Семь лет надежды. Семь лет отчаяния

Крокус с самого утра был весь на ушах: начался четвертый день Великих Магических Игр. Люси готовилась к этому дню немного ленивее, чем ко двум другим: атмосфера серьезности среди хвостатых заметно ослабла, даже Макаров больше не твердил про первое место и радостно отмечал самые высокие баллы вместе со всеми. На этот раз звездами пьянки стали Эрза, Лаксус и Нацу — отличились на третьем дне больше остальных. Хартфилия весь вечер выслушивала громкие крики согильдийцев, оккупировавших ближайший от гостиницы бар, да прятала единственную трезвую Леви от летящих во все стороны столов. Тогда у пьяной Эрзы украли кусочек торта — вдвойне страшнее. Скарлетт искала самоубийцу с горящими праведным пламенем глазами, сверкала доспехами и мечами, переворачивала любого на своем пути, пока не оказалось, что десерт забрала МакГарден и все это время тихонько уплетала его, скрывшись за спиной у Хартфилии. В ту же секунду Эрза окружила беременную Леви пирожными и с мягкой, даже трогательной улыбкой уселась рядом, расспрашивая про самочувствие. В тот момент выдохнули не только все хвостатые, но и владельцы бара. В общем, повеселились на славу. Крокус еще долго не забудет искаженного гневом лица мечницы и испуганно визжащих Нацу и Грея, которые до этого сожгли и заморозили половину здания в пылу драки. Видя, как сразило всех к утру похмелье, Люси сокрушенно покачала головой. Единственной, кто более-менее уверенно держалась на ногах из команды была Хартфилия. Разумеется и речи не шло, чтобы кто-то из этих бестолковых шел на первое состязание, поэтому заклинательница вполне уверенно расправила плечи, пригладила ключи и вслушалась в название: — Морская битва. Просим участников надеть купальники, сражение пройдет в водной сфере! Люси еще раз придирчиво оглянула напарников: встать порывались только Нацу да Грей, и то исключительно из-за соперничества. Эти двое тут же сцепились между собой и хотели начать драку на кулаках, но тут же оказались разняты золотистой магией. Хартфилия вздохнула, окинув взглядом арену. Больше всего ей хотелось и одновременно претило встретиться с кем-то из Саблезубого Тигра. Совсем недавно Люси сама рвалась сделать пару ударов в лицо Минерве, но после недавно возникшего рядом с ней Стинга любое желание отпало наглухо. — Ладно, пьянь, — как ни в чем не бывало, пропела Люси, медленно двинувшись в сторону раздевалки, дабы надеть купальник. Девушка обернулась у самого входа, поймав на себе сразу два взволнованных, но молчаливых взгляда — от Нацу и от Аяза. — Пойду я, а вы оклемайтесь пока. На самом деле, когда же похмелье мешало хвостатым драться? В том-то и дело, что никогда — усмехнулась сама себе Хартфилия, натягивая черный слитный купальник на худое спортивное тело. Она придирчиво оглянула себя в зеркало и поправила лямки так, чтобы одна из них скрыла широкий шрам поперек острой ключицы. Казалось, что любое прикосновение к нему по-прежнему причиняло боль. Тогда один из заказанных королем магов целился ей клинком прямо в сердце, но промахнулся, попав немного выше. Ее спасло от смерти чудо и возникший рядом по чистой случайности Локки, из-за которого враг отвлекся. Шрамы покрывали ее тело. Где-то были неаккуратными и смотреть на них было противно, а где-то небольшими, зашитыми если не с любовью к Люси, то к делу. Полюшка всегда ответственно подходила к делу, но нечасто было время для красоты. Люси скользнула критичным взглядом по подтянутой фигуре. Она уже не видела здесь той красоты, что восхвалял каждый раз Стинг. Да, ничего безобразного, но она никак не являлась богиней или звездной красавицей. Хартфилия вздохнула, переглянувшись с собственным отражением. В медовых глазах черным по белому читалось сомнение. Хвостатым похмелье никогда не мешало. Оно им, можно сказать, придавало только новых сил, как алкоголь Баккусу. И Люси это всегда отлично знала. Просто сегодня ей надоело бегать от собственных страхов и захотелось, наконец, взглянуть в глаза саблезубым и разузнать все про смерть Стинга. Чтобы сделать это без колебаний Хартфилии понадобился предлог: вчерашняя пьянка отлично подошла. Люси на славу закрепила связки ключей и медленно вышла на арену, попутно убрав косу в высокий пучок, чтобы не мешалась. Было непривычно не ощущать на своих плечах кардигана, ставшего уже словно частью тела. Взглядом Хартфилия изучила трибуны, отметив, как напряглись ее напарники, а затем так же хладнокровно посмотрела на соперников. Шерия, Дженни, Рисли, Рокер или даже Джувия — никто не вызывал настолько бешеного гнева, как Минерва и ее пестрящие мнимым превосходством угольные глаза. Насмешливый взгляд, растянутые в снисходительной ухмылке бордовые губы и темная татуировка Саблезубого Тигра на левой стороне живота — Люси не могла решить, что в Орландо ее раздражало сильнее. В груди полыхнул настоящий лесной пожар злости, который Люси не постеснялась продемонстрировать, мелко сверкнув золотистой магией. Минерва с наигранным испугом вскинула брови и ахнула, тут же разойдясь противным смехом. — Люси-и! Я верю в тебя, отожги там! — уверенно прокричал Драгнил с балкона Хвоста Феи, подняв указательный палец вверх. — Идиот, они в воде драться будут… — проворчал Грей, закатывая глаза. Хартфилия не смогла сдержать мягкой улыбки и повторила жест Хвоста Феи, снова ощутив тягучее спокойствие внутри. И правда. Ей незачем тратить свои нервы ради какой-то там зазнавшейся магички. Они оказались в водной сфере. Мягкая прохладная жидкость уверенно держала тело, окружив его со всех сторон. Было так странно дышать под водой, будто русалка, отчего у Люси на миг побежали по спине мурашки. Она даже не могла предположить, что это за магия, но стало любопытно. «Обязательно спрошу у Лаурен» — улыбнулась Хартфилия сама себе. Через секунду прозвучал гонг, оповещающий о начале турнира. Итак, цель: вытолкнуть всех из сферы. Когда участников остается двое, в ход вступает правило пяти минут — выпавший из сферы до окончания времени займет самое последнее место. Этот пункт казался обидным, но интересным и азартным. Впрочем, Люси не переживала: на ее стороне аж двое духов, управляющих водой. Проблема лишь в том, что Аквариус и Менлуи абсолютно не ладят друг с другом. Поэтому призвала Люси только Водолея, а сама вызвала одеяние Менлуи, хотя в платье драться под водой