Твой голос слаб

      Широкая площадь, пасмурное небо и не менее хмурое лицо Му Цина, что безуспешно пытался настроить микрофон на свою скрипку, от чего мрачнел ещё больше.       На часах всего девять утра, а людей, как муравьев в муравейнике. Кто-то заинтересованно осматривал небольшую площадку с музыкантами, кто-то проходил мимо, а кто-то оставался и терпеливо дожидался начала выступления, но никто, к превеликому счастью, не донимал их вопросами. Все трое буквально утопали в огромном количестве длиннющих проводов и прочего хлама, но на улице просто необходимо использовать усилители звука, микрофоны и тому подобное, так как городская площадь — не самое тихое место на земле. Приходилось выкручиваться, как только позволяла ситуация.       Погода выдалась на удивление тёплой и безветренной. Палящее солнце было скрыто за толщей пушистых облаков, позволяя пробиваться лишь редким лучикам. Справа гудели машины, шумели люди, прогуливающиеся по площади, но это не раздражало, наоборот, веселило. До выступления оставалось ещё немного времени, чтобы музыканты могли настроить инструменты, подготовиться к выступлению, но вместо этого они вновь ругались. Точнее лишь Му Цин и Фэн Синь. Се Лянь же сидел позади и в их поле зрения особо не попадал, а все звуки в радиусе пары метров заглушались их криками.       На удивление ссора рассосалась сама собой. Оба просто плюнули на это дело и вернулись к своим инструментам, правда Му Цина удивило то, что Се Лянь даже не попытался вмешаться и как-то их разнять. Он просто сидел где-то поодаль и не издавал и звука. Может это и к лучшему, не придётся выслушивать его долгие и нудные нотации о том, как важно жить в мире и согласии.       Натирая смычок канифолью и думая о чём-то своём, Му Цин и не заметил, как к нему подошла небольшая группа девушек. Человека три, но всё равно какая-никакая аудитория, с которой им нужно было работать.       Первой заговорила девушка, стоявшая посередине. Кокетливо наматывая тёмную прядь волос на палец, она прощебетала:       — Простите, не подскажите… — После этих слов Му Цин всё же перевёл взгляд на девушку, отложив смычок в сторону, — Сегодня какой-то праздник?       Парень лишь покачал головой и сообщил, что у них проходит некоторая акция с розыгрышем музыкальных инструментов, и при большом желании девушки могут взять несколько флаеров и визиток, чтобы помочь им с раздачей, облегчить музыкантам жизнь. Конечно же он сообщил, что подбросит монетку за помощь. В итоге в маленьких ручках юных девиц красовались несколько пачек бумаг, а на лицах сияли широкие улыбки.       — Скажите, а вы все вчетвером выступаете? — Поинтересовалась одна из них, прикладывая палец к губам, — Или же они играют вдвоём? — Последний вопрос звучал словно для неё самой, но всё равно заставил Му Цина развернуться и тут же заплеваться кровью.       Его взгляд зацепился за Хуа Чэна, что стоял возле Се Ляня, облокотившись на клумбу и что-то вещал с самым довольным выражением лица на свете, в руках обоих было по бумажному стаканчику с кофе, а на синтезаторе упаковка выпечки, что взбесило Му Цина ещё больше:       — Се Лянь! Рано или поздно он подбросит тебе яд! — Выпалил тот, указывая в сторону Хуа Чэна, а сам упомянутый парень даже не сразу понял смысл сказанных слов. Он некоторое время недоумённо смотрел в сторону Му Цина, хлопая ресницами, пока стоящий рядом Хуа Чэн делал вид, что ничего не слышал.       Просто отвернулся куда-то в сторону, показывая, что крайне сильно заинтересован кроной ближайшего дерева, пока Се Лянь очевидно менялся в лице. Но он не успел ничего сказать, его опередил Фэн Синь, с коротким смешком бросивший:       — Конечно, тебе-то никто кофе не покупает, — И вновь началась ругань. Девушки явно растерялись и не знали, что именно привело к подобному исходу, а потому просто стояли и не двигались, мало ли, и им прилетит.       