***
«Вставай братишка… Вставай, ну же…» Глазные яблоки интенсивно зашевелились под сомкнутыми веками. «Прочти мне сказку на ночь, братик…» – Ли… за… Вместо внятных слов изо рта вышли пузыри, как если бы он был под водой. Он едва ли мог двигаться. Всё тело будто окоченело, не слушаясь приказов, будучи сдавленным со всех сторон большим давлением. Глухие голоса переговаривались о чём-то. Их речь была едва слышна, едва понятна, а язык – незнаком... Однако Рудольф был уверен, что речь идёт именно о нём. Он ощутил, как в жилы что-то впрыснулось, невразумительно мыча, изо всех сил стараясь бороться, сопротивляться… Нельзя, нельзя позволить наркотику распространиться по телу! Обрывчатые картинки воспоминаний возвращались к нему, прокручиваясь перед глазами, по фрагментам складываясь в цельную картину… но лишь на мгновение. Чёткие образы из недр памяти плавно и ненавязчиво подменились на другие. Он сидел в своей комнате за столом с горящей на нём свечой. За окном – сплошная тьма, ничего не разглядеть. Видимо, глубокая ночь. Юноша скрипел пером по бумаге, выводя ровные буквы и заполняя один листок за другим, после вставляя в потрёпанную книгу без каких-либо пометок на обложке… Как вдруг за дверью раздались лёгкие прерывистые шажки босых ножек. Кто-то постучался в дверь. – Братишка, ты не спишь..? Уж этот голос ему ни с чем не спутать. – Нет… Нет, конечно. Входи. Петли скрипнули, и девочка в одной ночной сорочке просунула кудрявую головку в дверь, быстро найдя зелёными глазками брата в неброском интерьере помещения. – Мне не спится, братик… Можно я переночую у тебя? – Конечно. Проходи. Лиза тихонько зашла внутрь, прикрывая за собою дверь и смущённо застывая у порога. – Как тебе шоколад? – Сладкий, но… горьковатый. Я тебе оставила. – Она пошарила ручками по карманам, достав уже порядком измявшийся свёрток. – Умница. – Он отодвинул в сторону недописанный листок, беря в левую руку книгу и хлопая себя по колену правой. – Садись. Прочту тебе новую сказку. Сестра послушно забралась на его, ютясь на груди и цапая запястье, укрываясь правой рукой, как одеялом. Руди лишь смущённо улыбнулся, раскрывая потрёпанную, многократно перечитанную книгу на новых, только что вложенных страницах. Они с сестрой давно уже наизусть выучили все сказки, а потому брат выдумывал новые, собственные, используя фрагменты предыдущих, свои собственные идеи, мысли, наблюдения, услышанные когда-то рассказы и легенды... Лиза обычно быстро засыпала, после чего Рудольф укладывал её в свою постель и возвращался к работе. Сегодня случилось точно также. Когда сестрица закимарила, он чмокнул её в лоб, мягко подхватил на руки, уложил, накрыл пледом и вернулся на место, вновь берясь за перо… – Братишка, – сонно произнесла сестра, не открывая глаз. – Что? – Брат полуобернулся к ней, укладывая на спинку стула свободную руку. – Ты ведь никогда меня не бросишь… да? – она прервалась на сладкий зевок, ворочаясь под покрывалом. – Всегда будешь… защищать… – Да… Да, конечно, Лиза. Я никогда не оставлю тебя. Всегда буду твоим защитником. – Даже если… придётся… убить? Скрипение пера остановилось. – О чём это ты? – Брат, я… я… – Девочка содрогнулась от судорожных всхлипов, утыкаясь лицом в подушку. Остаться равнодушным в такой момент было бы кощунством, и Руди поспешил сесть рядом с ней, беря на руки и мягко стискивая в своих объятьях, медленно поглаживая по каштановым кудряшкам. Лиза уткнулась подбородком в его плечо, намочив хлопчатую рубаху стекающими по щекам слезами. – Брат, я… м-м-меняя… – Она хватанула ротиком воздух, стараясь чуть успокоиться и говорить внятно. – Т-ты же знаешь, я работаю в поместье… – Да, конечно… – По хозяйству хлопочу… Стираю, подметаю, убираюсь, как