Семь лет надежды. Семь лет отчаяния

Люси никогда не видела, чтобы согильдийцы веселились так. Безудержно и громко. Нет, их пьянки, конечно, всегда проходили примерно одинаково — наклюкаться в гильдии, разгромить все тут и отправиться куролесить вглубь Магнолии — но сейчас было по-другому. Сегодня в Хвосте Феи было не просто уютно, не просто по-домашнему, как сказала бы Хартфилия раньше. Здесь хотелось жить. Жить так, как семь лет назад: безудержно и громко. Чтобы все знали, чтобы каждый слышал, что у нее — ледяной стервы-Хартфилии, держащей королевство в ежовых рукавицах с самого первого дня на посту богоизбранной — все сказочно, замечательно, ярко, весело, безоблачно! Жаль, что это не совсем так. Нет, она счастлива — в ее душе, наконец, спустя год после смерти Стинга, снова появились ростки гиацинта. Они с завидной скоростью пробирались через увядшие подснежники, наводнившие землю, но никак не могли перегнать высокую лаванду и большие кусты гортензии — за этими растениями Хартфилия ухаживала с особым трепетом, с любовью поливала и удобряла землю, лишь бы сад в душе зеленел. Гортензия на языке цветов — надежда и холодность, переплетение двух несвязных чувств, дарующих вместе безумный тандем из запутанных мыслей и образов. А лаванда… Мягкая улыбка девушки померкла. Она подняла пустой взгляд на веселящихся друзей, но здесь, сидя в самом углу огромного здания, неожиданно ощутила себя чужой. Слишком хмурой, чтобы как ни в чем не бывало кричать и веселиться. Слишком строгой, чтобы позволить себе что-то кроме легкой улыбки. Таких в Хвосте Феи обходили стороной — и Хартфилия вовсе тому не удивлена. Боялись заразиться депрессией? Не зря, наверное. — Люси, айда к нам! — прокричал донельзя счастливый Нацу, кружась в задорном хороводе танцев и смеха. Там бегали не только пропавшие, но и пережившие — так заклинательница решила называть у себя в голове тех, кто семь лет оставался в гильдии. Они так громко кричали разные Фиоровские песни, отсчитывали ритм и чокались бокалами в такт, что невольно Хартфилия подхватила темп и постукивала подошвой берцев о деревянный пол. Драгнил выглянул из толпы разноцветных макушек, сильно вытягивая шею, и ослепительно улыбнулся, как умел. Люси неопределенно покачала головой, скосила взгляд и умудрилась жестами уйти от ответа. Последнее, что она сумела заметить со стороны Нацу было недовольное лицо, тут же потонувшее среди других белозубых улыбок. У Хартфилии на языке вертелось не только дорогое вино отличной выдержки, но и важный вопрос — на него она, наверное, не получит ответ никогда. Как? Как им удалось отбросить все мысли в дальний ящик и броситься в пляс? Как они смогли разогнуть одеревеневшие от шока ноги, вернуть дар речи, освежить улыбку? Как у них, у пропавших и переживших, это вышло и почему не получилось у Люси? Она никогда не поверила бы, что можно не думать о том, что семь лет ты жил с мыслью о смерти близких и тут благодаря необъяснимой магии они возвращаются. Она никогда не поверила бы, что можно не думать о том, что семь лет ты спал, потом проснулся — а мир уже изменился, скачет вперед и даже не собирается тебя ждать. Но, смотря на согильдийцев, что один за другим подскакивали с мест и бросались в самую толпу, сопровождаемые озорным смехом, Хартфилии приходилось поверить. Смотря на них, она восхищалась их стойкостью и огорчалась своей. Люси с некой обреченностью закрыла глаза и с горькой ухмылкой втянула воздух носом, сразу ощутив разношерстный запах алкоголя и друзей, пригубив немного сухого вина — оно приятно вязало во рту. Заклинательница прекрасно понимала, что на фоне других выглядела не просто черным пятном, а скорее опухолью — болящей, ноющей и мешающей счастливому человеку продолжить беззаботное существование. Ее можно было сравнить с темной тучей, маячащей на горизонте и напрягающей отдыхающих, ведь «А вдруг дождь пойдет? Мы не хотим промокнуть!» От этого сравнения стало больно и смешно одновременно. Это правда — настолько идиотская, насколько возможно, но все равно обиженно колющая. …А лаванда на языке цветов значит восхищение. И одиночество. Когда дарят лаванду, хотят сказать: «Я тебя никогда не забуду», хотят прошептать: «Никто не заменит тебя». Лаванду Люси клала на могилу Стинга. Она хмыкнула, уже не глядя по сторонам, выпила вино, и налила себе еще — отличный алкоголь скрасит любой вечер. Наблюдая, как рубиновая жидкость медленно плескалась в начищенном до блеска бокале, Люси совсем забыла, что не должна скрывать свои эмоции под стальной корочкой снова — но уже не могла про это вспомнить. Привычка приросла к ней новой кожей, прижилась, а отдирать было морально больно. Этой боли заклинательница по-прежнему боялась больше всего. И в кругу своих друзей, напарников и настоящей, пусть и не кровной семьи, Хартфилия почувствовала себя высокой, отцветшей лавандой. Такой же восхищенной и такой же одинокой. Это была правда. Обиженно колющая — потому что другой правда не бывает. — Люси? — теплый голос отвлек ее от самобичевания и алкоголя. Девушка нехотя подняла темные глаза, пусть и без этого знала, кто пожаловал. Перед столиком в привычной черной жилетке и белых шароварах — уже где-то порванных — стоял запыхавшийся Нацу. Он обыденным движением уселся на деревянную лавочку и потер ушибленную шею, со стоном ею покрутив. Столько будничности было в его движениях, что Хартфилия забыла, как дышать. Она жадно всматривалась в его черты, в дырку шаровар на колене, в потрепанное в дружеском спарринге лицо и не могла осознать, что семь лет не видела этого. — Ты чего так смотришь? Нацу, как и семь лет назад, не отличался умением думать, а потом говорить — чувство такта все еще не про него. Нацу, как и семь лет назад, не научился поправлять волосы после драк и теперь они стояли дыбом, напоминая розового домовенка. Нацу, как и семь лет назад, лучше всех чувствовал, когда напарнице плохо, а поэтому тотчас оказывался рядом. Люси усмехнулась, отвела взгляд и вновь взболтнула наполовину выпитое вино. — Ничего, — протянула Хартфилия скорее для виду. — Я же вижу, что-то случилось? Заклинательница потупила взгляд. Алкоголь немного развязал ей язык, но скорее подействовал на внутренних демонов: это они накинулись на ее мысли, как изголодавшиеся волки, превращая всю радость в горестную тоску. — Не могу