Лучший

Фея всем понравилась. Она облизала каждого адепта Гусу Лань, которые вели себя так восторженно, будто все впервые видели собаку. Возможно, это объяснялось тем, что в их ордене было запрещено держать домашних животных. - Можно только присматривать за кроликами Ханьгуан-цзюня, - обмолвился Лань Сычжуй. - Кроликами?.. – удивился Цзинь Лин. Он впервые о таком слышал – при нём Лань Ванцзи ни разу не упоминал о том, что у него есть питомцы. Впрочем, если так подумать, он вообще мало о чём упоминал. Покончив с ранним завтраком и сбором вещей, компания неспешно шагала по дороге, которая, видимо, рано или поздно должна была привести их в Гусу. По дороге юноши то и дело играли с Феей, а та была только рада поозорничать. В какой-то момент это даже вылилось в конфликт с ослом Мо Сюаньюя, но к счастью, животных удалось урезонить, и между ними воцарился напряжённый нейтралитет: Фея то и дело будто случайно пробегала слишком близко к боку осла, а тот, в свою очередь, время от времени резко мотал головой назад. Цзинь Лин смотрел на всё это насупившись. Настроение у него было не самым лучшим. Виной тому было то, что сумасшедшие адепты очень рано его разбудили – это при том, что ночью он нормально так и не поспал, так что теперь его преследовало острое чувство неудовлетворения. Спать этой ночью ему мешало всё. Сперва он думал, куда прятать собаку, когда встретится с дядей. Дядя, конечно, хороший человек, но эта его отрицательная черта… Потом Цзинь Лин стал думать о том, не выйдет ли чего плохого из того, что Мо Сюаньюй увидел Вэнь Нина и понял, кто тот такой. Можно ли ему доверять? Затем он снова стал прокручивать в голове встречу с Цзян Чэном, и заснул только ближе к утру. А там уж его и разбудили. Поэтому Цзинь Лин в общих разговорах не участвовал. Он только хмуро взирал на остальных, угукая, если к нему обращались. А вот Мо Сюаньюю, похоже, общаться с адептами Гусу Лань очень даже нравилось. Он с удовольствием слушал их рассказы о Ночных охотах, охал и ахал в процессе и, конечно же, задавал кучу вопросов. В какой-то момент над ними всеми пронеслась большая тень. Цзинь Лин не обратил бы на неё внимания, если бы остальные не всполошились со словами: - Это... Это же Ханьгуан-цзюнь! А что это с ним? Или кто... Цзинь Лин тут же подозвал Фею и приказал ей прятаться. Возбуждённая из-за присутствия стольких новых друзей, она насилу его послушалась. К тому же, эти самые друзья мало того, что не помогали, так ещё и подливали масло в огонь. - Зачем ты пытаешься спрятать собаку? - удивился Лань Цзиньи. - Ханьгуан-цзюнь ничего не имеет против собак, если не приводить их в Облачные Глубины. - Ханьгуан-цзюнь не имеет, зато мой дядя имеет! - нервно ответил Цзинь Лин, вглядываясь вперёд - туда, где дорога делала поворот и из-за густых зарослей деревьев и кустов ничего не было видно. - Кто такой этот твой дядя? - спросил другой адепт. - И причём он здесь? - спросил ещё один. "Мой дядя - великий и ужасный Вэй Усянь", - подумал Цзинь Лин, - "которого может до смерти напугать даже самая мелкая собачка". Наконец дорога повернула, и прямо показались два человека - один полностью в белом, а второй, словно его неправильное отражение, в чёрном. "Кто этот человек?" - послышалось тихое от адептов. - Так это и есть твой дядя? - радостно и взволнованно спросил Мо Сюаньюй. Какое-то