Семь лет надежды. Семь лет отчаяния

Стоило пройти двум спокойным неделям после возвращения с тренировок, на голову Люси ушатом ледяной воды свалилось осознание. Она смотрела на пожелтевшие листья календаря и мелко дрожала. Год. Уже год. Ровно чертов год с момента пропажи Тенрю и ребят. Она молчала весь день годовщины. Не проронила и слова, заперлась в кабинете и долго смотрела в окно, не поднимая взгляда на фотографию согильдийцев. Хвостатым нужно сказать спасибо, ведь они не стали стучаться, прекрасно понимая: этот день им стоит провести в тишине. Пожалуй, только все еще лежащие в лазарете гильдии Алиса, Поул и Натан не знали, почему именно сегодня Хвост Феи погрузился в скорбящую тишину. Никто им так ничего и не объяснил. Молчала Люси — молчала гильдия. Все вспоминали улыбки друзей, которые уже никогда не увидят. Ридус нарисовал всех пропавших на небольшом листочке, повесил над барной стойкой и хвостатые долго-долго смотрели на портрет, не подавая ни звука. На следующий день все вернулось на круги своя. Из кабинета вышла Люси и наконец-то одарила всех будничной улыбкой. Гильдия возобновила привычный шум и только лица огромной гильдии на небольшом портрете над барной стойкой напомнят всем. Год. Уже год. *** Девушка внимательно пробежалась взглядом по лежащим на столе документам, затем поднялась на ноги и выпрямилась, вытягивая руки вперед. Затекшие конечности отозвались хрустом. Она зевнула, поленившись даже закрыть рот рукой, и перевела взгляд на окно. На улице вечерело. Солнце пряталось за горизонт, даря земле последние алые лучи. Блондинка поморщилась — солнечный зайчик задорно пробежался по ее лицу. Ее взгляд упал на деревянный стол, где в стройных стопках лежали все важные бумаги. Девушка быстрым движением убрала некоторые листки в мелованный конверт, поставила фирменную печать Хвоста Феи и ровным почерком подписала: «Четвертый Мастер Хвоста Феи Люси Хартфилия. Специально для короля Томы Е Фиор. Доставить прямо в руки» Они с королем последнюю неделю вели переписку, строго засекреченную от чужих взглядов. Через день в гильдию приезжал гонец Томы, передавал письма, забирал ответ Хартфилии и убирался восвояси, чтобы послезавтра вернуться с новостями. Тревога в груди разрасталась злокачественной опухолью, как клинок вспарывая внутренности и выворачивая их наизнанку — было до одури страшно, но девушка не показывала этого. Король рассказал, что ситуация с темными гильдиями с каждым днем все напряженнее и напряженнее. Люси предстояло стать одним из столпов порядка, что должен утихомирить темных, а Тома старался информировать ее о каждом изменении. И судя только по тому, как часто посыльный ездил туда-сюда, что-то происходило практически каждый день. Хартфилия полностью погрузилась в дела королевства, потому что таков был приказ Томы, а его ослушаться не позволял заключенный договор. Это было ее новое задание. И в этот раз на кону стояла жизнь не только четырех магов. Теперь игра шла за судьбы миллионов гражданских, втянутых в сомнительную авантюру без возможности отказаться. Говоря о тех стихийниках, нельзя не упомянуть, что все четверо состояли в раньше независимой, а недавно публично объявившей себя темной, гильдии Горящий Скелет — звучит пугающе, не находите? После убийства четырех сильнейших магов Скелеты взбушевались и стали строить планы против королевской семьи, обвинили их виновными в смерти стихийников и начали открыто протестовать. Все попытки выпустить эти новости в массы пресекались мгновенно, огромное количество волшебников из Горящего Скелета посадили в антимагическую тюрьму, а некоторых, кто особенно сильно возмущался незамедлительно казнили через повешение. Люси лично присутствовала на суде одного приговоренного к смерти. Зрелище не для слабонервных, но Хартфилия даже не дрогнула — спокойно отвела взгляд, сделала тяжелый вздох и вышла из сырого помещения сразу после казни, ни с кем не попрощавшись. В Фиоре началась внутренняя война — это неизменный факт. Сейчас все приближенные короля, одной из которых стала Люси, были обязаны предотвратить открытое военное противостояние. Гражданские не должны оказаться вмешаны в столкновение темных и королевской семьи и решать все нужно было быстро. Несмотря на это, составление плана военных действий откладывать не собирались. Отчасти, эта задача легла на плечи Хартфилии, как достаточно опытного мага, но основные идеи шли от Марвина Оллистера — председателя Магического Совета. У Марвина был огромный боевой стаж, недаром председатель, а еще мужчина обладал большим количеством информации обо всех магах Горящего Скелета и их местоположении. Пару раз по его наводкам удалось поймать нескольких волшебников, но больше сведений выведать не вышло — почти каждый маг на следующий день оказывался мертв, убитый небольшим клинком в грудь в собственной камере. Те немногочисленные, кому удалось выжить, но не дать полезной информации, оказались на виселице посреди темных катакомб в тот же день. Предатели Фиору не нужны. Задачей Люси было достать как можно больше информации про планы Скелетов, их союзников и количество магов за счет духов. Хартфилия отправляла их по раздобытым Марвином адресам, как шпионов. Она старалась не рисковать — духи бессмертны, но чувствуют боль, а еще оставляют после себя небольшой магический след, который сможет почувствовать любой среднестатистический волшебник. Заявлять о себе было опасно — Скелеты могли перейти к более агрессивным действиям. Благодаря юркой Деве и ее умению буквально проваливаться под землю, Фиор узнал, что с Горящим Скелетом в сговоре состоит темная гильдия Безмолвный Самурай и независимая Непокорные Кочевники. Все трое были среднего размера, но сильными — в Безмолвном Самурае насчитывалось четыре мага S-класса, в Горящем Скелете и Непокорных Кочевниках по двое. Кроме того, Дева рассказала, что слышала про какую-то четвертую гильдию, но ни разу не видела кого-то из волшебников вживую. Имена Мастеров нигде не значились, а все маги называли их громогласным «Учитель». Кроме шпионства и помощи в разработке военных планов, Люси доверили следить за состоянием магов, не вмешанных в действия королевства, и простых людей, не обладающих волшебством. В основном эта задача исполнялась все теми же духами, во многом помогли Архаин и Дароир — первый следил за обстановкой благодаря теням, а второй отправлял на «вылазки» воронов, которые, оказывается, могли создавать мини-копии себя из одного пера. Каждый день Люси часами держала врата двух эльфов и Девы, тратила почти оба магических источника, но вместе с этим неплохо их расширяла. Поэтому жители в центре Фиора были под полным контролем Хартфилии, а окраины патрулировали Рунные Рыцари, якобы для укрепления границ. Там тоже волноваться было не о чем. В остальном все было спокойно — если не знать о происходящем во внутренней политике королевства, разумеется. Никто и не знал. Хвост Феи практически полностью покрыл долги, появились большие денежные запасы, часть от которых решили потратить на ремонт общежитий и выделить немного на рекламу гильдии, чтобы прибавилось магов. Это, как ни удивительно, сработало — стоило поманить юных волшебников большим выбором нетрудных заданий, так они тут же повалили целой оравой. Для тех, кто не хотел рисковать жизнью был предоставлен другой вариант, уже