I'm your king

      — Вы что, встречаетесь?

***

      В двадцать четыре года Сокджин слишком много работает. Проекты валятся горами на его рабочий стол и электронную почту, вот-вот норовя сломать и то, и то. Он ночует в чертовом офисе со скромной площадью двадцать на двадцать, заправляется дешевым растворимым кофе и бесконечно смотрит в экран компьютера. Разработка шрифтов, макетов журнальных страниц, рекламных модулей, рисование картинок, составление коллажей, оформление витрин — вот, во что Сокджин полностью погрузился после окончания университета. При поступлении он, стоит заметить, даже собаку изобразить на бумаге толком не мог, искренне стараясь выдать за нее четырехлапое плоскомордое нечто с широкой улыбкой. Ну, и солнышко с румянцем в уголке листа, куда без этого. Чему в детстве мама кардиолог и папа ботаник научили, то и умел и, в принципе, особо не возмущался, пока не узнал, что в качестве приемного экзамена придется проходить творческое испытание. Год на экспресс курсах в архитектурном сделал свое скромное дело, и летом, с важным лицом намалевав кружку на кубе, Сокджин прошел на факультет графического дизайна.       Занятия, семинары, сессии, курсовые, диплом, и он случайно встретил Юнги. Парень был всего на год младше и, как оказалось, жил в общежитии в комнате, располагавшейся аккурат над его. Быстро отыскав друг в друге понимающих и интересных собеседников, они договорились встречаться пару раз в неделю в знакомом обоим баре неподалеку от центральной площади. Юнги часто рассказывал ему о своих увлечениях, занятии музыкой и сокровенной мечте о собственной небольшой студии прямо дома. Джин же довольно подначивал сразу понравившийся ему запал и сам хвалился новой, теперь, наверное, уже стабильной работой, неожиданно большим начальным заработком и щедростью родителей, пожелавших оплатить половину стоимости квартиры из только-только сданного на продажу дома. Спустя три месяца знакомства Юнги неожиданно привел на встречу Намджуна.       Они никак не могли заговорить друг с другом. Юнги, как назло, часто молчал, словно давал шанс завести диалог хоть на какую-нибудь тему, но тем самым лишь больше загонял обоих в краску от неожиданного смущения и неудобства. Бокал за бокалом, неловкая пауза за неловкой паузой, и Намджун случайно задевает кружку пива рукой, с громким звоном опрокидывая ее на пол. Сокджин весело смеялся на протяжении минуты, а после еще пару секунд старательно вытирал скопившиеся в уголках глаз слезы рукавом свитера.       — Как так можно было? — вновь тихо усмехнулся он, уверенно ударив кулаком по крепкому плечу.       — Я неуклюжий.       На следующей встрече их невозможно было заткнуть. Джун с удовольствием рассказывал о недавнем устройстве в популярную медицинскую клинику, о хорошей зарплате, о вдруг сломавшейся по пути машине, о семье, родном городе и причине переезда в столицу. Джин все чаще смеялся над глупыми шутками, казавшимися ему очень забавными, и искренне жаловался на завалы на работе, удивляя этим Намджуна, считавшего профессию графического дизайнера скорее приятным времяпрепровождением, нежели адским, безвылазным трудом. Юнги, словно секретничая, признавался, что присмотрел недавно просторную квартиру и что планирует попробовать снять ее на пару месяцев, чтобы, получив когда-нибудь знатный гонорар, выкупить ее и уж точно обустроить там желанную студию звукозаписи.       Шли недели, и некогда «просто знакомые» уже гордо называли друг друга друзьями.       Однако вне этих прекрасных товарищеских посиделок в баре они не виделись и практически не общались. Сокджин иногда писал Юнги о вдруг возникших делах и просьбе перенести очередную встречу, номера Намджуна же у него не было, да и брать он его не собирался. Джун ночевал в своем кабинете, до рассвета изучая в интернете необходимые врачу его специальности книги, статьи и диссертации, приезжал на пару часов в съемную квартиру, вмиг вырубаясь, а после вновь отправлялся на работу. Как результат: премии, сертификаты, уважение коллег и клиентов и стресс с развивающейся язвой.       Однажды Юнги поражено сдался перед настигнувшей его гадкой простудой и нагло предупредил друзей о своем отсутствии лишь вечером, когда Джин уже сидел напротив Намджуна в тихом, уютном заведении, крутя в руках второй бокал вина.       — Кажется, — Сокджин смущенно поджал губы и заблокировал телефон, отложив его на край круглого стола, — мы сегодня одни.       — Да, ничего страшного, я думаю, — Намджун снисходительно улыбнулся и, подозвав официанта, заказал им еще одну бутылку красного вина.       — Да. Я тоже так думаю.       Джун из неполной семьи. Его мать ушла от них с отцом, когда мальчику было пять, оставив обоих на попечение бабушки. Тогда Намджуну, в принципе, было все равно, почему родная мама так неожиданно уехала в долгую командировку, однако уже в шестнадцать, узнав правду, он вмиг обиделся, ощутив в душе необъятные тоску и боль: «Я был ей не нужен». Зато он был нужен отцу и, прекрасно чувствуя это, усердно помогал ему и поддерживал во всем, старательно не попадая в неприятные, способные огорчить ситуации. Мужчина бережно охранял сына от перепалок во дворе, от плохих людей, способных привить беспринципность и сквернословие, а потому в университет Намджун поступал взрослым, окрепшим как внешне, так и внутренне молодым человеком, способным с утра до ночи пахать ради своей сокровенной цели — стать отличным врачом. Ну, и, как говорится, как ты к работе, так и работа к тебе: почти красный диплом, благословение всех преподавателей на удачную жизнь, по-настоящему счастливое стечение обстоятельств с новооткрывшейся клиникой и свободной должностью, и, в общем и целом, жизнь удалась.       