***
«Ким Тэхен взял срочный отпуск», — так сказали сегодня на летучке. И Чонгуку должно бы стать от этого легче, но почему-то что-то похожее на сожаление и тоску резко обхватило его сердце. «Я люблю тебя, Гукки» Эхом отзывается фраза каждый раз, стоит на секунду уйти в свои мысли. «Я люблю тебя, Гукки» Словно на заевшей пластинке играет мелодичный голос омеги. «Я люблю тебя, Гукки» Словно отражение в зеркале трехлетней давности. Когда они только встретились, первое, что подумал Чонгук — этот омега горячий. Второе — этот омега милый. Третье — он мне нравится. Но ближе, чем на расстояние с табличкой «друзья» Тэхен Чонгука не подпускал. Он всегда тепло и нежно относился к своему коллеге, всегда был опорой и надежной поддержкой во всех вопросах и делах. Был верным другом, а Чонгук — не хотел отпускать от себя такого человека. Чон давным давно свыкся с той мыслью, что у этого омеги уже есть своя пара, свой любимый человек. Он вошёл в их семью незаметно, осторожно — стал её частью, принимая участие во всяких посиделках, сдружился с Ёнджуном. Ёнджун — отличный альфа. Надежный, добрый и безмерно любит Тэхена. Чонгук видел это каждый раз, стоило им собраться вместе. Он видел это, принимал. Свыкся. Чону понадобилось без малого три года, чтобы отпустить эти чувства к своему другу, чтобы позабыть о них, стать по-настоящему хорошим другом омеге и доказать всем окружающим, что дружба между омегой и альфой существует, она реальна. Он нашёл Чимина, который полюбил его всего целиком, без остатка. Он хотел бы полюбить и Чимина так же, но в сухом остатке получил лишь нежное чувство, потому что Пак достаточно милый, ласковый и податливый. Он не ревнует и не трахает мозг, он дарит ему чувство той самой нужности, которого так не хватало уже много лет. И, казалось бы, он нашёл своё счастье, но тут. «Я люблю тебя, Гукки» Чонгук опускает голову, обхватив покрепче руками — резкая боль пронзила до самого затылка. — Сука! — выругался Чонгук вслух. Смотреть в глаза Чимину становится невыносимо. Чувство, названия которого Чон не знает, раз за разом все сильнее одолевает, терзает и не даёт покоя ни днём, ни ночью. Разговаривать с Чимином становится невыносимо. Потому что в каждом слове, что вылетает изо рта альфы, сквозит холодом и безразличием. Омега это чувствует и грустнеет на глазах. Делать больно человеку, что рядом с тобой с такой открытой душой и сердцем нараспашку, — тяжело. Чонгук ощущает себя самым ничтожным существом на этой планете. Таким же недостойным существования, каким являлись самые отвратительные серийные убийцы или диктаторы. Люди, что отбирали свободу и счастье у других людей, лишали жизни, коверкали судьбы. Так и Чонгук сейчас тратит время молодого омеги, забирает его счастье, причиняет боль. — Чимини, — как-то за ужином начинает разговор Чонгук. Омега откладывает вилку в сторону и поднимает взгляд на альфу. — Мы… — он закусывает нижнюю губу. — Нам нужно расстаться, наверно… Чимин лишь ведет бровью и смотрит внимательно на парня. — Просто… Я… Мне кажется, что я больше ничего к тебе не чувствую. — У тебя появился кто-то другой? — спокойным голосом уточняет омега, делая глоток сока. Чонгук лишь непонимающе смотрит на партнёра и, стараясь подобрать правильные слова, неловко пожимает плечами. — У меня никого нет, но… Мне кажется, что я испытываю чувства к другому человеку. И я больше не могу обманывать тебя и тратить твоё время. — А кто тебе сказал, что ты его тратишь? — пухлые губки вытянулись в тонкую линию. — Ты решил это сам за меня? — Просто… — тихо начал Чонгук. — Просто ты