К Элизе

Элизе снилось, что она у родителей, отец почему-то ставит пластинку Роллинг Стоун (хотя никогда их не слушал), но вместо мелодии из-под тонкой иголочки доносится жуткий скрип и вой. Она выключает проигрыватель, но звук не прекращается… ужасный, въедливый… Что это такое? Будильник… Девушка с трудом разлепила глаза и нашарила на тумбочке телефон. Это не будильник, это звонок! Увидев время на экране мобильного и рабочий номер Майи, Элиза моментально напряглась. За окном было темно. В семь утра с работы звонят только в особенных случаях. И не для того, чтобы сообщить хорошие новости… Она даже подумала было не отвечать, но страх и напряжение взяли верх и Элиза нажала «принять» вызов. — Алло… привет, Майя! — сердце застучало сильнее. — Элиза, здравствуйте… простите, пожалуйста, за ранний звонок! — по официальному тону и голову девушки она сделала вывод, что рядом находятся посторонние. — Эм… понимаете… возникла небольшая проблема… Вы не могли бы приехать сегодня на работу? Я понимаю, что у вас выходной, но ситуация здесь… — Майя, что такое? — она перепугалась. — Объясни, пожалуйста! — К нам сейчас… обратился клиент… пациент доктора Рихтера… но Эдуард в отпуске, вы знаете… Но нам очень нужно его принять! Естественно, за дополнительную оплату, Элиза! Девушка нахмурилась. Центр психотерапии и клинической психологии, в котором она работа, функционировал 24 часа в сутки и ночью там всегда оставался дежурный психолог и врач-психиатр. Элиза не могла понять, почему сейчас Майя звонила именно ей. — А что, разве нет никого из дежурных? В трубке повисла пауза. — Он не хочет идти к дежурному психологу. Он хочет к вам. — Ко мне? Кто «он»? — Элиза снова перепугалась. — Это не самый обычный клиент, Элиза. Это известный человек! У нас он будет зарегистрирован, естественно, под другим именем… — Майя понизила голос и очевидно куда-то отошла. — Но почему он не хочет пойти к кому-то еще? Ты сказала, что у меня нерабочий день? — Конечно! Лиза, но он же… по-моему, сильно не в себе. Приезжай, ну пожалуйста! Я звонила Регине и Жанне, но Жанна не подходит к телефону, а Регина… — Тебя послала, — закончила за нее Элиза. — Хорошо, я приеду. Она сказала это прежде, чем сама поняла. Тащиться на работу к восьми утра из-за какого-то мажора, который возомнил, что за деньги может получить любого психотерапевта в свое распоряжение? Ну да. Получается, может. Как назло, погода на улице был отвратительная, (она с каждым днем становилась все хуже и хуже, словно весна передумала наступать вообще), с неба валил мокрый снег, с дождем и ветром; Элиза наступила в глубокую лужу возле доме, промочив ноги, забрызгала грязью юбку, вылезая из машины и до работы добралась в отвратительном настроении. Майя встретила ее в вестибюле, возле стеклянных дверей. По ее взбудораженному виду и тому, как она бросилась ей навстречу, девушка сделала вывод, что та явно считала минуты до ее появления. — Все, у меня смена в девять заканчивается! Они в комнате для групповых консультаций. О деньгах не беспокойся! Они уже все оплатили. — Они? — переспросила Элиза. — Он и его агент. Или помощник… уж не знаю! Который его привел. — А дело? Ты мне дашь? — Элиза указала на картонную папку в руках Майи. — Или с собой увезешь? Майя тяжело вздохнула. Передавать и брать личные дела клиентов без разрешения лечащего специалиста строго воспрещалось. Но тут, понятно, был исключительный случай. — Это как раз по тебе. Биполярка. — Администратор протянула ей дело. — Удачи! Биполярное расстройство? Элиза взволновалась. Она действительно давно мечтала поработать с пациентом, у которого было биполярное расстройство, но за неимением медицинского образования, к ней не записывали посетителей с психиатрическими диагнозами. Уже поднявшись на нужный этаж, Элиза поняла, что так и не спросила имя человека, с которым ей предстоит встретиться. На папке личного дела она прочитала, очевидно, лишь