Сокджин задорно подметил, что любимое им вино отлично развязывает ему язык, когда, пьяно и чуть скромно улыбаясь, рассказывал о далекой, первой и единственной любви, настигнувшей его прямо перед выпускным из старших классов, о неловком, смазанном поцелуе в кустах рядом со школой и еще более нелепой потере девственности с громкими стуками в дверь неожиданно пришедших домой родителей. Тихо и опасливо он признавался, что, похоже, после всех этих начинаний со стройной, длинноволосой девушкой, ему, вроде как, нравятся крепкие, короткостриженные парни, и что «…Ты уж извини, конечно, но ты вполне в моем вкусе, но не заморачивайся, я не об этом…». О чем, Намджун так и не узнал тогда, но с радостью вызвался подвести излишне захмелевшего Джина домой, пообещав тому напоследок еще раз так как-нибудь посидеть.       У Ким Намджуна никогда не было времени и желания для отношений. Он толком ни с кем не встречался больше месяца ни разу, однако и невинным точно не был, пару ночей бурно проведя со студентками с соседнего крыла иммунологии. Кто там ему нравился, Намджун, честно, не задумывался, не находя особого различия, что довольно странно для врача, между парнями и девушками. Какая разница, с кем получать крышесносное удовольствие, если от обоих полов может достаться качественный минет, правильно? Правильно. Учитывая, что, порой, у некоторых его однокурсников задницы были получше, чем у фактически одаренных этой частью тела девчонок, ему в действительности было все равно, кого хотеть, тем более, что пока он хотел лишь работу. Но, несмотря на все это, где-то внутри с каждым годом все сильнее росло скромное желание дома, семьи, детей, дерева и собаки. Работа, к сожалению, ему такого подарить не смогла бы, а потому приходилось делать выводы: пора бы определиться.       Они все вместе закупались алкоголем для очередной встречи, которую, наконец-то, было решено провести у Сокджина в квартире (у него она была единственной не съемной), и случайно встретились с двумя парнями, представленными Намджуном как Тэхен и Чимин. Джун, не получив возражений, позвал их с собой, и уже впятером они провели прекрасный веселый вечер, проболтав друг о друге до утра. Успев достаточно крепко сдружиться, Джин и Юнги поначалу довольно подозрительно оглядывали новичков, особенно Юнги и особенно Чимина, который вел себя излишне стеснительно и сомнительно невинно отзывался на предложения выпить побольше, однако, пригубив пару бутылок соджу, все вмиг разговорились и повеселели.       Чимин и Тэхен оказались давними знакомыми Джуна, с которыми он, по причине все той же чертовой работы, никак не мог увидеться, да и просто поинтересоваться о том, как те живут. Ребята были спокойными, умными и практически противоположными друг другу. И, если уравновешенный и тихий Чимин Джина вполне устраивал, то вот подвыпивший и поразительно плотский Тэхен вызывал на душе какие-то странные, неоднозначные чувства по поводу его только начавшей выползать наружу соблазнительности и неожиданных поползновениях по отношению к Юнги. Сокджин тогда, заторможенно встряхнувшись, присел к Намджуну под бок, и остаток вечера они вновь обсуждали их заботы и увлечения, порой забавно хмыкая на реакции красневшего Мина, когда Тэхен что-то секретно шептал ему на ухо, после дерзко ухмыляясь и жадно оглядывая нежный профиль Юнги. Утром все быстро разъехались, а Джун вновь предложил подвезти Сокджина, теперь уже до работы. «Нам все равно по пути».       Первая такая встреча произошла спустя год, когда уже три месяца как прибывший Чонгук, отвлеченно копаясь в телефоне, вдруг наткнулся на интересную запись в социальной сети.       — Эй, парни, — загоревшись, он интригующе позвал болтавших ребят, — у меня идея. Сокджин-хён, у тебя есть карты?       Карт тогда дома не оказалось, но Чонгук не отчаялся, быстро нарисовав на обрывках листа необходимые ему цифры и гордую букву «К».       — Смотрите, — Чонгук вновь взглянул в экран мобильного, чтобы не спутать правила, — у нас есть шесть «карт», — он указал на бумажки на столе. — Одна из них — Король, остальные просто числа. Нам нужно вытянуть их себе, и тот, кому попадется Король, отдает приказ, но не конкретному человеку, а выбранной цифре. Сыграем?       Сыграли. Продали вилку ребятам, пинавшим футбольный мяч во дворе, признались друг друг в искренней любви до гроба, разбили пару фужеров, сделали Джину совместный массаж, благо ширина плеч позволяла, даже пообжимались пару раз, да, посмеявшись, разъехались, неосознанно договорившись встречаться теперь каждую пятницу месяца здесь в восемь ровно. Спустя полгода, правда, все вилки из дешевого сервиза закончились, фужеры тоже, массажи стали более приватными и долгими, «обжимания» медленно, но верно переросли в первые поцелуи, все еще пробные и неловкие, а в любви признаваться теперь никто особо не спешил. А еще Чонгук как-то незаметно вырос:       «Юнги-хён звонит в ресторан и резервирует на всех нас столик, я давно хорошо не ел»       «Чимин-хён, расскажи о своем первом сексуальном опыте»       «Тэхен, сядь ко мне на колени»       «Намджун-хён, отправь свою фотографию в нижнем белье