Маленький мир

Зеницу три, когда он впервые слышит легенды о ведьмах на мётлах, черных котах с их горящими глазами, ловцах забытых голосов, снов и звёзд. Ему три, и он воспринимает это как причудливую сказку с яркими картинками, радостными людьми и обязательно счастливым концом. Зеницу пять, когда он попадает на воспитание к дедуле и сказка понемногу начинает рушиться. Ведьмы больше не так весело созывают всех на шабаш, коты не прыгают по заборам. Лишь звёзды светят так же ярко, а далёкие голоса шумят музыкой ветра где-то в кронах деревьев. Зеницу пытается надеяться и верить, что зло отступит, и всё снова будет как раньше. Зеницу десять, когда он впервые берет в руки меч. Лишь тренировочный, деревянный, но меч. В их мире многое не поддается объяснению, а требует лишь принятия. Существование демонов — лишь кроха из этого бесчисленного «много». Необходимость выживать — норма. Необходимость уметь сражаться — норма. Необходимость делать то, что поможет тебе прожить чуть дольше, чем кто-то другой, — нерушимое правило. И при таких запросах дивные сказки и мечты из прошлого невольно отходят на второй, если не на третий, или далее, план. А после изнурительных тренировок и перепалок с 'братом', сил не остаётся даже на молчаливое созерцание звёзд. И только во сне он может порой слышать далёкий, тихий голос, повторяющий, точно мантру, легенду о ловцах звёзд:

«Давным давно, когда мир был так молод, что каждую ночь небо озарялось россыпью звёзд, жил на свете человек, желающий достать с неба хотя бы одну звезду. Но сколько бы он ни пытался, каждый раз падал с небес, точно Икар, пораженный солнцем. Но этого человека жгло не солнце. Жгли звёзды. Он долго не мог понять, почему же не может он достать хотя бы одну звезду, пока не встретил мудреца, что прожил и повидал на свете столько, что ни одной человеческой жизни не хватит это повторить. И спросил тогда желающий достать звезду у мудреца: «Почему не могу я достать звезды́?» И ответил ему мудрец: «Звёзды живут столько, сколько нам и не снилось прожить. И все эти годы они неразлучны. Если хочешь забрать одну с небосвода, найди для начала того, кто заполнит пустоту в бренном сердце, ведь иначе сожгут тебя звёзды. Не позволят они жить одной из них в одиночестве в чужом мире. А только тем позволят забрать её, кто поборол одиночество и прибывает в счастье с другим.» Так и оставил тот человек своё желание сорвать звезду в одиночку и отправился по миру, дабы найти человека по сердцу себе. Неизвестно сколько лет он искал по свету, да только всё безуспешно было, пока не вернулся он туда, откуда начал свой поиск. И только на родном месте встретил он девушку, разделившую его тягу к звёздам, которая стала той, кто наполнил сердце его светом и любовью. И сама спустилась в руки его звезда во время Великого Падения Звёзд, дабы стать одним целым с двумя сердцами. Так и появились в мире ловцы звёзд, передающие истину эту простую, о любви и согласии меж людьми, от поколения к поколению, вплоть до наших дней.»