псевдоним: Александр Кинг. Это ей, естественно, ни о чем не говорило. В полутемном вестибюле было темно и прохладно. Первые клиенты приходили в центр не раньше девяти утра и из посторонних в холле была лишь уборщица, которая протирала полы. Она поздоровалась с Элизой кивком головы. Непривычно было видеть стойку администратора пустой. Этот час между восемью и девятью утра казался почти мистическим переходом из одной реальности в другую. Словно пространство в это время очищалось от ненужной информации, обнулялось, готовясь принять в свое поле новых посетителей с их болями, тревогами, историями. И сейчас она грубо вторглась в него, нарушив естественный порядок вещей. Клиенты подчиняются правилам, установленным центром. А этот человек нарушил эти правила. Это вызывало тревогу. Сильную тревогу. Элиза посмотрела на кофейный аппарат, но сейчас у нее не было желания пить кофе. Он подошла к двери комнаты групповых консультаций и машинально хотела постучать. Потом опомнилась, дернула ручку и зашла внутрь. Он стоял у окна. Элиза сразу увидела высокую, словно вырезанную из трафарета темную широкоплечую фигуру на фоне окна. — Здравствуйте! — он сделал шаг навстречу, словно намеренно выходя из тени зала в пятно от открытой двери. — Вы психотерапевт? На лицо мужчины упал свет, и Элиза ахнула. — Да… а вы… — она все еще не могла поверить. — Да, — раздался голос где-то сбоку. Теперь она заметила еще одного человека — странного вида невысокого, рыжего мужчину в костюме. — Это Юджин Харрис. Юджин Харрис. Музыкант, пианист-виртуоз, композитор, вундеркинд, «Моцарт ХХI», как называли его в прессе. Человек, чье имя стало знаковым для мировой классической музыки за последние 10 лет. Даже Элиза, которая, в общем-то, не смотрела телевизор, ни разу не посещала консерваторию, не интересовалась музыкой в принципе, знала, кто это такой. Ни один большой концерт не обходился без его участия. Харрис писал музыку к фильмам, сериалам, гастролировал за границей, давал сольные концерты, выступал на радио и телевидении и активно занимался благотворительностью. Ролики с его импровизациями на ютубе собирали сотни тысяч просмотров. Крупнейшие фан-клубы в пяти странах мира, миллионные гонорары за концерты. И вот теперь этот человек стоит перед ней, 12 марта, в восемь утра, в пустом зале групповых консультаций. Он одет в белую рубашку, синие джинсы и джинсовую куртку. Густые темные, немного вьющиеся волосы, легкая небритость и запах дорого парфюма, который Элиза ощущала даже на расстоянии. Да, это Юджин Харрис. Она пару раз видела некоторых клиентов Эдуарда среди знаменитостей, но Харриса встретила впервые. Она была так удивлена, что не поздоровалась даже и пришла в себя только когда тот поприветствовал ее повторно и протянул руку для рукопожатия. — Доброе утро! Я хочу сразу принести свои глубочайшие извинения за то, что из-за нас вы вынуждены были приехать на работу в свой выходной день! — у него был мягкий, приятный тембр голоса, но сам темп речи заметно ускоренный, а глаза возбужденно блестели. — Это все Артур! Он считает, что мне нужна скорая психиатрическая помощь, потому что я уже вторую ночь не сплю… а я работаю! Разве с вами такого не бывало? — Мы не знали, что доктор Рихтер в отпуске, — встрял в разговор рыжеволосый мужчина. — Юджин категорически не хотел идти к другому врачу, но у нас критическая ситуация… — он достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. — Я надеюсь, на ваше понимание и такт… эээ… доктор… «О нет… только не этот момент… только не называть свою фамилию!» — Элиза. Можно просто Элиза. Но я должна предупредить, что я совсем не доктор! Если вам нужен специалист с медицинским образованием, то у нас есть прекрасный дежурный психиатр… — она сказал это и тут же забеспокоилась, не слишком ли грубо прозвучало это слово «психиатр»? — Элиза? Просто Элиза? — воскликнул пианист. — Звучит, как просто