неудобно. — Аквариус, — прошептала Люси с хитрой улыбкой, краем глаза наблюдая за тем, как Джувия готовится произносить заклинание. Пока все отвлеклись на Локсар, Дженни без особых стараний вытолкнула Рокера ударом ноги. Кватро Цербер остались в ауте от такого глупого проигрыша. — Попробуем то заклинание, м? Дожидаться согласия не пришлось — дух тут же схватила хозяйку за руку и, подняв кувшин над головой одной рукой, вместе с Люси произнесла магические слова: — Небесный покров, Взываем к тебе… Восьмая планета, Бог морей! Услышь зов магов воды, обрушься с двойной силой! Нептун! Вода засветилась серебряным и золотистым светом, переливаясь на солнце, и вихрем полетела сразу на нескольких противников. Поднялись волны, сфера немного пошатнулась и, кажется, почти лопнула, если бы не магия Рунных Солдат, стоящих неподалеку. Из шара вылетела Дженни, а следом за ней и Рисли с Шерией, но уже трудами Джувии, вовремя перехватившей атаку Люси и использовавшей ее себе во благо. Локсар ловко уклонилась от заклинания и создала свое, преобразовав магию Хартфилии в нужную форму. Люси и духи долго работали над усовершенствованием заклинаний планет. Они казались Хартфилии потенциально опасными, но не раскрывшими свой потенциал полностью. Тогда Козерог, долго совещаясь с Ситоном, предложил использовать волшебство звездных духов для усиления. Это сработало, но лучше всего получалось призывать Нептун с Водолеем и Уран с Локки. Остальные заклинания давались либо с трудом, либо не усиливались и только портили всю тренировочную площадку неконтролируемой энергией. Несмотря на силу, Люси все же отозвала Водолея и осталась одна в одеянии Менлуи, готовая в любой момент защищаться и контратаковать. Аквариус была хороша в создании новых волн, а не управлении существующих в отличии от Менлуи. Джувия довольно растянула губы в ухмылке. В воде она чувствовала себя королевой. Это ее родная стихия, ее зона комфорта. — Видел ли Грей-сама, как Джувия хороша?.. — пролепетала Локсар, бросив взгляд на ошарашенного Фуллбастера. Этой секундной заминки хватило, чтобы Минерва взмахнула ладонью и Джувия тут же оказалась за пределами сферы. — Ась? Ой!.. — В водной сфере остались только Минерва и Люси! Правило пяти минут в действии, давайте же посмотрим этот увлекательный бой! — у Чапати, как и всегда, было полно энтузиазма. Хартфилия даже невольно ему позавидовала: у самой моральных сил оставалось с крупинку. Зато магические лились через край, настолько, что прямо не терпелось использовать против Минервы парочку выученных недавно неконтролируемых заклинаний планет или каких-нибудь из арсенала запрещенных. Как исказится лицо Орландо, когда она увидит Лилит? Стало невероятно интересно. Люси невольно размяла кулаки, шею и плечи, гордо вскинув голову. Она чувствовала, как это раздражает противницу. Минерва стала мстительно поднимать температуру воды, но не рассчитала, что Хартфилия все еще в рунном платье Менлуи, а значит может сделать так же. Заклинательница уверенно взмахнула рукой и поток воды закружил Орландо, будто юлу, в шаре. Трибуны расхохотались, настолько забавным было ее лицо в тот момент. Люси и сама едва сдерживала смех. — Весело тебе, да?.. — прошипела Орландо, понизив голос на октаву. Люси невольно напряглась и потянулась к ключам, но не обнаружила их рядом. — Не это ли ищешь, Хартфилия? — Минерва подняла две связки с ключами и потрясла ими, откровенно насмехаясь. Заклинательница едва нахмурилась, но не выдала своего гнева, несмотря на то, что почти на физическом уровне чувствовала, как ледяные пальцы врага касаются любимых ключей. — Кажется, ты теперь беззащитна. Седьмая богоизбранная… на что же ты способна без верных собачек-духов, по первому зову прибегающих к тебе? Люси сквозь толщу воды услышала, как возмутились согильдийцы и невольно этому улыбнулась. Все в Хвосте Феи знали, что духи для Хартфилии — такие же друзья, как и остальные волшебники и помогают они ей не из-под палки, а из уважения. Минерва презрительно фыркнула и сильнее стиснула ключи в руках, чудом сдерживаясь, чтобы не метнуть их куда-нибудь в стену. — Да будет тебе известно, — улыбнулась Люси снисходительно, словно делая одолжение, — что духи для заклинателей — не собачки, а часть жизни, часть души, точно так же, как и обыкновенная магия. К тому же, — наблюдать перекошенное злостью лицо Орландо было невероятным успокоением для души, — заклинатель, поддерживающий хорошую связь с духами, может призывать их независимо от ключей. Есть они рядом, или нет их — контракт-то остался и нить между нами все так же сильна. Верно, Дева? Возникшая за спиной дух коротко кивнула и со всей силы ударила растерянную Минерву по загривку, выхватив связки. Дева кинула Люси ключи и та ловко поймала их, тут же поднимая еще один водный вихрь, попавший прямо в цель. Хартфилия вернула связки на пояс и на помощь Деве призвала Козерога, чтобы он воспользовался грязным, но беспроигрышным вариантом: изменить гравитацию и притянуть Минерву к земле, вытащив из водной сферы. Увы, но отличному плану не удалось воплотиться в реальность: Орландо взмахнула ладонью и оба духа болезненно вскрикнули, схватившись за раны в груди. Люси нахмурилась, закрыв врата, и с вызовом посмотрела в угольные глаза Минервы, стойко выдержав ответный ненавидящий взгляд. Призывать духов снова Люси отказалась, ведь их постигнет та же участь, что Деву с Козерогом, поэтому ничего не предпринимала. Хартфилия слышала тяжелое, как у разъяренного быка, дыхание Орландо и чувствовала на себе воздействие чужой магии — на голову будто свалилась наковальня. Это было неприятно и унизительно. Ощущение, как ты с каждой секундой становишься все слабее и слабее, словно из тебя выкачали все магические, физические и моральные силы. Люси услышала приглушенный голос Чапати: — Они перестали драться! О чем же говорят Люси и Минерва?! Минерва наклонила голову вбок и насмешливо хихикнула, подплывая ближе. Люси не шелохнулась даже тогда, когда лицо Орландо оказалось совсем близко — протяни руку и кулак сам наткнется на смазливое лицо. Хартфилии стало интересно, что собралась сказать противница, поэтому она не спешила возобновлять бой. Пять минут почти подходили к концу. — Знаешь… — начала Орландо спокойно, но в каждой букве сквозила издевка и надменность. Люси ответила спокойным, даже чрезмерно безразличным взглядом, вскинув