время Вэй Усянь шёл навстречу адептам так же степенно и с тем же достоинством, что и Лань Ванцзи, словно пытаясь подражать ему, однако довольно скоро он зашагал быстрее, а под конец и вовсе сорвался на бег. - А-Лин! Вот ты где! - воскликнул он, подбегая к Цзинь Лину и безуспешно пытаясь заключить его в объятья. - Что такое? Сначала ты уходишь непонятно куда, я волнуюсь, места себе не нахожу, а теперь ты даже не дашь своему старому дядюшке себя обнять! Из его переложения недавних событий выходило, будто Цзинь Лин и правда поступил ужасно. Поэтому в итоге он всё же покорно дал себя обнять, тем более что остальные делали вид, что ничего не происходит. Только когда эта пресентиментальнейшая сцена закончилась, они вежливо поприветствовали Вэй Усяня. Тот поприветствовал их в ответ и вполне правдоподобно сделал вид, что забыл представиться. А может и правда забыл, с него станется. - А ты ведь не из Гусу Лань, - обратился он к Мо Сюаньюю. - Это... мой друг Мо Сюаньюй, - осторожно сказал Цзинь Лин. Он не знал, можно ли считать другом человека, с которым недавно познакомился, но Мо Сюаньюй вёл себя вполне дружелюбно, даже несмотря на всё то, что они уже успели вместе повидать. При слове "друг" дядя заметно повеселел. По какой-то причине он всё время был озабочен наличием у Цзинь Лина друзей и, как тому казалось, даже винил себя в том, что оные отсутствовали. - Я… я хочу стать вашим учеником! – Мо Сюаньюй, заранее спешившийся, поклонился Вэй Усяню. - Хочешь постигнуть искусство живописи? – как ни в чём не бывало переспросил тот. Остальные, хоть до того и делали вид, что не подслушивали, обернулись и с интересом на него посмотрели. Кроме Лань Ванцзи, конечно. - Живописи?.. – осторожно переспросил Мо Сюаньюй. - Ведь я – бродячий художник! – вдохновенно заявил Вэй Усянь. - А где же ваши… принадлежности? – спросил один из адептов Гусу Лань, оглядывая его с ног до головы. - Ах, это печальная и трагичная история! – Вэй Усянь театральным жестом приложил тыльную сторону ладони ко лбу и запрокинул голову. – Меня ограбили разбойники, и всё выкинули в придорожную грязь! Кисти и краски пришли в негодность! Туда же катилась и моя жизнь, но на моё счастье, меня спас Ханьгуан-цзюнь и даже пообещал проводить до Гусу, чтобы там я вновь закупился всем необходимым. - Гусу довольно далеко… - заметил Лань Цзиньи. – Почему вам не остановиться где-нибудь по пути и не купить ничего там? - Ох, что вы, - хитро посмотрел на умника Вэй Усянь. – Учитесь в Гусу Лань и не знаете простых вещей? Только в Гусу можно купить Улыбку императора! - Это… такая краска? – спросил Лань Сычжуй. - Не-а, - мотнул головой Вэй Усянь. - Может, это название кисти? – попытал удачи Лань Цзиньи. - Ох, дети, вы ещё менее образованные, чем я подозревал! – всплеснул руками Вэй Усянь под недовольные взгляды адептов. Даже Лань Ванцзи на него обернулся, сверкнув холодом в глазах. - Что же это? – с искренним интересом спросил наконец Мо Сюаньюй. - Это вино! – восторженно заявил Вэй Усянь. – Между прочим, в вашем возрасте я уже знал такие вещи. - А зачем художнику вино?! – воскликнул Лань Цзиньи, на что Вэй Усянь, пожав плечами, просто ответил: - Вот сразу видно, что ты – не художник. Между прочим, я как-то писал портрет самого Ханьгуан-цзюня! Уверен, он до сих пор его хранит! Адепты с недоумением воззрились на