Мария… просто Мария… когда человек говорит слово «просто», он как будто от чего-то защищается… вам так не кажется? Вы смущены. Удивлены? Я похож на человека, которому нужен психиатр? Но внешность обманчива, правда? Вот вы говорите… «просто Элиза»… и я чувствую, что все у нас будет совсем не просто… — Присаживайтесь, пожалуйста, — она перебила его. Юджин присел на стул, но тут же снова вскочил, даже как будто не успев понять, что садился вообще. Он прошелся по комнате туда-сюда и остановился в задумчивости. Элиза обратила внимание, как его пальцы нервно теребили пуговицы на рубашке. Она поняла, что он потерял мысль и сейчас копается в памяти пытаясь восстановить цепочку ассоциаций. — Вы уже видели наше личное дело? — снова обратился к ней Артур. Элиза вспомнил о папке в руках. Вообще-то она никогда не изучала дела пациентов в их присутствии, ей это казалось просто невежливым, к тому же она всегда старалась составить свое впечатление. Поэтому сейчас просто положила папку на стул. — Я бы хотела, чтобы ВЫ рассказали мне, что вас привело. — Да, Артур, ради Бога, давай уже, хватит мять сиськи! — громко воскликнул Юджин. — И объясни этой милой леди, ради чего ее вытащили из постели с утра пораньше, где она может быть даже была не одна. — Юджин, ты мог бы оставить нас наедине на пару минут? — лицо агента покраснело. Он занервничал еще больше. — Я могу вообще пойти домой. Вы меня отпустите? — он подошел к Элизе. — Я буду себя хорошо вести. Ммм… но может быть, вы проведете быструю первичную диагностику моего тестирования реальности? Задавайте ваши вопросы… я Юджин Харрис, сорок два года, музыкант… и… о… — он с деланным изумлением огляделся по сторонам. — Ээээ… Что это? Где это я? Какой сегодня день? Сегодня март! И я как мартовский кот, возбужден и мешаю по ночам спать соседям… ахаахахах… Элиза с волнением и затаенным испугом, смешанным с профессиональным любопытством, наблюдала, как тот громко смеется и корчит гримасы. В голове почти машинально выстраивался шаблон из диагностических терминов. «Гиперактивен, возбужден, речь ускорена… эмоциональная неадекватность… Маниакальная фаза.» — Господин Харрис, я могу попросить вас присесть и немного успокоиться? Если вам сейчас трудно это сделать, то могу пригласить медсестру и вам сделают укол. Она рисковала, говоря все это. Элиза не знала, насколько агрессивной могла быть реакция в ответ. К ее облегчению, Юджин сначала в недоумении замер, а потом все-таки перестал смеяться и присел, отвернувшись и уставившись в окно. «Значит, пока контроль над действиями сохранен… это уже хорошо…» Артур уже в который раз протер лоб платком, который в его и так явно влажных ладонях уже превратился в комок чего-то мятого и невразумительного. — Ладно. У Юджина биполярное расстройство. Несколько дней назад у него произошла стрессовая ситуация, и я полагаю… — Он полагает, что у меня новый сдвиг по фазе. — Юджин улыбался. — Давайте я объясню. Меня бросила девушка, с которой мы прожили пять лет. Самое смешное, что причина ее ухода — моя болезнь. Ну, вы понимаете… это нелегко… жить с психом! — У тебя была продолжительная ремиссия! — Она бросила меня и теперь переживает, что я не справлюсь с этим и уйду в психоз! Потрясающе, да? Теперь она таскается ко мне по дурацким предлогам! Это так смешно! Все ожидали истерики, битья посуды и морды… а я так нормально, видите ли, отреагировал! Слишком спокойно! Для психа с биполяркой это явный повод отправить его к психиатру! — Расскажи, что ты сделал, Юджин! — повысил голос Артур и повернулся к Элизе. — Я написал чудесную музыку. — Музыку? Черт… ты собрал вещи Марии, сунул в мусорный бак и поджег их на заднем дворе! Соседи вызвали пожарных, ты чуть не спалил дом! И это по-твоему нормально?! Повисла короткая пауза. Юджин посмотрел на Элизу, на его губах играла усмешка. — А что такого… вот если бы я поджег ее саму, я бы понял твое беспокойство. Но ей-богу, что мне было делать с ее вещами, если она ушла? Применить очищающую силу огня! -Ты не спишь вторые сутки, ты ни черта не жрешь, работаешь, как сумасшедший и едва не устраиваешь пожар. Юджин, ты же прекрасно знаешь, что это такое! — Вы принимаете лекарства? –уточнила Элиза. Мужчина приподнял брови. Он окинул ее снисходительным взглядом. — Ни хера он не принимает… — пробормотал Артур. — Он считает себя выше этого. Мы за этим к вам и пришли. — Вы хотите, чтобы я выписала вам рецепт на препараты? — растерялась Элиза.