Сокджин-хёну»       Во-первых, они выпили, так? Так. А во-вторых, ближе к двум часам ночи, когда как следует охмелевшего Чимина доверительно скинули на Чонгука, а Юнги и Тэхен, переговариваясь о чем-то, даже не попрощавшись, покинули опустевшую квартиру, Сокджин уже смотрел на фотографию, вероятнее всего, все еще немного пьяного Джуна и на его не менее пьяное «раз уж я в твоем вкусе, Сокджин-хён». Он смотрел на тонкую ухмылку в самой верхушке снимка, длинную, жилистую шею, острые ключицы, широкую грудь, впалый живот с едва заметными из-за недостаточного напряжения кубиками пресса, стройные, крепкие бедра, заманчиво прикрытые темно-синим бельем, и словно бесконечные ноги, смотрел и, кажется, чувствовал, что сердце как-то незнакомо заходится приятным теплом, быстро распространявшимся по всему телу и вынуждавшим тогда задуматься далеко не о требуемом организмом сне. Серое пушистое одеяло на протяжении полутора часов беспокойно мялось и вертелось в стороны, пока в четыре утра комнату не оглушил писк нового сообщения: «Прости за неудобства, Сокджин». Фотографии в диалоге уже не было, а Сокджин разочарованно стукнул ладонью по своему лбу.       «Нужно было сделать скриншот»       В следующий раз они встретились в местном торговом центре в отделе замороженных морепродуктов и полуфабрикатов. Находясь друг напротив друга, они тщательно выбирали что-то в бесконечной череде гудящих холодильников, а когда одновременно взметнули головы вверх к свисающим чуть ли не с потолка табличкам с ценами, пораженно усмехнулись, вмиг принявшись разглядывать непривычный для них рабочий внешний вид.       — Привет, — неожиданно синхронно проговорили они и легко улыбнулись.       — Освободили с работы? — Сокджин чуть откатил свою тележку в сторону и уперся одной рукой на гладкий край морозильника.       — На пару часов, да. Мне направили практиканта из медицинского. Решил нагло спихнуть на него часть неважной документации, чтобы зайти за едой, — Джун мимолетно осмотрел огромный ассортимент покрытых тонкой корочкой инея коробок с готовыми закусками. — Возьму с собой в клинику, там кухня есть.       — И что ты выбираешь, м? — Джин немного нагнулся, с интересом заглядывая в содержимое прикрытых стеклянными створками контейнеров. — Серьезно? Собираешься есть это? — он с нескрываемым отвращением указал бровью на замороженную пиццу, а после, строго прищурившись, заметил в чужой тележке небольшую горку быстрозавариваемой лапши. — Да у нас тут любитель портить желудок.       — Сокджин, — Намджун склонил голову вбок, — у меня нет времени готовить себе что-то.       В ответ ему промолчали и, задрав рукав коричневой кожаной куртки, посмотрели на часы.       — Ты на машине? — Намджун кивнул. — Тогда подвези меня домой, и я быстро приготовлю тебе что-нибудь.       — Не нужно.       — Давай, — Джин махнул рукой и деловито прошагал дальше вдоль холодильника. — Это, — обернувшись, он ткнул пальцем в его тележку, — оставь там, где оно стоит, понял? Даже не смей мне больше такой кошмар показывать.       Джун тихо засмеялся и безропотно последовал приказу.       Как уж тут отказать?       — Кстати, — уже сидя за небольшим белым столом в квартире Сокджина, Намджун уютно поелозил на слегка неудобном стуле, — ты-то почему так рано освободился? — ухмыльнувшись, он плавно проскользил взглядом по крепкой фигуре, суетливо крутящейся возле плиты. — Завалы, наконец, разобраны?       — Нет. Завалы, наконец, позволили разбирать дома, — постучав деревянной лопаткой по краю сковороды, Джин прикрыл бурлящее блюдо крышкой и расположился напротив Намджуна.       — Мама научила готовить?       — Нет, — Сокджин отрицательно закивал, улыбнувшись на столь предсказуемое предположение. — Сам, когда переехал в Сеул. Нужно было как-то выживать, так что купил огромную кулинарную книгу, подписался на разные аккаунты про готовку и как-то научился.       — Я слишком неуклюж для подобных увлечений, — Намджун вздрогнул на вдруг раздавшееся шипение, но его быстро успокоили тихим «это от пара». — Зато мой папа умел хорошо готовить Пад Тай.       — Это что-то тайское, да?       — Да. Обжаренная лапша с овощами. Помню, — Джун подпер кулаком подбородок, — мы жили какое-то время с ним в Чиангмайе. Бесконечные горы, свежий воздух, храмы на каждой площади, — он мечтательно прикрыл глаза. — Мне так нравилось там. Наш небольшой домик на холме, шумные соседи. О, там было так весело кататься на велосипеде, сплошные возвышенности же. Кажется, до сих пор чувствую на лице тот прохладный ветерок, летевший навстречу.       — Где сейчас живет твой отец? — Джин, продолжив с интересом разглядывать расслабленное и какое-то нежное лицо напротив, так же уложил голову на сложенные ладони.       — Там же, — Намджун распахнул веки. — Смог накопить достаточно денег, чтобы выкупить тот дом и переехать туда после моего поступления. Правда, — он опустил глаза вниз и улыбнулся, — он так и не узнал, что оставшуюся четверть туда доложил я, но какая разница. Он, в любом случае, заслуживает это и даже больше.       — Ух ты, — Сокджин восхищенно вздохнул. — Ты большой молодец.       Джун смущенно усмехнулся и плавно потер шею пальцами. Сокджин, искренне не желая отрывать взгляд от Намджуна, медленно изучал мягкие скулы, линию лба и слегка пухлые губы, все еще растянутые в умиротворенной ухмылке. Они вдруг взглянули друг на друга как-то смазано и после неотрывно смотрели в темные радужки на протяжении нескольких долгих секунд. У Джина на душе вмиг становилось просторно и спокойно, а голова, вечно забитая нескончаемыми делами, опустошалась, впуская в себя теперь лишь резвый сквознячок приятных мыслей: с Намджуном хорошо.       