— Сейчас именно так мыслил мужчина.
Русский находился в светло освещённой комнате, четыре тусклые стены ограждали. Потолок и пол были точно такими же как и стены, сделаные из бетона, одно что отличало пол от всех других стен, кроме состояния, это немного красный окрас, который был очень неаккуратным, где-то больше, а где-то меньше. Самое интересное, это кровь, кровь таких же пленников как и его псина. Так же в здании был стол с игрушками для пыток, от лёгких таких как ножи до тяжёлых как огромные щипцы, быта и даже револьвер, только в нём не было потронов и в итоге стрелял воздухом. Этот самый воздух был сильно сдавлен, из-за чего он мог хорошо ранить, но это смотря куда стрелять. В большинстве из случаев его брали чтобы испугать свою жертву или в самых редких ситуациях чтобы 'успокоить' очередную тварь, которая не хотела говорить ничего. После таких расправ было достаточно много крови, но старший, как не странно, ценил жизнь всех жертв, поэтому крайне редко убивал пленников, но наказывал жестоко. На войне он убивал без задних раздумий и продолжал так будто, если кто-то встанет на его пути — не станет долго ждать и выстрелит, особенно быстро справлялся с теми, кто его предавал и подставлял под угрозу. Первый раз когда Союз держал в руках огнестрельное оружие то честно очень переживал, понимал, что один выстрел и нет человека. Первое нападение было на семью царя, когда очередь дошла до РИ, по совместительству страной, то у мужчины руки тряслись и он в результате промахнулся, что спасло жизнь его отца. Российской империи пришлось смириться с тем, что он больше не может сказать и слово, то что в дальнейшем ему надо будет жить под указом собственного сына и то, что его уже никто не станет слушать, но на сына обиды уже не держит. Совету это на руку, не пришлось убивать родного человека. Разрешив взять власть и контроль территории РИ живёт в доме своего взрослого, но ребёнка, хотя хотел бы оставить свой замок. Только тому не быть и нянчится со своими внучками, это его принципе устраивает, да и дети очень любят своего дедушку. Убрав воспоминания на задний план, а сейчас надо придумать, что он будет брать для того чтобы сломать своего пса, думал и надумал, что придумает в временной комнате немца. Серые глаза снова и снова смотрели на все игрушки которые у него есть, смотря на нож ему пришла идея! Холодный металл отражал свет лампы и привлекал больше всех внимание, подойдя к столику коммунист взял острую медь в руки, не реагировав на то, что острый метал ему в ладони порезал кожу. Кровь, тёплая и алая медленно текла вниз по руке, покрасив кожу в кровавый цвет.Кровь. Металл. Боль.
Идея!
Губы показали жестокую улыбку, смотря на ручку ножа, Союз медленно опускал свой взгляд к лезвию, который его порезал. Лезвие имела приличную длину, целые пятнадцать сантиметров, длинное и очень острое оружие, русский сам точил нож до этого идеала!Кап. Кап. Кап.
