***
Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя, И я теряю голос. Пропадаю в небе и снова рождаюсь после дождя В поисках белых полос. Для тебя никто я, и что я вообще могу изменить? Я для тебя не первый. Чтобы между нами осталась эта нелепая нить Я разрываю нервы…
— Костя, постой! — Михиенко бросился за ним, но блондин уже выскочил за дверь, но почему-то притормозил, придержав её с другой стороны. Трембовецкий крепко вцепился в дверную ручку, оставляя лишь узенькую щель, сквозь которую на его взволнованное лицо ложилась тоненькая полоска тусклого света из гримёрки. Валик дернул дверь, но тщетно. И откуда у Трембовецкого столько силы?! — Валик, пожалуйста… — прошептал Костя в щёлку. Валентин наклонился поближе. — Никуда не езжай, прошу тебя… иначе… иначе… — голос Трембовецкого стал очень тихим и хриплым. — Т-ты… т-ты… — блондин закрыл глаза, мысленно пытаясь взять себя в руки. — Т-т-т-т-ты м-можешь умереть… — прошептал наконец Костя, всхлипнув против воли. — А я не хочу, не хочу тебя терять! — его голос окончательно сорвался, парень отпустил дверную ручку и припустил бегом по коридору. Несколько секунд Валик честно пытался обдумать то, что он только что услышал. Но потом Михиенко очнулся и, хлопнув дверью, выбежал в коридор следом за блондином. Костина спина виднелась уже в самом конце коридора, и Валик припустил за ним. — Костя, стой! Стой! — позвал Михиенко. Трембовецкий на это не отреагировал, а даже наоборот, ускорился. Валик в бешеном темпе бежал по коридору, не обращая внимания ни на что. Вдруг он столкнулся с кем-то из звёздных гостей из их нового выпуска, коротко извинился и припустил дальше, стараясь не потерять светлую макушку в десятке метров впереди. В конце концов Костя попал в тупик и, испуганно оглянувшись на Валика, влетел в первую попавшуюся дверь. Михиенко подбежал к ней и дернул на себя ручку. Дверь не поддалась, видимо, Трембовецкий снова держал её изнутри. — Костя! Кость, открой! Костя! — Валик начал стучать в дверь, разбивая костяшки в кровь. Внезапно из комнаты послышалось недовольное шипение, будто бы от боли. Валентин прислушался. И внезапно в его голову пришла дурацкая и совершенно невероятная догадка. Парень огляделся в поисках подходящего предмета, но вокруг, как назло, ничего не оказалось. Вдруг Валика осенило, он достал из кармана ключ от репетиционной и снял с него металлическое проволочное колечко. Затем немножко разогнул его, взял в правую руку, а левую повернул запястьем вверх. Закусив губу, Валик зажмурился, резко выдохнул и с силой провёл острым концом проволоки по тонкой коже на запястье. Рука отдалась жгучей болью, из царапины тут же начала сочиться кровь, но шатена это в данный момент совершенно не волновало. Его волновал только приглушённый резкий вздох, который донёсся в ту же секунду из-за запертой двери. Не может быть… Валик резко дернул ручку двери и влетел внутрь, не рассчитав силы. В комнате царил полумрак, разбавленный одним лишь тусклым светом настольной лампы на тумбочке в углу. Валик быстро осмотрелся, ища взглядом Трембовецкого. Пройдя вглубь комнаты, Михиенко продолжал шарить глазами по углам. Вдруг Валик услышал тихий всхлип и наконец увидел сидящего прямо на полу в самом углу гримёрки Костю, который, словно маленький мальчишка, съёжился и боязливо спрятал лицо в худеньких коленках. — Костя… — позвал Валик, садясь рядом. — Кость… Трембовецкий, тихонько всхлипывая, вжался в стену. Сердце Валика защемило от чего-то, а в душе почему-то появилось непонятное чувство вины. Михиенко никогда не видел Костю в таком состоянии. Вот дурак, ну зачем же так убиваться?! Валику резко захотелось прижать этого глупенького к себе, зарыться носом в его волосы, и шептать на ухо, что он здесь, рядом, рядом с ним, что он его любит, любит больше своей жизни, и никогда, никогда не отпустит и никому не отдаст. Лишь бы не видеть его слёзы. Они словно ножом полоснули по сердцу, Валик был готов отдать что угодно, лишь бы больше никогда не видеть этих горьких капель в его глазах. Тусклый