успевший прижиться среди хвостатых: защита кораблей и грузов. Год назад этот способ вытащил гильдию из огромной дыры и теперь стал еще одной причиной новичкам вступить. Хвост Феи разрастался не по дням, а по часам. Денег, волшебников и работы становилось больше и совсем скоро количество участников перевалило за семьдесят. Юбилейного члена гильдии, по старой традиции, отмечали огромной попойкой, разрушением нескольких соседних зданий и абсолютным разорением ближайших баров. Люси потом рвала и метала, отчитывала ответственных за дисциплину Макао и Леви и с огорченным видом подписывала все договора, где была указана круглая сумма — ущерб городу, который нужно возместить из кармана гильдии. Пока все волшебники Хвоста Феи усиленно зарабатывали деньги или просиживали штаны за барной стойкой, Люси не могла оторваться от бумаг, дел королевства и лишь изредка разминалась в боях на заднем дворе. И, разумеется, она общалась с духами — они единственные, кому девушка могла рассказать обо всех проблемах королевства. По приказу Томы вся информация была строго засекречена и подробности знали только король, принцесса Хисуи, Марвин и Люси. — Символа жизни откройтесь врата. Ориор, — командным голосом произнесла Хартфилия, присаживаясь обратно на стул. Перед ней появился дух — последний Рунный Эльф, с которым она заключила контракт на следующий день после боя с Алисой. Ориор — высокий стройный парень с точеными чертами лица, острыми скулами и длинным, вздернутым носом. Вопреки ожиданиям, у мага крови ярко-голубые глаза, немного отливающие в цвет морской волны. Волосы угольно-черные и «невероятно мягкие» — так один раз выразилась Харатои и тут же густо покраснела. Люси пообещала себе обязательно расспросить эльфийку про Ориора еще. Одет маг крови в своем стиле: наполовину расстегнутая белая рубашка, широкий черный пояс, строгие брюки. Самый главный атрибут — длинный плащ до колен из блестящей ткани, снаружи темно-серого цвета с белыми орнаментами, а внутри — ярко-красная, под цвет воротника рубашки. Пусть внешне парень выглядит дерзким и вызывающим, на деле абсолютно безразличен и немногословен. Отвечает кратко и только по делу, слов на ветер не бросает, поэтому внешность, в его случае, полная противоположность того, что внутри. — К Вашим услугам, — бесстрастным голосом поздоровался эльф. Он завел руку за спину и склонился в легком поклоне. Люси на миг закатила глаза. — Просила же обращаться ко мне на «ты» и вести себя не так, словно ты на приеме у высших чинов. Расслабься, в конце концов, — сказала девушка устало. От Ориора не последовало никакой реакции: он лишь прохладно окинул взглядом хозяйку. — Я хотела поговорить с тобой про Алису Фаррелл. Как твой ключ мог к ней попасть? Почему ты создавал сангуисов, вопреки своим желаниям? Ведь я знаю, что ты не хотел как-то мне вредить. В голубых глазах духа не промелькнули ни раскаяние, ни усмешка. Он оставался совершенно невозмутим, чем порядком раздражал всех остальных эльфов. Люси же могла разозлиться только из-за его неуместной учтивости и поклонов там и тут, а в остальном Ориор полностью устраивал девушку. С ним было приятно помолчать, а это, как известно, показатель. — Моя вина. Больше не повторится, — как по уставу ответил эльф. — Мне неизвестно, как ключ попал к мисс Фаррелл. Я знаю лишь то, что кто-то перенес его ей прямо в руки, но ни разу не вызывал меня, а через врата самостоятельно мне пройти не удалось, потому что кто-то блокировал мою магию из мира людей, — затем на секунду Ориор замолчал, набрал воздуха в легкие и безэмоциональным голосом продолжил. — Мисс Люси… Встретив яростно полыхнувшие красным карие глаза хозяйки, эльф поспешил исправиться все тем же холодным тоном: — …Люси, я — инструмент, что обязан выполнять любой приказ хозяина. Прикажете вылечить — вылечу, убить — убью, — он говорил об этом так спокойно, что в мыслях ненароком проскользнула мысль: «Скольких он лишил жизни?». — Мисс Фаррелл приказала отправить к Вам… тебе сангуисов. Я выполнил приказ. Мое мнение не учитывается, важно лишь желание хозяина. — Какой бред, — фыркнула Хартфилия, прикрывая глаза. На лице Ориора впервые отразилось неподдельное удивление: левая бровь чуть вздернулась вверх, отчего каменный взгляд парня стал выглядеть неуместно. — Ты не инструмент, Ориор, ты — настоящая, живая личность. Я, увы, не знаю твоего прошлого и тебя в принципе, чтобы говорить что-то, но могу заверить тебя: ты не должен считать себя машиной, которой обязательно исполнять все, что велено, ведь у тебя есть характер, принципы и, что самое главное, — у тебя есть душа, свое мнение и виденье ситуации. Теперь твой ключ у меня и, будь добр, оставь все эти наклонности. Ты больше робота напоминаешь со своими «я — инструмент». К тому же, я на сто процентов уверена, что у тебя есть, чем со мной поделиться и ты знаешь, что так будет правильно, но почему-то не делаешь этого. Я не стану настаивать, ведь это твое желание, но если вдруг захочешь поговорить — не стесняйся. И заруби себе на носу: духи — мои друзья, не инструменты или оружие, и я точно не буду заставлять вас делать что-то против вашей воли. Хотя, пожалуй, одна просьба: не называй меня мисс и не обращайся на «Вы». Тошнит от официоза. Парень впервые отвел взгляд, заглянул в окно, а его губы мелко дрогнули. Дух внимательно разглядывал что-то на улице примерно минуты две, неподвижно стоя посреди кабинета. — Зеленоглазый мужчина разговаривал со мной, — резко произнес Ориор. Он сильно нахмурился — разозлился, хотя бесстрастный взгляд не пропал. — Я бы никогда не стал причинять Вам… тебе вред, Люси, но мужчина каким-то образом появился в моей голове. Он сказал, что Харатои с тобой плохо. Он сказал, что ты издеваешься над ней и не даешь отдохнуть. Я поверил. Вижу, что ошибся. Моя вина. — Харатои? Ты… — блондинка осеклась, когда заметила, как едва покраснели щеки духа. Ей все стало ясно. Губы Люси тронула горькая ухмылка, ведь она прекрасно знала, как обычно заканчивается такая любовь. — Но разве он мог знать? Духи не подвержены влиянию извне. — Не мог, — кивнул Ориор. — Мне неизвестно, как ему удалось проникнуть в мой разум и узнать мое… отношение к Харатои, — невозможно было не заметить, с какой непривычной для самого себя нежностью парень произносит ее имя. Да и эльфийка забавно краснела при упоминании Ориора — неужели взаимно? — Я тебя поняла… Если узнаешь что-нибудь об этом, поделись обязательно. Спасибо, можешь идти. Ориор кивнул, но не исчез, а продолжил смотреть в глаза Хартфилии. Девушка подняла на него вопросительный взгляд. — Я рассказал Вам про Харатои не потому, что верю, — абсолютно без эмоций отрезал эльф. У Люси больно кольнуло сердце. Кажется, это были самые грубые слова, которые она только слышала в свой адрес, но, несмотря на это, девушка согласно кивнула. Ориор — новый дух для нее, они не узнали друг друга, чтобы доверять, — а потому что эта информация может помочь найти зеленоглазого мужчину. Я хочу надеяться, что Вы не станете рассказывать мою тайну. До встречи. Люси проследила за тем, как черные искры одиноко разлетаются по сторонам, опадают на деревянный пол и пропадают где-то между половиц. Она грустно хмыкнула и взглянула на улицу через потертое временем стекло. На улице зеленела трава, из почек появлялись листья, а прекрасная