поверить, что это и правда ты, — честно призналась Люси, не глядя на Нацу. Его вид нагонял еще больше нежеланных мыслей, потому что каждый взгляд на Драгниловскую улыбку напоминал о заданиях семилетней давности, о кошмарах, о словах Манадара — обо всем, что девушка хотела забыть. — Хм, — в серо-зеленых глазах отразились беспомощность и сочувствие, ведь парень и правда не знал, чем может помочь. Поэтому вместо осознанного взгляда он выбрал играть дурачка, который раз надеясь, что так сможет сбежать от ответственности. Люси не смотрела на Драгнила, но томительного молчания хватило для понимания, что он сейчас уйдет, оставив Хартфилию разбираться с эмоциями одну. Какого же было ее удивление, когда через минуту слева все-же раздался неуверенный, но громкий голос. — Но я настоящий! — А кажется, что нет. Как будто мне все снова снится, — Люси пожала плечами, давя появившуюся на глазах влагу новым глотком вина. Наверное, в той бутылке уже ничего не осталось и придется просить у Кинаны новую, а она навряд ли даст. Девушка огорченно выдохнула, подняла голову и отложила бокал, все еще стараясь не пересекаться взглядами с парнем. — Не волнуйся обо мне, иди отдыхать. Семь лет, как никак, в одной позе лежал, небось ноги затекли. Нацу шутку не оценил, только сильнее напрягся. Он продолжил пытливо разглядывать словно каменное выражение лица подруги, в котором силился увидеть что-то кроме наигранного безразличия. Но как бы он не старался, как бы не буравил измененное шрамами лицо, не мог увидеть чего-то существенного. Хартфилия, как будто поняв это, победно, но все еще нерешительно улыбнулась, поднялась с места и резко подхватила пустую бутылку со стола. — Пойду еще принесу. Тебе бокал захватить? — спокойным голосом спросила Люси, направляясь к барной стойке — там, как и всегда, столпилось больше всего хвостатых. — Ты что, с ума сошла? — Драгнил за долю секунды подскочил с лавочки и ухватил девушку за локоть, удерживая. — Нельзя столько пить, Лю! — Завязывай с выпивкой, Лу, — Стинг закатил глаза, придерживая заклинательницу за локоть и наглым жестом выдергивая из озябших рук пустую бутылку бренди. — Совсем уже больная. Нельзя столько пить, дура! Ее будто окатили ушатом кипящей воды и тут же толкнули в прорубь — жар сменился не менее опаляющим холодом. Хартфилия выдернула свою руку из чужой ладони и затравленно взглянула на опешившего такой реакцией Нацу. Люси посмотрела на парня и боялась пошевелиться, даже моргнуть или сделать вдох. На секунду ей померещились колючие светлые волосы и мелькнувшие синие глаза, но почти сразу сменились непонятливым взглядом серо-зеленых очей и розовых, торчащих во все стороны локонов. Мираж с огорченным Эвклифом исчез так же быстро, как и появился, но все еще маячил где-то рядом будто рассеянной изумрудной пылью. Заклинательница медленно попятилась, затем сделала шаг назад быстрее и споткнулась о чей-то стул, чудом удержавшись на ногах. — Я-я… — ее голос дрогнул. Девушка была не в силах отвернуться от Нацу, раз за разом пытаясь возвратить странное видение, но больше этого не выходило — серо-зеленые глаза все так же обеспокоенно смотрели прямо в ее. — Я себя плохо чувствую… Пойду-ка лучше… — Хартфилия нервно оскалилась, чувствуя, как прямо сейчас готова замертво рухнуть на пол от нехватки кислорода. Она почти на физическом уровне чувствовала, как все краски отхлынули от лица и превратились в мерзкий алый комок где-то в груди. — Кажется, я и правда перепила… Ха-ха… Да-а!.. Люси едва ли следила за тем, что выдумала на автоматизме, прикрыла рот ладонью для пущей уверенности и пулей выскочила из гильдии на негнущихся ногах. Во всеобщей суматохе мелькнувшую золотистую косу заметили только пятеро — Леви, Эрза, Грей, Аяз, да и сам Нацу. — Что это с ней, Нацу? Ты что ей наговорил? — Леви синим ураганом, снося все на пути, примчалась к Драгнилу, готовая метать гром и молнии. Следом за ней подтянулась и Эрза с Греем — и та, и тот были горазды начать новую драку. Аяз же остался провожать стройную фигуру взглядом, так и не решившись подойти к Нацу, чтобы все обсудить. — В том то и дело, что ничего, — потерянно ответил Драгнил, опуская взгляд на собственные ладони. — Я просто сказал, что ей нужно меньше пить… а тут… Хвостатые хмуро переглянулись. Больше никто не проронил ни слова, все разошлись по своим местам, немного напряженные, но все еще веселые. Люси действительно стоит завязывать с алкоголем. *** Когда Гажил вместе с командой Нацу взялся за третью бутылку коньяка за этот вечер, Леви спохватилась. Нет, она не была жуткой трезвенницей или противницей алкоголя — попробуй стань такой в Хвосте Феи — просто волновалась и прекрасно знала, как заканчиваются такие пьянки для возлюбленного. Бегать утром с противопохмельным и стаканом воды у девушки не было никакого желания, поэтому она ткнула парня в бок и требовательно уставилась ему прямо в глаза. Особого эффекта это не произвело, поэтому Леви встала с места и потащила Гажила за руку из-за стола. Друзья наблюдали за этим с улыбкой в глазах, тихонько посмеивались — ни у кого в голове так и не сложился целый образ про эту парочку, поэтому многим было в новинку видеть магов с друг другом такими. У каждого еще были свежи воспоминания о событиях с Фантом Лордом. — Так, все, Гайка, подъем и домой, я тебя тащить пьяного не буду, — нахмурилась МакГарден, строго поставив руки на бедра. Редфокс огорченно вздохнул, поднимая слезный взгляд на девушку. — Не-е-ет, даже не смотри на меня так. Никаких «Можно я еще посижу», знаю я тебя. Под утро опять будешь орать из спальни «Ле-е-еви-и-и, воды-ы-ы!» Вставай-вставай. — Ну Ле-е-ев. — Никаких «ну». Поднимай задницу, Редфокс. Если не встанешь — я тебе на коврике на кухне постелю и даже на диван не пущу, так и знай, — использовала главный аргумент Леви. Конечно, никто на коврике ночевать не будет — она же не изверг, но припугнуть всегда полезно. Когда парень все же соизволил вылезти из-за стола, МакГарден обезоруживающе улыбнулась и, ухватив Гажила под руку, пошла в сторону выхода, напоследок задорно отсалютовав согильдийцам. — Ребята, завтра увидимся! Надеюсь, вы не исчезнете снова. Еще семь лет я не переживу. Пусть это и звучало, как шутка, и произнесено с улыбкой на устах, смешного было мало — поняли все. Леви сумела передать через эту фразу все