трус, Чонгук! — с воплем встал из-за стола Чимин. — Думаешь, я не вижу, что твоя голова занята кем-то ещё? Думаешь я не знаю, что такое случается в отношениях?! Зачем ты говоришь такие вещи? — Чимин… — Что «Чимин»?! — злится омега. — Ну влюбился ты там в какую-то мокрощелку. Зачем свои-то отношения из-за этого портить? Это пройдёт! Пак подошел к своему альфе и сел перед ним на корточки. — Пройдёт… — полушёпотом произнёс он и протянул свои ручки к ремню на джинсах. — Ведь я так люблю тебя… Я заставлю тебя забыть об этой омеге. Я смогу… Звук молнии раздался в комнате. Мягкая ладонь легла на член альфы, стараясь подарить нежность и ласку. — Стой, Чимин, — Чонгук положил руку на руку Чимина. — Не нужно… Омега бросил свой полный тоски взгляд из-под дрожащих ресниц. — Я хочу тебя, — прошептал он своими пухлыми губами. — Хочу… Чонгук опустил голову и крепче сжал пальцы в своей ладони. — Не нужно так, Чимин-а, — альфа старается выдавить некое подобие улыбки, но выходит лишь болезненная гримаса. — Встань. Он поднялся со стула, помогая встать на ноги омеге. — Ты — великолепный. Ты — невероятно добрый и прекрасный человек, но… — Чонгук почувствовал, как к горлу подступает горький комок. — Но я не хочу больше обманывать тебя и твои чувства. Он подарил омеге свой последний поцелуй, стараясь вложить в него всю свою благодарность, нежность и извинения. Все свои чувства, на которые только был способен.***
Семь дней без Тэхена были похожи на какой-то ад. Оказывается, не слышать его громкий и заразительный смех — это грустно. Не видеть его квадратной улыбки — это больно. Не шутить с ним и над ним — это больно. Не видеть его нежного взгляда, этих ярких, похожих на горячий шоколад, глаз — невыносимо. Семь дней без Тэхена — это самая страшная пытка, которую только могли преподнести Чонгуку небеса. Семь дней без Тэхена — это те самые муки, которые испытывает человек, лишённый смысла жизни. Человек, который влюбился по уши, словно шестнадцатилетний мальчишка. Чон набирал каждый раз сообщения в катоке, но стирал их ровно столько же. Он хотел бы написать о том, что скучает, о том, что расстался с Чимином, о том, что готов взять на себя ответственность, но стирал. Стирал, удалял, набирал вновь. — Какой же ты слабак, — хмыкая, сказал себе Чонгук, оставшись один на один с самим собой в небольшой квартирке. — Даже написать ничего не можешь, а ещё собрался говорить с ним… Идиот. Почему говорить с Тэхеном стало так страшно? Так неловко. Ведь они же друзья. В первую очередь — они хорошие друзья, верные товарищи, единомышленники. Так какого хрена… [21:10] Я: Хей, я соскучился! [21:10] Я: Когда ты вернёшься в Сеул? Отправив эти два сообщения, Чонгук кинул телефон в противоположную сторону кровати и подобрал под себя колени, крепко прижимая их к себе. Минуты ожидания, что были «подарены» ему, оказались ещё страшнее этих семи дней. Звук сообщения. Еще один. И ещё. [21:15] Тэтэ: Надо же! [21:15] Тэтэ: Соскучился? [21:15] Тэтэ: А чего же написал спустя только семь дней? : D На губах альфы расцвела нежная улыбка, словно ему только что отпустили какой-то невообразимый смертный грех. [21:15] Я: Ну, вообще-то кое-кто мне тут в любви признался [21:16] Я: И я не знал, как вообще с этим жить [21:16] Тэтэ: И как успехи? Чонгук нервно покусал нижнюю губу, подбирая верный ответ. «Как?». Ну, как сказать. Он, кажется, израсходовал все свои нервные клетки, убил окончательно желудок, так как и кусочек хлеба не лез в горло, он расстался со своим омегой, причинив ему тонну боли, переступил через свои принципы, а ещё… Ещё он безумно