голову. Минерва едко ухмыльнулась, с горделивой улыбкой отвернулась и подняла ладонь, вальяжно разглядывая свои тонкие пальцы. Она вдруг пригнулась так, чтобы говорить прямо в ухо Хартфилии, и гадко усмехнулась. — У меня есть причина обидеться на тебя, Хартфилия! Ты так и не поблагодарила меня за тот подарочек год назад. Люси вздрогнула и тут же неподвижно замерла. Год назад не стало Стинга. Год назад к границе Магнолии подкинули его тело. Год назад его принесли к зданию Хвоста Феи. Год назад Хартфилия читала насмешливую открытку и смотрела на мертвенно бледное лицо любимого. По спине прошелся холод, а голова отчаянно загудела. Люси не могла пошевелиться, слыша только гул собственного сердца и негромкие, но отчего-то оглушающие смешки Минервы. — Вижу, ты не знала? Своих поклонников нужно знать в лицо, Хартфилия, как же так? Впрочем, для тебя я могу сказать несколько раз: это я убила Стинга, — она протянула его имя нараспев, хрипло произнеся последние буквы. Затем повторила это снова. И снова. И еще раз. А Люси тряслась от гнева и ненависти, рвано дышала и почти ничего не помнила: ни кто она, ни зачем здесь. Помнила только какой сильной бывает злость, охватившая сердце, и насколько могущественна жажда мести. Хартфилия до боли сжала кулаки, ощущая, что даже ногти, проткнувшие кожу на ладонях, не могут принести столько страданий, сколько принесла Орландо одним действием. Люси опустила голову так низко, как только могла, и стиснула зубы, кое-как сдерживая собственную ненависть. «Только бы дотерпеть до конца турнира. Только бы не убить ее прямо здесь, на глазах у Фиора, только бы не опозорить Хвост Феи» — все, о чем думала Люси, раз за разом представляя, как за ареной растерзает Минерву в клочья. — Он та-а-ак кричал, — издеваясь, продолжила Орландо, все еще не глядя на Хартфилию. Она мечтательно прикрыла глаза и подняла голову, после чего тут же разразилась громким хохотом, услышать который смогли даже за пределами сферы. Зрители нервно переглянулись. Происходящее на арене начало сбивать их с толку. Минерва же останавливаться не собиралась: она грациозно откинула волосы за спину и поправила поднявшуюся в воде челку. — Так плакал!.. И он ведь переживал за тебя до последней секунды. Кричал, чтобы я не трогала тебя. Вот же идиот, да? Волноваться, когда твоя девушка — седьмая богоизбранная немного глупо, согласна? Видимо, он и правда о-о-очень любит тебя, — она театрально осеклась и приложила ладонь к губам, тут же расхохотавшись. — Вернее… любил. Упс- Люси не поняла, в какой момент изо всех сил вцепилась в шею Минервы и, призвав одеяние Ориора, стала управлять ее кровью. Заклинательница не слышала ничего, кроме гула в ушах и медленно стучащего сердца — тук, тук, тук. Оно будто ни разу не дрогнуло, не сорвалось, а все так же равномерно отбивало ритм. Ничто не указывало на то, что Хартфилия была готова убить Минерву — лишь глаза, смотрящие прямо в лицо Орландо, заставляли холод пробежать по спине. Карие глаза темнели, переливались рубиновым светом и ненавидели. Ненавидели так, как только возможно ненавидеть человека, забравшего луч света в непроглядной тьме и посеявшего страдания в избитую душу. Минерва закряхтела и под крики обескураженных зрителей попыталась отцепить руку от шеи, царапая кожу Люси до крови, что сразу исчезала благодаря магии Ориора. Витающая вокруг золотистая энергия мягко касалась затылка заклинательницы и перетекала к руке, усиливая хватку. — Н-не надо… — растеряла всю спесь Орландо, чувствуя бесконечную слабость и унижение. Слезы побежали по ее щекам, пока Минерва безуспешно старалась освободиться. Ничего не получалось: Хартфилия держала крепко, не сводя темнеющего с каждой секундой, яростного и одновременно пустого взгляда с глаз врага. Враг — теперь только так заклинательница могла назвать Орландо. Она лишила жизни самого близкого для Люси человека, она разрушила ее судьбу одним ударом, быстро и метко, словно планировала это с самого начала. Минерва не чувствовала угрызений совести, она даже не осознавала своих действий — поняла Хартфилия, безотрывно смотря ей в глаза и пугая этим всех вокруг. Она не сокрушалась, не плакала и не видела в убийстве ничего плохого. Орландо не задумываясь провоцировала Хартфилию своими словами, издевалась и, очевидно, не понимала, что последует ответный удар. И пусть Минерва никогда не винила себя в убийстве, как делала Люси, у заклинательницы опыта в этом намного больше. Это не повод для хвастовства, это грязный и темный факт ее личности. Поэтому, если потребуется, у Хартфилии не дрогнет рука, не собьется дыхание, если по ее вине сердце Орландо остановится навечно. Потому что убивать она привыкла: очищать королевство — ее обязанность, драться за гильдию — ее моральный принцип, а мстить за любимого — смысл, как ни иронично, жизни. Но несмотря ни на что, Люси не желала ей смерти. Она желала Минерве только мук в агонии, сорванного в крике голоса, беспросветных истерик и заживо сжирающего чувства, будто ты один во всем мире. Желала всего того, через что прошла сама по ее вине. — П-пожалуйста, отпусти… я… м-мне очень ж-жаль!.. — заплакала Орландо сокрушенно, обессиленными руками пытаясь оттолкнуть противницу. Люси прожигала ее взглядом и горящей в груди ненавистью. Против собственной воли Хартфилия сильнее вцепилась ногтями в бледную кожу, не без наслаждения замечая, как на ней образовались багрово-красные синяки. — Я не х-хотела, я не хотела убивать Стинга!.. — Не смей. Произносить. Его. Имя, — сквозь плотно сжатые зубы, просипела не своим голосом заклинательница и не сдержалась, со всех сил ударив Минерву в живот. Саблезубая закашляла кровью, отлетая в другую часть сферы. На ее шее красовались алые кровоподтеки и огромные синяки. Орландо сбито дышала и тут же давилась воздухом, захлебывалась собственными слезами в диком ужасе. Она подняла затравленный взгляд на Люси и увидела перед собой не иначе, чем дьявола: Хартфилию окружило пугающее темно-алое свечение, медленно перетекающее в глубокий синий и обратно, почти каждые пару секунд сменяя цвет. В карих глазах поселилась настоящее отвращение вперемешку с дикой, почти животной яростью. Ее глаза сверкали спокойной, но от этого не менее буйной злостью, пока белое кимоно медленно приобретало цвет индиго с кроваво-алым градиентом на подоле, таким же, как и накидка. Вода вокруг