Призраки Косой усадьбы

Когда Ханна стоит перед таинственной дверью в самом сердце Косой усадьбы, она чувствует, как чьи-то ледяные пальцы смыкаются на ее запястье. — Аааа! — она паникует и трясет рукой, пытаясь освободиться. — Отвали от меня! Вдруг рядом раздается тонкий детский голосок: — Простите, мисс Ханна! Мальчик испуганно разжимает пальцы и отступает. — Саймон?! Ты когда-нибудь перестанешь меня пугать? — Я не хотел… — на его лице появляется раскаяние. Ханна делает глубокий вдох, затем резко выдыхает и наконец успокаивается. Я вряд ли когда-нибудь привыкну к внезапным появлениям этого мальчишки. Он словно призрак… А, ну да… — Я знаю… Я просто не ожидала, — отвечает Ханна тихо и смотрит на мальчика. Вдруг ее осеняет: — Почему ты еще не в кровати? Саймон виновато смотрит на новоиспеченную гувернантку: — Я хочу пить. Но Ханна как будто бы не слышит его. Загадочная дверь вновь приковывает ее внимание. Она больше не покачивается, огонь не вырывается из-под нее, а плач уже давно прекратился. Однако любопытство девушки только возросло. — Саймон, ты знаешь, что за этой дверью? Саймон смотрит на запечатанную тяжелыми цепями дверь и выглядит неожиданно обеспокоенным. — Я не знаю… но Элеанор велела не подходить близко к ней. И мы никогда не должны ее открывать. — У тебя… — шепчет Ханна, сглатывая комок в горле, — у тебя есть ключ? Саймон достает из кармана полированный старинный ключ и протягивает его на раскрытой ладони, чтобы Ханна увидела. Девушка делает маленький шажок вперед и немного наклоняется, вытягивая шею. На детской ладошке лежит обыкновенный металлический ключ, оканчивающийся первой буквой имени его владельца. — У нас у всех есть по одному. Ханна вновь смотрит на дверь и замечает, что ее сдерживают четыре навесных замка… Четыре ключа для четырех замков… по одному на каждого Уэйверли.Я должна заполучить их все, если хочу найти то, что прячет Элеанор.Я знаю, что это поможет мне разобраться во всем… — Мисс Ханна? — голосок Саймана возвращает ее к реальности. — А почему вы не в кровати? — Эээ… — Ханна растерянно хлопает ресницами и говорит первое, что приходит в голову: — Я просто лунатик. Брожу себе по ночам… Можешь пообещать, что не расскажешь Элеанор об этой встрече? Это будет наш маленький секрет. — Хорошо, — мальчик радостно улыбается. — А теперь давай найдем что-нибудь попить и вернемся в свои комнаты, — говорит Ханна, мысленно ликуя, что ее глупое оправдание было принято за чистую монету. Девушка приобнимает мальчишку за плечи и ведет прочь. Когда они заворачивают за угол, Ханна бросает последний взгляд на запертую дверь… Я вернусь к тебе позже. Наступило утро. Ханна лежит на большой кровати в спальне для гостей, на втором этаже Косой усадьбы. Она не понимает, как смогла заснуть, терзаемая мыслями о загадочной двери за четырьмя замками. За окном белыми хлопьями валит снег, а комнату заполняет теплый дневной свет. Все говорит о том, что давно пора вставать. Ханна еще несколько минут лежит, разглядывая потолок, но в конце концов спускает ноги на пол и тянется к ближайшему креслу, на котором оставила свою одежду. Она с любопытством оглядывает комнату, щупает деревянную мебель пальцами и тяжело вздыхает. Все-таки это был не сон…. Когда Ханна спускается по ступеням, она сталкивается с Элеанор на лестничном пролете. — Доброе утро, Ханна, — девушка улыбается и отходит в сторону. — Мне было интересно, встанете ли вы когда-нибудь с постели. — В смысле? — не понимает Ханна. — Который час? — Десять часов или около