Твоё лицо подобно сну

— Я не могу просто сдаться и спрятаться! Я не могу позволить себе притвориться немощным и жить обычной спокойной жизнью! Не смотри на меня, как на ребёнка, который не может себя защитить! Я знаю, что всего лишь человек и никогда не стану сильнее природы демонов, но я буду сражаться! И неважно, погибну ли я в итоге или нет! — голос Сабито срывался, но он никак не мог удержать весь поток возмущения глубоко в своей груди. О`ни оскалилась на него, схватила когтями за ворот разноцветного кимоно и с силой притянула к себе, отчего он видел каждую неровную складку в ядовито-желтой радужке и пульсацию плоского зрачка. Воздух стал спертым от ярости, исходящей от демона, но юноша не чувствовал явной угрозы, будто злились сейчас вовсе не на него. — Какой в этом смысл? Ты будешь убивать демонов, а их будут создавать снова и снова! В конце концов ты умрёшь просто так! — Тогда я приближу человечество к победе над ним! Сутоко скрипнула зубами, грозно зарычав и стиснув в пальцах ткань так сильно, что послышался треск нитей. Сабито раздражённо поморщился, перехватив запястье девушки, но этот жест нисколько не успокоил о`ни. Ее голос всегда отличался от такового у обычных живых людей: более холодный, словно звучащий откуда-то извне, но сейчас ее переполняли эмоции, и всегда по-змеиному выдержанный тон слышался звонким и острым и резал по ушам до легкой головной боли. — Идиот! Ты просто сдохнешь! Как обычная жертва! Как кусок мяса! Нет в этом ничего благородного! Если ты не победил и не выжил, ты просто труп в земле! Нет никаких слабых мест у Первого Демона! Только солнце сожжет его! И все его Луны такие же! Да не один Столп не сразит даже последнюю в одиночку, а нынешние так всем скопом! А что толку простых демонов рубить?! Защищать людей?! Самолюбие свое героическое тешить?! — сколько бы Сутоко ни кричала, уверенность в глазах Сабито не иссякала. Он поджал губы, прекрасно понимая, что она имеет в виду, но никак не смея позволить себе отринуть свой путь даже из-за такого списка трудностей. Он уже давно все с этим порешил и не считал этот выбор глупостью или безумием. И все же отразившийся блик в глазах о`ни заставил его в первый раз в жизни ощутить себя виноватым за собственную судьбу. Демоны плакали совсем иначе, будто вовсе не дышали — слезы могли литься из их искаженных глаз без каких-либо звуков. Сутоко уткнулась лбом Сабито в грудь, продолжая сминать в преисполненной силой руках уже успевшее стать маловатым кимоно. — Спустись с небес на землю, лисенок. Никакого твоего упрямства не хватит, слышишь? Этого всегда будет недостаточно. Если ты станешь истребителем, то однажды я не смогу тебя защитить. Я не смогу стать сильнее тех, кто ест людей. Сабито хрипло выдохнул, совсем не понимая, чем заслуживает такое отношение к себе. Почему? Почему кто-то должен так сильно переживать за него, всеми силами пытаться защитить? Это приятно, это кажется необходимым, но он никак не мог оправдать подобные ожидания. Ему было больно давать Гию столько пустых обещаний, больно слышать просьбы дорогих ему людей о том, чтобы он во что бы то ни стало вернулся, а мир тем временем не переставал быть жестоким и безжалостным. Он мужчина в конце концов и обязан отомстить, должен влачить этот груз на своей спине до самого конца, и было бы куда проще, если бы в этом долге его просто поддержали, а не пытались остановить. — Упрямый дурак… Прошу тебя, забудь об этом. Подумай о себе хотя бы сейчас, — этот жалостливый шепот вызвал столь щемящую тоску, что глаза стало неприятно жечь, и Сабито едва сдержал непрошеные слезы. — Хватит, Сутоко… Он прижался губами к ее волосам, осторожно обнимая за плечи, и на миг ему показалось, что этого было достаточно. Подобные отношения с демоном какое-то время назад вызывали в нем слишком много волнений и страха, но сейчас он совсем не боялся. Их связывали странные и уходящие куда-то