пришла в движение и на сфере появились небольшие волны, отдающие багровым оттенком. Форма Ориора, смешанная со способностями Менлуи давала поразительные результаты. Люси молча подплыла ближе к шокированной Минерве и, не проявляя ни одной эмоции, холодно посмотрела в угольные глаза. Температура воды стремительно снижалась, но Орландо не могла сориентироваться и только и делала, что мечтала о спасении. Люси взмахнула рукой и вода вокруг ног Минервы будто обрела волю и поймала ее, обездвижив. Сфера закачалась, как во время шторма, но никто не обратил на это внимания. По трибунам промчался сильный ветер, отчего зрители поежились и теснее прижались друг к другу, напряженно прислонившись к спинкам сидений. Нацу, вздрогнув, не отрывал взора от двух волшебниц, в основном от словно обезумевшей Люси. Даже Драгнилу, огненному волшебнику, стало холодно — и неясно, из-за чего. Из-за пробежавшего потока воздуха или из-за темных глаз и поджатых, будто перед рыданиями, губ Хартфилии? — Говори, — процедила Люси поставленным голосом. Только убийцы драконов могли слышать слова, что произносились в сфере. Ведущий что-то кричал, Яджима тревожно комментировал, но Нацу вслушивался в разговор девушек. — Я сказала говори! Хартфилия резко взмахнула ладонью и обессиленную Минерву подхватила большая волна, почти унеся ее за пределы воды, но тут же вернула назад. Люси тотчас без колебаний схватила испуганную Орландо за шею и громко повторила сказанное. Это были не просто слова, а настоящий приказ, которого ослушаться саблезубая не рискнула. Она жадно глотала уходящий воздух и плакала, но ее слезы растворялись среди воды. Сквозь рыдания дребезжащим голосом Минерва пыталась вернуть себе прежнюю уверенность, но все таяло от одного, почти физически обжигающего взгляда: — Я-я… кх… — она закашляла кровью из-за магии формы Ориора. Обреченно Орландо опустила взгляд, громко и без сил рыдая. Она никогда не чувствовала себя такой жалкой. — Я… я боролась за свою любовь!.. Если бы не врачи рядом, то Роуга не стало! Понимаешь ты?! Роуг ни в чем не виноват, не виноват в предательстве Стинга и в его смерти тоже! Это Стинг виноват, это все случилось только из-за него! Это он перерезал Роугу сонную артерию, слышишь! Роуг истекал кровью у меня на руках, я не видела другого выхода! Я не помнила себя от ярости, я просто… я просто хотела мести!.. Я просто хотела, чтобы он страдал так же, как и Роуг!!! — Значит твое оправдание — месть? — хмыкнула Люси, вновь воткнув в кожу Минервы ногти. Та сдавленно вскрикнула и сморщилась, ослабевшими руками снова пытаясь отстранить Хартфилию. — Тогда ты меня поймешь, — она вплеснула Звездную магию и та заструилась по венам, попадая через царапины на коже в тело Минервы. Саблезубая завертелась, словно уж на скороводке, и закричала — только сейчас судьи спохватились, но заклинательница продолжала. Звездная магия отравляла Орландо так же, как ее мечтала отравить отчаянием Люси. — Ты ведь поймешь, верно, когда я решу зарезать Роуга у тебя на глазах? Я не буду помнить себя от ярости, — ядовито цитировала Хартфилия, не сводя взгляда с противных, но так сладко испуганных угольных глаз, — я просто буду хотеть мести. Я просто захочу, чтобы он страдал так же, как и Стинг. — Ты!.. ты не посмеешь! — мелькнувшее на лице Минервы превосходство подняло в Хартфилии еще больший огонь. Сад в груди полыхал, посаженные цветы растворились в пламени и ничто уже не могло восстановить сожженную землю. Ярость бушующим пламенем разрасталась по всему телу и могла бы распространиться на все вокруг, но вода мешала. Люси зарычала, точно львица, и выпустила магию сильнее — золотистым потоком она потекла по венам Орландо, сжигая ее изнутри, будто лава. Хартфилия наклонилась к вопящей от боли Минерве, как только несколько мгновений наслаждалась ее криками, и прошипела сквозь сжатые зубы: — Мне далеко не впервой убивать и невольно разбивать чужие судьбы. Не твоя первая, не твоя последняя — но, определенно, самая желанная. Поверь, я не побрезгую никакими способами, чтобы наконец отомстить тебе, Минерва. Заклинательница брезгливо выпустила ошарашенную, израненную и полумертвую — как физически, так и морально — Орландо. Хартфилия взмахнула рукой — и луч солнца соскользнул с ее пальцев, быстро пробежав по коже врага. Минерва пронзительно завопила, но всю громкость задержала вода, зрители смогли услышать только приглушенный писк и увидеть открытый в крике рот. Оставив на правом плече и ключице Орландо огромный ожог, луч исчез, а Люси усмехнулась. Ей нравилась боль и страх в голосе Минервы, ей нравились ее страдания и ей хотелось большего. С каждой секундой Хартфилия все сильнее желала увидеть, как исказится лицо Орландо, если ей на порог преподнести труп Роуга. Хвостатая толкнула саблезубую к краю шара и неподвижно проследила за тем, как безвольная Минерва скользнула в воде и без сознания рухнула на землю с тихим шлепком. Вокруг нее тут же столпились лекари, саблезубые и даже хвостатые. Люси взглянула на все действо хладнокровно, мягко спустилась по воде вниз и дождалась громкого, местами дрожащего голоса удивленного ведущего: — П-победила Люси Хартфилия из Хвоста Феи А! Заклинательница беспристрастно посмотрела на творящуюся процессию: лекари и саблезубые на носилках подхватили Минерву и понесли ее в медпункт. Никто даже не одарил Люси вниманием и только Роуг мимолетно взглянул, слегка виновато, но от этого не менее упрекающе. Она ответила холодной полуусмешкой, отметив наличие огромного шрама на шее. Затем Чени отвернулся и быстрым шагом нагнал уходящих согильдийцев, до тошноты трепетно схватив Орландо за ладонь. Это было бы мило, если бы не казалось Хартфилии таким абсурдно сюрреалистичным. Как, должно быть, сладко было знать о страданиях Люси. Заклинательница почти представляла, как Минерва каждый день громко торжествовала из-за проблем у Хвоста Феи и смеялась, читая в прессе о подтвержденной депрессии у Хартфилии. Но старые поговорки по-прежнему истинны: смеется лишь тот, кто смеется последним. Последний ход оказался за ней, за Люси Хартфилией, которую Минерва по наивности посчитала обычной пешкой. Но пешки обладают поразительной способностью: дойдя до края, встав на обрыве и смотря вдаль, они успешно, с искренним и мстительным хохотом, принимают на себя новую роль. Роль королевы. *** Вернувшись на балкон из