Маленький мир

Тенген уже и не помнит, когда в последний раз выходил в свет. Пышные балы, дамы в платьях в пол, сопровождающие этих дам молодые аристократы, блеск столовых приборов и скрип начищенных полов — всë это давно забылось, ушло из его привычной жизни где-то лет двести назад. В те времена он и сам устраивал подобные вечера, приглашал именитых господ, их жëн и мужей, соседей из близлежащих замков, но пусть он и любил всë яркое и шумное, такие собрания отнимали у него слишком много сил, и он отказался от них. — Тебе нужно развеяться, повеселиться. Когда ты в последний раз отдыхал? Ну или хотя бы ко мне в гости заглядывал? — граф Ренгоку внимательно и даже чуть обиженно смотрит прямо на хозяина, пока тот идёт ко столу с возрастным вином. — Не помню. Давно, — отвечает хозяин и самостоятельно открывает бутылку. Пробка вылетает из горлышка с характерным звуком, и ароматная жидкость наполняет бокалы. Одиноких гостей, подобных Ренгоку, Узуй принимает сам, без помощи прислуги. Он считает, что не стоит дергать людей за зря, особенно когда всë, что им нужно: хорошее вино, тихая комнаты и время. Первого и второго у Узуя завались, а вот времени постоянно не хватает, и поделать с этим, увы, нечего, даже несмотря на то, что жить им ещё ого-го. — Ты слышал про тот замок в горах? — вновь задает вопрос Ренгоку, отпивая из бокала. — Где живет семья, управляющая молниями? — уточняет Тенген. — Да. Говорят хозяин замка — шкет. Ему около ста шестнадцати. Такой молодой, а уже хозяином стал… — А мне-то что с этого? — Ты не понял? Это он тот бал устраивает, хочет влиться в общество. А ты у нас — фигура заметная, так что если не придëшь, твой авторитет пошатнëтся. — И что? — Узуй конкретно не понимает, в чем причина волнений его друга. Сам Ренгоку живет довольно свободно: часто посещает балы и собрания общин, пусть и женат на прелестной девушке (прелестной, по мнению всех, кроме старейшин. Они считают наличие шрама у неë на лбу позором, и им плевать, что она получила его в бою за них). Танджиро мужа за его свободность не порицает, предпочитает оставаться дома и не ходить с ним на все эти мероприятия, хотя Кëджуро еë всеми силами уговаривает и клянётся, что никому не даст плохо о ней отзываться, а тому, кто посмеет слово гадкое сказать в еë сторону, он укажет его место. Кëджуро прокручивает вопрос друга в голове, пытаясь найти достойный и колкий ответ, чтобы подстрекнуть Узуя, но когда понимает, что такого ответа у него в голове нет, Ренгоку цокает языком и залпом выпивает весь бокал. — Но молодой хозяин такого огромного замка… Это звучит интересно, — заговорчески произносит хозяин, и гость видит искру в его глазах. «Всë-таки тебя можно заинтересовать, Тенген». — Когда там этот бал? — Через три дня, на новую Луну. — Мы поедем вместе. Я заеду за вами. — За нами? — За тобой и твоей чудесной женой. *** Блеск бриллиантовой люстры высоко, под потолком, скрип начищенного паркета под ногами, шорох пышных юбок и ослепительно-вежливые натянутые улыбки гостей привлекают внимание ни разу не меньше, чем сам хозяин бала. — Дорогие гости, добро пожаловать! Я хозяин этого замка, и я чрезвычайно рад, что все вы приняли моë приглашение посетить сей бал. Очень надеюсь, что не разочарую вас. Молодой принц (именно это крутится у Тенгена на языке) держится так гордо и в то же время открыто, что у графа захватывает дыхание от восторга, и взбухают вены на руках от негодования. Откуда это негодование берется, он и сам и знает; скорее всего, это страх перед неизведанным. Хозяин замка необычайно радуется, когда находит гостя в толпе глазами, и чуть ли не бежит к нему. — Господин Узуй! Для меня честь принимать вас! — он почтительно кланяется и слишком ярко улыбается. Тенген едва сдерживает себя, что не поморщиться. — Спасибо за приглашение, — ответная клишированная улыбка. — Я слышал, Вы стали хозяином сего замка совсем недавно. Уже обустроились? — О, да, благодарю за ваше беспокойство, — чëрта с два меня это беспокоит, мелочь, — правда мне совестно, что я не смог пригласить вас всех куда раньше. Дела были, понимаете? — Конечно, понимаю. Смена дома: нужно обжиться, набрать прислугу, все уладить, назначить… Безумное количество дел. — Вы и правда меня понимаете, — хозяин, кажется, улыбается еще ярче и куда более расслаблено. В голове Узуя мелькает мысль о том, что это слишком беспечно — так вести себя перед совершенно неизвестным человеком: потенциальным врагом или возможным другом. Сам он никогда не позволяет себе такую свободу общения; всегда прислушивается, присматривается, запоминает детали, которые могут сыграть на руку в той или иной ситуации. Но этот мелкий, кажется, даже и мысли не допускает о том, что каждый второй здесь не прочь убить его в этот же вечер. — Прошу меня простить, — Тенген чуть склоняется голову, — я хотел бы найти друга. Мы пришли вместе. — Да-да, конечно, не смею Вас задерживать! — улыбка хозяина сменяется на неловкую. — Если Вам что-то понадобится, смело можете спрашивать прислугу, ну или можете