того… — Ох, прости… Я должна была помочь тебе с завтраком, да? — Ханна смотрит на Элеанор с сожалением. — Было бы мило с вашей стороны, но в этом не было большой необходимости. — Ладно… Сейчас я могу сделать что-нибудь для тебя? — Прямо сейчас ничего, — формальная улыбка не сползает с лица девушки. — Можете провести утро, как посчитаете нужным. Но дети с огромным удовольствием провели бы с вами время, если вы не против. Меньше всего Ханне хочется нянчиться с детьми вместо того, чтобы начать свое расследование. Она уже собирается придумать какое-нибудь оправдание, но вдруг ее озаряет: — А что, если я хочу провести утро с тобой? Так я, может быть, смогу узнать больше о Косой усадьбе. Элеанор внезапно краснеет, стесняясь. — Со м-мной? Ох, хорошо, но… — Прости, я не собиралась тебя смущать, — Ханна улыбается. Реакция девушки ее веселит. — Вы меня не смутили! — восклицает Элеанор с красным лицом. — Мне трудно в это поверить. Ханна смеется, а румянец Элеанор становится ярче. — Ладно, если ты не хочешь тратить на меня время… — Это не так! Просто… — Просто что? — Мне нужно идти, извините. С этими словами Элеанор спешит вверх по лестнице, а ее длинные юбки развиваются позади нее. Ханна пожимает плечами и продолжает спускаться. Ей кажется подозрительным, что девушка так быстро сбежала, но с другой стороны выбора не осталось: нужно идти к детям и изображать из себя профессиональную гувернантку. Ханна входит в гостиную. Саймон сидит на полу и сосредоточенно разглядывает деревянную шкатулку. — Доброе утро, Саймон, — с улыбкой до ушей здоровается девушка. — Что это у тебя? — Доброе утро, мисс Ханна! — мальчик поворачивается к своей гувернантке и улыбается в ответ. — Это… — он переводит взгляд на шкатулку и несколько секунд молчит, пытаясь подобрать подходящие слова, — лучше посмотрите сами… Девушка наклоняется, чтобы взглянуть на вещицу через плечо Саймона, и видит плоскую шкатулку полную блестящими бабочками, драгоценными жуками и пушистой молью. Все ее обитатели прикреплены булавками к бархатной подложке на дне. — Вау! Это твоя коллекция жуков? — Коллекция насекомых, — поправляет мальчик. — И да, она моя. — Значит, ты поймал их всех? — Всех, что обитают в этом регионе, — с гордостью в голосе говорит Саймон. — Остальных отец привез для меня из своих путешествий. Видите этого скорпиона? — он тычет пальцем в приколотое ко дну шкатулки насекомое. — Он проделал весь путь из Египта сюда! — Ты знаешь много о жуках, верно? — Ханна улыбается, с интересом разглядывая скорпиона. — Прости… о насекомых. — Я знаю все о них всех! Я прочитал почти все книги в нашей библиотеке. Когда вырасту, я хочу стать энтомологом. — Вау, сложное слово. Ханна прикусывает язык, глядя на счастливого мальчика. Ей не по себе говорить о будущем с ничего не подозревающим призраком. — Спасибо. Вам нравятся насекомые? — Люблю ли я насекомых? Она задумывается, вспоминая себя в восемь лет. Тогда ей нравилось выбираться на природу с родителями и младшим братом и рассматривать разных жучков. Вот только такой коллекции, как у Саймона, у нее никогда не было. Ханна никогда не убивала насекомых ради собственного удовольствия, пусть живут себе, ползают… — Я думаю, они чудесны! Когда я была в твоем возрасте, я часами могла наблюдать за божьими коровками и маленькими жучками, ползающими в нашем саду. — Почему вы перестали? — Саймон с удивлением смотрит на девушку. — Я не знаю… Наверное, просто выросла. — Как грустно… Надеюсь, со мной этого никогда не случится. — Саймон… Ее голос дрогнул. Мальчик