сакура радовала прохожих нежно-розовыми бутонами. Медленным танцем лепестки летели на землю под ноги спешащим куда-то жителям, подобно черным искрам, что остались после Ориора. — Не взаимно, — почти шепотом кивнула сама себе Мастер и снова с головой погрузилась в бумаги. Взгляд Харатои был прикован далеко не к Ориору и Люси заметила это очень давно. *** Многие в гильдии отнеслись к рекламе и приглашениям вступить в Хвост Феи с пренебрежением. Все знали, что чем больше людей — тем больше денег, популярности, всеобщей любви и все хвостатые, разумеется, об этом мечтали. Но мысль о том, что новые участники в какой-то мере становятся на место пропавших, била слишком больно. Волшебники чувствовали себя предателями, когда громко отмечали вступление каждого новичка, затягивали его в гущу событий, шумно приветствовали, наперебой знакомились и пожимали руки. Словно это грязный фарс и юными магами хвостатые пытаются закрыть огромную брешь в груди, что болезненно затягивалась весь этот год. Но когда появились новички стало, кажется, еще хуже. Вступившие волшебники стремились показать себя с разных сторон, знакомились с прославленными магами Хвоста Феи, кидали заинтересованные взгляды на портрет над барной стойкой и один парень даже набрался наглости попросить Ридуса подрисовать себя к толпе. Ридус отказался, списал все на занятость, схватил первое попавшееся задание и скрылся за огромными воротами. Кинана заметила, как в глазах у него блеснули слезы. Новички не понимали, почему между долгожителями в Хвосте Феи царит какая-то особенная атмосфера ностальгии, потому что им было неизвестно обо всех пережитых моментах. Они не знали, почему каждый месяц в один и тот же день, все старожилы во главе с Люси уходят куда-то. И не узнают, потому что никогда не решатся проследить или спросить. Они ходили на кладбище. Как только на счету гильдии появился комфортный плюс, то большую часть выделили на общежития, крохотную — на рекламу и еще одну — на памятник. Мэр Магнолии выделил свободный участок под небольшую братскую могилу «пропавших без вести во время Трагедии Тенрю участников сильнейшей гильдии Хвост Феи». Огромный мраморный памятник был выточен под печать гильдии, а на самом верху было осторожно выведено белой краской самой Люси: «Пропавшим друзьям. Пропавшим, но не забытым» Из-за того, что тел, как и острова, найдено все еще не было, в могиле лежали вещи, напоминающие чем-то про исчезнувших. О Нацу напоминал белый шарф — совсем не такой, какой был у него, но чем-то похожий; о Грее вспоминали, когда смотрели на хрустальную, словно ледяную, фигурку знака гильдии; о Эрзе — серебряный клинок; о Хеппи — плюшевая рыбка… Когда Хвост Феи собирал эти вещи, многие не сдерживали слез. Каждый месяц хвостатые приходили на кладбище. Накануне этого дня никто не брал задания, чтобы не пропустить значимую дату. Каждый клал цветок ириса и лаванды на мраморную плиту, где белыми буквами были высечены имена исчезнувших. Ирис на языке цветов означал «Я очень ценю твою дружбу», бесстрашие и надежду — все хвостатые надеялись, что когда-нибудь пропавшие все-таки вернутся; лаванда обладала печальным, но правдивым значением — она смешала в себе восхищение и одиночество — «Я тебя никогда не забуду», «Никто не заменит тебя». Любой желающий мог возложить цветы на могилу, постоять здесь и полюбоваться видом с холма, на котором и находился памятник. Новички, конечно, не могли понять, почему все старожилы так скучают по исчезнувшим. От них понимания никто и не требовал. Всего лишь маломальского уважения и тактичности. «Просто не лезьте к нам с расспросами. Это наша боль» — однажды ответила Биска, когда особо надоедливый парень пристал к ней. В остальном новобранцы прижились. И пользы от них было в стократ больше, чем неудобств. Особенно для Гажила, который все это время пахал, как не в себя и только сейчас наконец-то смог отоспаться, слава целебным травам Полюшки и защитному зелью Харатои, что спасает от внешнего вмешательства на время сна. Высыпался Редфокс целые сутки, потом столько же восстанавливал истасканный вечными боями магический источник и волшебные силы. Люси пришлось заказать партию новых вилок и ложек, потому что после «восстановления» Гажила в шкафах барной стойки было шаром покати. Леви не могла нарадоваться, глядя на то, как последнее время уставший убийца драконов, теперь размазывал по стенке любого новичка и показывал, как нужно драться. В его глазах зажегся прежний огонь задора, пусть серьезность и не уступила место полностью. Теперь Гажила можно было узнать и вместо него по гильдии не шныряла полумертвая осунувшаяся фигура, едва передвигая ногами. Редфокс подсел к сидевшей за дальним столиком МакГарден и широко улыбнулся. Леви кивнула в знак приветствия и сделала глоток какого-то особенного коктейля по специальному рецепту Кинаны. Последнее время волшебница выглядела удрученной, немного напряженной и словно переняла роль Гажила. Парень с волнением коснулся лежащей в кармане вещицы, вздохнул и внимательно посмотрел на Леви. Она хмуро потягивала напиток из трубочки и словно глядела в никуда. — Лев? — окликнул ее Гажил. Девушка дернулась, едва ли не подавилась коктейлем и во все глаза уставилась на парня. — Ты чего? — Не важно. Я так, задумалась немного… — увидев, что отмазка не прошла, Леви передернула плечами и сделала еще один небольшой глоток. — Мне не нравится, что Лю-чан перестала выходить из кабинета, постоянно возится с документами, снова отказывается от помощи, а каждые два дня к нам захаживает гонец короля, — Гажил удивленно склонил голову в бок. — Ты что, не видел? А, точно, ты ведь только-только с задания… Гонец короля, говорю, в гильдию каждый день приносит письма с королевской печатью и днем уносит ответ от Люси. А еще последнее время она какая-то… напряженная. — Прямо как ты? — усмехнулся Редфокс. Леви насупилась. — Дурак. Я тебе о серьезных вещах, а ты… речь не обо мне, а о Люси! Что-то опять происходит, а она нам не рассказывает! — вспылила МакГарден. Она резко раскинула руки в стороны и едва не уронила стакан. — И как она смеет что-то от меня скрывать! Я полгода ее заменяла, знаю обо всех нюансах и проблемах, даже точную стоимость аренды здания назвать могу наизусть! — внезапно девушка перестала кричать, понизила тон и всхлипнула. Гажил вздрогнул. — Я… я чувствую себя преданной… как будто… словно она мне не доверяет, понимаешь? Гажил подсел к Леви и прижал ее к своей груди, ласково поглаживая по голове. Хартфилия снова взвалила на себя слишком много, а МакГарден опять приходится изводить себя, изо всех сил стараясь помочь. Но нет! Люси ведь у нас такая самостоятельная, все сама, все сама! Настолько сама, что потом отлеживается в лазарете, Полюшка ее кое-как выхаживает и строго-настрого запрещает брать все на себя, но Хартфилия никого не слушает. А Редфокс должен оправдывать Люси перед Леви, потому что не хочет рассорить подруг. — Может, она не имеет права нам рассказать… — Сам-то в это веришь? — с печальной усмешкой спросила Леви. Гажил неуверенно покачал головой. — Я не знаю, что у нее происходит, но мне это очень не нравится, Гажил… — Мне тоже, Мелкая. Но ничего не поделаешь. Сейчас самое главное самим не загоняться, чтобы, вдруг что, помочь ей со всем справиться. Слышишь? Не загоняться — это значит нормально