вглубь узы, непонятные им обоим, но время успело столько раз испытать их на прочность, что Сабито нисколько в них не сомневался. И все же любое желание этой девушки он исполнить не мог, и это огорчало его, но они встретились в этом беспокойном мире, полном чудовищ, и этого никак нельзя было изменить. — Это имя я выбрала себе сама, — вдруг прошептала Сутоко, поднимая свой все еще полный слез взгляд. — Я почти ничего не помню о своей человеческой жизни, но знаю, кем всегда хотела быть. Но у меня никогда не получалось… Не получалось быть добродетельной. Во мне нет ни капли сострадания, — она горько улыбнулась, и Сабито отрицательно мотнул головой, не соглашаясь с подобным откровением. — Глупый лисенок, я люблю тебя. И больше нет никаких причин. Меня больше ничего не волнует в этом мире, я видела уже слишком много. Все эти сражения на самом деле не имеют никакого смысла, и для своего Господина я лишь сплошное разочарование. Как и для тебя, ведь ты так наивно думал, будто я хочу снова стать человеком. Он удивленно смотрел на демона, пытаясь осознать смысл ее слов. Она любила его все это время? С самого начала? Почему? За что? Это никак не укладывалось в его голове. Конечно, он чувствовал, что дорог ей по-своему, но о любви даже и не думал. Он и не знал об этом ничего. Назвал перед Урокодаки о`ни своим другом, но на самом деле никогда не считал эту связь между ними дружбой или товариществом. Чем-то расплывчатым и неясным, совершенно незнакомым ему, неправильным и запретным по всем законам, и под устоявшееся консервативное представление юноши о своих будущих отношениях с возможной невестой (а женщина у него ассоциировалась только с семьей и детьми) все это, разумеется, никак не подходило. Сабито дорожил Сутоко, стал считать эти узы чем-то по истине важным и достойным защиты, но наделить их таким определением, как «любовь», попросту не осмеливался. Он всем сердцем желал ее признания, желал ее присутствия в своей жизни, но никак не мог этого объяснить и в итоге забросил все эти размышления. — Прости, я вовсе не хотел делать тебе больно, — юноша наклонился, заботливо вытирая слезы с лица демона и чувствуя себя жутко виноватым. Этот страх потерять нечто важное был ощутим почти физически, и Сабито представил, сколько ужаса принесла бы его гибель людям, что так сильно дорожат им. О`ни тихо засмеялась, и, несмотря на слезы, это звучало так искренне, что мечник совсем потерялся. Сквозь улыбку виднелись острые клыки, кожа в тусклом освещении комнаты казалась совсем белой, но Сабито подумал, что Сутоко красивая, и желание поцеловать ее и успокоить посетило его незаметно и осторожно, будто так и должно быть. Он наклонился ближе, закрывая глаза, но ему вдруг стало тяжело дышать от этих мыслей. Можно ведь? Ничего такого ведь в этом нет? Слезы просачивались сквозь его пальцы, и он не мог просто сказать ей, что демоны не должны так много плакать. — Я люблю тебя. Хватит. Не плачь. Он оставил два легких поцелуя на ее губах, едва касаясь острых зубов, и Сутоко, улыбнувшись, неожиданно скользнула языком ему в рот, запустив руку в растрепанные рыжие волосы. По спине пробежалась томительная дрожь, и Сабито выдохнул, отвечая с неловкой сдержанностью и чувствуя себя как-то глупо от того, что у него почти совсем не получалось. Он пробовал, проводя языком то по нижней, то по верхней губе, встречаясь с горячим языком о`ни и прижимая ее к себе еще ближе, отчего девушка тихо простонала, и от этого звука у юноши волосы на затылке встали дыбом. До него дошло, где они вообще находятся, и он с неохотой отстранился, начиная ужасно краснеть от мысли, что Такуё сначала наслушался их криков, а теперь еще и это. Сутоко внимательно разглядывала его лицо, а затем, будто поняв, хохотнула. Но Сабито отчего-то показалось, что она выглядела совсем несчастной, и это расстроило его. Почему у меня такое чувство, будто я видел тебя раньше?