говорил о том, чего не понимает. Но, как часто бывает, устами ребенка глаголет истина. — Что? Что-то не так? — Это… Ничего, не бери в голову. «Не волнуйся, с тобой такого никогда не случится. Ты всегда будешь восьмилетним мальчиком», —добавляет про себя Ханна. — Слушай, на самом деле я хочу поговорить с тобой о… — О том, что случилось ночью? — Саймон заканчивает за нее. — О двери? — Да. И что более важно, о ключе, который ты мне показал. — Об этом? — мальчик выглядит удивленным и немного растерянным. — Как думаешь, могу ли я одолжить его ненадолго? На лице Саймона появляется тревога, а рука тянется к карману, где мальчик держит свой ключ. — Я не знаю, Ханна… — тихо произносит он, — Элеанор сказала не отпирать ту дверь. — Я не собираюсь открывать ее, — врет девушка, думая о том, как поскорее бы собрать все ключи и узнать, что таится в сердце Косой усадьбы. — Тогда… тогда зачем вам нужен ключ? — Ох… — она надеялась, что мальчишка легко поведется на эту ложь, — это длинная история. Слишком трудно объяснить. — Вы ведь не лжете мне, правда? — Конечно нет! — Ханна вскидывает перед собой руки, оправдываясь, — Просто… просто мне очень-очень нужен этот ключ, Саймон. Ты можешь доверять мне. Честно. — Ну ладно… Я одолжу вам свой ключ… Ханна уже протягивает руку, но Саймон добавляет: — При одном условии. — Каком? Саймон постукивает пальцем по пустому месту в ряду серых и коричневых мотыльков. — Видите? Сюда я положу свою Operophtera brumata… Если поймаю одну, — с грустью в голосе заканчивает он. — Опера что? — не понимает Ханна, разглядывая пришпиленных ко дну шкатулки насекомых. — Operophtera brumata, — с гордостью повторяет Саймон. — Известна как зимняя моль. Я уже видел, как они летают возле нашего дома… Но только на чердаке. — Так в чем проблема? Почему ты не сходишь наверх и не поймаешь одну? — Потому что… я… — слова даются ему с трудом. Саймон смущенно смотрит в пол и что-то бормочет. — Что ты только что сказал? — Я… я боюсь чердака. — Но почему? Что тебя так пугает? Ханна рассчитывает услышать что-нибудь необычное, например, о шорохе, тихих голосах или призрачных шагах… — Там темно! Там наверху может быть что угодно… — Да? И что например? — не унимается Ханна. — Например…. — Саймон на секунду задумывается, — например змеи! Или вампиры! — Очень сомневаюсь, что на вашем чердаке есть вампир, — с улыбкой отвечает девушка. — А что касается змей… они меня беспокоят. Почему бы нам не подняться туда вместе? Мы можем найти твою моль и убедиться, что там нет никаких вампиров. — Хорошо, — нехотя соглашается мальчик. По выражению его лица видно, что он все еще боится, и слова Ханны мало на него повлияли. Через несколько минут Ханна и Саймон стоят в коридоре на втором этаже рядом с люком в потолке. У каждого в руках по сачку для ловли бабочек. Ханна тянет за веревку, и люк открывается. Лестница сползает вниз с диким грохотом и облаком пыли в придачу. Девушка жмурится и прячет лицо в рукав рубашки. — Апчхи! Когда последний раз ей пользовались? — Не знаю… — Саймон пожимает плечами. — Там просто куча старого хлама, поэтому мы обычно туда не ходим. Ханна забирается по лестнице на темный чердак, затем поворачивается и тянет Саймона за собой. Он держится поближе к девушке. Его маленькая ручка крепко сжимает ее ладонь. — Видите? Я же говорил, что здесь страшно, — шепчет мальчик, испуганно озираясь по сторонам. — Не боись, я здесь. — Спасибо, Ханна. Сквозь мрак она всматривается в скопившиеся безделушки, ища глазами малейший признак