раздевалки и попутно сильнее укутавшись в кардиган, Люси увидела горящие в глазах напарников вопросы, но отвечать на них абсолютно не желала. Поэтому сразу, как только Нацу открыл рот, чтобы с растерянным видом что-то спросить, Хартфилия подняла руку для тишины и мягко, как ни в чем не бывало, улыбнулась: — Мне нужно побыть одной, ладно? Я немного… устала, вот. Далеко отходить не буду, но все-равно сейчас перерыв. Если что, я попросила Локки постоять с вами и сообщить, если будет мой бой. Хорошо? Не оставив согильдийцам выбора, Люси улыбнулась и, махнув рукой, скрылась в коридоре, едва не столкнув с пути подошедших Гажила и Леви. Эти двое весь бой что-то бурно обсуждали и напряглись лишь тогда, когда Люси в самом конце откинула от себя израненную Минерву и победила. Парочка хотела узнать, что же произошло, но вот незадача — Хартфилия спешила непонятно куда, всеми силами избегая встречи взглядами. МакГарден почти ухватила подругу за руку, но та ловко уклонилась и к удивлению всех прибавила шагу, на ходу растворившись в золотистых искрах. — Куда она? — удивленно проронила Леви, но ответа не получила: напарники Хартфилии как раз провожали ее хмурыми взглядами. Гажил и Леви недоверчиво прищурились, про себя каждый отмечая, что не только Люси сегодня была особенно странной, но и ребята из ее команды. Редфокс уже хотел задать парочку вопросов, когда напряженную атмосферу, нависшую над балконом хвостатых, разорвало появление звездного духа — Локки. Он по обыкновению широко улыбнулся и махнул друзьям рукой, правда когда не встретил ответной радостной реакции, напрягся: — Что такое? — Люси… — протянул Грей, посмотрев на согильдийцев. Они все поджали губы и задумчиво опустили взгляды. Нацу выглядел смурнее остальных, сильно нахмурился и постоянно то сжимал, то снова разжимал кулаки. — Люси странно вела себя во время турнира. Они будто говорили о чем-то с Минервой, но Люси не рассказывала, что они знакомы. Сначала Люси испугалась, потом уже Минерву словно ужас поглотил — она почти не сопротивлялась. Ты что-нибудь знаешь? Локки будто молнией ударило: он пошатнулся и неподвижно замер. Заодно с ним встревожились Аяз, Леви и Гажил, немного дернулся и Нацу, но все еще пребывал где-то далеко, в раздумьях. — Локки? — нахмурилась Эрза. Она уже поняла, что даже Нацу был в курсе чего-то, что до сих пор хранили в тайне от нее с Греем. — Рассказывай. — Меня Люси убьет, — хохотнул нервно Локки и зажмурился. Через секунду он, будто преодолев тяжелый барьер, сдавленно выдохнул. Внимательно оглянувшись по сторонам на наличие сидящих неподалеку зрителей или убийц драконов, дух все-таки кивнул, но словно через силу. Было видно, что он сильно волновался. — Ладно, я расскажу. Вы уже знаете Стинга — бывшего парня Люси, да? И то что он умер тоже знаете? — все кивнули. Леви, поняв, о чем пойдет речь, закрыла глаза и обняла Гажила. — Так вот… ох. Стинг был из Саблезубого Тигра и хотел перебраться в Хвост Феи, потому что в его гильдии все… мягко говоря, там все плохо. И когда они с Люси начали встречаться, Стинг пообещал накопить денег на хорошую квартиру и переехать в Магнолию. За день до переезда он… Локки растерялся и беспомощно посмотрел на знающих об этом согильдийцев. Аяз медленно кивнул, подхватив: — Тело Стинга нашли на границе Магнолии за день до его переезда, — хвостатые, как один, судорожно стиснули зубы. — Его сразу доставили к нам в гильдию, потому что рядом с ним нашли какую-то записку… Не помню, что туда написали, но там было что-то вроде «Как вам сюрприз, Хвостатые Феи?» — Скоты… — рыкнул Грей, сложив руки на груди. Он мог только представлять, как пришлось Люси в то время и винить себя, что не мог быть рядом и поддерживать. — Кроме саблезубых это сделать было некому, — сокрушенно покачал головой Локки. — И, видимо… это на совести Минервы, черт бы ее побрал. После этой фразы у всех хвостатых пропали любые сочувствия к саблезубой и сомнения в Люси: то, что сделала с ней Хартфилия — меньшее, чем она могла отплатить за убийство любимого. А как Минерва ухмылялась в самом начале боя? Да ей и просто так хотелось со всей силы зарядить, а если знать, в чем она оказалась замешана, то и убить мало. Согильдийцы медленно переглянулись друг с другом, внимательно выискивая в родных глазах расшифровку испытываемых эмоций. Каждый чувствовал гнев и хотел отомстить за страдания подруги, почти сестры, но только чувства Нацу все еще оставались смешанными. Он стоял, понурив голову, и о чем-то задумался. — Нацу? — окликнула Эрза немного взволнованно. Все знали пылкий характер Драгнила и если сейчас его не остановить, то и правда может пойти крушить Саблезубый Тигр. — Я слышал, о чем они говорили… Минерва и правда призналась, что убила Стинга, — проговорил он, чеканя каждое слово. Нацу поднял все еще задумчивый и немного растерянный взгляд на звездного духа, заметно и несвойственно для себя медля с любой фразой. Хвостатые напрягались от такого Драгнила все сильнее. — А еще я слышал, как Люси сказала: «Мне далеко не впервой убивать и невольно разбивать чужие судьбы». Что это значит, Локки? Говори! Локки ощутимо вздрогнул и, на удивление всех, не стал кричать ничего вроде «Да тебе показалось!», а только склонил голову и стал массировать висок. — Локки? — испуганно заговорила Леви, крепче хватаясь за руку Гажила. — Что… что это все значит? Люси ведь не убийца, правда? Она не может быть убийцей, наша Люси не такая! Дух шумно вздохнул и нервно пожевал губы, на которых против воли возникла нервная усмешка. Хвостатые с каждой секундой гнетущего молчания начинали сомневаться в происходящем сильнее, с каждой секундой их мир менялся кардинально. Чтобы Люси оказалась убийцей? Да как же такое возможно? Никто не верил: ни Леви, ни Гажил, ни Аяз, ни Грей, ни Эрза и уж тем более не верил Нацу. Он донельзя сильно ждал опровергающих слов Локки, ждал объяснений, но тот молчал, опустив уголки губ ниже, чем когда-либо. — Люси не убийца, — покачал головой Локки, даруя каждому присутствующему надежду. — Но… Это «но» ранило хуже ножа. Леви, понимая, что ждет их дальше, всхлипнула. — Не делать преждевременных выводов! — приказным тоном гаркнула Скарлетт скорее для самой себя, нежели для друзей. Грей и Аяз стояли, будто истуканы, внимательно испепеляя Локки взглядом, Гажил мягко обнимал Леви и нетерпеливо сверкал глазами, а Нацу