Лань Ванцзи, но тот шёл к ним спиной, и его ровная осанка ни на секунду не изменила своего положения. Лань Сычжуй, внезапно вспомнив, что ему нужно доложить Ханьгуан-цзюню обо всём, что происходило в его отсутствие, быстренько поравнялся с ним. Остальные адепты вскоре присоединились к нему. - Но учитель Саньжэнь сказал, что вы многому его научили, - тихо сказал Мо Сюаньюй, когда он, Вэй Усянь и Цзинь Лин немного отстали. - Не помню никого с таким именем, - заложил руки за голову Вэй Усянь. - Но он же ваш племянник! – округлил глаза Мо Сюаньюй. Вэй Усянь с сомнением посмотрел на Цзинь Лина, который всё это время шёл, приложив ладонь к лицу. Глядя перед собой сквозь пальцы, тот только сейчас заметил, что при дяде нет его верной флейты – видимо, он спрятал её в целях конспирации. - Ах, этот, - наконец сказал Вэй Усянь. – Ну, может, чему-то я его и научил. По крайней мере, на его картинах можно отличить цветок от птицы. - Не может быть… - растерянно проговорил Мо Сюаньюй. – Но… На его миловидном лице читались горе и разочарование, которые, впрочем, делали его только красивее. Возможно, всё это разжалобило Вэй Усяня, потому что он неожиданно сказал: - Ладно. Если дашь мне покататься на своём осле, то я так и быть подумаю о твоём обучении. Глаза Мо Сюаньюя тут же засияли счастьем. Он остановил ослика, позволив Вэй Усяню забраться, и трясущимися руками передал ему поводья. Осёл утром успел поесть омытую росой траву, а потому был в приятном расположении духа. Вэй Усянь, довольный, немедленно повёл ослика к Лань Ванцзи – хвастаться. - Лань Чжань, Лань Чжань! Смотри! Правда здорово? – восторженно кричал он, въезжая в группу адептов подобно тому, как узкая лодочка заплывает в озеро, полное лотосов. Юноши тут же испуганно отшатнулись. Личность Вэй Усяня явно их озадачила. «Он зовёт Ханьгуан-цзюня по первому имени!» - зашептались они. «При себе у него нет меча, видимо, он и правда художник…», «Как думаете, он и правда писал портрет Ханьгуан-цзюня?» Но, стоило Лань Ванцзи кинуть на них короткий взгляд, как они тут же замолчали. Цзинь Лин прекрасно знал, почему – подобное поведение запрещалось правилами Гусу Лань. Он никогда не видел знаменитой Стены Послушания, где все они были выдолблены прямо в камне, но был очень даже наслышан. Похоже, что своими словами адепты нарушали правила «Не сплетничай» и «Не говори о других за их спиной». Не настолько и плохи эти правила, насколько дядя на них жаловался. Шли они долго – всё-таки путь до Гусу и впрямь был неблизкий. Впереди неизменно шагал Лань Ванцзи, Цзинь Лин замыкал их группу, а вот остальные перемешивались, как кусочки мяса в супе. В какой-то момент дядя отъехал от Ханьгуан-цзюня и тоже оказался в конце. Он всё ещё ехал верхом на осле, донельзя довольный. Поравнявшись с Цзинь Лином, он уставился на того, уперев локоть в переднюю луку и подперев ладонью лицо. - Братик передал тебе то, что я просил? – осторожно спросил Цзинь Лин, боясь называть Вэнь Нина по имени. - Мгм, передал, - лаконично ответил Вэй Усянь, очевидно подражая Лань Ванцзи. После этого он замолчал, и Цзинь Лин сперва ждал, что он хоть как-то продолжит, но вскоре не выдержал: - Ну и что ты думаешь по этому поводу? - Много чего, - уклончиво ответил дядя. – Но ты молодец, что показал нам этот… эту бумажку. Цзинь Лин фыркнул и нахмурился. Слово «извини» крутилось где-то на кончике языка, но никак не хотело с него срываться. Вместо него он сказал: - Что? Что ты на меня так смотришь? - Да вот не знаю, плакать мне или смеяться, - усмехнулся дядя. Он выдержал драматическую паузу и проникновенно спросил: - И давно ты ступил на путь Тьмы? - Ой, вот не начинай, - закатил глаза Цзинь Лин. – Лучше скажи, куда это мы идём? - Ну как куда? В Гусу! – весело ответил дядя. - Ну а как же… - Цзинь Лин перевёл взгляд на дорогу. Остальные ушли уже довольно далеко и вряд ли их услышат, а потому он осмелел и спросил: - А как же мама? Ты же ей пообещал! Он был прекрасно осведомлён о причине, по которой они столько лет жили, словно в бегах. Всё дело было в данном его матери обещании, что её шиди, то бишь Вэй Усянь, должен будет скрыть Цзинь Лина подальше от дел четырёх Великих кланов. Но Гусу Лань был как раз-таки одним из этих самых кланов. - Я не смог сдержать обещание, - неожиданно ответил дядя, наконец отводя взгляд и выпрямляясь в седле. Цзинь Лин молчал, нахмурившись. В этот раз дядя продолжил: - Я не уследил за тобой. Тебя видел Цзян Чэн. И не только он. Вместе с Вэнь Нином… - дядя говорил задумчиво и умиротворённо, словно обсуждал погоду. – Так что просто уйти куда подальше не выйдет. Разве что уплыть морем на каком-нибудь контрабандном судне. Хотя, до моря тоже так просто не добраться. - Я понял, понял, - прервал поток мыслей Цзинь Лин. – Ну а дальше мы куда? После Гусу? - Ну куда-куда, - дядя коварно ухмыльнулся. – В Облачные глубины, конечно! - Что?! – опешил Цзинь Лин. – Ты же клялся, что больше ни ногой туда! Идущие впереди адепты, услышав их крики, стали оглядываться. - О, ну это в благодарность Лань Чжаню за то, что он спас моего непутёвого племянничка, я согласился так и быть почтить своим благостным присутствием их скромный орден. А что, наденем траур, повяжем ленты на головы - нас никто и не узнает! Да уж - дядя и его Идеи. Цзинь Лин подобрал с земли шишку и запустил ею в него. Конечно же, дядя легко увернулся. Однако он тут же заверещал, подстёгивая ослика двигаться вперёд. - Лань Чжань! Лань Чжань! Вот ты идёшь и даже не оглядываешься, а меня чуть не убили!!! Услышав это, Лань Ванцзи резко обернулся и остановился, позволив Вэй Усяню подъехать к нему вплотную. - Ханьгуан-цзюнь, не верь ему! - крикнул Цзинь Лин. Какое-то время он шёл, погружённый в свои мысли. Адепты, шедшие впереди, казались ему славными ребятами. По крайней мере, они не кидались на него с критикой, когда он применил Тёмное искусство. И уж тем более, камнями не бросались. Однако с Вэнь Нином, который сейчас наверняка следовал где-то поодаль вместе с Феей, их всё равно не познакомишь. А дядю не познакомишь с Феей. Это сильно удручало Цзинь Лина. Если так подумать, выходило, что Мо Сюаньюй и впрямь тянул на друга. Он уже был знаком и с Вэнь Нином, и с Феей. Цзинь Лин посмотрел на него. Они шли уже давно - лес кончился, и по бокам потянулись поля и деревенские строения то тут, то там. Мо Сюаньюй явно устал: тяжело дышал, покраснел и сгорбился. Очевидно было, что осёл бы ему пригодился. А вот Вэй Усянь, обладая Золотым Ядром, мог бы прекрасно пройтись пешком. Цзинь Лин подошёл к нему и тихо сказал: - Ты ведь не собираешься обучать Мо Сюаньюя. - Я сказал, что подумаю – значит, я подумаю, - ответил дядя. - Поверить не могу, что ты