прижав к твердому торсу. — Он сам участвовал, отдав кровь брата. — Что?! — кольцо его рук чуть ли не сломало ей ребра. — Колин. Дэннис убил Колина, отдав его кровь. Ты сам его подговорил. Ты всегда умел убеждать людей, Тео… — Роли поменялись. Нотт отскочил от нее, как от прокаженной, а Грейнджер начала наступать, загоняя того в угол. — Дэннис все вспомнил после того злосчастного «Обливиэйта». Криви всегда был фанатичным, и это бы не привело к добру… Тео, это была необходимая жертва… Я поняла, что его начала давить ревность, потому что всегда хотела тебя… — Настолько хотела, что трахалась с Флинтом и Драко все эти годы! Они часто хвалились, какая ты горячая сука…       Звук пощечины разрезал воздух. Тео накрыло дежавю, раз Грейнджер опять подняла на него свои слабые ручонки. Хотя, надо отдать ей должное — приложила она его хорошо. Щека горела. Он с усмешкой окинул ее с ног до головы. Хороша! Хороша в своей возбуждающей ярости. Зрачки расширились, как у наркоманки на дозе. Волосы растрепались. Грудь тяжело вздымалась под тонкой кофточкой, не скрывающей темные напряженные соски. Тео облизнулся. Соблазнительно! Видно, что долго выбирала этот кусок ткани перед тем, как прийти. Она хотела его. Отлично! Пусть будет трах с этой горячей сукой прямо здесь и сейчас… Она даже пискнуть не успела, как оказалась на полу, прижатая его торсом.       Его жесткий рот нашел ее. Она укусила его за губу, а он только посмеялся, крепче прижав к полу и раздвинув ее ноги. Она простонала, почувствовав кровь, когда их языки сплелись. Они будто соревновались в этой своеобразной игре за первенство. Тео вел. Тео доминировал. Тео выигрывал. Грейнджер призывно стонала и выгибалась под ним, готовая к большему. Нотт отстранился от нее, чтобы стянуть с Гермионы легкомысленные шмотки и самому избавиться от тесных брюк.       Грейнджер была прекрасна в своей наготе с широко разведенными ножками на этом пушистом ковре ноттовской гостиной. Он наклонился, а она игриво толкнула его ногой в грудь. Он поймал ее за щиколотку и провел языком вдоль нежной кожи. Он целовал ее ступни, облизывал пальцы, втягивал в рот подушечки. Она теперь понимала выражение «видеть звезды перед глазами». Звездочки сверкали ярко. Потолок плыл. — Чертов ублюдок!       Кажется, она прокричала это слишком громко, потому что в следующее мгновение Тео грубо перевернул ее, поставив на колени. Он шлепнул ее по ягодице. Наотмашь. Сильно. Грейнджер заскулила, то ли от боли, то ли от того, что это было восхитительно прекрасно. Ее щека горела от длинного ворса ковра, позвоночник чуть ли не ломался от сильного прогиба, колени дрожали… Гермиона почувствовала себя грязной под взглядом Нотта, и от этого она текла еще больше… — Моя горячая сучка, — длинные пальцы покружились возле ее входа, собрав смазку. — Оближи их!       Он наклонился и засунул ей пальцы в рот. Она провела по ним языком, прикрыв веки. Мерлин! Это было чудовищно прекрасно. Тео больше не мог ждать — он вошел в нее. Она вскрикнула, уткнувшись лицом в ковер. Ей было немного больно, ведь она была чертовски узкой. Тео входил до конца, наращивая темп. Пошлые шлепки тел разносились по комнате. Запах секса кружил головы. Грейнджер вошла во вкус: крутила своей округлой задницей, насаживаясь на член. У нее чуть ли не хрустнули позвонки, когда он накрутил на кулак ее волосы и заставил приподняться… Под этим углом она чувствовала все острее… Жгучая волна зародилась где-то в животе, ноги задрожали сильнее. Она прокричала и рухнула бы на пол, если бы ее не придержали сильные руки… Она так и продолжала стоять на коленях с приподнятой задницей, приходя в себя после бурного оргазма… Тео продолжал двигаться в ней, вбиваясь до основания, пока с криком не излился ей на спину… — Грейнджер, ты должна мне еще отсосать за подмененные мысли, — такие слова произнес Тео, когда они привели себя в порядок, на что Гермиона закатила глаза и закусила губу, чтобы скрыть улыбку. В ту же секунду Нотт прижал ее к груди и аппатировал к себе в спальню. И да, Теодор признал той ночью, что Грейнджер хорошо владеет своим языком…