волнения, таившиеся на душе, вложив в нее столько чувств, сколько не сумела передать через взгляд. Пропавшие хвостатые смотрели паре вслед до последнего, пока они не скрылись за воротами. — Семь лет… — Венди, все это время сидящая неподалеку вместе с Шарли, прижала кошечку к груди. — Я не могу поверить! Нас не было целых семь лет, а все это время ребята держались… Мне жалко их, ведь все это время они даже не знали, что с нами, а еще жалко нас, ведь мы пропустили семь лет жизни!.. Все за столом у дальней стены, слышавшие эти тяжелые, но правдивые слова, с согласным молчанием потягивали свои напитки. Хеппи свесил лапки со скамейки и болтал ими в воздухе, задумчиво и даже взволнованно разглядывая пространство перед собой. Иксид растерянно поднял голову и посмотрел на Нацу, медленно переводя взор с него на Лектора и обратно. — Куда Люси ушла? И почему она не посидела с нами, а села отдельно? — обиженным голосом спросил Хеппи, обращаясь сразу ко всем, но скорее к Лектору. Тот тяжело вздохнул. — Люси тяжело пришлось все эти годы. Я не знаю, что у нее в голове, она не рассказывает, — здесь послышались плаксивые нотки, но кот стойко сдержал их, — но думаю, что пытается осознать, что вы вернулись. Это, знаете ли, трудно — вот вас не было семь лет, а тут из ниоткуда появились. Ничего страшного, Люси сильная, сама справится… — он недолго помолчал, поджав губы. В голосе слышались сомнения. — Всегда справлялась и сейчас справится. В любом случае, нам нечем помочь — она молчит обо всех тревогах и мыслях. Тишина затянулась. Каждый раздумывал о словах Лектора, раз за разом сравнивая Люси из прошлого с той, кого увидели в настоящем. И все сильнее понимали, что не могут найти сходств, даже во внешности. Все теми же остались только волосы — длинные, по-прежнему шелковистые, цвета пшеницы, и магия, но усилилась многократно. Изменилось все, даже глаза, не то что характер или стиль одежды. Когда прошли, кажется, несколько минут томительного молчания, Нацу резко поднялся из-за стола, оглянув сидящих хмурым взглядом. — Головешка, а ты-то куда? — К Люси, — тоном, не терпящим препирательств, отчеканил Драгнил и направился к выходу. Друзья переглянулись. Они давно не видели его настолько серьезным. Лектор тут же взволнованно подскочил с места и взлетел на пути у парня, что был вынужден затормозить. Иксид с волнением и даже злостью смотрел на убийцу драконов, преграждая тому дорогу. Хвостатые удивленно наблюдали за происходящим. — Чего? Пусти. — Ты только хуже сделаешь! Дай ей одной справиться! — его глаза блестели под светом лампочек, выдавая подступившие слезы. Парень нахмурился и попытался пройти мимо, но Лектор снова возник на пути. Видя, что ситуация набирает обороты, Грей и Эрза отложили алкоголь. Венди, стушевавшись, сильнее сжалась. Девочка все еще не могла полностью обдумать произошедшее, а когда от Драгнила начинает пахнуть палью — значит, все плохо. — Ну уж нет! Я больше не оставлю ее одну! — Нацу сделал уверенный шаг вперед, но снова наткнулся на разозленного и одновременно не на шутку напряженного кота перед лицом. — Пропусти ты уже, не беси! — Оставь ее в покое! Аяз, ну хоть ты ему скажи! — Лектор жалобно посмотрел на сидящего за соседним столиком Найткелма — он не стал садиться ни рядом с Люси, ни рядом с Леви и Гажилом, очевидно, не желая стать лишним. Маг все это время хмуро наблюдал за происходящим, видимо, делая свои выводы, а сейчас грузно поднялся с места и подошел к Нацу. Убийца драконов с готовностью сверкнул серо-зелеными глазами, сильнее сжал кулаки и, сам того не осознавая, заискрился огнем. — Если она сбежала от тебя, значит не хочет видеть, а тут ты припрешься! Сиди в гильдии, тебе нечего у Люси делать!.. Нацу бросил на Лектора как можно более красноречивый взгляд: в нем читалось раздражение и неприкрытый гнев, от которого иксид тут же замолк, но не перестал всем своим видом показывать недовольство. — Беги к ней, — уверенно пробасил Аяз, смотря прямо в расширившиеся глаза Драгнила. Он-то ожидал драку или как минимум проверку, а не такое быстрое согласие. На это рассчитывал и Лектор, который теперь в шоке не сводил взгляда с Найткелма. — Если ты не сможешь с ней поговорить — никто не сможет, так что сделай все, что в твоих силах. Да чего ты вылупился на меня, как на восьмое чудо света, идиот? Шевелись, пока она с горя не напилась. Повторять Нацу не пришлось. Мелькнула только розоволосая макушка, затрещали ворота, и парень исчез на улице. Лектор нахмурился, повернулся к магу и как можно суровее поднял голову — никто не знал, но почему-то у иксида это получалось так же эффектно, как и у Люси. Научился, что ли? — И зачем? Зачем ты это сделал, Аяз? — в голосе слышались испуганные нотки. Найткелм на это никак не отреагировал, в который раз поражая хвостатых своей беспристрастностью. Только немногие могли знать, что мужчина на самом деле с трудом борется с настоящими эмоциями и волнением за подругу. — Ты вообще видел, как она испугалась, когда на него посмотрела? Он же ее до смерти доведет! Надо срочно к Люси и остановить этого придурка!.. — Она доверится только Нацу, — вдруг влезла Эрза, стальным голосом перебив Лектора. Все тотчас уставились на Титанию. Она отвела печальный взор в сторону, немного прищурившись. — Я наблюдала за Люси все это время, она и правда сильно изменилась, но на него смотрит так же, как раньше. И, я надеюсь… он сможет найти слова, чтобы Люси все-таки решилась открыться. Обычно Нацу это всегда удавалось. — Вы не знаете и половины того, что происходило с Люси все это время!.. — зашипел Лектор, сверкая глазами. Он настолько рьяно защищал девушку, что напоминал трехглавого цербера, в три раза сильнее и громче остальных. Венди вновь поежилась, а затем вдруг замерла. — Она столько прошла и изменилась, этот пустоголовый идио… — Я прошу прощения, что перебила, — Марвелл привлекла внимание иксида робко поднятой рукой и неловко улыбнулась. Шарли у девочки на руках вместе с Хеппи негодующе разглядывала коричневого кота. — Лектор-кун, Люси-сан ведь заклинательница духов… Не убийца драконов, я правильно понимаю? — дождавшись неуверенного кивка, Венди несмело продолжила. — Но если так, то почему у нее есть иксид?.. Лектор нервно переглянулся с Аязом. Оба натянули на губы тревожные улыбки. — Кажется, нам пора идти… *** Хартфилия