Зима в Палантасе

Рейстлину нравится смотреть на огонь. В мире пепла, тлена и смерти пламя остается живым и прекрасным, оно – чистая энергия, магия в ее диком, неподвластном виде. Процесс окисления, химические реакции, не-материя, не нечто материальное и в то же время – что может быть более настоящим? Не коснуться его, не взять в ладони – живое пламя не дастся, а магия… Магия – другое. В ратуше Палантаса, в бальном зале огней сотни сотен. Заключенные в стеклянные полусферы свечи, цветные фонарики, если прищуриться – звезды, разом ставшие близкими. Если зажмуриться, а потом, расфокусировав взгляд, взглянуть сквозь ресницы, каждый огонек растянется лучами. И тени-гости, тени, кружащиеся под плавные волны и переливы музыки, кажутся не более, чем призраками, не стоящими внимания. Он впитывает в себя звуки. Шелест роскошных платьев, перезвон бокалов, цокот каблучков и смех, шепотки, разговоры, вздохи, порывы воздуха, когда мимо его «убежища» у колонны проскальзывает очередной призрак хорошенькой девушки. Он уверен – хорошенькой, от нее пахнет гиацинтами и свежестью зимы, она легка и стремительна, и, может быть, сбежала от матушки или компаньонки, надеясь урвать немного свободы. Маг слышит, как взвизгивает скрипка в пронзительно-фальшивой ноте (за другими скрипками почти незаметно), как мелодия перекатывается морским прибоем, он почти может разобрать быстрый стук сердца кого-то там, среди танцующих…Звуки, запахи, образы в веренице звездных огней – он не смотрит прямо, он давно выучил урок своего проклятья. Но ему и не нужно видеть сейчас. Какая разница, в самом деле, как выглядит ткань, обнимающая чьи-то плечи, что изображает вышивка на чьем-то камзоле и кто из дам переусердствовал с косметикой? Он знает, что та, кого он ждет, совершенна. Она тоже пламя. Сам свет. Тихие шаги, робкое прикосновение, тихий вздох, мгновение на взгляд в серые, такие теплые сейчас глаза. - Здравствуй, Посвященная. - Здравствуй, маг! Восторженная, яркая, нежная. Так славно сжать ее ладонь в своих руках, оставить быстрый поцелуй на запястье – там, где чуть-чуть выступает косточка. На них, конечно, смотрят. Пялятся. Черный маг, впервые посетивший праздник Середины зимы – гротескная фигура на фоне светлого, роскошного, яркого. Черная тень, которой не место среди шума, радости и карнавала тщеславия. Золото порой пугает. Почти смешно. Мелодия сменяется мелодией, и он послушно делает шаг за жрицей, а после перехватывает ее руки – и кружит, кружит, музыка похожа на метель, ветер, верно, вот так может кружить снежинки в стремительном вальсе, в карусели на раз-два-три. Черное с белым, бархат и шелк, магия и молитвы. Движение, движение, движение – и сердце стучит быстрее. Крещендо сердца, крещендо звука, тени-призраки, до которых нет никакого дела, вокруг, и огни – сотня сотен. А там, за окнами – зима. И снег точно также кружится в городе на пару с ночью.