- Но я не врач. У меня нет таких полномочий! Артур взглянул на нее и как будто бы смутился. — Я с трудом уговорил Юджина приехать сюда. Я бы хотел, чтобы вы уговорили его… объяснили необходимость того, чтобы начать принимать лекарства! Теперь Элиза окончательно растерялась. Ее просят… уговорить что-то делать? Ради этого ее выдернули из дома в восемь утра? Девушка посмотрела на Артура и постаралась вложить в свой взгляд все возмущение. За кого они ее принимают? Она дипломированный психотерапевт, она не занимается такими глупостями, в самом деле! — Уговорить? — она придала голосу жесткость. — Я полагаю, в вашем случае в этом нет необходимости. Есть диагноз и вы понимаете всю серьезность ситуации. Я не лечащий врач господина Харриса. Я не имею права уговаривать его делать что-либо! Она разозлилась. Кажется, Юджин Харрис зазвездившийся, капризный истерик, стремящийся привлечь к себе внимание. Она уже знала такие примеры. Иметь «диагноз» в творческой, богемной среде давно уже стало модным. Знаменитости кичились своими психологическими проблемами. Эдуард не раз рассказывал, что такой клиент на самом деле не желал исцеления, он хотел оставаться жертвой болезни, драматическим персонажем, чья персона окутана ореолом трагизма. — У нас концерты! Мы не можем рисковать и ждать две недели, пока вернется доктор Рихтер… Юджин, ты, считаешь, что нашел способ справляться с болезнью без лекарств, что ж, я рад за тебя! Но мне нужны гарантии! Гарантии, что концерт не будет сорван из-за того, что ты снимешь штаны и покажешь зад со сцены… или еще что-то в этом духе… — в отчаянье воскликнул Артур и топнул ногой. — Гарантий, которые дадут таблетки! Две недели! Потом делай, что хочешь, Юджин! Хоть обмазывайся золой! — Кажется ему тоже нужны успокоительные, — притворно вздохнул Юджин. — Ладно, Артур. Только не надо так переживать. Я хочу поговорить с вами наедине. Элиза не сразу поняла, что с последней фразой он обращается к ней. Они вдвоем вышли и прошли в одну из соседних комнат, где располагался медицинский кабинет. Днем здесь на всякий случай дежурила медсестра, теперь же Элиза чувствовала себя преступницей, беря ключ из шкафчика администратора, отпирая дверь и проходя в темное, пахнувшее специфическими лекарствами помещение. Она зажгла лампу и постаралась встать так, чтобы быть поближе к двери. Юджин как будто бы успокоился и с любопытством разглядывал помещение. — Я вас ни разу у нас не встречала… — не выдержала Элиза. — В какое время вы приходите к Эдуарду? Мужчина прошелся по кабинету, сунув руки в карманы. — Я не прихожу. Доктор Рихтер приезжает ко мне домой, если требуется. Домой? Эдуард выезжает на дом к пациенту? Вот это новость… разве не является это нарушением психоаналитической этики? Вопросов было больше, чем ответов. Если только Эдуард не ведет какую-то тайную, двойную жизнь, с двойной моралью… она бы не удивилась. Нельзя быть таким успешным и хотя бы иногда не играть краплеными картами. — Так с вами все в порядке? — улыбнулась Элиза. —В порядке? Конечно, нет! Но лекарства мне не помогли. Они лечат симптомы. И вызывают химическую зависимость, импотенцию и иногда запор и диарею… — Знаете, — Элиза вздохнула. — Современная медицина не стоит на месте… есть препараты нового поколения… — Знаете, я пил прозак с апельсиновым соком на завтрак, когда вы ещё под стол пешком ходили! — Юджин подошёл к стеклянному