Золотая лихорадка

      Тсунаёши вырос. Её маленькое милое чадо, что довольно часто падало и заливалось слезами, выросло. У него напрочь отбилось желание общаться со сверстниками. У него напрочь отбилось желание играть в детские машинки. Но у всего хорошего есть и недостатки. Сына приобрёл страх.. к собакам. Да, боязнь их. Причём абсолютно любых видов. Даже если это маленькая соседская собачка. Обычно, именно такие, мелкие и противные, пытаются укусить кого-нибудь. Наверное, это из-за того, что ростом не вышли, да силушкой своей далеко не великой. Хотя, именно она, эта псина, заставила Тсуну усомниться в адекватности жизни — постоянный вой и лай реально заставлял кривиться. — Ка-чан, давай закопаем её на заднем дворе? — вопрошало маленькое небо, ластясь к мамочке. Золотой Демон дьявольски оскалилась, пугая маленькое и до ужасно агрессивное чудище. О да, теперь она без маски. Конечно, её лицо не настолько уж и ужасно, но оскал напугает каждого. Тсуна, правда, не боялся её. Да и сын, вообще-то, единственный, кто видел способность Коё. Правда, она ещё об этом не знает, но да ладно. — Она всё равно только мешает и раздражает мои уши. Иногда Тсуна-гений пугал людей. Своими словами, поступками и мыслями. Его не пугала смерть, не пугали убийства. Странный ребёнок, — сказал бы кто чужой и неизвестный. Но только Нана знает, что её сын — это нечто. Умный, да вдобавок ещё и милашка. Убойная смесь, доводящая тётку напротив до истерики и хрипов. Нана пожала плечами, не сопротивляясь предложению сына. Хотелось бы, да нельзя. Проблемы с законом им не нужны. — Я бы и с радостью, но легавые будут недовольны, — а также, каким-то образом, маленький сын узнал о её прошлой принадлежности к мафии. Но пятигодовалый Тсунаёши не ругал свою ка-чан. Лишь сочувствовал, интересовался прошлым и прочей ерундой. Однако раскрывать все свои тайны Одзаки не стала. Маленькому Ёши не следовало знать о некотором ужасе её жизни. — Пошли лучше поедим мороженого. Сегодня твой непутёвый то-сан возвращается, поэтому я должна заесть горе, — забубнила она себе под нос, хватая Тсу под подмышки. Он смешливо наморщил нос при упоминании об отце. — Всё-всё, молчу. Пошли, я умираю от жары! — фыркнула женщина, уводя их обоих в дом, подальше от палящего солнца.       Конечно, им обоим не нравился Иемицу. Не было каких-то определённых весёлых воспоминаний, что были бы связаны с ним. С ним вообще не было ничего связано. Савада сам виноват, что пропадает хрен пойми где, бросая молодую жену и маленького Тсу на произвол судьбы. Даже те деньги и подарки, которые он высылал, не могли окупить его вину. Порой, все вещи, подаренные Савадой, были скинуты в топку. Лишь бы не видеть тот ужас! Тьфу-тьфу. Нана не желает видеть те отвратительно розовые комплекты какого-то детского белья для неё и уж совсем придурковатые игрушки для сына в виде настоящих пистолетов (а точно в виде?). Только пусть попробует отправить подобную ерунду ещё раз. Сожжёт на костре, аки ведьмака.       Но что не нравилось Нане ещё больше, так это подозрительные тексты на итальянском (кстати, подозрения — это синоним к Иемицу), которые, к сожалению, перевести ей не удалось. Нет, у неё были знания об итальянском, но лишь стандартные, которые можно применить везде и всегда, к примеру: "Ho perso un bambino"*, или "Dove si consegna il bagaglio?"*. А большего ей, в принципе, и не требовалось. Стандартные фразочки, ничего не обычного. А для более серьёзных разговор у неё есть переводчик. Был, по крайней мере, так как на данный момент в том мире её уже нет. Эх-х.. Как же там крошка Чу? — Ты в порядке, ка-чан? Твой взгляд предался грусти и ностальгии, покрывшись странной дымкой, — слишком неправильно для ребёнка. Дети не могут говорить так правильно, пусть и являются гениальным. Значит, услышал в какой-либо программе или от какого-то человека. Наблюдательный мальчик. Внимательный. И память хороша. Нана надеется, что это именно так, а не очередной попаданец, наподобие неё, в её сына. — Твоё мороженое растаяло, — заметил Тсуна, укоризненно как-то посмотрев на капающую на стол сладость. Кого это он сейчас обвиняет мысленно — её или же капающее мороженое? Савада пожала плечами, отведя взгляд в сторону. Руки автоматом начали убирать грязь, а рожок отложили в сторону, в любимую кружку. — Сын, ты ничего не хочешь сказать? — Абсолютно ничего. — Тсунаёши. Он мялся. Она видела это, как её сыночек тёр пальцы между друг другом и пытался позорно не сдаться.       Да, мальчика разрывали сомнение: "А стоит ли рассказывать Нане, что у него открылся дар видения мёртвых людей, что рассказывают ему о черноте мира и о том, что ждёт его в будущем?". Наверное, не стоит. Нана слишком дорожила сыном. Дорожила неизвестностью. Никто не хотел знать того, что могло убить или изменить будущее. — Я.. ударил мальчика.. — забубнил Тсуна под нос, говоря правду. Было и такое, но он ведь случайно. Настолько случайно, насколько его гнобили пару лет назад. — Он хотел отобрать у меня пистолетик, но мне не захотелось его отдавать и я.. ударил его. В нос. До крови. Случайно, — и тут нет лжи. Небо не хотело ломать хулигану нос. Оно само. Но ему понравилось. Людей бить, да и вообще. Савада облегчённо вздохнула. Страхи не оправдались. — Плюнь на него. Сам виноват. Нечего было обижать моего дорогого сыночка, — женщина потрепала его за пухлую щёчку, удостоившись жуткого и недовольного взгляда. Поднятые руки вверх в качестве поражения стали итогом перемирия. — Куда сбежим, когда приедет папа? — А кто сказал, что вы сбежите от меня? Нана скривилась. Сын поддержал её. Блудный муж припёрся тогда, когда никто не ждал.