спать, есть и думать о хороших вещах, поняла меня? — широко улыбнулся Редфокс. Он щелкнул Леви по носу, на что сразу послышался девичий смешок. — Да, ты прав… — МакГарден прикрыла глаза, доверчиво укладывая голову парню на грудную клетку. Они просидели так еще полминуты, прежде чем Леви и не дернулась и не выскочила из объятий, потянувшись к полу. Девушка подняла упавшую вещь — небольшой кожаный браслет, в центре которого, обрамленный белым золотом, приятно переливался зеленым, будто северное сияние, черный опал. — Гажил, ты обронил… — как зачарованная, Леви не могла отвести взгляда от драгоценного камня. — А? Ох, черт! Мелкая, ты испортила весь сюрприз. Я хотел его тебе подарить, — игриво разозлился парень. МакГарден подняла удивленный взгляд на Гажила, не поверив своим ушам. — Не смотри на меня круглыми глазами, Лев, это честно тебе. Правда, момент, когда я собирался дарить тебе браслет, должен был оказаться немного более приятным, чем поднять подарок с пола, но… Леви, казалось, даже не слушала нервную болтовню Редфокса. Она надела украшение на свое тонкое запястье и не могла пошевелиться от восторга — парень же замер от волнения. «Понравилось или выкинет? Понравилось или выкинет?! Черт, да почему же ты молчишь, Мелочь!» — судорожно размышлял Гажил. МакГарден, точно заколдованная, наблюдала, как холодный опал коснулся кожи, черный цвет камня стал плавно меняться на оранжевый и медленно переливаться розовым, перемешиваясь в персиковый и тут же разъединяясь на два цвета вновь. Щеки Леви налились красным вместе с измененным цветом опала. — Гажил… это прекрасно… — только и смогла промолвить волшебница, кончиками пальцев касаясь драгоценного камня. МакГарден широко улыбнулась, а Редфокс облегченно выдохнул. Он посмотрел на то, как медленно опал приобрел приятный бледно-розовый цвет, отливающий в оранжевый. — Он меняет цвет от моего настроения, да? Гажил с доброй насмешкой взглянул в глаза Леви: — Да. Так что теперь я всегда буду знать, когда тебе плохо. Она наигранно возмутилась, надула щеки и раскраснелась, но опал заискрился персиковым еще сильнее — розовый означал смущение, оранжевый — радость. — Дурак, — беззлобно улыбнулась Леви, закрывая ладонью камень. Теперь он не был холодным, а мягко согревал, как будто ее держал за запястье сам убийца драконов. Это было в сотни раз приятнее, чем любое другое чувство. — Пожалуйста, — вдруг голос парня приобрел волнительные нотки. МакГарден удивленно взглянула на Редфокса и неосознанно вцепилась пальчиками в его предплечье. — Пожалуйста, никогда не снимай его. Гажил попросил об этом так серьезно, что Леви на мгновение даже задумалась, так ли прост этот браслет? Помнится, совсем недавно они с Гажилом сильно поругались, когда Леви полезла защищать его во время задания, хотя обещала не лезть на рожон и прикрывать спину парня. Она очень расстроилась, потому что Редфокс не понимал, что она хочет его защитить так же, как это делает он. Возможно, парень считал ее слабой и нуждающейся в опеке, но ведь это неправда! Леви всегда была сильной волшебницей, Макаров даже говорил, что у нее есть большой шанс стать магом S-класса. Почему Гажил никак этого не поймет? Но даже если браслет и был каким-то необычным, Леви не могла отказаться от него. Слишком счастливым выглядел Редфокс, слишком рада подарку была сама девушка. Поэтому она, широко улыбнувшись и погладив убийцу драконов по ладони, уверенно кивнула. Гажил снова облегченно выдохнул, на его губах засветилась счастливая улыбка. Затем она сменилась на добродушную усмешку. — На самом деле, я просто хотел знать наверняка, когда ты смущаешься, — парень громко захохотал, когда щеки Леви налились румянцем пуще прежнего, а опал стал ярко-розового цвета. — Гажил! *** Люси вместе с Аязом, Алисой и Поулом вышла из гильдии и немного нахмурилась от бьющего в лицо ветра. Пыль вперемешку с песком летела прямо в глаза, из-за чего поднять взгляд не представлялось возможным. Они держали путь в Иберис, чтобы забрать Тейджа Фаррелл в Магнолию и постараться вылечить его от тяжелой болезни. Алиса, еще будучи в лазарете, постоянно щебетала что-то про то, какой у нее замечательный брат, как она его любит и как хочет познакомить со всеми и убедить, что такой прекрасный человек должен остаться жить. Пару раз Фаррелл заслуженно получила от Люси «Да помолчи уже», что, правда, не повлияло на болтовню девушки от слова «совсем». Поул иногда поддерживал воодушевленные рассказы Алисы, но чаще оставался молчалив. Натан Райли же был слишком слаб, чтобы говорить так же долго, но по глазам было видно, как он согласен с подругой и хочет поддержать разговор. Долгое время никто не мог разгадать, почему у Натана так долго проходит восстановление. Все думали, что здесь виноваты Гажил и Аяз, которые переборщили во время боя и заставили Райли потратить слишком много магии. Отчасти это была правда, но лишь отчасти. У Натана были врожденные проблемы с магией и там, на поле перед гильдией, они снова дали о себе знать, когда он использовал более сильную свою форму зверя. Его волшебство называется Оборотничеством, заключается в том, что он изменяет собственное тело вплоть до полного превращения в оборотня. Чем-то схожа с волшебством семьи Штраус — Перевоплощением, но многим отличается. Есть некая градация форм Оборотня — от обычных когтей и клыков, которые у Натана присутствуют всегда, до полного изменения: появления шерсти, увеличения тела в размерах и волчьих повадок. При последней форме Натан может потерять рассудок, если будет использовать ее дольше пяти минут — он сам об этом рассказал. Чем ближе к полному превращению, тем больше уходит магии и сложнее оставаться человеком хотя бы в какой-то мере. Кроме этих сложностей, в организме Натана была и другая. После долгого боя в одной из сильнейших форм Райли долго приходил в себя — в прямом смысле. Восстановить человеческий образ было более чем сложно, особенно при наполовину использованном магическом источнике. Именно поэтому он с трудом ходил, разговаривал и постоянно спал. Все крохи магии, которые он получал благодаря лечению Полюшки, Харатои и насыщенному эфиру из воздуха, тратились на то, чтобы исчезла волчья шерсть, уши, а когти и клыки стали чуть покороче. Сейчас ему нельзя было покидать лазарет, да и он не стремился особо — спокойно лежал на кровати и иронизировал насчет беготни вокруг, чем очень раздражал Полюшку. — Люси? — подала голос Алиса, когда все четверо сели в поезд, и внимательно посмотрела на Хартфилию. Та подняла взгляд. — Расскажи, как ты избавилась от Магических выбросов? Фаррелл и ее друзья прижились в Хвосте Феи загадочно быстро. Скорее всего, хвостатых просто растрогала их история, потому что каждый ради близких здесь был готов на что угодно, а может быть все просто привыкли прощать — так учил Макаров. С троицей общались так же, как и со всеми остальными. Приняли, как своих. Люси неопределенно пожала плечами. Она заметила, как заинтересовался Поул, отложив газету на стол, и Аяз — он, конечно, знал об этой истории, но не целиком, ибо Хартфилия сама словно не могла вспомнить подробности. Тогда она чудом находилась в сознании и, похоже, весь организм был заинтересован в выздоровлении, а не сохранении памяти. Такое бывает в стрессовых ситуациях. Тогда была именно она. — Я не помню многого, — честно