На всех их встречах по пятницам они как-то незаметно для себя всегда оказывались сидящими рядом и обсуждающими самые последние политические новости или выход нового мультика про роботов. Какая-то странная магия притяжения вдруг срабатывала, стоило лишь поместить их в одно помещение. Однако все это воспринималось за последствия уже довольно долгой дружбы, да и правильно: у Сокджина намечался неплохой такой служебный роман с заместителем директора, прошу заметить, а у Джуна намечалась только внезапная бухгалтерская проверка.       Насчет служебного романа, кстати, Джин не совсем понимал, что происходит. Высокий статный брюнет с неожиданно голубыми линзами ворвался в их потухший офис, наполнив его ядовитыми ароматами вмиг надушившихся и разодевшихся секретарш и, порой, постоянных клиенток. Работоспособность и результативность его отдела повысилась молниеносно, правда количество проектов это не уменьшило, скорее, наоборот, привлекло новых заказчиков. Заместитель этот, нагло присматривавшийся к Сокджину, все глаз с него не сводил и то и дело лично подкидывал ему письма, распечатки, задания и чертежи. А Сокджин, Боже, простая душа, особо этого всего не замечал за кипой бумаг и монитором компьютера, а потому, мягко говоря, был в шоке, когда, ехав с мужчиной наедине в лифте, оказался с силой прижатым к стене и глубоко поцелованным. Сейчас же поездок в лифтах он предусмотрительно избегает, заместителя тоже, бумажки его с бесконечными «такой сексуальный в этой рубашке сегодня» выкидывает в мусорное ведро под столом и теперь, договорившись с директором, вероятнее всего, будет работать на дому. Оно и к лучшему, учитывая, что внезапно он начинал скучать по жадному взгляду сквозь тонкие жалюзи чужого кабинета.       Позади вдруг вновь раздалось шипение, на этот раз более яростное, и Джин, вздрогнув и проговорив тихое «ой», быстро сорвался с места к плите. Молча пообедав, они расслабленно поговорили о чем-то еще, и Джун, поблагодарив Сокджина за прекрасное блюдо и, Господи, «… Не менее прекрасную компанию», уже неторопливо одевался в прихожей. Сокджин все еще чем-то гремел на кухне и спустя несколько минут вышел в коридор с двумя контейнерами в руках.       — Тут остатки рагу, — он приподнял верхний кейс, указав после на нижний, — а тут немного тушеных овощей с рисом. Я вряд ли их буду есть, а тебе неплохо было бы. Все свежее, так что сытный ужин тебе обеспечен.       — Не стоило, — Намджун неловко положил контейнеры в небольшой пакет с документами.       — Стоило. Здоровье всегда многого стоит, — Джин облокотился плечом на дверной косяк, поместив ладони в карманы брюк, и не спеша оглядел Намджуна, что неудобно топтался на месте, словно не желая уходить. — Насчет следующей пятницы все в силе, не знаешь?       — Честно, нет. Чонгук сказал, что у него намечается сдача курсовой, а когда я спросил выбранную тему для работы, он истерично усмехнулся и полез искать ее в телефоне.       — Чонгук-а, — Сокджин закачал головой. — Вечная проблема.       — В любом случае, — как-то опасливо начал Джун, — если вдруг обычной пятницы не получится, мы могли бы как раньше посидеть в баре или сходить куда-нибудь еще. Вдвоем.       — Или все же остаться у меня дома. Не очень люблю ресторанную еду.       — Я не приглашал тебя в ресторан, — Намджун лукаво ухмыльнулся и, в последний раз осмотрев Сокджина, открыл дверь.       — Я просто обобщил, — Джин, продолжив улыбаться, прошел к порогу. — Но, если ты все-таки пригласишь, то я согласен.       — Да ну тебя, — Намджун наигранно отмахнулся. — Притащишь еще еду из дома, будем, как старики, есть все свое, родное, из контейнеров.       — Ай, дурак, — Сокджин весело засмеялся, несильно ударив по чужому предплечью. — Иди уже, — он вытолкнул продолжавшего тихо хохотать Джуна на лестничный пролет и быстро захлопнул дверь.       Обычная пятница, однако, несмотря на все опасения, получилась. Чонгук со спокойной душой отложил доработку курсовой на выходные, а потому, закупившись алкоголем и едой, ребята вновь собрались в привычном месте, уже начав успевшую полюбиться игру. Все шло хорошо, по крайней мере, настолько, насколько подобные развлечения могут хорошо идти, но ближе к часу ночи Чонгук вдруг стал каким-то подозрительным, то и дело чему-то улыбался и, словно не поглотив поллитра соджу, был довольно трезвым и резво соображал. Когда ему наконец выпал заветный Король, он интригующе сощурился и глубоко вздохнул.       — Я подготовился сегодня, — хрипло предупредил он, демонстративно задев углом карты нижнюю губу. — Второй и пятый снимают по одному разному предмету одежды и целуют открывшиеся части тела.       Парни переглянулись, почти тут же заметив чуть стушевавшихся Джина и Намджуна. Они будто загнанно смотрели друг на друга, после чего Джун встал и медленно подсел к Сокджину. Ему повезло: сняв лишь трикотажную кофту с длинными рукавами, он остался в легкой серой футболке, в то время как Сокджин, помявшись на месте, смущенно схватился за подол своего тонкого свитера.       — Давай, я начну, ладно? — приблизившись, прошептал Намджун. — Быстрее оденешься.       