движения. — Так, из любопытства, как выглядит этот мотылек? Как я пой… Саймон шикает, не давая Ханне закончить. — Что? — не понимает она, продолжая болтать. Саймон указывает на перевернутое кресло справа от девушки, на ножках которого сидит темная моль, почти сливаясь с деревом. Ханна щурится, чтобы рассмотреть насекомое, но едва ли ей это удается. — Как ты разглядел ее?! — ШШШШШШ! — шипит мальчик и трясет указательным пальцем перед своими губами. — Прости! — громко шепчет Ханна, не отрывая взгляда от ножек кресла. Она приближается к моли, медленно поднимая свой сачок. Еще пара маленьких шажков, и насекомое окажется в ловушке. Саймон стоит позади, затаив дыхание. Ханна тоже почти не дышит. Древняя пыль щекочет нос, но девушка старается быть предельно осторожной. Ей хочется поймать эту моль. Она совсем рядом. Остается только опустить сачок… — Апчхууу! Мотылек слетает со своего места и мечется перед самым лицом девушки. — Ловите его! Ханна чудом сохраняет спокойствие. Она замахивается своим сачком и ловит насекомое в воздухе. — Попался! — радостно произносит девушка и показывает Саймону свою добычу. — Вы сделали это, Ханна! Теперь давайте уйдем отсюда, пока я снова не испугался! Как только Саймон начинает спускаться по лестнице, Ханна замечает притаившуюся в углублении чердака черную тень. От этого кровь в ее жилах стынет. — Кто… кто там? — дрожащим голосом произносит девушка, всматриваясь в темноту. — Ну же, Ханна! Пойдем! — доносится с лестницы звонкий детский голосок. — Шшш… Я думаю, что что-то вижу… Она шагает в глубь чердака, деревянные доски скрипят под ее ногами. Когда Ханна приближается, фигура из тени кидается на нее! Все те же знакомые обугленные руки и торчащие из плоти осколки… — Ааааа! — Ханна пятится, спотыкается о собственную ногу и тяжело падает на половицы. — Ханна! — обеспокоенно зовет Саймон, но девушка его не слышит. — Отвали от меня! Ханна мечется по полу, вслепую размахивая руками. Джонатан вдавливает ее в пол, наваливаясь всем своим весом. Она не хочет смотреть на изуродованное лицо брата, отчего зажмуривается и вертит головой. — Ханна, это просто манекен! Она открывает глаза и видит нависшего над собой Саймона. На груди лежит самый обыкновенный манекен, одетый в вельветовый пиджак. Его пустое безжизненное лицо замерло в паре дюймов от испуганного лица девушки. — Но… но я думала… — Просто идем, хорошо? Могу поклясться, что видела своего брата… Я схожу с ума? Ханна сбрасывает с себя манекен и бросает последний взгляд на затемненный угол чердака, прежде чем последовать за Саймоном вниз. Через несколько минут они входят обратно в гостиную, и девушка вздыхает с облегчением. — Прости, если напугала тебя, Саймон… Я не знаю, что на меня нашло. — Все в порядке. Я же говорил, что чердак — это страшное место. — Да… Давай просто сконцентрируемся на твоей коллекции насекомых. Мне нужно отвлечься от собственных мыслей. Саймон переводит взгляд с пустого места в своей шкатулке на мотылька, мечущегося в сачке. — Что-то не так? — интересуется Ханна, поймав печальный взгляд мальчика. — Ничего, просто… Эту часть обычно делал отец. Я не знаю, хочу ли убивать его. Но… если я это не сделаю, то должен буду отпустить… А так он навсегда останется таким же красивым и мне не придется с ним прощаться. Саймону трудно сделать выбор, но видно, что он хочет оставить себе мотылька, просто боится, что может принять неверное решение. Он ждет разрешения от взрослого. Ханна тяжело вздыхает и говорит: — Думаю, тебе стоит его оставить. — Прости, маленький