призналась девушка, глядя в окно. Ее пальцы сжали ткань кардигана, в который Люси посильнее укуталась, потому что в купе, несмотря на палящее солнце, было прохладно. Озябшие ладони не чувствовали прохлады, но пошевелить ими стало проблемой. Волшебница немного потерла руку об руку. — Полюшка заставляла меня медитировать сутками напролет, чтобы расширить источник. Тогда я могла неподвижно провести на ее заднем дворе пару дней подряд, чтобы весь следующий день она возвращала меня в жизнь тонизирующими травами и лазаньей, — хохотнула Люси. Картофельная лазанья у целительницы получалась в сотни раз лучше, чем любое блюдо Миры Штраус — это действительно огромное достижение. — Когда у тебя Магические выбросы, неважно, что ты похудеешь или начнутся другие проблемы во время восстановления. Самое главное — расширять источник, потому что магия, когда придет в норму, поможет вылечить все остальные недомогания. Такова природа волшебников. Алиса и Поул с сожалением переглянулись. — Да, наверное, ты права… — робко проронила Фаррелл и виновато улыбнулась. — Тейджу лекари говорили что-то подобное, но многие нам советовали не перенапрягаться, потому что в основном все боялись именно тех последствий, которые могут возникнуть после усиленного восстановления… Да и на брате лица не было. После медитаций Тейдж сразу заваливался спать, потом я его будила, чтобы он хотя бы немного поел, и он снова засыпал… Люси громко хмыкнула. Она вспомнила, как сама рвалась медитировать и как Полюшка заставляла ее съесть хотя бы бутерброд по дороге на задний двор. Люси хотела жить и не могла утратить возможность призывать духов, поэтому стремилась избавиться от выбросов. Тейдж же пока что выглядел, как слабый малец, о чем Хартфилия прямолинейно сообщила бывшим Стрельцам. — Какой бред! — вспыхнул Поул. — Тейдж когда-то был сильнейшим магом, кандидатом в маги S-класса и вообще!.. — Я его магию судить не бралась. Очевидно, что она сильна, раз начались выбросы, — перебила Хартфилия стальным голосом. Престон поджал губы. — Я говорила про его характер. Судя по вашим рассказам, он отличился только силой волшебства, а не духа. Любой маг в первую очередь должен быть стойким морально, готовым ко всему и противостоять любой сложности независимо, есть у него возможность колдовать, или нет. Слабохарактерному не справиться с мощной магией, рано или поздно она выйдет из-под контроля и тогда пиши пропало. Своей гиперопекой вы только ухудшаете ситуацию. Полюшка не давала мне… — она резко замолчала, потому что была прервана. — А ты? — зашипел Поул. Глаза парня засверкали гневом, как бьющий потоком ручей на солнце, ноздри стали разъяренно раздуваться, губы сжались в тонкую линию. Люси вздернула брови. Она заметно опешила. — А ты что, сильная, раз твоя магия «вышла из-под контроля»? Чем ты лучше Тейджа, раз позволяешь себе так говорить о нем?! — Престон вскочил с места и подошел практически вплотную к Хартфилии. — Раз ты так говоришь, значит тебе есть, чем похвастаться?! Так давай, валяй! Мы тебя слушаем! — Поул, не надо… — осторожно прошептала Алиса, хватая парня за локоть. Он резко отмахнулся. — Не надо? Почему же это?! — не отводя взгляда от презрительно холодных глаз Люси, произнес Поул злобным голосом. — Только что она унизила моего друга детства и твоего брата, а ты ее защищаешь? Хм, может ты и права, но я пока не вижу причин ей так задирать нос. Чем ты лучше того, что нам описываешь? Может, ты сильнее? Хм, возможно, но ведь «сильно только волшебство», а дух? Как поживает твоя сила духа, Люси Хартфилия?! Блондинка встала с места и посмотрела так, что у Престона на миг сердце рухнуло в пятки. Люси смотрела на него свысока, хотя была ниже на голову, а то и на полторы. Девушка, не поднимая подбородка, громко произнесла, так, что за дверью купе наверняка было слышно: — Поживает замечательно, спасибо за то, что поинтересовался. Я обязательно передам, что ты волновался за его состояние, — она практически рычала, но тон не сменился с леденящего. Алиса тревожно переглянулась с Аязом, но последний был поразительно спокоен — он считал, что Престон должен получить по заслугам за все, что наговорил Хартфилии. Ставить на место она отлично умеет, особенно таких выскочек. — Ты молодец, защитил честь друга, вот только не тому человеку ты все это говоришь. Я, к твоему сожалению, Поул Престон, прекрасно знаю, что слаба. Именно поэтому я и «имею право» — как ты выразился — называть Тейджа никуда не годным слабохарактерным магом. Потому что совсем недавно я была той, кто в доме Полюшки наматывал на кулак сопли, заранее оплакивая духов, с которыми могла потерять связь, утратив возможность колдовать. Совсем недавно именно я лежала в собственной квартире и буравила зареванным взглядом потолок, потому что пропала моя семья. Совсем недавно я, маленькая девочка в огромном особняке, рыдала, потому что умерла моя мама, а отец забыл о моем существовании. Я слишком слаба. Вот только я прекрасно об этом знаю и, черт возьми, почему-то каждый раз нахожу в себе мужество это признать, подняться на ноги и оставить все в прошлом, преодолевая все проблемы. Ваш брат болеет больше полугода, я излечилась меньше, чем за месяц. Я переступила через боль утраты и живу дальше уже год. Я встретилась с отцом, простила все обиды и страдания, что он мне принес. Я слаба, но могу найти силы, чтобы это поменять. Люси одной рукой легко оттолкнула Поула от себя, развернулась и вышла из купе, захлопнув за собой дверь. Престон ошалело смотрел ей вслед. Сердце колотилось, как заводное. Ему стало стыдно. Парень опустил взгляд и присел на край кровати. Со своего места поднялся Аяз. Он ободряюще улыбнулся бывшим Стрельцам: — Не переживайте. Я с ней поговорю. Сходите за чаем? Алиса кивнула и, под руку с Поулом, выпорхнула из купе в вагон-ресторан. Аяз же пошел в другую сторону, почему-то наверняка зная, где сейчас Хартфилия. Он прошел через весь вагон к левому тамбуру и сквозь стекло увидел ее. Люси стояла, облокотившись о стену с сигаретой в руках. Даже заметив Аяза, она никак не отреагировала и лишь продолжила курить. — Опять куришь? — скорее с усмешкой, чем с негодованием, спросил Найткелм. Люси неопределенно повела плечами. Этот вопрос стал чем-то вместо приветствия. Аяз встал напротив девушки и внимательно посмотрел на нее, не убирая с лица нейтральной улыбки. Хартфилия явно не была настроена на разговор, но раз не прогнала вон, случай не клинический. — Ты нервничаешь из-за слов Поула? Волшебница потушила окурок и с печальным видом покрутила его в руках, затем фыркнула. — Еще чего. Я волнуюсь из-за брата Алисы, — девушка наткнулась на немного удивленное лицо напарника. — Он болен уже больше полугода, понимаешь? За это время его магический источник должен был разрушиться, а значит с огромной вероятностью он не сможет колдовать даже после полного выздоровления. — Даже если так… — Аяз поудобнее облокотился спиной о железную стену поезда и бросил взгляд через окно. — Даже если так, не думаю, что его бросят близкие. Посмотри, как Алиса за него переживает. Она точно его не оставит, раз уж до сих пор ищет способ его вылечить. — Да… В этом я с тобой соглашусь, — кивнула Хартфилия. — Но Алиса проиграла дуэль и теперь у нее нет ключей, а заклинатель без духов ничего не может. Что? Не смотри на меня так. Да, я