не мог пошевелиться и смотреть куда-либо, кроме собственной обуви. Улыбка Люси возникла перед глазами и он не был способен поверить, что за семь лет она могла измениться настолько. Как возможно, чтобы столь светлая и невероятная девушка-звездочка стала темной, ненавидящей все и вся? Разве его Люси могла быть такой? — Короче… — вздохнул дух, решив выложить все подчистую. — Знаете, как Люси удалось сдержать Совет в первый год после случая на Тенрю, чтобы они не закрыли Хвост Феи, хотя очень желали этого? Готов поспорить, что не знаете. Она получила звание мага S-класса и стала выполнять задания от Совета и короля. Самую грязную работу, что только приходила, поручали ей. Ее поставили перед выбором: или выполнять то, что им нужно, или Хвост Феи закрывается, а волшебники отправляются либо в тюрьму, либо бедствовать на улицах без денег. Как думаете, что она выбрала? Локки замолчал, видя у друзей понимание. Он мягко улыбнулся, но глаза светились печалью. Лев задержал взгляд на все так же понуром Нацу, почти сразу отвернувшись в сторону пустых во время перерыва трибун. — Она выбрала выполнять любые поручения. Среди них были заказные убийства, — не обращая внимания на шокированные лица всех присутствующих, дух настойчиво продолжал. — В первый же раз ей поручили убить сразу четверых, что задумали революцию против короля и монархии. Люси пришлось это сделать. Леви заплакала, Гажил поднял голову к небу, Эрза заскрипела зубами, Грей заморозил перила, Аяз грязно выругался, а Нацу продолжил потрясенно и задумчиво молчать. — Я помню, как она плакала тогда в мире духов и как все мы пытались ее успокоить. Я уверен, если бы не Аквариус, Люси от чувства вины спрыгнула бы с ближайшего обрыва. Она ненавидела себя и долго сидела, пустыми, как будто стеклянными и кукольными, бездушными глазами глядя вперед. Локки сделал дрожащий вздох. — Люси не хотела, чтобы вы знали это, потому что больше всего в жизни боялась, что вы отвернетесь. Все, что у Люси есть — это друзья, и без нашего понимания и поддержки она не продержится. Она бросила писательство, перестала вышивать, читать художественные книжки. Все, чем она занималась последние семь лет — тренировалась, работала и все для того, чтобы удержать гильдию. Если бы не те задания, что она выполняла, то Хвост Феи давно объявили бы вне закона Совет или даже король. Люси отказалась от самой себя в пользу гильдии, но в ней еще остался прежний свет. Пожалуйста… — дух закрыл глаза и, не открывая их, в страхе зашептал. — Пожалуйста, я прошу вас: не оставляйте ее снова. — Не оставим, — уверенный голос рассек внезапно потеплевший воздух. Локки посмотрел на стоящего слева Драгнила: тот широко улыбался, а в глазах у него полыхало пламя. Дух с долей неверия посмотрел на согильдийцев: каждый либо смело ухмылялся, либо всем своим видом показывал, что будет с Люси до конца. — Когда я услышал, как она сказала это Минерве, я подумал: «Ну ладно, может, она просто так запугивает? Блефует!» Но тот тон, которым она говорила это… таким голосом невозможно твердить выдумки. Мне показалось на миг, что Люси этим гордится — тем, что убивала — и я испугался, если честно. Но теперь, после всех твоих слов, мне стыдно, что я сомневался в ней. — Каждому из Хвоста Феи выпала нелегкая доля, — мягко кивнул Грей в поддержку Нацу. — Но что бы не случалось в прошлом, в настоящем мы держимся вместе. До тех пор, пока ты борешься за согильдийцев и честно стоишь с ними спина к спине, ты останешься одним из нас. А Люси делала все ради гильдии, значит ее не в чем винить. Локки облегченно улыбнулся. Недолго волшебники стояли в тишине, молча переглядываясь друг с другом и обдумывая все произошедшее, но в их глазах больше не было испуга или отвращения, только понимание. Дух радостно улыбался, чувствуя, что не подвел хозяйку, решив рассказать все ее согильдийцам. Если бы не он, то, вполне возможно, никто из хвостатых либо никогда не узнал бы об этом, либо узнал не от Люси. Снова делая шумный выдох, Локки вдруг ощутил жжение в груди и почувствовал, как врата начинают закрываться против его воли. Поначалу он подумал, что это происходит по приказу Люси, но когда увидел, как медленно рассеиваются его ноги, понял, что это вмешательство извне, ведь иначе он бы исчез целиком. — Локки?! — вскрикнул Гажил, глядя на искры, в которые превратились стопы духа. Лев попытался силой сдержать врата, но они не поддавались и закрывались все стремительнее. — Что происходит?! — Черт! — Локки беспомощно посмотрел на себя, чувствуя, как мерзкое жжение начинает распространяться по всему телу вместе с оглушительной болью и гудением в ушах. Отвратительное чувство не отступало, а только сильнее надвигалось. — Что-то с Люси! Я не чувствую ее магии! Как будто выкачали всю или антимагические наручники нацепили! Я не могу поддерживать врата сам! — в панике Лев переглянулся с друзьями, едва соображая, что могло произойти с хозяйкой. — Чер-р-рт! — Где она?! — закричал Нацу, хватая все еще существующие в этом мире плечи духа. Локки судорожно потянул за мысленную нить, связывающую с заклинательницей, и ощутил ее совсем рядом и одновременно слишком далеко, чтобы прибежать вовремя. Лев ошарашенно посмотрел на хвостатых, понимая, что почти полностью вернулся в мир духов. — Локки! — Она на дворцовой пло-… — дальше договорить он не успел, разлетевшись золотистыми искрами, что при попадании на открытую кожу мелко щекотали ее. — Парни, вы во дворец, а мы с Леви к Макарову, — распорядилась Эрза и, не дожидаясь ответа, бросилась вместе с МакГарден в коридор. Не тратя времени на переглядки или разговоры, волшебники сорвались с места, готовые спасать свою подругу из любой передряги. У них пронеслись сотни и тысячи мыслей, что могло произойти с Люси, но ни на одной они не задержались до конца, тратя все силы на бег. Ни разу не споткнувшись, хвостатые бежали прочь от Домус Флау навстречу Меркурию, ускоряясь каждый благодаря магии. В голове у всех набатом звучала, точно мантра, фраза: «Дождись нас, Люси! Мы спасем тебя!» И только Нацу, сквозь треск собственного огня, одними губами прошептал: «Дождись меня, Лю. Я спасу тебя любой ценой, как ты спасла Хвост Феи!» *** Люси покинула арену и сделала дрожащий, нервный вздох. На уровне рефлексов глаза заслезились и Хартфилия едва сдержалась, чтобы не зарыдать. Она укуталась в дарящий успокаивающее