Се Лянь, обойдя кричащих музыкантов, стараясь не привлекать к себе их внимания, подошёл к девушкам и с виноватой улыбкой попросил приступить к работе, так как их «начальник» сейчас немного не в духе. Все трое одновременно кивнули и разбежались в разные стороны площади. Люди начали прибывать и также быстро отходить, так как постоянные крики со стороны, глушащие все звуки в радиусе пары метров, просто отпугивали народ. Се Ляню вновь пришлось их разнимать.       — Хватит кричать, вы всех перепугаете! — Тон его голоса был больше обеспокоенным, нежели злым, так как ему показалось, что Му Цин уже успел замахнуться для удара. Если на лица Фэн Синя появится синяк, то его просто не допустят до работы... Вот это счастье... Со стороны послышался смешок Хуа Чэна:       — Настоящий цирк, — От этих слов Му Цин завёлся ещё больше, кажется, даже не слышал Се Ляня, что бегал вокруг, махал руками и пытался вразумить друга. В следующий раз он обязательно применит силу, но не сейчас, не на людях.       — Ну, конечно же, в каждой бочке затычка! — Выпалил Му Цин, а Хуа Чэн словно и не заметил, ну, как не заметил. Его глаз тут же задёргался, но весёлая пантомима с разглядыванием противоположной стороны улицы помогла ему скрыть этот момент.       — Если бы вы хоть иногда прислушивались к чужому мнению, уж поверь, многих разногласий удалось бы избежать, — Была сказана Хуа Чэном последняя фраза. Сразу же после этого, не дав Му Цину и вздохнуть, Се Лянь заткнул его рот пончиком из коробки, который сам хотел съесть, но по некоторым обстоятельствам не смог этого сделать.       Наконец-таки на улице повисла тишина. Придя в себя, Му Цин всё же откусил приличный кусок от пончика и перевёл вопросительный взгляд на Се Ляня, а тот в свою очередь, словно прочитав мысли друга, тут же ответил:       — Я не успел позавтракать и Сань Лань принёс мне перекус, в этом нет ничего… такого, — Се Лянь и сам не знал, что подразумевал под словом «такого», но был уверен: Му Цин его понял.       — Теперь, раз уж конфликт исчерпан, я предлагаю начать, — Было последним, что сказал Се Лянь, прежде чем отойти к своему инструменту.       Хуа Чэн лишь кивнул и, выбрасывая остатки их завтрака в мусорную урну, тихо сказал, что если Се Ляню что-то понадобится, он будет рядом. Му Цина же бесило то, что он не слышал о чём говорили те двое и уже был готов сломать собственную скрипку, но его остановило лишь то, что вокруг было много народу. Не стоило отпугивать их в момент начала самого выступления.       Где-то неподалёку бегал нанятый журналист, чтобы он снимал отчёт, видимо, также отвлёкшийся на поедание чего-то съестного. Хорошо, что их перепалка не попадёт на телевизор, не хватало ему очередного выговора от Цзюнь У. Возможно их даже оставили бы без гонорара за выполненную работу, так что им лучше не ссориться вновь на публике.       Люди начинали толкаться, настроение постепенно приходило в норму после случившейся перепалки, а самое главное: Се Лянь наконец отклеился от Хуа Чэна, вернувшись за собственный инструмент. Самое время начать.       Зазвучали первые ноты. Первые аккорды гитары, следом присоединилась скрипка. Музыка была громкой, но от этого не менее нежной и даже трогательной. Как в рекламе используют детей и животных, так и здесь, душевные мотивы, которые способны найти отклик в душе любого, даже самого сварливого и чёрствого человека. Музыка лилась рекой, народ заметно оживился, стал снимать их на видео, подзывать других и в целом всё шло хорошо, до определённого времени.       Пока кто-то не предположил, что они вовсе не играют, а звучит дешёвая фанера, так как руки Се Ляня его словно не слушались и дёргались в не самые удачные моменты. Он уже давно привык к этому и научился играть, подстраиваясь под столь странное поведение рук, чтобы не создавать лишнего шума и звучание не страдало, но, видимо, этот человек так не считал.       Кто-то в толпе поддержал его, но лишь некоторые были недовольны происходящим. Остальным же было всё равно на то, как именно двигаются руки пианиста и как пристально смотрят друг на друга два других музыканта, словно соперничая. Им была важна музыка и то, что они получают в итоге, а не то, как именно это происходит. В итоге два недовольных голоса удалились, оставив место лишь восхищённым возгласам и криками прохожих.       