Коротко кивнув, Джин быстро стянул с себя нужный предмет одежды и почувствовал, что без него, кажется, было даже жарче, чем в нем. Судорожно вздохнув, он кинул мимолетный взгляд на чужое лицо рядом со своим плечом, а после блаженно закатил глаза, когда теплые, влажные губы на пробу коснулись нежной, ровной кожи. Касания эти, аккуратные и осторожные, словно вязкой патокой текли по спине, после шее, а затем, вдруг осмелев, уверенней путешествовали по груди и части живота, оставляя после себя призрачные следы жаркой ласки. Джун часто смотрел на стороннюю реакцию, готовясь вот-вот отстраниться, но его не отталкивали и даже, наоборот.       Почувствовав приятное головокружение, Сокджин окончательно потерялся в пространстве и времени и, мягко обхватив голову Намджуна, бессознательно притянул его ближе. Бархатные ладони ожидаемо оказались на тонкой, стройной талии, и Намджун осторожно завалил крепкое тело на себя. Джин ощутил под собой плотные бедра. Все так же не размыкая век, он беспечно отдавался тому испепеляющему омуту всеобъемлющей тактильности, вмиг окутавшей его. Уже взмокшей шеи и плеч все так же дотрагивались, вероятнее всего, ставшие пухлыми губы, а руки, какие-то бесконечно длинные и добирающиеся абсолютно до всего, держали его надежно и отчаянно прижимали к себе, словно боясь вот-вот озвученного бы отказа. Поэтому, когда Сокджин попытался отдалиться, его резко сдавили в объятиях и нагло обвели языком ореол соска.       — Черт, — тяжело выдохнув, он все же как-то извернулся и склонился к массивному предплечью. — Моя очередь.       Сокджин жадно и нетерпеливо поцеловал горячую, солоноватую кожу. Не отрывая взгляда от покрасневшего лица Джуна, он спускался все дальше и дальше, пока вовсе не взял костлявое запястье в ладонь. Порочно высунув язык, Сокджин размашисто облизал всю крупную кисть и, ухмыльнувшись, буквально насадился на длинные пальцы ртом.       Он не понимал, что творит. Смакуя шершавые, узловатые фаланги, он лишь наслаждался происходящим с отключившимся окончательно мозгом и улетевшим восвояси разумом. Он голодно смотрел на Намджуна, Намджун мутно уставился в сияющие накаленными искрами глаза и, кажется, плавился от того адского жара, поглотившего лишь их двоих. Они громко, шумно дышали, импульсивно раскрывая мощные легкие, и все смотрели и смотрели, будто ожидая чего-то. Когда влажные пальцы дерзко толкнулись дальше к глотке, Джин скупо застонал и, оторвавшись, молниеносно потянулся к столь манящим сейчас губам. Он вновь почувствовал на талии широкие ладони, так призывно потянувшие его ближе, и когда до долгожданного соприкосновения оставалось меньше сантиметра, Чонгук нагло протиснул карту Короля между двух ртов.       — Ну-ка, — он забавно усмехнулся на раздавшийся недовольный скулеж. — Я такого не приказывал.       Отстранившись, Сокджин испуганно раскрыл глаза. Вязкий страх и смущение туго сковали разомлевшее тело, словно окатив его ледяной водой. Он неуклюже слез с чужих бедер и скоро надел свой свитер обратно. Джун, прикрыв веки, быстро обмахивался подолом просторной футболки, покрывшейся мокрыми пятнами испарины. Ребята недоуменно смотрели на пытавшихся привести себя в порядок молодых людей, но уже через несколько секунд возобновили игру, притворившись, что ничего, в общем и целом, не видели. Джин часто кидал на Намджуна то взволнованные, то застенчивые взгляды и, получав в ответ такие же, как-то спокойно выдыхал: он не один это чувствует.       Когда парни, шатаясь, покинули квартиру, Сокджин принялся неторопливо убираться в гостиной. Тихо гремев бутылками, он осторожно складывал их стопкой в пакет, но вздрогнул, услышав позади шаги.       — Извини, что я разошелся сегодня, — легко сообразив, кто мог остаться сейчас у него в квартире, поспешил перебить какие-либо фразы Сокджин.       — Да, — раздался неловкий смешок. — Я тоже не хотел, чтобы так получилось. Прости за неудобства.       — Ты мне их не доставил, — Сокджин сжал губы и обернулся. — Ты доставил удовольствие. Просто его было слишком много.       — Я могу задать бестактный вопрос? — Намджун так же взял себе наполовину пустой пакет, начав погружать в него упаковки от закусок с редкими остатками крошек.       — Да. И, учитывая, что я все еще довольно пьян, ты получишь абсолютно правдивый ответ.       — У тебя давно никого не было, или ты просто легко заводишься?       — И то, и то, — Сокджин нагнулся вниз за очередной бутылкой из-под соджу, а, выпрямившись, схватился за вскружившуюся голову. — Черт, все плывет.       — Да, у меня тоже, — Намджун отложил мусор в сторону и осмотрел уже чистую комнату. — Сколько мы выпили?       — Без понятия, — Сокджин грузно уселся на мягкий диван, уместившись затылком на широкой спинке. — Но судя по тому, как сильно я захотел тебя поцеловать, мы просто нажрались, — он устало зевнул и прикрыл потяжелевшие веки.       — Да ну? — низкий голос прозвучал близко и откуда-то сверху, вынудив взглянуть на своего хозяина. — Насколько сильно?       — Настолько, — задумчиво растянул Джин, прищуром скользнув по перевернутому лицу, — что, если бы Чонгук не прервал нас, я бы несомненно сделал это, и весь вечер вряд ли бы ограничился лишь поцелуем.       — Серьезно?       — У меня давно никого не было, и я легко завожусь, — Сокджин пожал плечами, словно рассказывал таблицу умножения, а не раскрывал особенности своего организма. — Например, ты заводишь меня прямо сейчас всем этим разговором.       