быстрым шагом двигалась в сторону квартиры, лавируя между людьми. И без того холодная улица уничтожала леденящим ветром, дующим прямо в лицо. Сердце колотилось с бешеной скоростью, глухим стуком отзывалось в ушах и болью во всем теле. Девушка сморщилась и с трудом пробиралась дальше, проклиная, что не купила дом поближе к Хвосту Феи. Не рассчитывала она как-то, что придется бежать из гильдии от привидевшегося в Нацу Стинга. А ведь если так подумать, они слишком похожи: колючие волосы, схожие магии, широкие улыбки, даже формы лица чем-то пересекаются. Это скорее напоминало злое проклятие. Несколько лет назад заклинательница искала в Эвклифе черты Драгнила, а теперь все совсем наоборот. Люси всхлипнула, но выступившие слезы сразу смахнула, пускай под накрапывающим дождем их и не заметить. Добравшись до здания, девушка облокотилась о кирпич и медленно сползла по нему вниз на асфальт, так и не отыскав сил зайти в подъезд и подняться в квартиру. Быстрый ветер обжигал холодом открытую кожу Хартфилии, почти настойчиво и даже болезненно, но ей было наплевать. Перед глазами все еще маячил любимый и, к несчастью, не забытый образ Стинга. Она запустила руки в волосы и впилась в кожу ногтями, устало зашипев. Крик так и не сорвался с ее губ — видимо, толика разума осталась на месте несмотря на печаль и высокий градус алкоголя. Почему все снова так? Люси ведь думала, что переступила через это, стала сильнее судьбы и обстоятельств, обрела внутренний стержень и закалила дух. Ей казалось, что смерть Стинга — прошлое, оставшееся в прошедшей черной полосе. Но на деле все совсем иначе. Хартфилию насильно держали здесь, не пускали сделать шаг на белую полосу, разворачивали и пускали по кругу, пока отчаяние не дожрет до конца. И оно дожирало. Быстро, целеустремленно, отлично понимая, что рано или поздно у девушки кончатся силы сопротивляться. Сегодня ей показалось, что силы кончились. Потому что она поняла, что за год Стинг не забылся. Потому что в каждом прохожем она искала его черты. Потому что и в Нацу искала Стинга. Стало немного легче, но не забылось — от этого и смешно, и больно одновременно. Обреченно вздохнув, Люси медленно поднялась в квартиру и, всхлипнув, зашла на кухню, чтобы набрать воды. Здесь все еще было абсолютно пусто: девушка приходит лишь чтобы поспать и на завтрак выпить кофе. Она давно перестала писать по вечерам роман, закончила с прочтением художественной литературы — теперь только магические и исторические справочники, которые она относила в гильдию и читала рано утром в кабинете, уютно устроившись на диване. Наливая холодную воду из холодильника, Хартфилия не сдержала горестной ухмылки — не больше, чем попытки приободрить саму себя. Раньше Люси держалась за работу, магию и друзей, с трудом выдерживая, а теперь придется справляться без работы, ведь Мастер Макаров уже сказал, что заберет пост себе. Наверное, Дреяр просто заметил, как угасала девушка за бумагами, пытаясь ответственно выполнять все поручения. Конечно, сначала он попытался свалить все на Гилдартса, но тот помахал белым платочком и сбежал на задание прямо с пьянки, напоследок отдав пару приказов. Никто даже не удивился. Наигранно посмеиваясь с собственных мыслей, заклинательница прошла в комнату и села на кровать, оставив пустой стакан куда-то на тумбочку. Конечно, кроме работы Мастера оставалось еще куча дел. Заботы богоизбранной и приближенной короля никуда не делись, но по сравнению с тем, сколько бумаг отправляли Мастерам — это цветочки. Люси хотела было порадоваться этому, но не смогла найти в этом что-нибудь хорошее. Чем больше свободного времени — тем больше мыслей, а мысли у Хартфилии невеселые. «Зато можно начать усиленные тренировки» — кивнула она самой себе, подползая поближе к окну. Медленно девушка потянула за ручку, открыла створку вбок и зажмурилась от бьющего в лицо холодного ветра. В пыльной и пустой квартире стало еще на пару градусов холоднее. Она опустила наигранно пустой взгляд вниз, на мостовую. Там, под светом яркого полумесяца, разгуливали счастливые парочки друзей и влюбленных, несмотря даже на поздний час и сильный ветер. Вдалеке шумела большая компания, почти около дома Хартфилии две девушки над чем-то громко смеялись, а чуть поодаль от них мило ворковали возлюбленные. Высокий парень-блондин заправил пшеничный локон девушки за ухо и мягко улыбнулся, подарив ей трогательный поцелуй в лоб. Люси эта картина напомнила до боли знакомые моменты. Заклинательница бросила быстрый взгляд на фотографии на стене и в одной из них увидела, как Стинг чмокает ее в губы, трепетно обхватив талию. Она нахмурилась, сдержав слезы, и покрепче схватила подаренные парнем серьги на серебряной цепочке. Воспоминания терзали душу, а стоящие под окном влюбленные все никак не могли намиловаться. Хартфилия злобно схватила ручку окна, чтобы как можно громче хлопнуть, сбив всем романтику, но не успела. У нее получилось только моментально отпрыгнуть в сторону и схватить ключи, тут же приготовившись звать Локки. На подоконник привычным жестом приземлился Нацу и ослепительно улыбнулся. Девушка никак на это не отреагировала, ее глаза приобрели зловещий свет. — Почему через окно? — прорычала она скорее устало, чем гневно. Ей совершенно не хотелось принимать сейчас гостей, а уж тем более Драгнила, от которого она позорно сбежала, испугавшись своей разгулявшейся фантазии. «Это ж надо было!» — выдохнула Люси, но на всякий случай не стала смотреть на Нацу снова. — Ну я ж всегда так захожу, — с невинным недоумением пожал плечами парень и спрыгнул на паркет прямо перед подругой. Всегда… Хартфилия так и не смогла сострить на эту тему — язык не повернулся, ухмылка застряла в горле. Семь лет прошло, а он, как и обычно, нежданно и негаданно, заглядывает к ней через окно. От этого по телу разлилось мягкое, знакомое тепло. — Я не настроена сейчас встречать гостей, так что советую поскорее выйти вон, — бесцветным голосом произнесла Люси, отвернувшись и сделав вид, будто она чем-то очень занята. На самом деле, никаких дел у нее не было. Разве что, можно капитально убраться в квартире, чего она не делала вот уже год, но слишком мало для этого осталось моральных сил. Сегодняшний мираж со Стингом совсем выбил заклинательницу из колеи. — Нацу, мне повторить? — Нет, — бесстрастно и уверенно