тепло кардиган, посильнее натянула рукава и закрыла глаза, полностью утонув в беснующихся мыслях. Она не чувствовала себя целой, скорее разломанной на миллиарды колющихся осколков, которые небрежно раскидали в разные концы королевства. Сейчас Хартфилия не хотела видеть никого, только бы разобраться в эмоциях и царящем балагане в голове, но ей не нужна помощь согильдийцев и даже духов. Она должна справиться с этим сама, уверенно шагнуть к осознанию, что пару минут назад встретилась с убийцей Стинга, с убийцей собственной судьбы. Все, что было у Люси светлого, умерло из-за Минервы уже во второй раз: сначала из-за потери любимого, а теперь из-за обычной встречи, которая показала, что Орландо не винила себя ни в чем. Она оставалась безнаказанной. Ее не посадили в тюрьму, не повесили, не загнобили согильдийцы и даже совесть Минервы не кричала, что содеянное — грех. Орландо жила спокойно и, наверное, громко радовалась каждому проигрышу Хартфилии, про себя напоминая: «Это я довела ее до такого состояния!» Люси ненавидела Минерву. Эта ненависть забрала у Хартфилии все силы и теперь она шла по пустой во время ВМИ улице столицы и коротко всхлипывала от беспомощности. В груди не было ни тянущей печали, ни обиды, даже злости не осталось. Там была только обугленная пустота, как будто все эмоции остались на арене и теперь по Крокусу гуляла пресная оболочка когда-то живой Люси. Люси хотела справедливости, мести, крови и слез. Она впервые хотела ненавидеть до победного, сжигая все вокруг и себя в первую очередь. Она хотела кричать, бить, колдовать и пить до потери сознания, отмечая свою победу. Она хотела чувствовать чужой страх и смеяться в лицо дрожащей Минерве. Люси хотела всем сердцем, что монотонно билось в груди, чтобы ее считали дьяволом, убийцей, богиней или Смертью с косой. Но еще больше она жаждала конца. Ощутить всем своим телом, что семилетняя брешь друзей позади и теперь их ждет только счастливое будущее. Что все смерти на руках Люси, что погибель Стинга, что желание мести, что кошмары и многочисленные жертвы войны — прошлое. Хартфилия хотела упасть в объятия друзей и благодарить Фейри, что они живы. Она хотела жить дальше, забыть, что когда-то поклялась пролить кровь убийцы, что когда-то была той самой Смертью с косой наперевес. Очистить совесть, чтобы больше не порочить гильдию собой, очистить память, чтобы навеки забыть, что когда-то была стерва-Хартфилия, уничтожающая на своем пути все. Люси больше не могла жить так, как жила, и все, о чем она на самом деле каждый вечер перед сном мечтала — конец. Неважно, какой: счастливый или нет, быстрый или нет, жестокий или нет. Ей подошел бы любой, лишь бы был такой, что позволил распрощаться с темным прошлым и верить в светлое будущее, пребывая в шумном настоящем. Она хотела стать той самой Люси из Хвоста Феи, с наслаждением читающей сказки и создающей свои, освещающей путь заблудшим, подобно Полярной звезде. Люси закрыла глаза, а по щекам пробежала горячая слеза, которую заклинательница тут же смахнула. Как так вышло, что Полярная звезда и сама оказалась заблудшей? — Ты просто слабачка, — прошептала Люси сама себе и снова всхлипнула. Хартфилия несмело посмотрела под ноги и немного подняла взгляд, медленно оглянувшись. Она стояла недалеко от дворца Меркурий, где было поразительно для Крокуса тихо. Мягко-бежевые и нежно-серые кирпичные домики накренились кто куда, красная черепица забавно топорщилась и придавала городу своей уникальной загадочности. Из пекарни приятно пахло тестом и сладкой выпечкой, а из столярной слышались негромкие удары по железу, но и они не разрывали молчание, лишь создавали ощущение общности. Все улицы словно единогласно замерли в терпеливом ожидании чего-то грандиозного, и только с арены доносились приглушенные крики болельщиков. Наверное, нужно возвращаться, чтобы не подставить команду? У нее осталось примерно десять минут до начала боев, их как раз хватит на обратный путь. Но уходить не хотелось абсолютно. Стоя здесь, Люси как будто чувствовала, что скоро ее проблемы решатся сами по себе, пусть такое и невозможно. Она подошла к одному двухэтажному домику, ближайшему к дворцовой площади, и достала сигарету. Смрадный запах табака и алюминиевый дым стрелой разорвали царящую атмосферу спокойствия. Сигареты приносили в любую ситуацию немного тревоги, будто дружный небольшой оркестр разбавили нерешительной скрипкой и неумелым скрипачом, что лишь пару раз держал инструмент в руках. Дребезжащая и местами натужно скрипящая мелодия получалось кривой, несмелой, но с каждой секундой становилась громче и разрушала расслабленность в душе Люси, вновь напоминая обо всем, что сегодня произошло. Она вдруг вздрогнула, обронила окурок и нервно обернулась по сторонам: отовсюду чувствовалась мерзкая магическая аура, с каждой секундой приближаясь все сильнее. Люси услышала топот, негромкие переговоры и отголоски приказов. — Что за?.. Инстинкты приказали ей бежать прочь, что она и сделала: заклинательница юркнула во двор, петляя между заборов и высоких деревьев, лишь бы скрыться. Топот и голоса становились громче, надвигались, словно огромная волна, и Хартфилия беспомощно остановилась на месте. Страх сковал тело и легкие, дышать получалось через раз. Ее кто-то будто ударил в живот, изо рта брызнула кровь и она упала на дорогу, разодрав ткань на коленях. — Черт! — заклинательница ощутила, как изнутри ее что-то толкнуло, и магия вырвалась наружу, как при выбросах. За поворотом она уже видела бегущий отряд Рунных рыцарей. Магия утекала из нее так быстро, что не удавалось даже сориентироваться. Люси схватилась за ткань кофты на груди, где поселилось выжигающее все внутренности мерзкое ощущение, и болезненно свернулась калачиком на холодных камнях. Десятки рыцарей окружили ее, схватили бессознательное тело под руки и потащили в неизвестность. Она уже не понимала, куда — глаза медленно закрылись, вокруг осталась только пустота и оглушительно стучащее от испуга сердце. *** Люси очнулась в таком же холоде, в котором и засыпала. Отличие лишь в том, что теперь сюда не падали даже лучи полуденного солнца и дорога оказалась не из камня, а из обычной затхлой земли. На запястье кандалы жгли кожу, ледяным заколдованным железом оставляя на ней красный след — благо, что цепи оказались длинными. Хартфилия несмело поднялась на