соскучился. [21:17] Я: Сложно [21:17] Я: Все очень сложно [21:17] Тэтэ: Да, не просто ;) [21:18] Я: А ты там как? Ответного сообщения не было достаточно долго. [21:22] Тэтэ: Я много думал обо всем, Гукки [21:22] Тэтэ: И знаешь… Сердце рухнуло куда-то в пятки от этого «знаешь». Захотелось выбросить телефон куда-то подальше и больше никогда в жизни не находить. От таких «знаешь» никогда не приходится ждать ничего хорошего. А от этого «набирает сообщение», жизнь альфы утекает сквозь пальцы с такой скоростью, что, кажется, в волосах появилась проседь. [21:23] Тэтэ: Мне кажется, что я погорячился, признавшись тебе вот так… Погорячился. Перед глазами Чонгука заплясали темные пятна, а сердце на мгновение застыло. Страх охватил все тело, принося с собой какой-то могильный холод. [21:23] Я: Ты шутишь? [21:24] Я: Скажи, что ты, блядь, шутишь! [21:26] Тэтэ: Да какие уж тут шутки :) [21:26] Тэтэ: Буквально вчера Ёнджун забрал свои вещи из дома [21:26] Тэтэ: А я всё ещё не испытываю чувств [21:26] Тэтэ: Я поганый человек, Гукки… [21:27] Тэтэ: Не стоит тебе связываться со мной Ещё какое-то время телефон оповещал о новых сообщениях, но Чонгук старательно игнорировал звуки, активно натягивая на себя спортивные штаны и какую-то безразмерную худи. Дорога до дома Тэхена отпечатана у Чонгука где-то на подкорке головного мозга, он знает её наизусть: на светофоре налево, сто метров прямо, а затем снова направо, три километра прямо, а затем во двор налево, потом… Чёрт, никогда еще путь до Тэхена не был таким долгим и мучительным. Вдавив педаль в пол, Чон рассекал ночные улицы Сеула, мечтая поскорее увидеться с омегой, жизнь которой уже давным давно могла бы принадлежать ему, будь он смелее тогда — три года назад. Будь он чуточку настойчивее, увереннее. Ведь какая разница, даже если тебе откажут? Какая разница, что подумают другие люди? Какая, нахуй разница, что скажут другие? Если ты любишь человека, если ты дышать без него не можешь, если его образ перед твоими глазами каждую ночь, то какая к черту разница, кто там рядом с ним? Заботливый ли альфа, любящий ли, нежный — ты можешь подарить куда больше эмоций, куда больше нежности и ласки. Ты можешь больше, ты можешь лучше, ведь ты — до чертей влюбленный парень, чье сердце бьется только благодаря ему. Тому самому человеку, в глазах которого ты видишь мириады звёзд, вселенные и другие миры. Ты видишь в отражении этих глаз новую жизнь, о которой ты прежде и не мечтал. Когда открывается дверь заветной квартиры, сердце Чонгука падает под ноги. Разбивается на мелкие осколки. И альфа делает шаг, разнося по округе хруст стекла, которое он соберет потом. Немного позже. Тэхен, чьи глаза опухли от слез, чей нос покраснел от постоянного трения — вот как сейчас, — а голос осип, стоял перед ним в растянутой футболке и спортивных штанах. Такой домашний, такой безгранично нежный. — Это так ты ничего не чувствуешь? — получилось с сарказмом, немного насмешливо. — Что ты тут делаешь? — на глазах омеги вновь проступили слёзы. Стоит ли что-то сейчас ответить? Стоит ли как-то объясниться? К черту. Чон делает уверенный шаг через порог, плотно захлопывая за собой дверь. — Ч-что? — Тэ смотрит на Чонгука широко раскрытыми глазами, не веря, не понимая. А альфа улыбается — с разбитым сердцем, с искалеченной душой. Улыбается, ведь вот оно — лекарство. — Я соскучился, — шепчет в самые губы Чонгук. — Я так скучал. Тэхен млеет в руках Чонгука, тает и теряется в запахе, о котором так много думал, по которому так сильно скучал. — Я так скучал… — шепчет он в шею, покрывая нежную