Одна капля за другой падали с указательного пальца. Фашист приглянулся и ужаснулся, это же кровь! СССР поднял руку и посмотрел на рану в районе ладони, реакции на это не было никакой, совсем. Немец вскочил и быстро подошёл, взяв чужую руку в свою и притянул к себе, рассматривая порез. Подняв голову и пусто смотря, Рейх качая голову спросил: — Как ты это сделал? Зачем? От вопросов Союз немного сбился с толку, какая разница ему вообще? Третьему должно быть все равно. Желание сделать больно немного отошло, но взяв себя в руки СССР мотнул головой. Хватая рукой, которую держал немец, правую руку Рейха, дёрнул того к себе. Тело фашиста прижалось к коммунисту. Немец вскрикнул вызвав у русского злой взгляд. СССР направился в свою пыточную комнату, по дороге кровь коммуняги размазалась по руке Рейха. Ужас стоял на лице Третьего, ужас перед тем что этот мужчина задумал, вся его кисть была в чужой крови и медленно струйками лилась вниз и капала на пол, пачкая. — Союз, я не знаю что ты задумал, но прошу ответь, что ты с рукой сделал? — Дрожа спросил фашист пристально глядя на ранку. Уже внутри комнаты Рейх вновь ужаснулся, смотря на стул с ремнями. Дрожь по телу. СССР остановился и поднял руку немца так, чтобы тот больше не смотрел на порез, держа одну конечность выше головы. — Порезался, а теперь хватит говорить. Тебя ещё ждёт интересная игра, а голос твой я ещё услышу. Рейх начал трястись, но как ему приказали больше не стал открывать рот. Карие глаза со страхом смотрели туда и сюда. Коммунист плавно заставил немца сесть и пристегнул, довольно рассматривал свою игрушку. Сломать её жалко, но немного помучать хотелось, хочется наглядно показать как было больно, быть преданным от того, от кого ты этого не ожидал, ну и сделать оканчательно своим. — Ножом, или ты хочешь чтобы всё прошло быстрее? — устало выпалил хозяин ситуации. Псина в свою очередь лишь отвернулся, ему не хочется ничего говорить, но на заданный вопрос себе уже ответил сам русский. — Ладно, будет для тебя побыстрее, не хочу долго с тобой возиться, мне ещё и за тобой смотреть… Нужна вода… Так сиди и жди на меня. Не долго думая Союз ушёл, а Рейх остался, думая над тем что же хочет этот советский… Коммунист не стал долго задерживаться и вернулся после пяти минут с какой-то железкой и ведром воды, смотря на это 'добро' третий стал догадываться, что этот садист задумал, но ужаса на лице давно нет, он смирился. Наблюдая за тем как главный поставил ведро возле стула, а железку куда-то на стол, конец вышел за края стола и так, что Рейх не мог видеть что это там, но он даже начал думать, мало ли его пощадят, в общем узнает скоро. — Надеюсь ты не скучал~ — Мурлыкнул Совок и нежно погладил по щеке. Рейх замешкался, стыдливо отвёл свой взгляд в сторону, но его глаза снова вернулись к паре таких уже близких глаз, когда Совет прошёлся рукой к шее до воротника. Кровь подступила к щекам и румянец ярко показывал себя. Союз смотрел так лукаво мягко и плавные, сдержанные движения сводили с ума, совсем не говоря о том что этот коммунист хорошего то не задумал. Медленно оголяя тело немца, СССР шире улыбнулся, показывая острые клычки как и у Рейха. Фашист вздрогнул когда у него не осталось верхней одежды и чужая рука дотронулась до правой части его груди, после оттуда тёплая рука провела к торсу. — Как прекрасно, у тебя почти нет шрамов, царапин, только синяки… Мне они не нравятся… — Немного придя в сознание, говорил русский скорее себе чем собеседнику. И в правду, тело, точнее торс и грудь были в синяках. Кто знает что ещё под одеждой прячется. Это утвердило Союза, что не стоит долго мучать и так пострадавшего. — Знаешь… Я быстро, но ты в свою очередь не брыкайся, а то я могу передумать. — отстранёно сказал коммунист и выпрямился, в ответ лишь тишина и покорное молчание — Приму как согласие. Когда Союз взял длинную железку, Рейх догадался что сейчас будет весьма больно и мог увидеть всю 'красоту' того что будет. Железка была длинной и тонкой, но в конце была форма серпа и молота, передняя часть, точнее форма, горела мягким красным цветом, что говорить о том, что эта часть горячая. СССР направил горячую