Намджун склонил голову вбок и незаметно ухмыльнулся. Пухлые, мягкие губы внизу приглашающе распахнулись, даже как-то слишком широко, выставив на показ кончик сияющего слюной языка. Удовлетворенно заметив в темных глазах явную толику ожидания, Намджун отстранился и, схватив непонятно откуда взявшуюся куртку, молча зашагал в прихожую.       — Пока, Намджун-а, — звонко попрощался Джин, вновь закрыв глаза.       — До встречи, Сокджин-хён.       Послышался негромкий хлопок двери. Сокджин заснул сразу же прямо на диване, так и не найдя в себе ни сил, ни желания перебраться в более удобную спальню.       Сокджин начинал чувствовать касания. Легкие и невесомые, сжимающие и с оттяжкой, они согревали и были словно бесконечными, обволакивающими. На всех их очередных встречах Намджун садился рядом, придерживал за талию, когда они стояли на кухне, разливая напитки, постоянно рассказывал что-то, а Джин не обращал на это внимания, будто все было так, как должно было быть. Будто не случалось между ними тихих разговоров наедине, будто те приказные объятия мгновенно испарялись из памяти, а поцелуи, до которых они почти доходили каждый раз, тяжело дыша и находясь на острой грани томного наслаждения, были лишь фантазией, миражом, привидившимся когда-то давно в далекой прошлой жизни. Намджун всегда был рядом. Окутывал своим жаром, своими увлечениями, шутками, телом, просто собой, чтобы Сокджин узнавал, питал интерес, спрашивал о волнующих его вещах и мило краснел, порой получая в ответ то, что, кажется, втайне хотел услышать.       «Думаю, широкие плечи, темные волосы и тонкая талия входят в мои предпочтения»       «Да, мужчины в мои предпочтения входят также»       «Ты в мои предпочтения входишь в особенности»       Джин окончательно перевелся из офиса домой, быстро свезя всю документацию и электронные носители с необходимыми программами в квартиру не без помощи машины одного обворожительного, отзывчивого и, черт, невероятно красивого молодого человека с платиновыми локонами и прекрасными ямочками на щеках. На улице стоял холодный декабрь, его суровое ветреное начало, а Намджун словно расцветал в чужих глазах, день за днем становясь все мужественнее, красивее, сильнее, все более подходящим и надежным мужчиной, способным в любое время подставить свое крепкое плечо и помочь с чем бы то ни было. Сокджин замечал все это, и, похоже, сам начинал пускать нежные ростки весенних цветений, богатыми, пышными бутонами маня к себе порочно и страстно без единой возможности выбраться из этого омута великолепия и статности.       Они начинали все чаще встречаться где-то вне квартиры Джина, миновав дорогие, роскошные рестораны и предпочитая им относительно дешевые забегаловки с вредным фастфудом. Сокджин поначалу опасался всех этих жирных котлет из мяса, дай Бог, животного или птицы и острых соусов, клавшихся впридачу к не менее масляной картошке, однако уже через пару недель спокойно заминал в щеки даже слишком широкие для его рта многослойные сэндвичи и бутерброды, запивая весь этот калорийный карнавал диетической, просит он заметить, колой. Запахи пригори и фритюра, некогда дразнившие бедные пазухи носа горечью, теперь будто насквозь въелись в его одежду, и, если он не чувствовал их хотя бы пару раз в неделю, неделя эта казалась зря прожитой и вообще бесполезной. Намджун обязательно заказывал Джину что-то на дом, если понимал, что никак не сможет освободиться с работы, а после взволнованно звонил Сокджину с требовательным вопросом, все ли он съел. Однажды, когда Джин скучающе дорисовывал очередную обложку для какого-то детского журнала, курьер доставил ему небольшую коробку темно-бордового цвета, перевязанную широкой лентой в цвет. Даже не прочитав маленькую открытку, Сокджин нетерпеливо распаковал нежданную посылку. В пышной куче бумажного спутанного конфетти лежала миниатюрная бутылка дорогого красного вина и свежая сочная вишня.       «Приятного вечера, Сокджин…»       Джину исполнилось двадцать шесть, и на улице выпал первый, пушистый снег. Ребята собрались у него в квартире вечером, тепло обсуждали насущные дела и заботы и радостно помогали Сокджину задуть пламя тонких свечей на купленном Чимином торте с разнообразными фруктами. Они долго придумывали, что можно было бы подарить мужчине на двадцатишестилетие и, нагло проигнорировав скромное «мне не нужны подарки, правда», гордо презентовали набор стальной кухонной утвари, лукаво припрятав в одной из кастрюль коробочку новых карт для покера: прежних королей в порыве страстей либо растеряли, либо разорвали к чертям.       Праздник, в общем и целом, получился веселым и радостным, в особенности когда Чонгук решил показать свою коллекцию смешных видео с парнями, которые иногда записывал на их пятницах. Все, смеясь, наблюдали за попытками Тэхена соблазнить первого попавшегося прохожего на улице, а Сокджин печально поглядывал на экран своего телефона, разочарованно не замечая там желанного сообщения или пропущенного звонка. Намджуна не отпустили с работы, завалив квартальными отчетами, и он, предупредив об этом еще вчера, теперь не давал о себе знать весь сегодняшний день.       Когда ребята разошлись, Джин скоро разобрал грязную посуду и остатки еды, после устало развалившись на большой мягкой кровати. Только укутавшись в одеяло, он вымученно застонал на прозвучавшую вибрацию мобильного и потянулся к прикроватной тумбе, мимоходом отметив довольно позднее время: половина первого.