согласишься всего лишь из-за какого-то осла, - фыркнул Цзинь Лин. - Очень даже неплохой осёл, - дядя погладил животное по шее. – К тому же, зачем идти, когда можно ехать, сам подумай. И я ведь ещё не согласился обучать Мо Сюаньюя. Вот если бы он мне его насовсем отдал… - Он даже не наш, мы просто взяли его там, в доме госпожи Мо… - признался Цзинь Лин, сам не зная зачем. Дядя вдруг переменился в лице и повернулся к Мо Сюаньюю. - Молодой господин Мо! – позвал он. – С прискорбием сообщаю вам, что вся ваша семья погибла. Совсем забыл вам сказать. Остальные присутствующие замерли. «Как он может говорить такие вещи таким непринуждённым тоном?», «Как можно не щадить чужие чувства…», «Ой, так это тот самый молодой господин…», - послышалось со стороны адептов. И тихое: «А мы-то забыли ему сказать». Мо Сюаньюй же встрепенулся и недоверчиво уставился на Вэй Усяня. - Что… что значит «вся моя семья»? – осторожно спросил он. - Ну как же, - принялся отгибать пальцы Вэй Усянь, - госпожа Мо, её муж, её сын. Даже парочка слуг погибла заодно. Ты теперь полноправный господин в их доме как ближайший живой родственник. - Я… полноправный господин? – Мо Сюаньюй выглядел шокировано. - Здорово! – вмешался Цзинь Лин. – Ты можешь отправиться туда и установить свои порядки! Бери осла и скорее поезжай назад! - Эй, а осёл-то тут причём?! – тут же возмутился Вэй Усянь. – Разве не видишь, что ему нравится со мной? Мо Сюаньюй однако же не выглядел радостным. Неужто в глубине души он любил свою тётушку и прочих родственников, что ни в грош его не ставили, держали в сарае и толком не кормили? В это совсем не верилось. - Я… может быть, потом, - ответил он уклончиво. - Почему? – удивился Цзинь Лин. - Молодой господин Саньжэнь, - вмешался Лань Сычжуй. – Не стоит давить на молодого господина Мо. Ему, должно быть, нелегко слышать про гибель его семьи и нужно время, чтобы прийти в себя. Отправляться в одиночестве в путь в таком состоянии – не лучшая идея. Мо Сюаньюй торопливо закивал в подтверждение этих слов. Цзинь Лин вдохнул поглубже, намереваясь что-то сказать, да так и застыл, не зная, что именно тут можно произнести. Остальные же скорбно молчали, пока Вэй Усянь не объявил громко: - Смотрите-ка, а мы ведь уже скоро будем на месте! Лань Чжань, мы же пообедаем где-нибудь? Я такой голодный! Вскоре и правда показался город. Перед тем, как въехать туда, Вэй Усянь всё же спешился и наконец вернул осла Мо Сюаньюю, и вскоре стало понятно, почему: пешком было удобнее глазеть по сторонам и бегать от одного места к другому – особенно на торговой улице. То и дело он звал зачем-нибудь Лань Ванцзи: «Лань Чжань, смотри, какая изящная гравировка!», «Лань Чжань, смотри, какая вкуснятина!», «Лань Чжань, это что, пионы? Давно должны были отцвести!» Скитаясь по свету вместе с Цзинь Лином он уже давно не бывал в крупных городах, что уж говорить про самого Цзинь Лина. Тот оглядывался по сторонам со смесью интереса и опасения. Но долго это не продлилось. Они шли почти весь день, и все были голодны, разве что кроме Лань Ванцзи - трудно было представить, что он вообще ест. Однако он не отказался подкрепиться со всеми. По пути Вэй Усянь то и дело окидывал адептов странным взглядом, словно пытаясь что-то в них отыскать. Сперва Цзинь Лин решил, что ему показалось. Однако, когда они выходили из едальни, дядя