забрала ее ключи и мне, наверное, немного стыдно, но таков закон — если проиграл дуэль, то свои ключи не вернешь. Другой заклинатель не имеет права их отдать, потому что это запятнает честь обоих. — Как у вас все сложно… — протянул мужчина и осклабился. — И не говори, — хмыкнула Хартфилия, глядя на улыбку Аяза. «Ну вот, а хотела же в одиночестве поразмыслить, но не смогла его прогнать…» — Натан сейчас совсем слаб и если он будет постоянно так восстанавливаться, то ему придется несладко в любой другой гильдии… не думаю, что там станут терпеть его. Поул… пожалуй, с его магией Пространства, он отлично справится, но один выполнять задания он вряд ли сможет. Там нужна скорость, а Поул слишком медленный. Магия Поула заключалась в искажении пространства — он буквально мог добавить несуществующую вещь в мир, или, как было с Ромео, перенести ее куда угодно. В теории, у него получилось бы и отмотать время, но только если долго тренировать волшебство. У Престона огромный потенциал, но сейчас он не может заниматься тренировками из-за Тейджа и Алисы, за которой тоже нужен глаз да глаз. — Я переживаю, что они не найдут пристанища после того, как мы вылечим Тейджа… — А зачем им искать что-то? — улыбнулся мужчина. Люси подняла на него недоуменный взгляд. Серые глаза озорно сверкнули, когда за окном между деревьев мелькнул луч утреннего солнца, а черные прядки на лбу на миг стали светлее. — Я имею в виду… Видела, как общаются хвостатые с Алисой, Поулом, как волнуются за Натана? — Хартфилия неуверенно кивнула, но все еще не понимала, к чему клонит Аяз. — Ромео недавно играл с Поулом на заднем дворе в догонялки, Алиса разговаривала с Кинаной, как давняя подруга. Они сами еще не поняли, как вписались в семью. Они уже стали частью Хвоста Феи, так почему нужно их выгонять? Да и ты, пусть и стараешься сторониться, уже привыкла к ним и переживаешь так, словно они давно были в гильдии. Разве я не прав? Люси посмотрела в окно. Вагон мягко качался, монотонно стучали колеса, а за стеклом проносились деревья, образуя коричнево-зеленые пятна. Поезд проехал мимо небольшого домика, во дворе которого вовсю цвела прекрасная сакура. Ветер подхватил розовые лепестки и закружил вокруг едущего на скорости состава. Но даже легким цветкам было не угнаться за бегущим вперед поездом. Едет ли он в место, что принесет путешественникам радость, или же доставит только хлопот? Возможно, кто-то попал в поезд по чистой случайности, купив первый попавшийся билет, чтобы на время или навсегда сбежать от проблем? Или кто-то хочет стереть все прожитые моменты и перевернуть страницу, исписанную плохими событиями? Девушка этого не знала. Да и, признаться, совсем не хотела знать — ей не было дела до волнений других. Разобраться бы в себе. — Может и прав. В любом случае, еще рано что-то говорить, — спокойно отозвалась Люси. Аяз громко усмехнулся, но кивнул. — Я бы хотела побыть одна, если не возражаешь. Найткелм шутливо откланялся, отошел от стены и, не проронив ни слова, медленно покинул тамбур, постаравшись как можно тише захлопнуть дверь. Хартфилия выкинула окурок в приоткрытое окно и достала новую сигарету из любимого портсигара, который купила в одном из городов. Они с Аязом выбрались на задание S-класса, которое доставили в Хвост Феи — Леви прислала его из гильдии. Это был город Виция — совсем маленький, с населением меньше пяти тысяч, но очень уютный. Здесь когда-то девушка выполняла одно из последних заданий с Нацу. Они поехали в Вицию, чтобы найти старый фолиант в одной из библиотек, потому что Люси выиграла спор и Драгнил был вынужден пойти с ней на то задание, которое она выберет сама. Как ни парадоксально, но Нацу не сжег ни одной книги, даже не разрушил полку и произвел замечательное впечатление на пожилую работницу библиотеки. Потом парень даже признался, что ему понравилось и как-нибудь стоит повторить, но помахаться все равно хотелось. Все жители Виции, как и год назад, были приветливы. Пожилая дама из библиотеки даже вспомнила Люси и поделилась, что тот фолиант очень пригодился мэру города и что он передает самые пламенные благодарности. Один продавец на рынке так настойчиво рекламировал товар, что Люси не сдержалась и купила у него этот портсигар. На самом деле она очень не хотела покупать что-либо связанное с Вицией — это сразу напоминало ту неловкую улыбку Нацу, когда он смущенно соглашался, что задание вышло интересным. Но сейчас даже не жалела о приобретении. Хартфилия ласково погладила гладкую поверхность — кожа была теплой, немного согревала, что удивительно. От портсигара сильно пахло табаком, но едва-едва чувствовались нотки запаха кожи. Он был светлым, приятного песочного оттенка. А внизу, красиво обрамленная черным грубым швом, была выжжена плавная надпись: «Vicia». Люси всегда считала, что портсигар — одна из тех бесполезных вещей, которую она купила бы, появись у нее больше денег, но на момент покупки в кармане волшебницы оставалась только пара тысяч драгоценных и все они ушли на несчастный портсигар. Возможно, она купила бы что-то более практичное на эти деньги, но сейчас эта вещь была той, что успокаивает. Неосознанно, убирая руки в карманы, Люси всегда нащупывала теплую кожу и поглаживала большим пальцем название города, про себя вспоминая, как пыталась достать фолиант с верхних полок и как Хеппи смеялся в ответ на ворчания девушки. Люси достала еще одну сигарету и покрутила ее в руке примерно минуту, монотонно что-то настукивая короткими ногтями по стене. Хартфилия вытащила из кармана потертую железную зажигалку с витиеватыми узорами на боку, поднесла ее к сигарете и ненадолго замерла. Пламя плясало, ловко перескакивая из стороны в сторону, забавно кружась и как будто заигрывая. Оно весело дернулось вместе с поездом, зацепило поверхность сигареты и подожгло ее. Люси хмыкнула. Небрежно убрав зажигалку, девушка вернула взгляд на приоткрытое окно, откуда доносился быстрый холодный ветер, и закурила. Никому не признается, что купила портсигар из-за воспоминаний о Виции и Драгниле. И — в особенности — не смирится с осознанием сама, что и курить начала из-за воспоминаний. Потому что кошкой они скреблись на душе, а табак заставлял замолчать. А еще потому что огонь, поджигая сигарету, напоминал одного горе-друга, который так же сносил все на своем пути, ярко воспламеняясь. Не признается в этом даже самой себе. — Слабая? — усмехнулась Хартфилия, поднимая голову к потолку. И не ответит на свой же вопрос. Все и так известно. *** Пригород Ибериса чем-то напомнил уютные улочки старой Магнолии, где еще не успели построить новые пестрые дома и нарушить спокойную гамму цветов яркими оттенками. Шагнув на перрон, Люси ощутила себя Гулливером в стране лилипутов — домики, вид на которые открывался с небольшого холма, где и располагалась станция, были совсем маленькими. Окруженные великорослыми буками, что смотрелись величественно даже без изумрудных листьев, немного обветшалые и потрепанные временем дома выглядели едиными с природой и ее могуществом. Местные не старались превзойти красоту леса, выстраивая огромные аляпистые здания, а мирно принимали ее победу. По правую сторону от Хартфилии Алиса шумно втянула воздух, выставляя руки в стороны. — Чувствуете? Этот запах, — она широко улыбнулась, совсем как ребенок, и почти подпрыгнула на