шкафу с лекарствами и постучал пальцем по стеклу. — Хотите результата? Дайте мне галоперидолу! Дёшево и сердито! Я похож на идиота? — Нет… — Элиза растерялась. Она не успевала проследить за ходом мыслей. — Я не вчера родился. С тех пор как на мне появился этот стигмат, я перепробовал все известные способы лечения! Начиная от медикаментов и психотерапии и заканчивая, мать его, безглютенной диетой! — И что вам помогало лучше всего? — не удержалась она. Мужчина замер, а потом посмотрел на неё и ухмыльнулся. — Стакан бурбона с долькой лимона. — Я не могу заставить вас принимать лекарства, Юджин. Но если у вас такой опыт, вы должны понимать последствия… если приступ не купировать на ранней стадии, пока фаза не вступила в силу, в дальнейшем могут потребоваться серьезные… меры. Он стоял, сунув руки в карманы и смотрел на неё. Элиза была готова признать поражение. «Пусть дожидается Эдуарда… и тот сам разбирается со своим пациентом…» — Вы давно работаете психологом? Она хотела сказать «давно». Ведь в этом вопросе был подтекст. Он пытается обесценить ее работу? Показать, что она наивная дурочка? — Шесть лет. Юджин сел на кушетку. — Я не спал двое суток. Артур переживает. Дайте мне что-нибудь, чтобы я поспал. Дайте мне сильного успокоительного… сделайте укол. Вы умеете делать уколы? — Умею. — И закончим на этом. — Он закатал рукав рубашки. — Но только не обижайтесь, если я обосрусь у вас на кушетке… — Прежде чем я отключусь… — Юджин смотрел, как Элиза закатывает рукав его рубашки и осторожно вводит иглу под кожу. — Я хотел, чтобы вы знали… у вас очень красивые глаза. Девушка невольно вспыхнула, но руку со шприцем смогла удержать ровно. Она подумала, что ей очень нравится запах его парфюма. И вообще она никогда не была так близко к кому-то, кого бы считали особенным. Особенным не из-за психиатрического диагноза. И вот этот человек говорит ей, что у нее красивые глаза? — Красивые, но очень грустные. Вы замужем? — он посмотрел на ее руку, придерживающую его плечо. — Кольца нет. Но его не все носят…почему мне кажется, что вы не замужем? Элиза строго посмотрела на него. Ей захотелось соврать. Сказать, что она замужем и у нее двое чудесных детей. — Потому что у меня грустные глаза? — Если бы я пригласил вас на свидание, вы бы решили, что это признак психоза? — Да, — Элиза отложила шприц и поправила ему рукав. — Вы проспите часов шесть, не меньше. Действовать начнет через 30 минут примерно. — Вы очень добры и очень милы. — Он спрыгнул с кушетки. — Я укололся только ради вас. Артур знает меня и он прав: я не могу отказать женщине. Особенно незамужней. — Не сомневаюсь, что вам они тоже редко отказывают… — пробормотала Элиза, убирая лекарство в шкаф. — Вы можете, кстати, написать доктору Рихтеру на электронную почту. На звонки он не отвечает, но почту читает. — Нет, что вы, я не хочу нарушать его право на заслуженный отдых. У вас адски тяжелая работа и я вам сочувствую… «Да, а мое право на заслуженный сон в субботу никого не волнует…» — Спасибо вам, что проявили терпение… и уделили время… поэтому я так люблю незамужних… у них всегда есть время… Фраза оборвалась и Элиза услышала тихий стук падающего тела. Обернувшись, она увидела, что Юджин Харрис спит, уткнувшись лицом вниз, на кушетке. Девушка посмотрела на часы — три минуты. Ничего себе…наверное, она не рассчитала дозу. Элиза приоткрыла дверь и выглянула в коридор, где своего подопечного поджидал агент. — Э…мне тут ваша помощь нужна! Элиза приехала домой и, в раздражении расшвыряв вещи, подошла к зеркалу. Красивые глаза? У нее красивые глаза? Обыкновенные глаза. Темно-серые. Немного узковатые. Или это лицо опухает… Она ждала приключения. А ее использовали, как медсестру. Харрис остался спать в кабинете, под бдительным оком своего агента и Элиза без всяких угрызений совести поехала домой, передав заботы Джин, которая пришла принять новую смену. Глядя, как Артур