остановил его и отвёл в сторонку. - А кто из них Лань Юань? – спросил он. - Э… никто? – не понял Цзинь Лин. – Не знаю. Я ещё не настолько с ними знаком. А зачем тебе? - Долгая история… - уклончиво ответил Вэй Усянь. - Нет уж, расскажи! – распалился Цзинь Лин. - Конечно расскажу, - Вэй Усянь коротко потрепал его по голове и ехидно улыбнулся, - сразу же после того, как ты расскажешь мне, зачем использовал Тёмное искусство. Цзинь Лин с силой втянул в себя воздух. - Поговорим позже, - процедил он. Тем временем их процессия остановилась. Лань Сычжуй обратился к Лань Ванцзи. - Ханьгуан-цзюнь, - сказал он. – Скоро девять. Стоит ли нам продолжать путь в Облачные глубины или же нужно заночевать здесь? Вместо ответа Лань Ванцзи посмотрел на Вэй Усяня. - Ты устал? – спросил он. - Что? – с усмешкой ответил Вэй Усянь. – Нет, я же был верхом. Ты же знаешь, Лань Чжань, что верховая езда не способна утомить меня! Лань Ванцзи кивнул и с холодным достоинством произнёс: - Отправляемся в путь. На лицах адептов читались шок и недоумение. Те же чувства терзали Цзинь Лина. Неужели Вэй Усяня спросили только потому, что он старше? - Мне кажется, что среди нас всё же кое-кто устал, - сказал он, кивая на Мо Сюаньюя, который после ужина с осоловевшим видом восседал на ослике. Сам же ослик тоже не выглядел бодрым, шагая с раннего утра почти без передышки. - Нет, молодой господин Мо, так не пойдёт, - помотал головой Вэй Усянь. – Нужно больше выносливости, иначе как ты станешь моим учеником? Так что слезай с несчастного животного – ты разве не видишь, что он устал? – и иди пешком. Цзинь Лин слушал, чуть не раскрыв рот от удивления. Он привык, что дядя баловал его и не мог себе представить, что он может быть таким строгим. Эта строгость вышла им боком, когда они поднимались по крутым горным склонам на пути к Облачным Глубинам: осёл заартачился и лёг на землю, извиваясь всем телом и дрыгая ногами. Побаловавшись под увещевания адептов, Мо Сюаньюя и Вэй Усяня, он замер, косясь на них вращающимся глазом. - Ну и дела, - глубокомысленно подытожил результат совместных попыток Вэй Усянь. – Лань Чжань, может, ты тоже попробуешь на него повлиять? Сказав это, он запустил руку за пазуху и выудил оттуда красное наливное яблочко. Но не успел он толком откусить от него, как осёл встрепенулся, резво вскочил на ноги и молниеносным рывком отполовинил чужой фрукт. - Эй, ты что творишь! – возмутился Вэй Усянь под дружное улюлюканье адептов. - Похоже, яблоко привело его в чувство! – заметил Мо Сюаньюй. Лань Ванцзи продолжил путь вперёд бросив суровое: «Идём», что заставило посерьёзнеть всех, включая осла. В Облачные Глубины они прибыли далеко за полночь. Никто их не встретил, кроме дежурного адепта. Он поклонился Ханьгуан-цзюню, лаконично поприветствовал прибывших и споро удалился. - Эх, сейчас бы поужинать, - мечтательно произнёс Вэй Усянь, потягиваясь. – Лань Чжань, ужин будет? - Мгм, - послышалось от Лань Ванцзи. Услышав это, Цзинь Лин воспрял духом и не обратил внимание на странные взгляды адептов. Однако вскоре он понял, что рано радовался. Дядю Лань Ванцзи куда-то увёл, поручив Цзинь Лина и Мо Сюаньюя адептам. Те показали им пустующие комнаты для приглашённых учеников и удалились. - А как же ужин? - вырвалось у Цзинь Лина. - Уже поздно для ужина. Завтрак скоро, - ответил ему Лань