бронзовую кожу поцелуями. — Скучал. Он покрывает острые ключицы самыми мягкими и ласковыми поцелуями, на которые вообще способен, ведь этому хрупкому созданию сейчас и без того плохо и больно. Тэхену сейчас невыносимо. Он — человек, который столько носил в себе это чувство, которое кололо и терзало его сердце так долго. Ему больно, потому что ему пришлось сделать выбор. Ему плохо, потому что со всем этим он справлялся один. Совсем один. Чонгук крепко обнял хрупкое тело омеги и прижал к себе. — Прости… — прошептал Чон. — За что? — омега вцепился тонкими пальчиками в рукава худи. — За то, что оставил тебя одного… За то, что ты был вынужден все сделать сам. Прости… Тэхен на это лишь уткнулся лбом в широкую грудь и легко улыбнулся. — Это ты меня прости, что вывалил вот так всё на тебя. Я не… Договорить он не успевает; Чонгук собирает его лицо в чашу ладоней и поднимает вверх. — Я люблю тебя, — в самое сердце. — Люблю… В этот момент ноги Тэхена подкашиваются, а рассудок покидает своего владельца навсегда. Безвозвратно. Омега крепко обвивает руками за шею альфу и тянется к губам. Сладким, самым желанным и таким нежным. Самым ласковым и долгожданным. Он целует его так долго, как только может. Воздуха катастрофически не хватает не только в лёгких, но и в комнате — жарко. Жарко между ними, жарко вокруг, жарко внутри. Укладывая такого беззащитного Тэхена на постель, Чонгук может думать только об одном: «Почему он ждал этого так долго?». Почему он не был смел так же, как это хрупкое создание, что раскрыто сейчас перед ним? Целиком и полностью, душой и телом Тэхен лежит перед ним, раскрывает свои руки для нежных объятий. Не прячет своих заплаканных глаз, не скрывает своих ярких эмоций, улыбаясь и вздрагивая от каждого прикосновения. Он открыт перед ним, только перед ним — Чон Чонгуком, который не имел смелости открыться так же в ответ. Ласковым поцелуем Чонгук накрывает рот омеги, нежно скользя языком внутрь. Теплый. Страстный. Тэхен принимает его таким, он обнимает его крепко, сжимает в объятиях. Скользит руками вдоль спины, вызывая рой мурашек. Целует надрывно, словно в последний раз. Страстно, как в первый. Чон ведет кончиками пальцев по нагой коже, медленно пересчитывая ребра. Такой худой, такой безупречный. Нежным касанием он тянется ниже, вдоль впалого живота, касается возбуждения. — М-м-м, — мычит в поцелуй омега, подаваясь чуть вперед, навстречу пальцам, что беззастенчиво проникают внутрь. Он скользит внутрь сначала одним, затем добавляет второй, вызывая череду громких стонов. Сладких, таких нужных, таких необходимых, словно воздух. Чонгук ласкает Тэхена пальцами изнутри, наслаждаясь каждой секундой, каждым мгновением и каждым вздохом, что вырывается из вздымающейся груди. Тэ медленно укладывает свою ладонь на член альфы и в ответ ласкает его так же нежно, так же охотно, как делает это Чонгук. Они вдвоем — они едины. Их любовь и страсть сейчас одна на двоих, но они сдерживают её, понимая, что впереди вся ночь, что впереди у них — вечность. Когда Чон вытаскивает свои пальцы, Тэхен разочарованно вздыхает, но тут же всхлипывает, когда альфа спускается ниже. Альфа целует влажную дырочку, впуская язык внутрь и ласкает его, вылизывает с такой нежностью, словно извиняясь за всю ту боль, что причинил ранее. Но в голове омеги совсем другие мысли. Только наслаждение, только желание получить больше, ведь нет ничего плохого в том, что человек, на которого ты выплеснул свои чувства, был напуган и растерян. Нет ничего плохого в том, что кому-то потребовалось время на то, чтобы принять