головку к манящей немецкой груди. Когда раскаленный металл дотронулся до кожи, мелкий не выдержал и вскрикнул, запах горелой плоти поднялся и коммунист убрал метал, смотря на тёмный след от его рук. Немцу было до жути больно, но чтобы тот долго не мучался его холодной водой облили. Карие глаза медленно начали закрываться, голова опустилась и сознание ушло из-за сильной боли. — Ну-ну, ты плохо переносишь боль… Ладно, теперь ты мой и больше тебе не должно быть больно. — говорил и гладил отрубившегося по голове. Освободив тело и взяв на руки, СССР недовольно заметил, что с водой немного переборщил и сейчас сам намочился, но ему не до этого. Холодная вода капала с пальцев, с волос и с края одежды. С немцем на руках коммунист покинул нижний этаж и поднялся ещё до второго, а потом через всё здания в свой кабинет. Всю дорогу на него с непониманием смотрели солдаты и политики. Всё не могли понять действия своего начальника и командира. Внутри собственного кабинета он направился в вторую дверь, которая, что логично, там имелась. Внутри помещения была пышная кровать для тех случаев, когда СССР долго находился в главном здании и смысла идти домой не было, а теперь это будет временная комната нового питомца. Слабое, худенькое и хрупкое тело сначала положили на кровать, затем раздели полностью, вытирая полотенцем мокрую и холодную тушу, меняя одежду на сухую и вполне адекватную. Теперь уже Третий был в белой одежде без каких-либо фашистских или нацистских знаков, зато была красная звезда на левой части. С довольным лицом коммунист укрыл малого одеялом, чтобы тот смог для начала согреться. Перед тем как начать хоть что-то делать, надо обязательно себе руку обработать, а то только хуже станет. Первым делом русский отмыл кровь с своей руки и промыл порез, рана оказалась естественно глубокой, но не опасной для жизни. Продезинфицировав себе руку, жгучая боль током прошлась через запястье к плечу. Подхватив бинт, он замотал себе руку, чуть затруднившись, но с успехом уже завязывал узел. Снова стоя в своём кабинете СССР осмотрелся. На столе лежала большая куча документов которых надо разобрать, подойдя к столу посмотрел на бумаги и взял некоторых из них в руки, глядя на нудную работу, которая ему доставляла недовольство, но крутись как хочешь, это надо всё сделать и как можно быстрее, а то будет перевал такого хлама. Первые листы были в конверте, другие в папках, прочитав название русский всё положил на стол и прошёл к шкафу с десятками примерных сборников, взял все нужные, после того как он их долго пытался найти.Сидя на мягком сидение СССР начал работу…
Пролетели первые десять минут, первые бумаги прочитаны и отправлены в нужную папку.
Полчаса. Час.Одна толстая папка закрылась с протяжным выдохом и усталым массированием своих висков… Ещё два часа и одна треть вернулась в шкаф.
Уставший потянулся, заставляя кости хрустеть, шея болела от долгого наклона и глаза болят от маленького шрифта, который так сливался с слишком ярким цветом настольной лампы… Ещё один час проскочил незаметно, на улице всё темнее и темнее. Заглушенный стон со второй комнаты напомнил о том, что ещё кто-то находится с ним рядом, в здании, где обычно только Союз и находится по ночам. Встав он подметил тот факт, что всё тело напряжёно и ноги затекшие.Открыв дверь без звука глава посмотрел внутрь.
Рейх лежит скрутившись клочком на постели, прижимая руки к груди, там где у него ожог. Немец тихо про себя болезненно постанывал и слегка скулил, наверное только пришёл в сознание. Даже не понял куда его принесли и что происходит. — Как ты? Очень больно? — спросил усталый голос коммуниста, испугав фашиста внезапностью. Всё тело заметно вздрогнуло, испуганные карие глаза поднялись к собеседнику. Молчание. Громко выдохнув, Союз надвинулся к беспомощному, уверенно и безэмоционально глядя при каждом движение к своей, то-ли жертве, то-ли игрушке. Рейх сжался, отвернулся, страх от того что снова будет больно вселился в сознание, страх взял верх рассудка, хочется только спокойствия и чтобы никто не трогал, но и в тоже время хочется вернуться в тёплые руки того садиста. СССР сел рядом, кровать