заботливо укрывает музыканта пледиком, подсовывает ему под голову подушку и звонит кому-то, чтобы перестроить под спящего расписание дня, девушка еще раз убедилась в том, что если человек богат и известен, даже с диагнозом «шизофрения» его жизнь будет лучше чем у некоторых здоровых людей. Вот взять, к примеру, ее. Что есть ее жизнь? Ей тридцать, у нее нет ни мужа, ни детей, нет даже домашних животных, потому что ей лень за ними ухаживать, друзей с некоторых пор тоже убавилось. Друзьям нужно уделять время, эмоции, дружить для большинства — это приятно и весело проводить время. А она давно уже не ищет развлечений. В работе она тоже не Бог весть каких успехов достигла. Не хуже и не лучше десятка других психологов. Родные… родители никогда не понимали ее проблем, они люди простые и практичные, никогда не знающие ни депрессий, не сомнений ни каких-то там личностных кризисов. Счастье в их представлении — это уютный дом, вкусная еда, любимые сериалы по вечерам и отпуск на море. Может быть, так оно и надо. Элизе было просто неудобно жаловаться им на свое состояние, ведь ответ будет только один: и чего тебе надо? Молодая, здоровая, работа есть. Престижная! Живи и радуйся. И Элизе становилось стыдно. Стыдно за то, что не получается радоваться. Что она как пустой цветочный горшок… чувствует себя бессмысленным без содержания. Хотя горшок ничего не может чувствовать… Но кто станет покупать цветочный горшок просто так. Он сделан, чтобы растить в нем цветы. Цветы призвания… смысла… Дэн ее понимал. Он всегда ее понимал. Но Дэна больше нет и с этим ничего не поделать. Есть, конечно, Кен… Подумав о брате, Элиза устыдилась. А ведь ему тяжелее намного, чем ей. Ее родители не понимают, но хотя бы принимают такой, как она есть… А Кена… Девушка оглядела свою квартирку. Свою маленькую, неказистую квартирку. Грязные окна, облупившаяся краска с ванной, уже местами пожелтевшие обои. А еще постоянно чувствуется отдаленный запах свежей рыбы. Элиза включила ноутбук и залезла на ютуб. Ввела в поисковике «Юджин Харрис» и ей выскочило несколько десятков страниц с видео. Большая часть из них — с концертов и шоу. Элиза открыла одно из видео — это оказался какой-то рождественский концерт. Юджин сидел за огромным роялем, одетый в белоснежный костюм, на манжетах рукавов переливались, словно крупные бриллианты, запонки. Камера показала лицо крупным планом — глаза закрыты, губы чуть шевелятся, словно музыкант молится. Пальцы касаются клавиш… Элиза узнала «Лунную сонату» Бетховена. Потом была еще какая-то знакомая ей композиция, кажется, что-то из Моцарта. Он играл одну мелодию за другой и Элиза, которая никогда не досматривала концертные ролики до конца, не отрывалась от видео все 30 минут выступления. Юджин играл божественно легко. Казалось, он не прикладывает ни малейших усилий, вообще не следит за нотами и уносится мыслями куда-то совсем далеко. Густые темные волосы красивыми колечками завивались возле шеи, придавая торжественному образу романтичность. И его нельзя было назвать таким уж красивым, но внешность у музыканта была очень приятной, а талант только добавлял ей привлекательности. «Неужели я сегодня видела его живьем и так близко?» Элиза открыла следующее видео. Харрис был гостем какого-то шоу. — Ваш отец был музыкантом, Юджин? Это он привил вам любовь к музыке? — Да, он был учителем музыки в школе. Я бы сказал, не привил, а вдолбил любовь… когда я делал ошибку, он бил меня головой об пианино, чтобы я лучше запоминал. Ведущий захлопал глазами, а Юджин расхохотался, и за ним через мгновение последовал весь зал. — Вы шутите, да? — Наполовину, Рет. Наполовину. Но правда, что музыка давалась мне не так легко, как кажется… «Чтобы ты выбрала: иметь настоящий дар и известность, но быть неизлечимо больной или оставаться здоровой посредственностью?» — мысленно спросила себя Элиза. Глупость. Юджин Харрис никогда не делал такого выбора.