Зеницу десять, когда он впервые сталкивается с демоном лицом к лицу и чувствует холодные пальцы смерти на своей тонкой шее. Зеницу десять, когда сказка из прошлого становится слишком тяжёлой ношей, чтобы постоянно о ней помнить. Зеницу пятнадцать, когда он становится охотником. Ему дико, непривычно, страшно. Он боится умереть. А ещё он боится одиночества. Ему пятнадцать, когда он встречает Танджиро, Незуко и Иноске; когда он видит воочию столпов и главу организации. Первые его любят и беспокоятся о нем. Вторые просто знают, что он есть, что он существует в этом мире. И в этом окружении он вновь вспоминает про чудесную сказку из детства. Да, мир опасен. Да, мир жесток. Он забирает дорогих сердцу людей так легко, будто только он и может распоряжаться их жизнями. Он забирает у Зеницу сначала Кайгаку, потом дедулю, теперь лишает всю троицу Ренгоку-сана. Покушается на жизнь самого Зеницу, а еще на жизни лучших друзей. Но этот же мир дарит ему свет и надежду на лучший исход. И предоставляет выбор: либо убежать от своей судьбы и мечты, либо открыться ей и получить любовь в награду. Зеницу шестнадцать, когда он понимает, что человек, с которым хочет свести его жизнь — никто иной, как Узуй Тенген: самый громкий, вредный, зазнающийся, яркий и чудесный отвратительный человек на всем свете. Он без устали издевается над Зеницу, подкалывает его, восхваляет себя и так далее. А ещё он первый, кто так же, как и сам Зеницу, помешан на звёздах и хочет сорвать хотя бы одну с неба себе. — Никто не сомневается в том, что я ярче любой звезды! Но если у меня будет хотя бы одна, я буду в сотню раз ярче! — говорит Тенген так громко, что аж стены трясутся, а Зеницу думает о том, что столп просто самодовольный идиот. — Звезда не дастся в руки человеку с пустым сердцем, — бросает он между делом и тут же хочет забрать свои слова обратно. Какой смысл говорить с Тенгеном, он же непробиваемый. Но привычной отмашки на этот ответ нет, и Зеницу удивляется этому. Узуй стоит слишком тихо, будто ошеломлённый его словами. Потом бросает неуверенное «Наверное, ты прав» и уходит. Оказывается, он может быть не только бездумным шутом. Зеницу все также шестнадцать, когда он понимает, что Тенген не такой плохой человек, как ему казалось изначально. Он умеет так же как все улыбаться, так же как все сердиться, злиться, плакать. Ему не чужды обычные человеческие эмоции. Некоторые он даже слишком ярко показывает. Но и Зеницу не такой уж простак. Он слышит звуки каждого человека, в особенности звуки их сердец. И именно это, именно звук сердца Тенгена, так настораживает паренька. В противоречие такому яркому, шумному образу, звук его сердца слишком тих и даже в некоторой степени грустен. Особенно эта грусть усиливается, когда Тенген остаётся наедине с самим собой и смотрит на звёзды в спокойные ночи. — Вы часто в последнее время смотрите на небо, Узуй-сан, — произносит однажды Зеницу, вырывая Тенгена из мира самоанализа. Его действия слегка заторможены, а взгляд, которым он одаривает Зеницу, расфокусирован и чем-то расстроен. — Думаешь? — как-то отрешённо отвечает он. — Они мне нравятся. Такие далёкие и недосягаемо-прекрасные. Хочу получить хотя бы одну. — Но я ведь говорил вам, что… — Да, я помню. Но разве тебе не хочется того же? Зеницу слышит, как звук сердца Тенгена изменяется и звучит уже не так грустно. Наоборот, его звук теперь такой мягкий, нежный, хрупкий… Очень красивый. Зеницу молчит, чтобы не отвлекаться от этой чудесной мелодии. — Скоро Великое Падение Звёзд, — произносит Тенген вслух. — Да, — тихо соглашается Зеницу. Он смотрит то на темное звёздное небо, то на строгий профиль столпа, прячущийся в тени, и со страхом где-то в груди чувствует, что хочет нарушить эту хрупкую идиллию. Хочет прикоснуться. «Я не хочу быть один в ту ночь.» Зеницу все ещё шестнадцать, когда он все чаще ловит себя на том, что по ночам ему не до сна, а грудь теснит желание выйти в темноту и уставиться в небо; он все чаще ловит себя на том, что прислушивается к каждому приближающемуся к нему звуку и расстраивается, когда этот звук не похож на звук столпа. Зеницу все ещё шестнадцать, когда он хочет наконец принять свою судьбу и пустить Тенгена в своё сердце. Он не знает, ответят ли ему взаимностью. Он не знает, поддержат ли его друзья. Он даже не знает, не сгорит ли от света звезды в попытке снять её с неба. Но он знает одно: Тенген, действительно, тот самый человек, которому он готов открыться сам и открыть всех своих скелетов в шкафу. И в ночь Великого Падения Звёзд он делает ничто иное, как срывает долгожданную звезду с неба и на трясущихся от страха руках несёт её, вместе со своим сердцем, прямо в руки к Тенгену. Он не понимает сжигает ли его холодное пламя звёзды или это тепло чужих рук, но он всё ещё смотрит в рубиновые глаза столпа звука, слышит его сердце, что звучит истинным счастьем и любовью, и кричит с глупой улыбкой ни то самому столпу, ни то в пустоту ночи: — Вы пустите нас в своё сердце? А Тенгену не остаётся ничего другого, потому что прямо у его сердца ждёт своего мига звезда для Зеницу.