мотылек… — произносит мальчик и втыкает булавку в тело беззащитного насекомого. Его крылья слабо трепещут, прежде чем навсегда замереть. Ханна с трудом подавляет желание сморщиться и отвернуться. — Спасибо за помощь, Ханна… Я больше не боюсь чердака, — он делает маленькую паузу и добавляет: — Хорошо, не так сильно, как раньше. — Так держать! А теперь я могу одолжить твой ключ? Ханна протягивает руку, и Саймон кладет ключ в ее раскрытую ладонь. — Вау, а он тяжелее, чем я думала. Спасибо, Саймон. — Пожалуйста, — с улыбкой отвечает мальчик. Ханна покидает гостиную и обходит поместье в поисках Клариссы. Она находит юную Уэйверли в столовой. — Ханна! Нам так не хватало вас за завтраком. Как спалось? — со счастливой улыбкой спрашивает Кларисса. — Неплохо. Я вчера ужасно устала, — Ханна подходит ближе и бросает любопытный взгляд на раскрытый перед девушкой журнал. — Над чем работаешь? — Ох, это?! Это… ничего такого… Кларисса торопливо закрывает журнал. — Ну же, ты можешь рассказать мне. Ты пишешь рассказ? Ханна отодвигает стул и садится рядом. От этого Кларисса краснеет и неосознанно отодвигает свой журнал, но все же отвечает: — На самом деле поэму. Это… это для мальчика. Его имя Эдмунд, — рассказывает девушка, не чувствуя стеснения и уже не пытаясь спрятать от Ханны свои записи. — Он работает в небольшом магазине в городе. — Понятно… Ханна выглядит растерянной, она не ожидала такого искреннего ответа. — У вас есть какой-нибудь совет… Ну, знаете… чтобы он обратил на меня внимание? Ну вот, не говорить же ей, что я совсем не разбираюсь в таких делах… Нужно что-нибудь придумать. Это отличный шанс заполучить ее ключ. — Я не эксперт в любовных делах, но немного знаю… — О, правда? — в глазах девушки сияет надежда. — Ладно… Знаешь, есть один парень… Его зовут Виктор… — Он вам нравится? Только как друг. — Я… я думаю, что… еще не подвернулось подходящего момента… Ты понимаешь, о чем я? — Нисколько! — Кларисса взмахивает руками и придвигается ближе. — Ханна, жизнь так коротка… Зачем тратить ее на размышления о том, что могло бы быть? — Говори за себя, — на лице Ханны появляется улыбка. Кларисса тоже улыбается. — Эй, по крайней мере, я пытаюсь… Я раздумывала о том, чтобы послать Эдмунду свою поэму, рассказать в ней, что чувствую. Я знаю, это немного смело, но я так люблю писать стихи… — В таком случае, я думаю, это крутая идея. Ну и что у тебя уже есть? —Ну… с этим проблемы… — в голосе девушки слышатся печальные нотки. — я просто не могу вложить все свои чувства в слова. Все, что получается, звучит глупо и по-детски! — Может, тебе стоит написать о том, что ты чувствуешь, когда видишь его? — предлагает Ханна, вспоминая пору своей школьной влюбленности. — Хорошо… Я очень нервничаю, и биение моего сердца ускоряется… И становится так трудно произносить даже самые простые слова. Словно… словно он украл мой голос, или что-то в этом роде. — Это звучит как хорошее начало. — Вы правы! — восклицает Кларисса, поймавшая вдохновение. — Как насчет… Вы стоите за витриной, но превзошли всех в воровстве, ведь кто украдкою похитил голос мой, я знаю точно… — Мне нравится! Продолжай. — Не в силах слов сказать, оставлю их чернильным следом на письме… Какая хорошая рифма к слову «точно»? — Хм… Дай-ка подумать… — Ханна прикрывает глаза и растирает виски указательными пальцами, напрягая память и воображение. Вскоре на ум приходит что-то более-менее подходящее. — Я не хотела говорить… Во снах являетесь ко мне вы каждой ночью. — А это не слишком? — на