месте. Светло-бежевое платье с длинными рукавами-фонариками и полуприталенной юбкой чуть ниже колен раздувал прохладный ветер, заставляя Фаррелл ежиться. Здесь, на холме над лесом, было прохладно. Поул снял с себя черную косуху, оставшись в темной однотонной рубашке с закатанными рукавами, и заботливо накинул ее на плечи Алисы. От этого жеста девушка вся зарделась, а глаза больше не выглядели такими красными на фоне пунцовых щек. — Спасибо… Престон неопределенно повел плечами и широкими шагами двинулся вперед, скрывая глупую улыбку. Наблюдая за этими двумя, Люси не смогла сдержать хохота, но успешно прятала от парочки искаженные в смешке губы за широкой спиной Аяза. К слову, он тоже украдкой посмеивался с них. Алиса и Поул были почти одногодками Хартфилии — кажется, Фаррелл исполнилось шестнадцать, а Престону девятнадцать. Но вели себя, как дети малые, хотя вроде как уже месяц состояли в отношениях. Возможно потому что когда дело касается любви все становятся неуверенными юнцами, млеющими от случайных прикосновений, а возможно дело было в характерах. Оба стеснялись обниматься на людях, только Алиса могла иногда подпрыгнуть — потому что Поул действительно был высоким — и звонко чмокнуть его в щеку, а затем быстро убежать куда-то в другой угол гильдии. Престон же обычно просто держал Фаррелл за руку, мягко переплетая пальцы. Вот только все помнили, как доверчиво прижималась заклинательница к груди парня в лазарете, как он шипел на всех диким волком, не давая подойти и с волнением смотрел на хрупкую, дрожащую от страха Алису. Когда Фаррелл боялась, она держалась Поула и точно знала, что он не оставит. — Пойдем быстрее. Скоро вечер, а последний поезд в одиннадцать, — поторопил Престон. Люси и Аяз спокойно двинулись за ним, а Алиса осталась стоять на станции, глубоко вдыхая лесной воздух. Асфальт, совсем не нагретый весенним солнцем, что в пригороде совсем не грело, местами вздулся и потрескался. Из трещин станции пробирались упрямые цветы, показывая, что даже здесь — казалось бы, земля под царствованием цивилизации — природа сильнее. За это Алиса и любит свою деревню. — Алиса! Ты там где?! — Уже иду! — отозвалась Фаррелл как можно громче. Она подняла взгляд на белый указатель, где почти выцветшей черной краской было написано название деревни. — Ну здравствуй, родная Галателла. Ждала?.. Алиса просунула руки в рукава теплой косухи, застегнула молнию и невесомо коснулась губами воротника, тут же покраснев. Девушка соскочила с асфальта и ступила на протоптанную сухую землю, ведущую прямо в Галателлу. Около грациозного граба, что высоко раскинул пока еще голые ветки веером, стояли Поул, Люси и Аяз. Заклинательница быстрыми шагами догнала их и компания направилась дальше, следуя за Престоном, хотя родилась и росла в Галателле только Фаррелл. Поул стал здесь таким частым гостем, что теперь мог водить экскурсии и по памяти рассказывать, где что было, как и по чьей воле оно там появилось. Все в этом месте было знакомо и отзывалось в сердце Алисы теплой патокой ностальгии. Высокие буки и ровные грабы росли вдоль тонкой тропинки, ведущей к главной в деревне широкой гравийной дороге. Под деревьями радовали глаз маленькие дикие цветы, что разноцветным ковром устлали землю. Красные, синие, желтые маленькие бутоны робко тянулись друг к другу. Вместе цветы создавали огромную палитру и вносили яркости в однотонную траву, что росла повсюду. Рядом с цветами трава уже не выглядела просто зеленой — она стала цвета малахита, на который упал луч солнца. Маленький светло-голубой дом, что стоял по левую сторону от тропы, принадлежал местному лесничему Бонифатию. Зимой он жил глубоко в лесу по несколько недель, а в теплое время года приходил сюда. В детстве Тейдж и Алиса бегали к нему на чай и слушали длинные истории. Именно от лесничего Фарреллы узнали о существовании магических гильдий и загорелись желанием вступить в одну из таких. Сейчас в окнах дома не горел свет и не шнырял громоздкий силуэт лесничего — видимо, он ушел в лес. Сейчас, весной, Бонифатия сложно встретить в деревне, только если рано утром или поздно вечером. Алиса поравнялась с Поулом и почти бежала, чтобы не отставать. Он без улыбки смотрел на дома вокруг, не обращал внимания на цветы под ногами и просто шел в самый центр Галателлы, где и расположился небольшой, но сказочно уютный дом Фарреллов. Раньше он принадлежал отцу, но после его смерти перешел во владения Тейджа. Еще до болезни парень навел здесь порядок: починил крышу, поставил новые окна, переклеил обои и вместе с сестрой заменил старую мебель, вдохнув новую жизнь в потрепанный дом. Несмотря на это, дом долгое время стоял с заколоченными окнами никому не нужный, только иногда соседи проверяли, не пробрался ли кто внутрь. Фарреллы жили в комнатах в общежитии Алой Стрелы, которые им предоставил Мастер. Сейчас, когда гильдии у Фарреллов уже не было, а беспокоить Тейджа городской жизнью было даже опасно, родовое гнездо стало отличным пристанищем. Когда брат с сестрой переехали сюда, Тейдж даже немного ожил. Воздух в Галателле, почти бесполезный для здоровых магов из-за малого количества эфира, помогал ему во время болезни медленнее восстанавливать магию, а значит выбросы случались реже. Пусть и дышалось здесь легче из-за обилия деревьев, но это только пока магический источник полон. Алиса и Поул остановились напротив небольшого дома, оформленного в светлых оттенках. Они открыли деревянную калитку и зашли на участок. Все здесь поросло дикими цветами и сорняками, ни о каком ухоженном саде и речи не шло. Места, где раньше были каменные клумбы, покрылись мхом и полностью заросли. Над домом возвышался огромный дуб, всюду вокруг лежали желуди и шляпки от них. Фаррелл сделала шаг на аккуратные ступени из светлого дерева — кажется, березы. Сам дом был брусчатым, крыльцо немного шаталось, перила едва держались на месте — было видно, что строению много лет, но для своего возраста оно отлично сохранилось. Резные оконные ставни выполнены из дерева, но покрашены в белый — краска местами облупилась и осыпалась на зеленую траву. — Тейдж, привет! — Алиса открыла дверь и прошла внутрь. Люси шагнула следом, затем Аяз и Поул — им пришлось сильно пригнуться. Из комнаты послышалось шуршание, скрип и приглушенный мужской голос. Хартфилия бегло осмотрелась. При входе по левую руку к стене была прикручена почему-то пустующая вешалка для верхней одежды, под ней — небольшой сундук с замком, справа из-под ковра под стеной виднелся деревянный люк в погреб, в углу была другая белая дверь. Широкий коридор вел вперед. Слева был проход в жилую комнату, у стены напротив входной двери стоял небольшой белый стол и два стула, неподалеку от них у другой стены — два кресла с бежевыми однотонными покрывалами. На стене над столом висели полки, на них — цветочные горшки, тонкие пожелтевшие книги и разный хлам. Справа от стола расположилась кухня. Несколько светло-бежевых тумб, холодильник в углу и с другой стороны старая газовая плита. В коридоре и кухне-столовой обои были одинаковые: какие-то невзрачные, в серый цветочек, но приклеенные на совесть. Алиса открыла стеклянную дверь, ту, что слева от входа, и зашла в комнату вместе с Поулом. Именно оттуда раздался мужской голос. Люси несмело прошла за парочкой, Аяз же остался на пороге в