свет. Тени. Мысли в разные стороны. Валик всё понимает. Но не знает, что с этим пониманием теперь делать. — Костя, — снова позвал Валентин. — Дай руку, — попросил он, осторожно касаясь ладонью Костиного дрожащего плеча. Трембовецкого словно ударило током от этого прикосновения. Он отшатнулся, мотнул головой и ещё сильнее сжался. — Кость, я… я всё понял, — Валик вздохнул, сел напротив и осторожно взял блондина за подбородок, заставив его поднять глаза. В них стояли слёзы. Это пронизывало Михиенко невидимым ножом по всему телу, кромсая душу на мелкие части. Что-то внутри звенело, заставляя кусать губы до крови. Выпадать из реальности, улетать во тьму, глядя со стороны. Это чувство вызывало желание кричать до потери голоса, до потери пульса. — Валь… прости… — едва слышно проговорил Костя и снова спрятал лицо в коленях. Он извиняется просто от безысходности. В словах искрит горькое отчаяние и молчаливый страх. Сверху на голову с грохотом падает ворох мыслей и чувств. Хочется сжаться до предела, исчезнуть, пропасть, но лишь бы не чувствовать его присутствие рядом и не ощущать этих недоступных легких касаний… — Не извиняйся, — Валентин, будто издеваясь, осторожно взял его за плечи. — Кость, — шатен как бы невзначай всё же коснулся его левого запястья, осторожно перевернув его. Костина ладонь была сжата в кулак от напряжения. Нет. Он не хочет терять Валика. Ни за что. Но его руки связаны его же руками. Тёплое касание возле ладони заставило вернуться в реальность. Валик нежно дотронулся до его запястья, пытаясь успокоить блондина. Трембовецкий закусил губу и опустил глаза. Зачем он это делает?! Зачем издевается?! Внутри Валентина что-то закружилось, затуманивая мысли и все вокруг. На Костином запястье была абсолютно такая же царапина, как и у Валика. Абсолютно такая же… Костя отнял лицо от колен и теперь просто смотрел в пол. Посмотреть в глаза Михиенко было выше его сил. Что-то внутри резко ломается. И летит в никуда. — Я всё пойму, — коротко, едва слышно шепчет Константин. Сердце Валика замирает. Трембовецкий переступает через себя и продолжает: — Я всё уже понял, — в голосе слышится настолько горькое чувство, что даже, кажется, на языке появляется его привкус. Привкус крови, опустошённости и безысходности. Блондин поднимается на ноги, бросает пустой взгляд на дверь и застывает. В голову лезут ненужные слова. Последние вздохи надежды медленно исчезают в пламени неумолимого настоящего. Валик всё ещё сидел на полу и молча смотрел в Костину спину. Трембовецкий сделал шаг в сторону двери. Михиенко тут же вскочил. Он не позволит ему уйти. Валентин резко прижимает Трембовецкого к стене и смотрит в глаза, почти соприкасаясь с ним носами. Сердце Кости заходится в бешеном ритме. Ч-что он задумал?.. Неужели?.. Зачем он мучает его?!.. Валентин мягко касается рукой его щеки. Костины мокрые ресницы подрагивают от волнения. Трембовецкий напрягается, сжимает губы и пытается отвести глаза. Невозможно. Валик медленно ведет ладонью по Костиной руке и, дойдя до запястья, осторожно касается шрама. У Трембовецкого перехватывает дыхание, он глотает воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. — Придурок ты, — негромко констатирует Валик, вздохнув. Смотрит прямо в глаза. Пронзительно. Костя съёживается под его теплыми серо-голубыми глазами. Невозможно понять, о чем он думает. Это пугает Трембовецкого больше всего. — Прости… — в который раз шепчет Костя. Он не может ничего сделать. Просто не может. Он полностью опустошён. Единственное желание в данный момент- исчезнуть отсюда в какое-нибудь далекое неизвестное место, чтобы ничто не напоминало о Валике. Это слишком больно… Костя вжимается в стену с такой силой, будто хочет слиться с ней воедино. Вдруг ему начинает казаться, что глаза Валика понемногу приближаются к нему. В животе у Кости что-то сладко переворачивается и одновременно с этим начинает болезненно ныть. Не надо… Или ему только кажется?.. Он поднимает на Валика глаза. Костю передёргивает от ощущения битого стекла в