Ким Намджун С Днем рождения!

Ким Сокджин Спасибо, но ты разбудил меня

Ким Намджун Уже спишь? А как же праздничная вечеринка? Парни собирались организовать что-то крутое для тебя

Ким Сокджин Да, Тэхен начал уговаривать Юнги станцевать для меня «эротический» танец, но получил от него по заднице и пошел мыть рюмки под соджу

Ким Намджун Они ушли?

Ким Сокджин Ребята?

Ким Намджун Да

Ким Сокджин Да. Где-то час назад. Я долго убирался и ужасно устал

Ким Намджун Я мешаю тебе отдыхать?

Ким Сокджин Нет, но ты до сих пор должен мне поздравления и подарок

Ким Намджун Я приеду завтра

Ким Сокджин Отлично. В холодильнике осталось пару тарелок с сегодняшней едой

Ким Намджун Я закажу что-нибудь еще, ладно?

Ким Сокджин Да На самом деле, сегодня было скучно

Ким Намджун Это потому что меня не было

Ким Сокджин Как самонадеянно

Ким Намджун Я планировал ткнуть тебя лицом в торт, так что, тебе в действительности было скучно из-за моего отсутствия

Ким Сокджин Как думаешь, насколько глупо было думать об одном человеке весь свой день рождения?

Ким Намджун Черт, Сокджин Мне так жаль, что я не смог приехать

Ким Сокджин Я правда скучал «фотография»

Ким Намджун Ого! Не верю, что вам было скучно

Ким Сокджин Им-то скучно и не было. Тэхену в особенности Но если посмотреть на меня…

Ким Намджун Да, я посмотрел на тебя Очень красивый

Ким Сокджин Спасибо Я два дня выбирал в магазинах эту рубашку

Ким Намджун Рубашка тоже красивая

Ким Сокджин Правда?

Ким Намджун Ага. Очень

Ким Сокджин Мне тоже нравится

Ким Намджун Очень хочется ее снять

      Сокджин судорожно выдохнул и, помедлив, скинул с себя одеяло. Сейчас не хотелось спать, не хотелось думать и цепляться за остатки приличия и разума. Хотелось то ли избавиться от вмиг накрывшего жара, то ли наоборот, сгореть в нем к чертям до тла, но получить то душевное и столь желанное удовлетворение, которого тело требовало так давно. Дрожащими руками расстегнув все маленькие пуговицы все еще надетой на него рубахи, он быстро включил настенный бра над головой и широко распахнул края легкой ткани богатого винного цвета. Ким Сокджин «фотография» Так лучше?

Ким Намджун Черт, Сокджин Намного лучше Слишком хорошо

Ким Сокджин Да, согласен

Ким Намджун Я, вероятнее всего, удалю это после Но я так сильно хочу быть рядом с тобой сейчас

Ким Сокджин Что в этом такого?

Ким Намджун Я не дописал

Ким Сокджин Хорошо

Ким Намджун Хочу быть рядом, чтобы поздравить тебя с твоим днем, крепко обнять и наконец поцеловать

Ким Сокджин Намджун…

Ким Намджун Напиши, что тоже этого хочешь

Ким Сокджин Хочу Конечно, хочу

Ким Намджун Боже, впервые в жизни ненавижу свою работу Я приеду завтра днем, ладно?

Ким Сокджин Хорошо

Ким Намджун Выспись хорошенько, Сокджин

Ким Сокджин Ну, теперь я вряд ли смогу скоро уснуть

Ким Намджун Почему?

Ким Сокджин Ты знаешь, Намджун-а

Ким Намджун Ах, да Ким Сокджин слишком легко заводится

Ким Сокджин Не пиши мне больше Я правда устал, и, пока не поздно, мне нужно отключиться

Ким Намджун Хочу взять тебя завтра на кухонном столе Ты же не против, да?

Ким Сокджин Намджун!