лице Клариссы вспыхивает румянец. — Лучше немного пересолить, чем совсем не посолить, верно? — Если вы так говорите… Давайте подберем рифму для последнего четверостишья. Как насчет… Когда земля холодеет из-за сгоревшего солнца, а цветы клонят душистые головы вниз, я думаю о том, что с языка никогда не сорвется… Кларисса постукивает ручкой по листу бумаги, пытаясь подобрать рифму. — Я думаю о том, что с языка никогда не сорвется. И надеюсь, вы простите мне мой поэтический каприз, — подсказывает Ханна. — Это прекрасно! Вы в этом очень хороши, Ханна. — Едва ли. Ты здесь поэтесса, а я просто помогаю. Давай глянем, что у нас получилось. Прочитай мне все с начала. Кларисса берет в руки журнал. Она держит его перед собой, прочищает горло и начинает читать: «Вы стоите за витриной, но превзошли всех в воровстве, Ведь кто украдкою похитил голос мой, я знаю точно… Не в силах слов сказать, оставлю их чернильным следом на письме, Я не хотела говорить… Во снах являетесь ко мне вы каждой ночью. Когда земля холодеет из-за сгоревшего солнца, А цветы клонят душистые головы вниз, Я думаю о том, что с языка никогда не сорвется… И надеюсь, вы простите мне мой поэтический каприз». — Так, что дальше? — Я либо отправлю письмо, либо разнервничаюсь и брошу его в огонь! — Конечно, есть и золотая середина, — несколько встревоженно замечает Ханна. Кто знает этих англичанок, может, и правда сожжет такие прекрасные стихи. — Думаю, стоит отправить письмо Эдмунду. — Ханна, я не уверена… Так внезапно! Это звучит совершенно безумно! — Разве ты не хочешь, чтобы он узнал о твоих чувствах? — Возможно… Но я боюсь… — Ничего страшного в этом нет, — заверяет ее Ханна. — Хочешь, я положу письмо в почтовый ящик? — Нет, все в порядке… — с дрожью в голосе отвечает Кларисса. — Я сделаю это сама. Когда-нибудь… Хотя, если подумать, прошла вечность с тех пор, как я видела нашего почтальона. Кларисса хмурится, ее взгляд становится отсутствующим. До Ханны вдруг доходит, что она почти нарушила одно из правил Элеанор. Если Кларисса продолжит вспоминать, когда последний раз приходил почтальон, то наверняка что-то заподозрит. — Ну, я уверена, что так просто кажется… Тебе не о чем беспокоиться. — Да, так и есть. Кларисса качает головой, и ее обычная улыбка возвращается. — Спасибо за помощь, Ханна. Жаль, что у меня нет способа отплатить вам… Вот оно! — Ну, ты могла бы, вообще-то… — Ханна не знает, как спросить про заветный ключ. С Саймоном было как-то проще. — У тебя ведь тоже есть ключ? — Ты знаешь о нем? — искренне удивляется девушка. — Ага. И я хотела спросить… могу ли я одолжить твой? На день или два… Кларисса поджимает губы и смотрит на девушку с грустью: — Я хочу сказать «да», правда, но… — Элеанор сказала тебе не расставаться с ключом? — Да… При чем очень выразительно. Ханна вздыхает. Что и требовалось доказать. За той дверью явно что-то интересное. Иначе зачем это так прятать? Но я доберусь до ваших тайн.Отступать она точно не собирается. — Мы ведь друзья, не так ли? А друзья помогают друг другу. И сейчас… я прошу тебя о помощи. — Мы друзья, но… Кларисса все еще сомневается. — Но что? — Ничего, — уверенно говорит девушка. — Я не знаю, что вы задумали, но я помогу вам. Кларисса достает из кармана платья старинный ключ и протягивает его через стол. Ханна берет ключ, отмечая, что он точь в точь такой же, как и ключ Саймона, только на головке вместо буквы «С» буква «К». — Спасибо, Кларисса. — Послушайте, если вы собираетесь убедить Томаса отдать вам ключ, то я должна предупредить