чувства. Принять, а затем прийти, чтобы подарить неземное счастье. Чонгук вылизывает сначала нежно, затем чуть настойчивее, добавляя к языку палец. Он трахает его медленно, вырывая один стон за другим. Возбуждает, клянётся таким образом в вечной любви. Вечной? Да какая теперь уж разница, если так хорошо сейчас. В эту минуту. — М-м-м, да-а-а, — скулит Тэ, извиваясь на простынях, чуть сжимая бедра. Чон выпрямляется, облизываясь и хитро улыбаясь. Тэхену нравится. Тэхену нужно еще, и он подтягивает Чонгука к себе, чтобы поцеловать альфу страстно, горячо. Чтобы почувствовать на вкус себя самого. Он целует его горячо, громко — пошло. — Войди в меня, — шепчет Тэхен. — Я хочу тебя… Чонгук углубляет поцелуй, словно услышал нечто, чего хотелось услышать всю свою жизнь. Словно это впервые. Словно это нечто сакральное, о чем просят только один раз в жизни. Чонгук входит медленно, позволяя привыкнуть к себе, позволяя насладиться. Он подхватывает Тэхена за талию, когда тот прогибается под ним, расставляя шире ноги. Он входит и двигается медленно, плавно, словно волна, накрывает своей нежностью. Тэхен ведет ногтями по смуглой коже, оставляя легкие царапины. — Мпфх… Ещё, — скулит Тэхен, двигаясь навстречу и подмахивая бёдрами. Чонгук еле сдерживается, чтобы не начать втрахивать омегу так же жестко, как это делал в первый раз. Он силится не сделать ему больно, терпит. Он двигается размеренно, входит мягко, но уже на всю длину. Позволяет Тэхену насладиться моментом, насладиться собой. — Да-а-а-а, — стонет омега под ним, обвивая шею своими хрупкими руками. — Я так хочу тебя всего, — на грани шепчет Чонгук, когда делает резкий толчок. — Ах, да! — вскрикивает Тэ, чувствуя, как головка коснулась пучка нервов. Чон повторяет движение, а затем еще раз и еще, ускоряя темп. Секс двух влюблённых — это искусство. Долгожданный секс двух влюблённых — это наука. Наука, которая подвластна только этим двоим. Это не выверенные движения, а интуитивные — экспериментальные. Они учатся сейчас. Они изучают друг друга в эту самую минуту, когда Чонгук ускоряет свой темп, позволяя изголодавшемуся омеге получать то, что он хочет: горячий член любимого альфы, горячий язык, сладкие поцелуи и объятия. Объятия, в которых он тонет. — Ах, да-а-а, еще, Гукки, — трясётся в руках альфы Тэхен, чувствуя, как наслаждение накрывает его с ног до головы. Он чувствует его в себе, ощущает. С каждой секундой всё ярче, с каждой минутой всё сильнее. Чон входит уже грубее и жестче, растягивая омегу. Он поднимает его ногу за бедро и прижимает к груди, открывая новый спектр ощущений. Входит так, что ток по венам, трахает так, что звёзды перед глазами. — Ещё… — скулит Тэ, а у Чонгука падает забрало и он разворачивает Тэхена резко. Он ставит его перед собой на колени, крепко прижимаясь. Входит до основания, касается глубоко простаты и наслаждается громкими стонами наслаждения. Он трахает его громко и пошло, трахает сильно и с беспрекословной любовью. С такой, о которой должны знать все соседи, все люди, весь мир. Чонгук кончает бурно на спину Тэхена сразу после омеги, когда тот в судороге падает на мокрую простынь. Альфа ложится прямо на него, тяжело дыша. — Я люблю тебя, — шепчет куда-то в матрас омега. На что Чонгук переворачивает его и заглядывает глубоко. В самое сердце. — Я тоже люблю тебя… И Тэхен снова плачет, разрывая сердце Чонгука на мелкие кусочки. Хотя, что там разрывать, ведь оно уже давно разбито. Нужно бы собрать… И они соберут его. Вместе, ведь любовь, она причиняет не только боль. Она способна вылечить даже самые глубокие раны.