Ким Намджун Спокойной ночи, Сокджин-хён

      Сокджин не мог найти себе места с самого пробуждения в семь пятнадцать, выбрав в качестве хоть какого-нибудь занятия для трясущихся рук готовку и уборку. Сердце безумно полыхало в груди, отдаваясь шумом в ушах и нежным румянцем на щеках. Он ведь даже и опомниться не успел, как все зашло так далеко, как он осмелился отправить кому-то полуобнаженную фотографию, как согласился на жаркий, голодный поцелуй прямо с порога, как страстно застонал от блаженного чувства обнаженности перед тем, кому столь сильно хотелось отдаться. Горячие ладони были вездесущими, дотягивались до всего, до каждой части разомлевшего тела, касаясь бережно и ласково, словно передавали сквозь себя то тепло, то желание и заботу, переполнявшую крепкую, часто вздымавшуюся грудь. Джин в наваждении закидывал голову назад, позволяя делать с его длинной, жилистой шеей все, что с ней сделать пожелают, и мысленно улыбался от сложившейся ситуации.       Его в действительности брали на кухонном столе       Медленно и скользко, желанная плоть, которую Сокджин, искренне надеясь, что его не услышали, уже поклялся когда-нибудь взять в рот, входила внутрь тела, кажется, идеально подходившего ей, принимавшего все, что ему давали, и честно возвращавшего даже больше. Под чужие тихие стоны и сдавленные крики Намджун, вроде бы, молился на то, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы все, что он успел полюбить, теперь было лишь его. Ему не нужна была принадлежность в обмен на собственничество. Ему нужны были контейнеры с самой вкусной едой на свете в обмен на дорогое вино в компании очередной упаковки свежей вишни. Ему нужен был громкий, заразительный смех в обмен на его глупые, стариковские шутки с неловким концом. Ему нужен был томный, тяжелый взгляд в обмен на его обнаженную спину. Ему нужны были жалобные «быстрее» и «глубже» в обмен на его резкие, размашистые толчки. Ему нужна была сладкая любовь в обмен на его, не менее приторную.       Джун принес ему два килограмма крупной, спелой вишни тогда, и они бессовестно передавили ее всю, порочно испачкавшись вязким, кисловатым соком буквально с ног до головы. Сплетавшиеся друг с другом тела, стол, белая плитка, разбросанная по всему помещению одежда, даже серые обои — все было в частых россыпях ярко-гранатовых капель. Они оба наслаждено стонали, когда красные струйки резво стекали по бедрам, груди и плечам, а после так и высыхали неровными дорожками, стягивая трущуюся липкую кожу. Нежная мякоть путалась в темных волосах Сокджина и, подхватываемая его же пальцами, разрывалась брызгами на лице и талии Намджуна. Джин ритмично скользил по гладкому столу, смахивая с него подставки для салфеток и приправ, бутылку так и не открытого шампанского и какой-то небольшой кремовый торт, который они также, слава Богу за пока чистый диван, распаковать не успели. Светлая комната мягко кружилась перед глазами, так и норовившими блаженно прикрыться, запретив тем самым видеть столь грязную, но бесподобно живописную картину происходящего.       Они закончили ближе к двенадцати, когда Джин кропотливо вымыл все, что смогло отчиститься от едкого сока вишни, а Намджун, оправдавшись срочными семейными делами, отпросился с работы на следующие два дня. Он любовно снимал оставшиеся после долгого душа увядшие ягодные волокна с влажных локонов, когда Сокджин, вдруг прекратив рассказывать о старом падении с велосипеда в деревне, тихо и несмело спросил:       — Мы теперь вместе или?       — Ты этого хочешь? — Джун сощурился и приподнял лежащую на его груди макушку.       — Конечно, хочу.       — Значит, вопрос исчерпан, — Намджун подтянул разморенное тело ближе, буквально уложив его на себя. — Только ребятам пока не будем говорить, Тэхену в особенности. Сами узнают.       — А что не так с Тэхеном? — Джин уперся ладонями в широкие плечи, чуть отстранившись от жаркой груди.       — Да ну его, — Намджун сморщился. — Начнет сейчас: «А кто сверху, а кто снизу? А можно к вам присоединиться? А давно у тебя этот засос?»       — Засос? — Сокджин непонимающе нахмурился и, заметив на чужом лице довольную ухмылку, развернулся вбок к стоящему возле кровати зеркалу. — А я то думаю, почему вишневый сок не отмывается? Нет, ну мы подростки, что ли?       Джин неловко слез с крепких бедер и подполз ближе к отражающей поверхности, усевшись на сложенные ноги на краю матраца. Утонченные пальцы осторожно прошлись по гордому архипелагу крупных, отдаленно бордовых отметин и одному жадному маленькому укусу в ямке правой ключицы. Джун медленно поднялся с места и расположился за спиной у Сокджина, надежно обхватив его торс руками. Сияющий взгляд темных глаз удовлетворенно следил за сторонним изучением оставшихся на янтарной коже следов, а мягкие ладони размашисто оглаживали стройную талию, интуитивно изгибавшуюся от ласкающих прикосновений.       — Собственничество в заднице заиграло? — Джин снисходительно усмехнулся, все же оставшись довольным увиденным.       — Да нет, — Намджун пожал плечами, — просто красиво. Тебе не нравится?       — Нравится, — Сокджин блаженно закатил глаза, ощутив мокрый поцелуй между лопаток.       — Ну вот и все, — Намджун легко завалил Сокджина назад, быстро подмяв его под себя.       Мягкие губы вновь столкнулись в плавном, неторопливом поцелуе, а руки отправились в очередное жадное путешествие по желанному телу. Заснули они лишь под первые нотки пробуждавшегося голубого рассвета.

***

      — Так вы встречаетесь или нет? — Тэхен склонил голову и пытливо поджал губы. — Чего молчите-то?       В ответ ему коротко улыбнулись и, переглянувшись, одновременно закивали в отрицании.       — Ну-ну, — парень лукаво приподнял одну бровь, после случайно заметив скромное переплетение чужих пальцев за бедром Намджуна.       Когда-нибудь они все узнают сами, а пока — счастье любит тишину.