найти меня. Хорошего вечера. Они расходятся, и Тенген, наконец, может выдохнуть. Вести светские беседы с такими юнцами не его стезя. Зря он согласился на упрашивания Ренгоку. Его слова о поиске друга не были чистой ложью, но были прикрытием для того, чтобы суметь избавиться надоедливой компании. А ещë этот Агацума Зеницу… Почему так улыбался и был так рад (если это не искренняя радость, то Тенген ничего не знает об эмоциях) от встречи с ним? Слишком странно. Семья Ренгоку находится сама собой по басистому смеху Кëджуро и смущенному хихиканью его жены. Да, Тенген их вëз, но лишь сейчас он сумел рассмотреть платье Танджиро во всей красе. Оно цвета самого спокойного во всем мире моря, в водах которого иногда появляются белые «барашки», и эти «барашки» собираются оборками на низах юбки, на декольте, у талии. Кëджуро успешно делает вид, будто наблюдает за всеми присутствующими в их кругу одинаково, но лишь наметанный глаз Тенгена видит, что на деле граф не замечает никого, кроме своей супруги. Ему даже не хочется нарушать эту идеалистическую сцену, подходящую для пера самого Шекспира, но Ренгоку должен поплатиться за то, что притащил его сюда и бросил на произвол судьбы. — Господин Ренгоокуу, — приторно тянет Узуй, кладя руку на плечо товарища, и того передергивает. Он понимает, что ни одно его решение сейчас не приведут ни к чему хорошему, ему все равно придется пойти за Узуем. Он даже ничего не спрашивает; извиняется перед другими гостями и женой, а затем, не отвечая, разворачивается и уходит вслед за другом. Двадцать метров они проходят в тишине и спокойствии, и Узуй уже прокручивает в голове, что сколько ласковых скажет другу, но как только заходят за угол, в небольшой кармашек зала, в его голове начинает мелькать множество картинок: от самых безобидных с летней грозой до кровавой битвы, и Тенген как с цепи срывается, краснеет и впечатывает кулак в стену. Это совершенно не входило в его планы, но тело действует само по себе. Кажется, Ренгоку чувствует вибрацию, разошедшуюся по всей зале. — Чëрт! Чëрт! — ругается пепельноволосый, а Кëджуро недоумевает. — Что случилось? — Это он. Я видел его в своём сне. Чёрт. — В каком сне? — В предсказании. — В предсказании… — повторяет граф, а потом резко застывает и подымает испуганный взгляд на друга. — Неужели в том самом?! — Да. — Блять! — первое ругательство от Ренгоку. Если он начал ругаться, значит, — дело дрянь. Сны, которые видит Тенген, — своего рода пророчества, предостережения. Он сам их до жути не любит, но деться от них никуда не может — дар он на то и дар, чтобы всегда быть с владельцем. Но ещё никогда он так бурно не реагировал на то, что его сон оказался вещим. — Ты уверен, что это именно он? Может, просто похож… — Ренгоку прекрасно понимает, что его слова — полнейший бред, но только таким бредом он может попытаться успокоить друга, дабы тот не разнес вдребезги чужой дом. — Говорю тебе, это он. В таких вещах не ошибаются. — На несколько минут наступает тяжелая тишина, и в ней Ренгоку слышит всë, кроме настороженного дыхания со стороны. Внезапно Узуй, всë это время стоявший опустив голову, поднимает еë и смотрит слишком тоскливо и пусто. У Кëджуро сердце сжимается от боли. Последний раз его друг выглядел так после смерти брата. — Почему же именно сейчас?… Этот вопрос остается без ответа. Ренгоку решает, что хватит с них этого бала. Слишком много эмоций, не самых приятных. Он заботливо ладонь на плечо товарища и решительно сжимает его, говоря таким образом «пойдём». Тенген на это ничего не отвечает, лишь размыто кивает; он будто уже давно не здесь, а где-то далеко-далеко, в своем тихом уголке, где можно всë спокойно обдумать. Ренгоку разворачивается в сторону выхода в зал и только сейчас замечает, что их подслушивали. Хорошо знакомый подол платья мелькает и скрывается за углом, с потрохами выдавая хозяйку. Граф делает вид, что не заметил жену, и через некоторое время они втроем покидают замок. *** — Танджиро, пожалуйста, никому не говори о том, что слышала, — усталым тихим голосом просит Кëджуро у жены после того, как они довозят Тенгена до его замка и передают в руки прислуги и сестёр. Девушка стыдливо опускает голову и также тихо отвечает: — Конечно. Прости. — Всë в порядке, я не сержусь на тебя, — муж ласково касается плеча любимой и приобнимает еë. — Но я очень прошу тебя даже не вспоминать этот случай. Тенген всегда переживает по поводу своих видений, однако сегодня я впервые видел его _таким_. Я переживаю, как бы он не сделал ничего опрометчивого… Госпожа Ренгоку понимает, куда несутся мысли мужа, и спешит остановить его. — Не бойся, он справится с этим. Мы поможем ему. Ты же его лучший друг, ты не бросишь его. А я поддержу вас обоих. Она смотрит в его глаза так уверенно и нежно, что у графа не остается никаких сомнений в том, что Тенген действительно найдет решение. Единственно верное решение. — Ты права. Спасибо, — он целует еë в лоб, а потом прислоняясь к нему своим, шепотом добавляет: — Спасибо, что ты есть у меня.