вас… — голос девушки становится тише, — он совсем не щедрый человек. И он, конечно же, не разделяет моего высокого мнения о вас. — Оу, ладно… Может быть, я смогу изменить его мнение… — Очень забавно, Ханна, — Кларисса по-доброму смеется. От этого Ханне становится не по себе. И ведь Томас не самая серьезная преграда на пути к загадочной двери. Ханна раскрывает ладонь и еще раз смотрит на свою добычу. Как раз в этот момент в столовую входит Элеанор. Ханна быстро убирает ключ в задний карман джинсов. — Ох… Здравствуй, Элеанор! — здоровается Кларисса, обеспокоенно косясь на Ханну. Элеанор с подозрением смотрит на сестру. — Кое-кто выглядит виноватым. Чем таким вы вдвоем занимались? — Мы… мы просто… — Ханна начинает паниковать. Кажется, что металлический ключ вот-вот прожжет дыру в джинсах и с громким лязгом упадет на пол, — писали поэму! Ханна не уверена, что способна произнести еще хоть слово. Ей становится по-настоящему страшно. Что, если Элеанор все поймет? Что тогда будет? Но к счастью, Кларисса подхватывает и с улыбкой произносит: — Ханна очень сильно помогла мне! — Это просто чудесно! Ханна, я не знала, что вы поэт, — Элеанор с улыбкой смотрит на свою гостью. От ее пристального взгляда Ханну бросает в дрожь, но она быстро берет себя в руки. — На самом деле, я тоже… — Ну, полагаю, у каждого есть скрытые таланты. Ханна, не могли бы вы пройтись со мной? Это не займет много времени. — Конечно. Внутри все сжимается, а сердце бьется сильнее. Но Ханна все равно следует за Элеанор в фойе, где они останавливаются перед входной дверью. — Ханна… — начинает Элеанор, — что касается сегодняшнего утра… Прошу прощения, что так быстро убежала. Я просто… Я не ожидала, что появится срочное дело, вот и все. — Не извиняйся! Я единственная, кто должна извиняться… Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Элеанор смотрит на девушку, и легкая улыбка трогает ее тонкие губы. — Вы не ставили меня в неловкое положение. Прежде чем Ханна успевает возразить, Элеанор распахивает двери особняка и легкой походкой ступает в зимний пейзаж. Ханна спешит за ней, не желая отставать. — Куда мы идем? — Никуда конкретно. Я просто хотела прогуляться по территории и думала, что вы захотите составить мне компанию. Неужели я ошиблась? — Нет, — Ханна улыбается. Они идут вниз по парадным ступеням Косой усадьбы, снежинки кружат в воздухе и мягко опускаются на промерзшую землю. — Вау, здесь так красиво! Ханна вертит головой, рассматривая заснеженные деревья, окружающие усадьбу. Элеанор смотрит на небо и кивает. Одинокая снежинка приземляется в ее волосы и остается там, не тая. — Ханна… — нарушает тишину девушка, — я бы хотела, чтобы мы узнали друг друга получше. Мой отец всегда говорил, что никакая дружба не может быть настоящей, пока вы не поделитесь своими секретами друг с другом. Возможно, нам стоит прислушаться к его совету. Как вы считаете? — Я думаю… — Ханна внимательно смотрит на свою собеседницу. Это заманчивое предложение, но в ответ придется раскрывать собственные тайны и мотивы. А к этому девушка пока не готова. — Сейчас не самое подходящее время для меня. Прости… — Ох, — огорченно вздохнув, Элеанор вскидывает руки перед собой, как бы извиняясь за свою бестактность, — Как скажете… Я бы не хотела ставить вас в неловкое положение. — Элеанор, все в порядке, правда. Просто сейчас я не готова говорить с кем-то о некоторых вещах. — Я вас понимаю. Давайте продолжим наш путь, — Элеанор указывает рукой на узкую протоптанную в снегу тропинку. — В той