Музыка стихла на секунду, а после вновь заиграла гитара, позволяя Се Ляню шустро перелистнуть лист с нотами. Очередной ход созданный специально для того, чтобы музыкант мог обойтись без листмейстера. Раз уж певица больше не участвует в их выступлении, то беспокоиться было просто не о чем. Зная, что худшее уже позади, все трое заметно расслабились и начали играть, казалось бы, себе в удовольствие, правда их смутил неожиданный приток зрителей. Теперь из одного плотного кольца люди превратились в огромную толпу, что создавала невыносимые шумы, словно глуша музыку.       Они ожидали, что людей будет много, так как это центр города, главная площадь, но такого количества они не видели даже на выступлениях в их школе.       Спустя пол часа игры нужно было уже закругляться, но людей было так много, что Се Лянь предложил добавить ещё одно произведение, указав на ноты и махнув головой. Оно также должно было ходить в их программу, но из-за «лимита» времени эту идею пришлось отклонить, так как основной инструмент должен быть фортепиано, а руки Се Ляня живут своей жизнью.       Вдалеке бродили люди, словно пытаясь кого-то найти, кто-то намеренно шёл к музыкантам, явно проходя не мимо, но трое всё равно списали происходящее на рекламу спонсоров на сайте или же в соц.сетях.       Прошла минута, две, пять, десять и люди постепенно перестали пребывать. Наконец таки они могли спокойно доиграть финальное произведение, ведь у Му Цина порядком затекли руки, пальцы Фэн Синя грозились вот-вот отвалиться, а Се Лянь начал потихоньку путаться в нотах, но всё же старался соображать как мог, чтобы не испортить звук. Изначально всё выступление было не сложным, но со временем усталость давала о себе знать.       Стоило вступлению их финального произведения зазвучать, как толпа особенно оживилась, словно кто-то задел спусковой крючок. Теперь вся молодёжь довольно качалась в такт музыке, махая руками с камерами, желая заснять именно последнее произведение. Видимо, Ши Цинсюань просто замечательно разбирался во вкусах более молодого поколения, так как предложенная им музыка явно приободрила присутствующих, не то, что собственные произведение директора или же выбранные в ходе голосования школы композиции.       Се Лянь особо не вдавался в подробности. Лишь играл то, что дают, не думая о том, кто написал и как, но столь бурная реакция толпы вызвала в нём неподдельный интерес. В конце концов, в их школе Се Лянь был одним из тех немногих учителей, что разбираются в новой классике, так что ему следует по возвращении обязательно расспросить учеников об этом произведении, мало ли, встречали однажды.       А там временем и это произведение подходило к концу. Заканчивать никак не хотелось, так как это произведение словно въелось в его сознание, не желая отпускать. Пришлось растягивать ноты, по возможности делая более долгие паузы, чтобы сделать мотив песни более печальным, минорным.       Последняя нота повисла в воздухе, стихла скрипка, и народ тут же принялся аплодировать, словно они только что выступили на большой сцене. Это смущало, даже очень, особенно Се Ляня, что не выдержав громких криков, прикрыл лицо руками. К сожалению музыка больше не звучала и толпа начала, нехотя, расходиться. Некоторых останавливал журналист, спрашивая впечатление о выступлении, кто-то оставался в стороне, чтобы, возможно, что-то спросить у музыкантов, кто-то же всё ещё разбирал листовки, отданные девушкам.       В конечном счёте всё прошло на ура и несколько клиентов к своим спонсорам они всё же смогли привлечь. Например тех, кто хотел бы узнать на каких инструментах они играли и даже нашли человека, который хотел бы напрямую начать сотрудничать с производителем. В конце концов флаеры с названием компании не зря тут висели.       — Да, да, рекламная акция, разыгрываются инструменты, — Донёсся голос Му Цина откуда-то сбоку. Его скрипка, брошенная куда-то в сторону и даже не упакованная до конца, покосилась на бок, а сам музыкант стоял возле небольшой толпы, протягивая визитки, что разлетелись подобно горячим пирожкам.       Фэн Синь же предпочёл остаться в стороне, избегая даже зрительного контакта с девушками, которые в свою очередь плотным кольцом обступили Му Цина, не давая ему и шагу ступить. Се Лянь же вовремя ретировался. Ну, конечно, ему то не нужно самостоятельно нести на себе всю эту конструкцию, в отличии от Фэн Синя и Му Цина. За его синтезатором, как и за всей техникой с минуты на минуту подъедет специальная машина. Они и так задержали выступление, так теперь ещё и были окружены огромным количеством людей, что просто не давали им проходу. Ух, была бы их воля, заставили бы Се Ляня торчать здесь вместе с ними.       Но на самом деле не так уж далеко он и ушёл, просто отошёл на пару метров, чтобы найти Сань Лана, затерявшегося где-то среди людей, правда оказалось это куда сложнее, чем предполагалось. Изначально Се Лянь рассчитывал, что в поредевшей толпе он сумеет разглядеть хотя бы его красное пальто, но к сожалению ничего подобного он не замечал. Даже больше: никого в красном на этой улице попросту не было.       Он насторожился. Не мог же Сань Лан просто уйти?       Се Лянь даже растерялся, не зная как поступить, и решил поскорее вернуться назад на площадку. Мало ли, Сань Лань просто отошёл поговорить по телефону или что-то в этом роде и ещё не вернулся. Лучше подождать на месте, чтобы самому не потеряться, но только вот ни через минуту, ни через две и даже ни через десять Сань Лан не объявился, а людей стало заметно меньше, так что не заметить его в толпе было проблематично. Волнение переваливало за край.       Наконец Се Ляня посетила светлая мысль, попробовать написать ему, но как только он достал телефон, то тут же наткнулся на сообщение, присланное около двадцати минут назад. Оказывается Сань Лан ушёл намного раньше, так как ему нужно было срочно вернуться отель и решить какую-то проблему, о которой ничего толком и не говорилось. Проблема, и всё тут.       Се Ляню пришлось смириться, всё же он уже не маленький и прекрасно понимает, что у людей порой возникают проблемы, которые нужно незамедлительно решать, но как никогда раньше хотелось, чтобы Сань Лань никуда не уходил, а был сейчас здесь. Даже не ясно, чем было вызвано это чувство, так что Се Лянь списал подобное на долгое отсутствие внимания и покинул чертоги разума.       Плотные пышные облака постепенно сменились тучами, поднялся ветер, ещё не сильный, но Му Цин уже успел напророчить настоящий тайфун, что накроет весь город, а потому Се Лянь поспешил помочь Фэн Синю и Му Цину поскорее упаковать всю технику и перенести её в недавно подъехавшую машину. Все зрители уже разбежались, а потому музыканты могли не отвлекаться на посторонних и начать загружать всё в машину гораздо шустрее, чем ранее.       Все инструменты и провода были упакованы, остался лишь синтезатор, который поручили приехавшему человеку, так как никто толком не знал как откручиваются ножки у этой модели, а ломать инструмент им хотелось в последнюю очередь. Всё же у Се Ляня не было достаточно денег, чтобы в случае чего оплатить поломку.       С горем пополам они смогли освободить площадь, словно ничего и не происходило. Вокруг царила тишина и покой, только вот Се Лянь не испытывал должной радости, словно чего-то нахватало. Хотелось поскорее оказаться дома, закутаться в одеяло, посмотреть очередной глупый фильм...       Он вновь достал из кармана телефон, намереваясь спросить у Сань Лана, не нужна ли ему помощь, но обнаружил несколько пропущенных от Ши Цинсюаня и пару сообщений, где он активно зазывал своего друга на совместный ужин с его другом. Он тут же устало застонал, стукнув рукой по лбу, тем самым привлекая внимание стоящих рядом Му Цина и Фэн Синя.       Боже, кто-нибудь, скажите ему, что у телефона есть звук!