Золотая лихорадка

      Тсунаёши возвращался домой весёлым. У него было чудное настроение, особенно после прогулки во время выходного дня. Вчера, когда он избил до смерти хулиганов, у него была эйфория ещё часов десять, наверное, не меньше. Правда, когда Нана увидела его всего окровавленного, то немедленно заставила идти переодеваться, а после сжечь одежду — радует, что у него есть мозги, и он не был облачён в школьную форму. Отстирать кровавые пятна просто невозможно, и Коё это подтвердит. Ей.. частенько приходилось заказывать свои костюмы на заказ и в больших количествах. Потому что каждое задание не обходилось без лишней крови. Что частенько её выводило из себя или расстраивало.       И когда сын сел за стол, чтобы узнать у Одзаки, почему же она так спокойно отнеслась к этому, то наткнулся на внимательный и недобрый взгляд. Ка-сан.. жуткая. Сама по себе. У неё глубокий взгляд янтарно-золотых глаз, прожигающий не только тело, но ещё и душу насквозь. Ёши кривится, ёжится и пытается спрятаться от него. Но Нана лишь усилием воли заставляет себя сдержать гневные порывы. Порой, сын напоминает ей кого-то. Кого-то тёмного.. ненормального. Возможно, из прошлой жизни кого-то. Но даже думать не хочется. — Что ты делаешь? — спрашивает она холодно, что Тсуна дёргается в сторону, поджимая губы. Такой тон пугал. — Для чего? Почему? Знаешь ли, что вытворяешь или это просто порывы гормонов? Тсунаёши, отвечай честно, — Нана не зовёт его по привычному "Тсу-кун" или "Ёши-чан". Нана зовёт его по полному имени, наклоняется к нему ближе и сверлит искрящимися глазами. От злости или укоризны? Всё сразу, может быть? Полна негатива мать, но полон раскаяния он. Парень сглатывает, хмыкает тихо. Выдыхает свои слова с непривычной ему робостью: — Ради наслаждения. Мне.. нравится это, — Ёши шепчет, закрывает лицо ладонями, и Нана не выдерживает — отцепляет руки от спрятанного ужаса, и звонко отвешивает пощёчину. Голова сына задерживается в одном положению минуту. Или две. Но Савада не чувствует стыд за свои действия — просто заслужил. И Тсунаёши это понимает. Потому что сам знает, что совершил ужасное. Но.. против желаний не попрёшь. — Мне больно. Она хмыкает громко, почти раздражающе громко: — Мне тоже. И внезапно Ёши хочется заплакать. похоже, Нана разочаровалась в нём. Но Коё прижимает его к себе ласково-нежно, крепко стискивает мужское плечо и утыкается носом в ворох карамельных волос. — Но я всё равно тебя люблю. Даже не смотря на такие заскоки, — ей тоже нравилось убивать.

***

— Хаос, Савада Тсунаёши. Я приехал сюда, дабы сделать тебя боссом мафии. Нане хочется застрелиться, когда слышит это из коридора. Что-то внутри натянулось, как струна и лопнуло. Прям так резко и больно, что она хватается за проём, начиная хохотать, как истеричка. В голове внезапно стало пусто, но сердце твердило одно — всякое дерьмо её будет поджидать даже после смерти. Коё кричит, как безумец; она злобно сверкает глазами исподлобья, и Реборн даже не ожидал от женщины подобного выпада, недоумённо вскидывая брови: — Блядская мафия! Чтоб вы все сдохли! — рычит, гневно вспыхивая алым. Не Пламенем, но просто краснеет от ярости. Она наступает, хватает Реборна за грудки и с небывалой для такой хрупкой дамы силой притягивает его к своему лицо, зашипев не хуже змеи — Ренато, кстати, даже на эти мгновения забыл абсолютно все слова. Шок поглотил его полностью. — Что вам не сиделось в своём роскошном особняке?! Что же вы решили схапать моего сына?! Других кандидатов найти не могли? Не верю, что Иемицу такое уж солнышко и не завёл себе бастарда! — Коё срывается на шёпот, и шепчет так проникновенно-страшно, что Реборн восхитился ею. С ним так ещё никто не разговаривал.       Он резко вздыхает от охватившего его восхищения, пьянящего, быстро растекающегося по телу, но смахнул наваждение, снова накрывая лицо собственноручно созданной маской — едва ли непробиваемой, казалось ему, но женщина смахнула её, словно плотной занавески из лжи и не существовало вовсе. Так и до дрожи в теле недалеко.       А Тсунаёши прикасается к матери очень аккуратно, нежно беря за руки и поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем; поворачивает голову в сторону Реборна и смотрит — так пристально, пылая янтарным огнём, вылизывая закоулки души Ренато, заставляя того сжать в руках пистолет ещё крепче: не то от кома, вставшего в горле, не то от чувства опасности, исходящего от "никчемного". Кажется, вся информация, что была предоставлена ему ещё до прямого контакта с учеником, была в корне неверной. Либо же она была верной, но Нана.. изменила его. Либо Тсунаёши изменил себя сам. Что навряд ли, потому что там было чётко указана его нездоровая любовь к лени.       Но даже не смотря на то, что от Савады-младшего веет опасностью, Реборн был в любом случае сильнее. К счастью, конечно же. Подыхать так рано, и от руки такого ребёнка, как Тсунаёши, ему вовсе не хотелось. Да и не смог бы он — Аркобалено так просто не умирают. И вот тут уже к сожалению. Жить долго может не понравиться многим, если не всем. А если ты ещё и практически бессмертный, то.. ну, додумать тут нужно самому. У каждого свои мысли на этот счёт, и у Ренато они явно антипозитивные. — Вы подписали себе смертный приговор, Реборн-сан, — едко улыбается сын Наны, и мафиози почти передёргивает. Наверное, от елейного голоска? — Кровью. И Реборн ему, почему-то, верит.