ответил Драгнил через миг. Хартфилия хмыкнула: «Всегда бы такой послушный был» — Вот и отлично. Уходи, но через дверь, как обычный человек, пожалуйста. — Ты не поняла, — серо-зеленые очи хмуро сверкнули — это она чувствовала даже не смотря в сторону друга. Девушка всем существом чувствовала, как парень прожигал ее взглядом, но все еще не поворачивалась. Она действительно боялась снова увидеть вместо Нацу Стинга. Боялась снова резануть по едва зажившей ране ножом и еще и засыпать ее солью, понимая, что эти миражи никогда не окажутся правдой. — Я не уйду, Лю, пока ты не расскажешь, что произошло в гильдии. Такой наглости Люси потерпеть не могла. Она медленно повернулась к убийце драконов и строго свела брови к переносице. Сразу после первого взгляда на Нацу она сразу поняла, что тот от цели отказываться не собирался. Чего стоит одна уверенная стойка и горящие азартным любопытством глаза — последнего, пожалуй, и не хватало для полного счастья. Хартфилия абсолютно не хотела, чтобы кто-то лез к ней до победного, пока она не расколется и не расскажет все, как на духу. Зная Драгнила, именно так он и поступит — и это не сказать, что плохо, но вызывает много противоречивых эмоций. С одной стороны тебе приятно, что кто-то заботится и проявляет интерес к твоей персоне, а с другой тебя очень достают постоянные допросы. Заклинательница была готова выпроводить парня одним метким пинком, но титаническим усилием сдержалась. — Нацу, — твердо повторила она и покачала головой, — уходи. Я не буду ни о чем с тобой разговаривать. Драгнил вдруг почувствовал себя необычайно оскорбленным, но несмотря на это не сдвинулся с места. Ему хватило испуганного взгляда Люси в гильдии и пустого сейчас, чтобы понять, что поговорить с ней больше, чем нужно. Поэтому парень подошел ближе, практически вплотную, и пытливо посмотрел ей в глаза. — Рассказывай. — Все, что должна была я рассказала, — непреклонно ответила Хартфилия, сделав резкий шаг назад. Отступать дальше ей было некуда, поэтому девушка с уверенным видом облокотилась о стену. Нацу возмущенно всплеснул руками и ощутил, как в груди закипает злость на собственное бессилие и баранье упрямство Люси. Неужели она не понимала, как убивает саму себя? Как угасает, утрачивает эмоции и превращается в оболочку, лишь отдаленно напоминающую себя прежнюю? Драгнил слышал сумасшедшее биение чужого сердца, чувствовал, как громко ударяется о ребра свое, и как хрипят легкие у них двоих тоже отлично понял. Наверное, кроме всего прочего скрипела и дымилась голова — у убийцы драконов так точно. Он очень хотел помочь, но совсем потерялся, придумывая хоть какой-нибудь способ. — Люси, пожалуйста, — смягчив тон, попросил парень снова. В ответ не прозвучало ничего. Нацу поджал губы, пытаясь разглядеть во взгляде девушки хоть что-нибудь: там плескалось только раздражение. Но несмотря ни на что, Драгнил пришел сюда помочь Хартфилии или хотя бы добиться маломальского откровения. И пока она этого не сделает — он будет жить здесь. Подлый, но действенный поступок. — Люси, ты ведь знаешь, что я всегда поддержу тебя и не оставлю одну. Знаешь же? — Знаю, — тихо прошептала она, отвернув голову. В голосе маг уловил дрожащие нотки и это ему совсем не понравилось. Нацу не хотел, чтобы Люси плакала. — Но даже так… — Нет, я не уйду. Люси, — он произнес ее имя с неожиданным даже для себя трепетом, и оно отозвалось на языке приятной сладостью. Хартфилия несмело подняла голову, все еще глядя словно мимо парня, — почему ты мне не доверяешь? — Нацу, я доверяю, просто… — Мы ведь семья, Лю, — тепло, но с укором начал убийца драконов. — Мы должны слушать друг друга. Слушать и слышать. Помогать, а самое главное — верить. Потому что нет никого ближе, чем согильдийцы, неужели ты забыла? — Драгнил хотел обнять Люси, но не решился, чтобы не спугнуть. После сказанных им слов девушка стала такой подавленной и беззащитной, будто в один миг треснула и разломалась, как кукла. — Ты закрыла сердце броней, пытаешься отогнать нас и меня, но мы ведь не отстанем, Лю. Ты — наша подруга. Любая ты. Какое бы прошлое у тебя не было, насколько тяжело тебе бы не пришлось и как сильно ты бы не изменилась. Твоя броня твердая — да, ты отлично держалась семь лет — наслышан от Леви. Но сталь ограждает тебя от своих эмоций, а не от моего волнения… Люси вдруг замерла и, наконец, растерянно взглянула в глаза парню. — Твоего… в-волнения? — робким и надломанным голосом переспросила она. Нацу с трудом переборол новое желание прижать заклинательницу к себе. — Да. Я безумно волнуюсь за тебя, Люси! Ты ведь убежала из гильдии такая испуганная, будто Зерефа увидела! Я ведь не настолько страшный?.. Драгнил тут же замолчал, когда услышал громкий всхлип, а следом за ним еще и еще, и совсем растерялся. Девушка закрыла рот ладонями и громко заплакала, с трудом сдерживая хриплый обреченный вой. Слезы быстрым потоком бежали по ее щекам, падали на одежду и пол, растекаясь темным пятном. Она рыдала так сильно, что у парня трескалось напополам сердце, но все, что у него получилось — потерянно стоять рядом. Он нерешительно поднял руки, чтобы обнять истощенную за семь лет не то голодом, не то стрессом Люси, но тут же замер. Нацу так боялся снова испугать ее, как-то навредить и чем-то обидеть, что просто не мог сдвинуться с места. Люси выглядела такой уставшей, какой не была никогда. И настолько же сильно она казалась разбитой. Нацу в сотый раз мысленно влепил себе пощечину, совершенно не против, чтобы Люси сделала то же самое. «Идиот» — проклинал себя Драгнил, с каждым новым всхлипом подруги стискивая зубы все сильнее. Что чувствуют люди, когда у них отобрали самое важное? То, без чего они не представляли раньше себя, без чего жизнь и не жизнь вовсе, а так, бессмысленное существование. Им кажется, что на этом заканчивается все. И беды, и радости — больше ничего не будет, потому что эти люди уже не чувствуют себя прежними. Для кого-то это станет новым, чистым листком, возможностью начать жить по новой. Такие люди начинают уверенно сверкать, заставлять всех обернуться себе вслед и ловят восторженные взгляды. Их уважают, ими восторгаются и, признаться, есть за что. Не каждый может после страшного падения оклематься, встать на ноги и пойти так, словно ничего и не было. А другие, упавшие вниз головой и абсолютно