комнату. На диване, наспех укрытым бежевым покрывалом, сидел молодой парень лет двадцати, но мешки и синяки под алыми глазами прибавляли ему еще десяток. Это и был Тейдж Фаррелл. Высокий, но болезненно худой, измотанный парень, точно не выглядел таким сильным, каким его описывал Поул. Тейдж скорее напоминал уставшего от жизни взрослого мужчину, уже не ищущего в жизни ничего. Он совсем отличался от Алисы и понять, что они родственники, можно было лишь по цвету волос — холодный платиновый, как первый снег, и по глазам, но даже взгляд у брата и сестры сильно отличался. Замученные очи Тейджа обладали темным винным оттенком, в то время как взгляд Алисы светился алой надеждой, как небо на закате. Меж бровей у Фаррелла залегли тяжелые морщины. Длинные, примерно до пояса, тонкие волосы парня беспорядочно раскинулись по сторонам, неровно подстриженная челка закрывала половину лица. Он был, безусловно, красив, но приятные черты исказились из-за худобы, скулы стали неестественно острыми, подбородок длинным, лицо словно вытянутым. Сравнивая с тем человеком, что был на фотографиях в коридоре, этот парень был абсолютно другим. На плечах Тейджа лежал светло-серый плед, он был одет в мятую черную толстовку и обычные истертые на коленях штаны. От вида едва живого парня у Люси заныло сердце. — Вы уже вернулись? — мужской голос прозвучал ослабевшим, хриплым. Тейдж закашлялся и вымученно улыбнулся, окидывая взглядом Люси и Аяза. — Почему ты не сказала, что мне ждать гостей? Я бы хоть прибрался. Хартфилия посмотрела по сторонам. В комнате все было разбросано. С полок упали книги, один из горшков разбился и синий цветок теперь лежал на деревянном полу в беспорядочной куче земли. У окна стоял рабочий стол. Карандаши на нем выпали из стакана и валялись по всей столешнице, некоторые скатились на пол. Эта комната выглядела более старой, чем коридор. «Последствия выбросов» — кивнула сама себе Люси. И, видимо, царящий вокруг бардак такое же последствие, как и отстающие от стен бледно-желтые обои, наспех прибитые деревяшки другого цвета к ножке стула и кривая дверца светлого шкафа — отвалилась дверная петля. В воздухе витала тяжелая аура, как после использования сложного заклинания. — Снова? — строго спросила Фаррелл, поднимая с пола осколки глиняного горшка. — Алиса, пожалуйста… я слишком устал для твоих нотаций, — обреченно просипел Тейдж. Он откинулся на спину и запрокинул голову назад. В его глазах Люси не увидела ничего, кроме смиренного ожидания. Ожидания смерти. — Лучше познакомь меня с гостями. Я Тейдж, думаю, от Алисы вы наслушались обо мне. Фаррелл поджала губы и обиженно поникла. Пока Алиса убирала землю, Люси решила вести разговор сама. — Я Люси, это Аяз. Да, ты прав, Алиса много рассказала, — Хартфилия не стала разыгрывать из себя культурную леди и сразу перешла на «ты». — Мы из гильдии Хвост Феи, полагаю, знаешь такую. Она с удовольствием наблюдала, как расширились глаза Тейджа. Он в тот же миг вскинул голову и удивленно посмотрел на блондинку. Довольная такой реакцией, Люси усмехнулась и продолжила: — Не смотри так. Мы с твоей сестрой и друзьями устроили дружественный бой, — где-то за ее спиной гаденько прыснул Аяз, — и приютили их у себя в лазарете. Там Алиса рассказала про тебя и твою болезнь. Я знаю, что ты пытаешься излечиться уже как полгода, но лекари не могут никак помочь. Целительница нашей гильдии — Полюшка — согласилась помочь. Однажды она уже вылечила Магические выбросы. Люси выложила все сходу. Тейдж минуты две молчал, медленно усваивая всю полученную информацию. На заднем плане шуршала Алиса, поднимая с пола карандаши, и Поул, который помогал убрать книги обратно в узкий стеллаж около рабочего стола. — С чего ты взяла… что я хочу лечиться?.. — с горькой усмешкой произнес парень, опуская взгляд. — Ты что несешь, идиот! — закричала Фаррелл. Она в два шага оказалась перед братом и влепила ему звонкую пощечину. Тейдж замер, отвернув голову вправо. — Как у тебя язык повернулся такое сказать?! Разве ты не помнишь, как мы мечтали вместе выполнять задания? Забыл, как вместе тренировались, чтобы Мастер гордился нами? Забыл истории дядюшки Бонифатия?! Не помнишь, что сказал отец, когда, умирая, держал тебя за руку? — Алиса, успокойся… — позвал Поул негромко, с неуверенностью хватая ее за предплечье. Девушка отмахнулась и продолжила кричать. — Он сказал «Живите, дети мои»! Тейдж, ты слышал? «Живите»! Не смей нарушать его волю! — Алиса схватила брата за плечи и стала трясти, громко рыдая. Тейдж молчал и, отвернув голову в сторону, поджимал губы, а по щеке у него бежала одинокая скупая слеза. — Алиса Фаррелл, выйди отсюда вон, — стальным голосом крикнула Люси. Названная опомнилась и замерла, как по команде. Громкий уверенный голос Мастера вернул ее в реальность из предистеричного состояния. Она выпустила плечи парня и сделала шаг назад, безотрывно смотря ему в глаза так, словно он предатель. — Пошла вон. Поул, помоги ей, а то сама, видимо, ходить разучилась, как и думать. Аяз, оставь нас с Тейджем наедине. Премного благодарна, — с наигранной злобой, репетируемой последний год, прошипела девушка. Хартфилия внимательным взглядом проследила за тем как Престон, бережно обняв Алису за талию, вывел ее в коридор, а Аяз вышел вслед за ними, крепко закрыв дверь. Найткелм встал с другой стороны, но краем глаза точно следил за происходящим в комнате. — А теперь, позволь, я у тебя кое-что спрошу… — с усмешкой начала Люси. *** — …поехали в вашу Магнолию, — Тейдж слабо улыбнулся, когда вышел из комнаты в коридор, поддерживаемый под локоть Хартфилией. Алиса, вся сверкая от радости, подскочила к брату и крепко его обняла. Люси смотрела на них и не могла сдержать счастливого взгляда. Слабый парень стоял, облокотившись о дверной косяк, и склонился над сестрой, крепко прижимая ее изо всех сил худыми руками. Трогательная сцена не оставила равнодушным и Аяза, вот только он не стеснялся показывать широкую улыбку. Мужчина искоса посмотрел на напарницу. — О чем вы говорили, что он так резко воспрял духом? — А? — Хартфилия посмотрела на Аяза. Он шутливо вскинул брови и теперь ждал ответа от Люси. Она так же, как и он, игриво ухмыльнулась и невинно отвела взгляд, чуть сощурившись. — Ничего особенного. Всего лишь напомнила то, о чем он забыл. Хартфилия вновь лукаво улыбнулась. В голове зазвучал их с Тейджем разговор: — Ради чего ты жил раньше, Тейдж? До болезни. — Ради Алисы, — уверенно ответил парень, но на лице пробежала тень недоверия. Он не понимал, к чему ведет Люси. — И она живет ради тебя. Знаешь же, что Алиса полезла в драку против всего Хвоста Феи, чтобы получить хоть какой-то шанс вылечить Магические выбросы. Не отстраняйся и не говори такие глупости, как сегодня. Не оставляй ее одну. Поодиночке люди угасают, потому что в темноте некому вывести на свет. Алиса старается вытащить тебя, но ты отчего-то упираешься. Хватит, — девушка мягко улыбнулась кончиками губ, как когда-то давно. Накрыв холодные ладони Фаррелла своими, волшебница кивнула в сторону фотографии брата и сестры на рабочем столе. — Она не хочет тебе зла и изо всех сил желает, чтобы ты был рядом. Так будь. Ей больно, что ты отказываешься выздоравливать и отдаляешься. А ведь семья — самое важное, что есть в мире. У тебя есть родная сестра — разве кто-то может быть ближе?