прогнулась под весом и скрипнула, как-то тихо. Русский взял чужой подбородок и заставил посмотреть на себя, но глаза немец не решил открыть. — Псинка, давай уже, открой глаза и это быстрее, боюсь что смогу сорваться на тебе. Третий заглотнул и медленно открыл веки, давая глазам свободно смотреть во все стороны. — Где я…? — Теперь сядь, вопросы тебе рано задавать, как минимум. Наклонив голову на пару миллиметров, тем самим кивнув, Рейх согласился и осторожно сел, смотря в серые глаза. Рука отпустила подбородок и теперь уставшие серые глаза упали на бывшего друга. — Как ты? Не слишком сильно больно? Тебе лучше ответить, я не в настроение выбивать слова из тебя. Фашист задумался, взяв себя за больное место он зашипел. — Не слишком, но всё равно довольно неприятно и больно… Это не всё? Голос был таким напуганным, страх был отчетливо слышен. Коммунист прикрыл глаза, смотря на дверь. — Для начала всё, будешь меня раздражать: будет снова больно. Ты теперь будешь сидеть здесь, это комната в моём кабинете, окна здесь заперты, так что даже не пробуй. Выпрыгнешь и разобьешься, или ноги себе сломаешь как минимум. Рейх посмотрел инстинктивно на окна, действительно, там находиться ключевое отверстие. Также немец заметил один шкаф, тонкий, но длинный; один стол с настольной лампой и подходящий стул. Комната была маленькой, но уютной. — Можешь здесь свободно двигаться, я не против, только тихо и чтобы не мешал, что-то задумаешь от меня получишь, у тебя шансов нет, так что лучше не пытайся даже. Ещё, можешь быть счастливым, будешь хорошим, тебе ничего не грозит, — уяснил устало коммунист. — Понял меня? Рейху, честно говоря было не важно, главное быть рядом с теплом, теплом важной для себя персоны. Подсев по ближе, немец приобнял Союза за руку и прижался к ней. — Понял, только… можешь со мной побыть, пожалуйста? Русский освободил свою руку и ей обнял, прижимая к себе, на что немец даже сильнее расслабился и уткнулся носом в грудь Союза. Сидели они в полной тишине, слабый свет проникал через открытую дверь, лучи никак не мешали двум врагам, или что это между ними вообще?Вражда? Ненависть? Холод? Может… Страсть? Страсть чего? Боли? Нет, что-то сто раз глубже… Что-то несказанное, что-то глубокое, нужное и желанное…
— Союз… — обретал голос фашист. — Ммм? Отлипнув от груди коммуниста и пересев на его колени, Рейх продолжил, смотря на такой ослабший вид русского. — Ты работал, да? Дай мне свою руку… СССР поднял руку, автоматический ту, на которую немец вечно был смотрел и теперь рука под слоем белого бинта. — Зачем? — голос русского был хриплым и сонным. — Просто хотел взглянуть… Спасибо. — Рейх в свою очередь лишь улыбнулся. — За что? — подняв одну свою бровь коммунист переспросил. Отпуская руку сонного мужчины, фашист подсел ближе, прижимаясь своим хрупким тельцем к могучему и сильному телу. — За то что остался, что ты со мной и не ушёл. Спасибо… — Ну ты и странный… — подметил коммунист, обнимая тело на себе за талию. Рейх смотрел с улыбкой, та была столь лёгкая и свободная, а руки двинулись от живота к пуговицам на пальто, открывая их, потом и к ремню. Из сонливости потихоньку возвращался бдительный мужик, взгляд стал острым и внимательным, видя всё что происходит, но не собираясь какие-либо действия предпринимать. — Тебе надо отдохнуть, ты такой замученный, я это сразу заметил. Почему ты не идёшь спать? — спросил немец толкая пальто с плеч хозяина, показывая свитер, шарфа на шее не было, но шапка-ушанка сидела на голове. Правой рукой Рейх снял головное оборудование, а левой зарылся в волосы, сонливость ветром снесло. — С чего ты беспокоишься? Тебе лучше отдохнуть, а я просто немного решил отойти, так как ты проснулся. Вдруг тебе плохо… — Решил ответить русский, голос был таким хриплым и… Возбужденный? Томный голос так сильно возбуждал Рейха, который сидел так близко — что дальше некуда. Серые глаза смотрели с нарастающим интересом к тому что происходит. Наклонившись вперёд русский остановился перед губами фашиста, подтолкнула Союза рука Рейха, которая лежала у него на голове, слегка надавив.Губы встретились в таком детском, нежном и ветреном поцелуем.