маменька меня учила… – Рудольф зарылся носом в каштановые волосы, мягко целую сестру в темечко. – А сегодня, хозяин… хо… зя… ин… – Она захныкала громче, не смогши выговорить. – Помещик? Сестра лишь покивала, горячим лобиком прижимаясь к его шее. – Я не хочу возвращаться туда, Руди! Не хочу, не хочу, не хочу! – Сестра истерично заверещала, и брат поспешил прижать её к себе сильнее. Чего доброго, мать услышит… – Братишка… Я хочу, чтобы ты… чтобы ты… убил его. Рудольф оторопел, не зная, что и сказать. Он не узнал голоса, не узнал её взгляда, когда она отнялась от его жилетки, пристально вглядываясь в его глаза своими, изумрудными. Откуда она понахваталась такого? Наверняка всё от сельских ребят… – Что… что с тобой? Почему ты так говоришь? Сестра сползла с его рук, закутываясь в плед и прилегая к стенке, отвернувшись и уже не плача. Рудольф же застыл на прежнем месте, не собираясь, видимо, вернуться за стол. Его знобило, красивое лицо приобрело черты статуи, взгляд похолодел. Кипящие в мозгу мыслительные процессы самостоятельно выстроили причинно-следственные связи, всю цепочку событий. Он знал о дурной славе помещика, но на слово не верил. Однако, его сестра… В сознании поднялась одна-единственная, болезненно пульсирующая, фанатичная идея.***
Ладони сжались в кулаки так сильно, что из-под пальцев просочились капли крови. Сняв увесистый засов с двери, он вышел на окутанную мраком улицу, на чистой мышечной памяти направившись к сараю за домом. Достав ключ из-за пазухи, он снял замок, приоткрывая створки. Взгляд тут же упал на огромный топор-колун. Всё остальное его мало интересовало, ведь именно за ним он и пришёл. Рудольф ухватил предмет за изголовье обуха, примеривая в руке и делая пару пробных взмахов. Совсем тупой… Но это и не важно. Пожалуй, так даже лучше. Закинув инструмент на плечо, он вновь оказался на улице, не удосужившись закрыть за собой двери, отправившись к помещичьему дому напрямик, полями и лугами. Ему не пришло в голову ни одной мысли на тему того, что Лиза у него работала не первый год и что вплоть до этого дня она была всем довольна. Рудольф целиком и полностью доверился сестре, будучи готовым свершить самосуд над насильником. Его в тот момент не волновало ни неминуемое наказание, ни мысль, что он, возможно, осиротит чьих-то детей и сделает вдовой чью-то жену. В голове был список, план простых и односложных действий, не нуждающийся в корректировках или учёте каких-либо непредвиденных обстоятельств. Шаг первый – пробраться в дом помещика. Шаг второй – снести его башку несколькими ударами тупого топора...***
– Как продвигается процесс? – На стадии внушения… Проецируем в сознании объекта различные образы для воссоздания в нём «якоря». Специально приглашённый чародей застыл перед агрегатом, прикрыв глаза и беззвучно шевеля губами. Выглядывающие из-под рукавов татуировки на руках легко светились, как фосфорные. Он не отвлёкся даже при появлении Фармацевта, будто его и не заметив. – Процесс занял больше времени, чем мы полагали… Подопытный миролюбив по натуре. Не всё срабатывает. Мы ищем точки давления, слабости, лазейки… – Понимаю. Чистое сердце и не должно легко поддаться этой процедуре. Однако, результат обещает быть многообещающим… Фармацевт вплотную приблизился к капсуле, с видом глубокого торжества наблюдая за содержимым. Питомцу необходимо ещё несколько месяцев, чтобы все ткани окончательно окрепли, бурление гормонов завершилось, а внутренние процессы – устаканились… В этом деле не стоит торопиться. Наука не требует спешки. Барон Микстур самодовольно хохотнул, широко скалясь и обнажая отбеленные зубы… Правда, никто не видел это зрелище за его носатой маской.