сломленные, с трудом идут в неизвестность, сворачивают куда-то и делают это просто чтобы было, чтобы не казаться себе и другим такими уж уставшими. И если первые притворяются так искусно, что ни за что не догадаться, то вторые делают все вяло и устало. Первые — разбиты в прошлом, там же склеены и теперь сияют в настоящем, а вторые разбиты навечно. И Люси застряла где-то между. Ее взгляд, сталь в голосе и сильная магическая аура вызывают уважение у Нацу и многих других магов, по ее пестрящей во все стороны уверенности неясно, что Хартфилии тяжело — скрывать эмоции девушка научилась наверняка первым делом. Но осколки души настолько мелкие, что их не собрать воедино уже никак. А еще ей впервые за долгий год так искренне сказали «Я волнуюсь. Впусти меня в свою душу, чтобы я смог посадить там новые цветы». И это, пожалуй, и послужило спусковым крючком. Той самой важной, завершающей мелочью, от которой стало нестерпимо тяжело и — бум! — выстрел. Чувства прорвались сквозь стальную броню, оставляя за собой куски доспехов. — Лю… — позвал он негромко и потерянно. Заклинательница попыталась стереть слезы, чтобы разглядеть не плывущий силуэт, а четкие границы, но пелена все никак не исчезала. Девушка снова дернулась, почти срываясь на рыдания. — Лю, если ты… если тебе так тяжело это вспоминать, не нужно… Люси, прости меня, пожалуйста, я дурак! Полнейший идиот, дурень и вообще, только не плачь, я очень прошу!.. Я даже не догадывался, что все так серьезно… Нацу хотел продолжить себя оскорблять и ненавидеть, но обмер и не смог больше пошевелиться, только сердце пустилось в пляс с новой силой. Ведь Люси сократила расстояние за пару шагов и бросилась к нему в объятия, обвивая крепкий торс руками, уткнувшись носом в мужское плечо. Парень несмело положил руки ей на талию, а затем осознав, что все это ему не причудилось, сильнее прижал озябшую девушку к себе. Драгнил спрятал лицо в волосах Хартфилии и судорожно вздохнул. От нее пахло табаком, корицей, немного лечебными травами и звездами — Нацу не знал, конечно, как пахнут звезды, но ему казалось, что это смесь из аромата астр, древесного угля и свежести, как после дождя. — Я… — ее голос звучал хрипло и сильно дрожал, будто она замерзла, но парень точно чувствовал, что это сказывается волнение. Драгнил медленно погладил ее по голове, бережно провел рукой по растрепанной косе и ободряюще улыбнулся Люси. Они в обнимку устроились на диване: Хартфилия спрятала лицо в плече убийцы драконов, чтобы не пересекаться взглядами, а он склонил голову к ней на макушку. Теплые руки друг друга согревали даже лучше огня, а мягкие прикосновения привносили волшебный трепет в квартиру. Она вдруг показалась такой обжитой, такой уютной и любимой, как раньше. — Пять лет назад я познакомилась с замечательным парнем, и мы быстро нашли общий язык, — закрыв глаза и окунувшись в воспоминания, начала Хартфилия. Она крепче обняла Нацу и с силой сжала губы, чтобы не сорваться в рыдания снова. С каким трудом ей давались все эти слова невозможно передать. Она будто разрушала огромную кирпичную стену: стирала костяшки в кровь и задыхалась от попавшей в легкие пыли. Эту стену заклинательница выстроила сама, чтобы спастись от эмоций, а теперь так же сама открывала им дорогу. — Его звали Стинг… — на имени голос ощутимо дрогнул, но Люси стойко сдержалась вновь. — И мы совсем скоро стали общаться, как давние друзья, даже несмотря на то, что находились в разных гильдиях. Он часто приезжал в Магнолию, чтобы просто повидаться со мной… У нас было много общих интересов, пересечений во мнениях, мы слушали друг друга и узнавали самих себя, будто в отражение смотрели. Стинг даже внешне на меня был похож, такой же блондин… Пока девушка давила подступившую к горлу печаль, Нацу быстро оглядел квартиру и увидел несколько фотографий. Должно быть, блондин на некоторых — это и есть Стинг. Высокий, молодой и озорной парень, с широкой, как у чеширского кота, улыбкой. Драгнил не заметил, как заскрипел зубами от непонятной эмоции. Но, нахмурившись, прислушался к Люси. — А через два года общения, как друзья, мы начали встречаться… — она мягко выдохнула, когда в памяти возник тот поцелуй на ВМИ, но тут же помрачнела. Убийца драконов снова провел ладонью по пшеничным волосам, когда заметил изменение настроение Хартфилии. Она благодарно улыбнулась уголками губ. — Это было… было словно в сказке. После вашего исчезновения, безостановочных тренировок и кровавой войны с темными гильдиями я наконец-то почувствовала себя человеком. Счастливым человеком, полноценным, представляешь, Нацу? В ее голосе было столько восторга, что Драгнил не смог сдержать радостной улыбки. Но, понимая, что именно она имеет в виду, ему стало страшно. Как же сильно ей пришлось пострадать? Парень не был уверен, что действительно хочет знать ответ, отлично понимая, что в любом случае не будет к нему готов. — Мы виделись несколько раз в месяц, когда Стинг возвращался с заданий и заезжал в Магнолию. Это были всего пару дней в неделю, но какие!.. Я была действительно счастлива… Была, — голос Люси надломился, и она снова всхлипнула, но все же не заплакала. — Год назад, когда мы со Стингом уже хотели съехаться, когда он уже хотел покинуть свою гильдию и перейти в Хвост Феи… — заклинательница замолчала и крепче уткнулась в плечо парня, хватаясь за него, как утопающий за соломинку. В каком-то смысле она и была утопающей. Ее затягивали на дно собственные воспоминания и чувства, уносили в самый центр водоворота. Люси захлебывалась в слезах и переживаниях и все сильнее держалась за Нацу. Она поверила, что он сможет вытащить ее на берег. — К Хвосту Феи пришли войска с границ города и… они нашли тело. Хартфилия ощутила, как напряглись все мышцы у друга, но уже не смогла продолжить. Рыдания сковали грудь и вскоре девушка вновь взвыла, задыхаясь от слез. — Это… — Нацу несмело посмотрел в покрасневшие глаза Люси. Он боялся как-то навредить: словом, действием или взглядом, но хотел узнать, что произошло. — Д-да, — кое-как успокоившись, сквозь судорожный вздох прошептала волшебница. — Это был Стинг. А рядом… рядом с ним л-лежала записка… «Как вам подарок, Хвостатые Феи?» Они убили его, Нацу!!! Они убили Стинга, понимаешь!.. Ты понимаешь?.. Они… они убили е-его!.. — она уже не сдерживала голос, то говоря