Сычжуй. Оставшись один, Цзинь Лин устало сел на кровать и потёр руками лицо. Неплохо было бы его умыть, но он не чувствовал в себе сил набрать воду, не говоря уже о том, что ему понадобилось бы разобраться, где здесь её берут, греют и куда наливают. Он понадеялся, что придёт какой-нибудь слуга и поможет ему с этим, но никто не явился. Вряд ли кого-то стали бы будить в такое время, учитывая что гости почётностью не отличались. Наконец, когда он поднялся и стащил с себя верхние одежды, дверь еле слышно отворилась, и в комнату заглянула знакомая голова дяди. - Вот ты где, - обрадованно сказал он. - Как ты? - Так себе, - честно признался Цзинь Лин, наблюдая за дядей. Тот сдвинул на середину комнаты низкий письменный стол и принялся что-то на него выкладывать. Цзинь Лин уловил привлекательный запах еды и с приятным удивлением обнаружил на столике стопку рисовых лепёшек, горку локв и пирожные. В конце концов к ним присоединилась высокая глиняная банка. - Это... - потерял дар речи Цзинь Лин. - Ой, это даже за вино считать нельзя! - замахал руками Вэй Усянь. - Разве в Облачных Глубинах не запрещён алкоголь? - скептически поднял бровь Цзинь Лин, жадно хватаясь за лепёшку. - Да разве это алкоголь? Я весь алкоголь ещё по дороге выпил! - гордо заявил дядя, хватаясь за банку. - Но если не хочешь - не страшно, я и сам справлюсь! Цзинь Лин сперва наблюдал, как тот крупными глотками поглощает жидкость, но вскоре спохватился и схватился за банку с другого края. - Эй, оставь мне хоть немного! Выиграв в короткой схватке, он приложился к сосуду. Содержимое и впрямь ни вкусом, ни запахом не походило на алкогольный напиток, однако обладало характерной горькой терпкостью. Приятно было после него откусить кисловатую локву. - Где ты всё это взял? - спросил Цзинь Лин. - Лань Чжань купил ещё в Гусу, - ответил дядя. - Ханьгуан-цзюнь так хорошо к тебе относится, - сказал Цзинь Лин. - Разве ко мне можно относиться по-другому?! - шутливо возмутился дядя. Вместо ответа Цзинь Лин фыркнул. - Хотел бы я тоже, чтобы у меня был такой друг, - заметил он. - И у тебя он есть! Лань Чжань и твой друг тоже, - закивал сам себе дядя. – А ещё я и Вэнь Нин. - Эй, вы слишком старые, - сложил руки на груди Цзинь Лин. Потом потупился и тихо сказал: - И… я имел в виду, такой друг, который не видел, как я в детстве бегал без штанов. - Ты был таким милым! – с умилением проговорил дядя. - А сейчас? – со скепсисом ответил Цзинь Лин. - Сейчас ещё милее! – дядя потянулся, чтобы потрепать его по щеке. Цзинь Лин не отстранился, хотя после того, как тот закончил, сказал угрюмо: - Не надо так. - Тебе нужно поспать, - сказал дядя, поднимаясь. Цзинь Лин кивнул. - А куда тебя разместили? - спросил он. - У Лань Чжаня большая комната с лишней кроватью, - ответил дядя перед тем, как скрыться за дверью. Цзинь Лин не стал съедать всё, решив отнести часть еды Мо Сюаньюю. По пути он думал про услышанное от дяди "Лань Юань". Он точно слышал это имя раньше, и воспоминание крутилось где-то на задворках сознания, и казалось, что стоит лишь немного напрячься, как оно проявит себя. Цзинь Лин про себя повторял имя на разные лады: пока искал комнату, куда отправили Мо Сюаньюя, пока тихо возвращался к себе, помня, что нужно остаться незамеченным, пока укладывался спать. И только когда он всё же начал засыпать, он наконец вспомнил.