колени, зайдясь кровавым кашлем. Ее не били и не пытали, но сковывающее ощущение в животе и груди не покидало, заставляя кашлять несколько раз в пару минут. Заклинательница не чувствовала собственной магии — от этого стало дико страшно — а еще она не видела на бедрах ни одной из связок ключей. Вся одежда испачкана в грязи, колени ныли, а ребра и легкие болели, как будто ее часами избивали, хотя на самом деле просто выкачали практически всю магию и не давали восстанавливаться магическими цепями. Люси упрямо попыталась открыть врата Девы, Тельца, Асура или хотя бы Ситона — никто не отзывался, только кандалы и тяжелые цепи переливались золотистой магией, поглощая ее. — Заколдованные, ну конечно, — пробормотала отрешенно Люси, попытавшись подняться на ноги. Берцы еще никогда не казались такими тяжелыми. — Все-таки, меня считают опасной волшебницей. Даже не знаю, порадоваться этому, что ли… Она находилась в темнице под Меркурием, где закончились жизни тысяч неугодных магов или простолюдин. Здесь они кричали и изо всех сил брыкались, пытаясь скинуть петлю смерти с шеи — конечно, этого никому не удавалось. Люси почувствовала, как по спине промчался холод и посильнее закуталась в кардиган, который чудом не отобрали. — Хартфилия проснулась! — прокричал басом какой-то страж, подойдя к камере заклинательницы и оценивающе посмотрев на нее через решетку. Люси ответила смелым и строгим выражением лица. Ей не нравилось, что кто-то разглядывает ее лицо и тело, как товар. У стража была рыжая с проседью козлиная бородка и старчески обвислые щеки, что никак не вязалось с начищенной до блеска броней. — Хороша девка, — он облизнулся и противно улыбнулся, чуть прищурив узкие свиные глазенки. — Денни, ты где там ходишь? Нам ее к главному вести надо, приказ помнишь?! — Да помню я, помню! Эх, жалко побаловаться нельзя… Решетку отворил другой страж со шлемом на голове и с саркастичной галантностью поклонился, искоса наблюдая за реакцией Люси. Она ни на миг не напряглась, уверенно смотря на двух солдат. Цепи кандалов оказались донельзя кстати — ей хватило мгновения, чтобы набросится на ближайшего стражника и начать его душить цепью. Не повезло в другом: пойманный ею рыцарь оказался крепким, а второй стражник так и вовсе не стал долго думать — ударил со всей силы эфесом меча по пояснице Хартфилии и она рухнула на сухую землю подбитой птицей. — Поноси-ка, раз буйная такая, — прорычал один из стражей и нацепил на голову ей льняной мешок, от которого сильно разило смрадом. Голова закружилась от концентрации запаха: казалось, что в этом мешке распрощалась с жизнью сотня мусорных крыс. Люси подхватили за руки, цепляясь так, что точно останутся синяки, и потащили прочь. Хартфилии пришлось слепо передвигать ногами и едва держаться в сознании от запаха и ужаса. Чем она могла так не понравиться королю, что он решил ее арестовать? И куда ее сейчас ведут? Может быть, к гильотине или на эшафот? «К главному…» — вспомнились заклинательнице слова одного недо-рыцаря и она чертыхнулась. Почему ее, седьмую богоизбранную, поймали на улице, держали в темнице и теперь ведут на растерзание Томы, как народную вредительницу и преступницу? Что все это значит? Стражники затормозили после десяти минут непрерывного пути в сопровождении грязных фраз про соблазнительную внешность Хартфилии и про то, что им «очень жаль, что такая краля пропадает зазря на пыльной работе». Люси не могла ничего им ответить, потому что спина все еще болела от удара и получить еще она не хотела. Заклинательница почувствовала, как ее отпустил один мужик, а затем впереди со скрипом открылась дверь. Второй стражник с силой затолкнул ее в новое помещение и толкнул, отпуская — Люси вниз головой упала на пол. Больно загудел череп, а колени и локти, которые она подставила перед падением, заныли сильнее, чем поясница. — Доставили в целости и сохранности, Ваше Величество, — проскрипел стражник и, видимо получив довольный кивок главнокомандующего, закрыл двери. Люси попыталась сесть на пол и сдернула, путаясь в цепях, с головы мешок. В волосах осталась паутина, на которую ей было наплевать. Непривыкшие к яркому свету глаза зажмурились, бегло изучая пространство. Ее привели в длинный и пустой зал с высокими окнами и плотными шторами, огромной хрустальной люстрой над головой и белым мраморным полом под ногами. Дорогие карнизы, фамильные портреты, позолоченные стены и толстые колонны — все это стоило сущие гроши, если взглянуть на трон у дальней стены напротив Хартфилии. Золотой, обшитый бархатом, он пестрил и сверкал, будучи единственной мебелью в огромном помещении. И, не удивительно, но на троне уже восседал некто. С правой стороны от сидящего, как верный слуга, стоял незнакомый Люси человек — брюнет с ослепительными голубыми, переходящими в ярко-синий, глазами. Он был одет в неподходящую для этого времени одежду, словно прибыл из прошлого, а на голове у него сверкал дорогой ободок с оранжевым камнем, закрепленный на длинных эльфийских ушах. На троне, словно император всего Земного Края, властно закинув ногу на ногу, сидел отлично знакомый Хартфилии высокий мужчина: крепкое телосложение, широкие плечи, одетый в синий камзол и белую выглаженную рубашку. У него были давно изученные точеные черты лица: острые скулы, широкий волевой подбородок, мощная челюсть и немного узкие, но яркие, точно два светящих в темноте фонаря, глаза. Изумрудные глаза. Витающая вокруг зеленая пыль и аура придавила ошарашенную Хартфилию к полу. Она растерянно уставилась на свои, закованные в кандалы, руки, пробежалась непонимающим взором по сторонам и снова посмотрела на мужчину. Он деловито перекинул ногу на ногу и усмехнулся, взмахнув рукой. Рядом с ним на миг появилась небольшая малахитовая завеса, тут же опав инеем. Магия такая же, как у Марвина. Внешность, как у Марвина. Одежда, как у Марвина. Да и глаза, чего греха таить, абсолютно те же: хитрые, смотрящие не то с насмешкой, не то с коварным замыслом и пробуждающие в Люси давно страх перед человеком из кошмаров. Потому что сверкали они точно так же, как там, сильно и властно. На троне восседал ни кто иной, как Марвин. Но боялась его Люси точно так же, как и Манадара. — Ну здравствуй, Лю-Лю, — рассмеялся Марвин, произнеся эту фразу тем же тоном, что и Манадар. Его изумрудные глаза опасно сверкнули. И все встало на свои места.