совсем тихо, то почти оглушая парня криком. Люси дрожала и плакала, доверчиво уткнувшись носом в плечо Драгнила, и изливала ему душу. Стена, огораживающая девушку от собственных чувств, разбилась. Кирпичи превратились в коричневый песок и будто снежинки посыпались на нее. А следом наковальней свалились эмоции. Они оглушили и окружили, поймали в цепкие объятия и отказались выпускать, а не привыкшая Хартфилия сразу сломалась под их натиском. Ей удавалось лишь плакать и пытаться отыскать утешение в горячих руках Нацу, в его теплом взгляде и бережливых прикосновениях. — Я понимаю, Лю… Мне жаль… Люси зарыдала с новой силой. Как давно ее никто не называл Лю? Сколько прошло времени, когда ей последний раз шептали Лу? Насколько часто ей снится, что смеющаяся толпа окликает ее Лю-Лю? Как давно ей говорили что-то с такой заботой? Хартфилии даже показалось, что с тех моментов прошло несколько вечностей. Семь лет тянулись так долго, но сейчас, оборачиваясь назад, все выглядело таким быстрым, будто щелчок пальцев. Она изменилась, Фиор изменился, а пропавшие друзья — совсем нет. И рядом с ними Люси становилась той, кем была раньше. Медленно, но менялась, ведь раньше никому не позволила бы ворваться в квартиру без приглашения, к тому же через окно. Ни за что не позволила бы так настойчиво стучать в душу. — А сегодня, — она нашла в себе силы дрожащим голосом продолжить, вытирая безустанно бегущие слезы, — когда ты сказал мне меньше пить… Я вспомнила, что то же самое мне говорил Стинг совсем незадолго до того, как… как его убили. — Мне жаль, — будто в забытье повторил Нацу. Люси уловила дрожь и у него. Ей было жутко представить, насколько сильно он за нее волновался. — Ты не виноват, это мои воспоминания так играются… — волшебница подняла голову и печально улыбнулась, все-таки посмотрев в глаза Драгнила. Там она прочитала волнение и вину, но ни с чем из этого не была согласна. Все, что было — прошло, а то, что Хартфилия все никак с этим не смирится — не вина Нацу. Заклинательница чуть успокоилась, но не стала отстраняться. В объятиях Драгнила она чувствовала себя защищенной. — Я все никак не могу это осознать… Мне очень тяжело без Стинга. В этих словах спряталось все, что волшебница прятала этот год. Два простых предложения — а сколько смысла, сокровенных мыслей и чувств. Люси, в кои-то веки, было нечего сказать, потому что все уже было произнесено. Она впервые за долгое время выразила то, что на душе и открыла вход в нее. Пропустила Нацу туда, куда закрыла калитку. И ей вдруг стало так свободно дышать, что поначалу Люси, кажется, даже подавилась кислородом. Квартира погрузилась в успокаивающую тишину. За окном завывал сильный ветер, играли огни фонарей и блестел полумесяц, почти закрытый темными тучами. Нацу и Люси сидели крепко обнявшись, наслаждались теплом друг друга и безмолвным пониманием — большего не нужно. Драгнил радовался, что Хартфилия доверилась ему, а та в свою очередь была наконец-то спокойна. Им неважно, кто смеялся за окном, кто на первом этаже включил тихую музыку — оба слушали только самую важную мелодию. Сердцебиение. Оно отбивало равномерный ритм. Тук, тук, тук… Нацу, спокойно выдохнув, положил подбородок на макушку Люси. Люси безмятежно закрыла глаза, спрятав лицо в груди Нацу. Людям нужно перестать врать днем. Людям стоит говорить ночью. *** — Га-а-ажи-и-ил, — протянула Леви, залезая под плед. Парень возился с соком на кухне, который Леви заставила его принести в отместку за весь выпитый алкоголь. Оттуда послышалось недовольное мычание, в ответ на которое МакГарден гаденько усмехнулась. — Ну-у-у да-а-ава-а-ай быстре-е-е-е! Чего ты там так возишься, я же тебя не коктейль попросила сделать! — прокричала она, развалившись на диване звездочкой. — Мелкая, хватит орать, — пробурчал Редфокс с максимальным недовольством, на которое был способен относительно Леви, и зашел в комнату с двумя стаканами сока. — Ну наконец-то! — обрадовалась волшебница, выхватывая из рук Гажила напиток. Она сделала несколько жадных глотков, после чего с довольным лицом поставила наполовину пустой стакан на журнальный столик. Редфокс в это время грузно плюхнулся рядом с МакГарден и по привычке закинул ей руку на плечи, притягивая к себе. — Я уж думала не доживу. Чего ты так долго там искал? Пьяным совсем не ориентируешься? Гажил закатил глаза, театрально фыркнув. Такие фразы стали чем-то абсолютно обыденным, обоюдным и совсем не обидным. Маленькая Леви только на вид такая миленькая и безобидная, а иной раз может так словом уколоть, что мало не покажется. Постоять за себя умеет, например Редфокс за «Мелкую» обзавелся лаконичным «Гайка» — теперь его так все в гильдии называют. Отчасти поэтому убийца драконов решил больше прозвищ возлюбленной не придумывать, а то гляди назовет его какой-нибудь Сковородкой и вдруг приживется!.. С Гайкой Гажил кое-как смирился, но что-то более унизительное ему никак не пережить. — Не так уж много я и выпил… — стал для виду отбиваться убийца драконов, убирая руку в карман. Там, спрятанная на самом дне, лежала бархатная коробочка, которую он нервно покрутил в ладони. И весь алкоголь сегодня был не за здоровье друзей — в этом Редфоксу не сложно признаться — а для храбрости, ведь все мысли последнюю неделю были заняты только одним: «А если откажет? Что будет, если откажет?» — Да ладно тебе, я же шучу, — Леви мягко улыбнулась и села под боком у парня, удобно устроив голову у него на плече. — Я последнее время нервная какая-то, вот… — МакГарден обняла Редфокса за торс одной рукой, а другую положила себе на живот, медленно и волнительно перебирая пальцами низ домашней футболки. Волшебница хмуро прикусила губу, в который раз представляя у себя в голове этот важный момент. А в голове с тревогой звучало «А если не обрадуется? Что будет, если не обрадуется?» Леви судорожно выдохнула, заботливо проведя ладонью по животу, и уверенно подняла голову. Гажил рвано вздохнул, решительно сжав в руке бархатную коробочку, и смело сверкнул глазами. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — произнесли в унисон волшебники и тут же смутились этому. Леви пискнула от неожиданности и ошарашено уставилась на не менее удивленного Гажила. Вся готовность у нее мигом улетучилась, как не бывало. — Ты первый, ты первый! — затараторила МакГарден, закрывая лицо руками от неловкости. Ее сердце стучало, словно заведенное, а щеки налились румянцем. «О Фейри, как вообще такое могло произойти! Как мне теперь ему что-то говори-и-ить?» — запаниковала Леви, с трудом сдерживая волнительный вздох. Сквозь просвет между пальцев она наблюдала, как Гажил широко улыбнулся, а затем и вовсе взял ее за запястья и положил ладони себе на колени, мягко перебирая озябшие тонкие пальцы. В алых глазах она видела безграничную заботу и огромную любовь — от этого тандема ей вскружило голову, лицо стало пунцовым. МакГарден обхватила руку возлюбленного своей и ответила внимательным, слегка встревоженным взглядом. Ее сердце пропустило удар, а дыхание и вовсе абсолютно сбилось, когда Редфокс стал говорить: — Знаешь, — нежно начал он, — до встречи с тобой я был настоящим идиотом и никогда себя не прощу за те годы, но… ты изменила меня, как бы банально это не звучало. И пусть я остался тем еще говнюком, но я честно обещаю продолжить становиться лучше благодаря тебе. Если ты, конечно, готова… — Гажил вытащил руку из кармана. В ней лежала небольшая бархатная бордовая шкатулочка. Маг медленно приподнял крышку, и волшебница увидела маленькое золотое кольцо со сверкающим бриллиантом в центре. Леви восторженно переводила взгляд то на любимого, то на шкатулочку, искренне не осознавая происходящее с ней в полной мере. — …Ты готова стать моей женой, Лев? Кажется, вся Магнолия слышала это оглушающее, дрожащее и вместе с этим долгожданное «Да!» Леви с замиранием сердце наблюдала, как Гажил медленно, боясь уронить, надел кольцо ей на палец, а затем, роняя счастливые слезы, бросилась ему на шею. Редфокс с шумным выдохом прижал к себе волшебницу, покрывая синеволосую макушку порывистыми поцелуями. — Знаешь, — копируя его интонацию, прошептала МакГарден прямо на ухо возлюбленному через пару минут бесшумных объятий. Гажил ощутимо напрягся, — свадьбу нам стоит сыграть поскорее… Он снова с облегчением выдохнул, а Леви только сильнее разнервничалась. — Не спорю, но все же спрошу: почему? — Потому что, — МакГарден придала голосу уверенности и широко улыбнулась, — на беременных девушек трудно найти красивые платья. Гажил резко отстранился и неверящим, окрыленным взглядом посмотрел на взволнованную, но не менее счастливую Леви. В алых глазах она прочитала безмолвный вопрос, на который мягко улыбнулась и, склонив голову, нежно ответила: — Ты станешь папой, Гажил. МакГарден впервые видела, чтобы Редфокс плакал. *** На следующий день гильдия Хвост Феи была такой же шумной, как и вчера: все продолжали радостно выпивать, смеяться и не верить, что пропавшие вернулись. Люси сидела, как и обычно, за самым дальним столом, но теперь не в одиночестве. Рядом с ней устроилась вся команда Нацу, а кроме них Джувия, Гажил с Леви, Лектор и Аяз — последнего хвостатые приняли с улыбкой и присущей себе доброжелательностью. Хартфилия уже как два часа наблюдала, как Гажил необъяснимо ревностно отпугивал и Джета, и Дроя. Настолько ревностно, что даже Грей решил сесть подальше. Поначалу Люси хотела возмутиться или подшутить над Редфоксом, но потом заметила на безымянном пальце Леви кольцо. И все вопросы мигом исчезли, осталась лишь счастливая улыбка. Нацу все утро не отходил от Люси, внимательно следил, чтобы никто не доставал ее расспросами, но в итоге выводил сам извечными «Ты в порядке?», «Все хорошо?» Но возмущалась Хартфилия только для виду, чтобы остальные не подумали лишнего, а Драгнил все и так понимал по благодарной улыбке. — Люси, — обратилась к ней Эрза, на мгновение затихнув, чтобы насладиться кусочком клубничного торта, — раз уж ты с некоторых пор седьмая богоизбранная… Не хочешь, случаем, сразиться со мной? От такого внезапного, перебившего разряженную атмосферу, заявления замерли все, кто услышал. Ребята, конечно, верили в силы Хартфилии, да и в конце концов за семь лет она неплохо развилась, но победить саму Титанию казалось невозможным каждому хвостатому. — Чего-о-о?! — очнулся самым первым Нацу и вскочил с места, возмущенно подняв кулаки. — А почему ты мне такого не предлагала, а?! — Не дорос еще, Головешка, — фыркнул Грей, не глядя на согильдийца. — Нарываешься, Сосулька! А ну, давай смахнемся, я тебе покажу, как я не дорос! — Отставить смахнемся, — прервал назревающую драку серьезный голос Мастера Макарова. Старик возник перед волшебниками с непривычно серьезным взглядом. Нацу обиженно сел обратно на лавочку, перекинувшись с Греем ненавидящими взглядами. Все хвостатые внимательно посмотрели на Дреяра, ожидая важное объявление. — Мы все с вами уже знаем, что такое Великие Магические Игры, и что они состоятся через три месяца в Крокусе. Хвосту Феи сейчас нужно громко заявить о себе… ну и тридцать миллионов на дороге не валяются… — его глаза сверкнули. Люси многозначительно усмехнулась. Ну, конечно, Макаров не был бы собой, если отказался от такого шанса озолотиться. И пусть она все еще не поддерживала концепцию ВМИ, идея поучаствовать уже не казалась такой безумной. — Короче, детишки! Мы с вами отправляемся на Великие Магические Игры и нам нужна только победа! Хвостатые радостно загалдели и стали еще громче чокаться полными алкоголя стаканами, но неуверенный голос Макса всех остановил: — Ребята, конечно, сильны, но они потеряли семь лет. Сейчас Саблезубый Тигр на первом месте, — от упоминания этой гильдии Люси дернулась, но смолчала, — Чешуя Ламии на втором… Они тренировались все семь лет, а не спали. — Ну и что? — поддержал Макарова Нацу. В его глазах уже зажегся огонь нетерпения. — Еще три месяца впереди, столько можно успеть! — Именно! — обрадовался Мастер, в предвкушении потирая ладони. Люси снова усмехнулась. — Ну, а чтобы заниматься вам было в удовольствие… Все эти три месяца вы проведете в тренировочном лагере на море! Наша цель, ребята, тридцать милли… ой, в смысле, первое место в Фиоре! — Макаров поднял указательный палец вверх и гордо улыбнулся. Все остальные тут же подхватили и повторили жест, восторженно переглядываясь друг с другом. И только Люси не разделяла общего рвения: пожалуй, это будут самые физически трудные три месяца на памяти хвостатых… «Решили первое место занять, да?» — хмыкнула она, поднимая указательный палец вверх. «Ну хорошо, ребятки, я из вас душу вытрясу! Вы еще узнаете, что такое настоящие тренировки…»