душе. Острые осколки успели изрезать всё, что можно, обрекая душу блондина на медленную и мучительную смерть. Нет. Костя одним выстрелом убивает всю надежду. Он не выдерживает и кладёт руки на плечи Михиенко, легонько отталкивая. Секундная хрупкость обрывается, приводя на смену напряжение. Колючее, пронизывающее душу и уже настолько ненавистное, что хочется кричать. Зачем он это сделал?! Зачем он вообще обнаружил себя?! Зачем все это?! — С чего ты взял, что я бы… умер… — его голос вздрагивает, когда Валик произносит это слово. — Если бы поехал с ребятами? — спрашивает Валентин, нахмуриваясь и скрывая внутри глухое разочарование. Почему он оттолкнул его?.. Костя вздрагивает. Он не хочет отвечать. Он вообще ничего не хочет. Но всё-таки решается. — Т-ты… Ты веришь в соулмейтов? — выдавливает наконец блондин. Валик молчит. Как же больно… — П-понимаешь, я… я чувствую, когда тебе грозит опасность… — Костя отчаянно пытается подобрать слова. Как же глупо это звучит… Валик, наверное, сейчас пошлёт его куда подальше с этой шизофренией. — Я не знаю, как… но… я почувствовал, что… я как будто увидел… что… — Трембовецкий сбивается, не зная, как объяснить это. — Вы хотели с ребятами поехать… и ваша машина… вы попали в аварию, и… ты… — Стоп, что?! — до Валика вдруг доходит. Голова начинает кружится от страха. Шатена прошибает пот. — Т-то есть, ты видел не только меня?! Рома и Вова ведь тоже должны были быть со мной?! Что?! Что ты вообще видел?! — Валентин резко меняется в лице и подскакивает к Косте, вцепившись в его плечи. — Т-ты должен был погибнуть… — Трембовецкому очень тяжело об этом говорить. — А ребята?! — Валик начинает не на шутку паниковать. — А про ребят ничего конкретного не было… — Костя опускает глаза. Он решительно не может скомпоновать в голове все происходящее. — Почему ты сразу не сказал всем?! Почему только мне?! Они же уже уехали!!! — Валик в отчаянии кусает большой палец и со страхом смотрит на Трембовецкого — Они не поверили бы, ты что… — Костя пытается оправдаться. Это действительно так, поэтому Валик только глубоко вздыхает. — А если это все правда?! — Правда…- едва шепчет Костя. Он не знает, что ещё сказать… Валик в панике хватается за телефон и быстро набирает номер Мищерякова. Длинные гудки из трубки заставляют его кусать губы до крови. Трембовецкий чувствует себя паршивым эгоистом и стоит рядом, опустив глаза, словно провинившийся ребёнок. Почему всё так?.. Наконец Рома снимает трубку и Валик резко выдыхает. — Рома! Ром, вы где?! — чуть ли не кричит Михиенко. Сжимает в ладони телефон и случайно задевает пальцем кнопку громкой связи. А может, и специально, чтобы Костя тоже всё слышал… — Что? Валик, говори громче, ничего не слышно! — Валик и Костя слышат такой родной в ту минуту голос Ромы, мельком переглядываются и немного успокаиваются. — Рома, Ром! Вова с тобой?! — громко спрашивает Михиенко, от напряжения сжимая ладонь в кулак. — Что, Валь? Связь плохая, непонятно, — отвечает Мищеряков. — Мы с Вовой уехали, тебя ждали, а ты не появился. Извини, если что, — Ромин голос звучит вполне спокойно. Так беспечно, что щемит где-то в сердце. А что, если… — Вы где?! — срывается на крик Валик. — Да едем мы, в бар этот, помнишь, в котором в прошлый раз были, — доносится из трубки весёлый и беззаботный голос Вовы. — Тут десять минут, хватай Костю и давайте к нам! — Ром, не езжайте никуда! — в истерике кричит Валик. — Что? Не слышно, Валь! — доносится из трубки. Валентин матерится в сторону и от невозможности что-то сделать на эмоциях въезжает кулаком в стену. Костя тут же начинает шипеть от боли в собственной ладони. — Блять, Костя, прости, — шумно вздыхает Валик, вспомнив о Трембовецком. — Рома! — снова зовёт Михиенко. — Плохая связь, Валик, — снова говорит Мищеряков и вдруг замолкает. — Твою мать! — из трубки слышится визг тормозов, чудовищный грохот и глухой звук удара. Из трубки доносятся короткие гудки. Валик словно в замедленной съёмке оборачивается к Косте. Телефон выпадает из его ладони и с грохотом бьётся об пол…