стороне находится кое-что, что мне хотелось бы вам показать… Ханна следует за девушкой по пятам. Они пересекают участок, принадлежащий Косой усадьбе, и проходят под навесом из скрюченных сухих веток. — Куда мы идем? — еще раз спрашивает Ханна, чувствуя, как по спине бегут мурашки. В этом незнакомом месте ей становится неуютно и даже страшно. Если бы она была героиней дешевого ужастика, то сейчас Элеанор обернулась бы мстительным духом и растерзала ее за все грехи… — Скоро сами все увидите. Это место совсем рядом. Через несколько минут они входят на кладбище, расположившееся на краю леса. Ханна слышит какое-то копошение и задирает голову. На голой ветке сидит большой черный ворон и смотрит на нее сверху-вниз. — Элеанор, что это за место? — встревоженно спрашивает девушка. Ощущение тревоги еще не покидает ее. — Это семейное кладбище Уэйверли. Я и мои родные похоронены здесь, — как ни в чем не бывало отвечает Элеанор. — Но… почему мы здесь? Неужели мне конец? Элеанор узнала о всех моих делишках и сейчас… — Я прихожу сюда иногда, чтобы побыть в одиночестве. В этом месте есть что-то странно-успокаивающее, — Элеанор совсем не выглядит угрожающей, скорее расстроенной. — Полагаю, это горько-сладко знать, что твои близкие и ты сама глубоко под землей, где никто не причинит вам никакого вреда. Я знаю… это странно, но это успокаивает меня. — Хм, не думаю, что понимаю, — честно сознается Ханна. Для нее это кажется даже диким. Ведь Джонатан в могиле, но от этого Ханне не легче. Лучше бы он был жив и доставал ее своим нытьем. — То, что случилось с тобой, было так ужасно. Зачем тебе каждый раз напоминать себе об этом? — Не нужно меня жалеть… Пожалуйста, не стоит… Я этого не вынесу. Я просто хотела поделиться этим местом с вами. Они медленно идут по маленькому кладбищу. Ханна всматривается в каждое попадающееся по пути надгробие и читает, кто под ним похоронен. — Разве дети никогда не приходят сюда? Как они могут не знать, что… что они мертвы, когда их собственные могилы у них под боком? — Я запретила им заходить слишком далеко за пределы усадьбы. — И они послушались? — искренне удивляется Ханна. Скажи ей родители куда-то не ходить, и она бы понеслась туда, сломя голову. — По большей части. Однажды я поймала Саймона возле пруда. Он ловил стрекоз. Но в остальном они очень послушные дети. Если кто-то из них найдет это место… Я не уверена, как тогда поступлю. Они проследовали к двум надгробиям, стоявшим совсем близко. На одном было мужское имя «Вильям», а на другом — женское «Роза». — Это твои родители? Год смерти твоего отца отличается. Разница в пять лет… — Да… — голос Элеанор звучит тоскливо, — он был тем, кто нашел нас. И это сломало его. Он уехал в Нортбридж и в конце концов напился до смерти. Его тело привезли сюда и похоронили вместе с семьей. — Оу, Элеанор, я сожалею… — Все нормально. Он был прекрасным отцом, когда я была еще жива. Я всегда буду хранить воспоминания о нем. — А твоя мать? Выражение на лице Элеанор внезапно холодеет, она резко разворачивается и идет прочь, а ее длинная толстая коса качается из стороны в сторону. — Не утруждайте себя, оплакивая ее, — бросает девушка, даже не оборачиваясь. От этого ледяного голоса по спине Ханны бегут мурашки. — Ее могила пуста. — Что?! Элеанор скрывается в лесу, оставляя Ханну одну посреди кладбища. — Эй, подожди! Если мама Элеанор умерла в один с день со своими детьми, тогда где ее тело? И где ее призрак сейчас? Продолжение следует Осталось только два ключа… Но достать их будет нелегко…