Scotch whisky

Ближе к утру голова Чонгука переместилась Тэхёну на колени. Он не просыпался, просто переключил течение событий на независимый режим и отправился ловить психоделические картины в другой локации. Тэхён же бодрствовал каждую секунду. Его организм не привык спать, потому он ощущал сквозь закрытые веки, как скользили по лицу сгустки фонарных излучений; дрожал, вслушивался в пение птиц, чувствовал дыхание Чонгука на коленях. И все эти ощущения сливались, пока Тэхён беспрерывно отсчитывал секунды до начала нового дня. Чонгук заворочался. Он повернулся так, что его лицо устремилось к небу, а ладони легли на грудь. Тэхён открыл один глаз, чтобы взглянуть на него, и попытался отыскать признаки пробуждения. Реальность его не разочаровала: Чонгук не спал (глаза бегали под закрытыми веками, а дыхание потеряло размеренность), однако раскрывать это не спешил. Возможно, ему не хотелось разрушать сладкое откровение, родившееся между ними прошлой ночью. Ким улыбнулся. Он убрал волосы с чужого лица, мимолётно прикоснулся к коже и медленно провёл ладонью по голове. До чего же много в Чонгуке жажды близости, если он продолжает лежать на коленях с закрытыми глазами, подрагивая от прикосновений, и изображает сознательное отсутствие даже теперь. Надеется подловить на сантиментах? — Я знаю, что ты не спишь, — сообщил Тэхён. — Мне не хочется открывать глаза. — Почему? Он заёрзал, сильнее вжимаясь в колени Тэхёна, и его дыхание, потоком вырвавшееся из груди, осело на холодных стёклах. — Потому что пока мои глаза закрыты, вчерашняя ночь не закончилась. Разглядывая умиротворённое лицо, Тэхён попытался всмотреться в сокрытый под веками смысл. До чего глупо. Ни одна вещь в мире не должна длиться вечность, даже самая сладостная и терпкая. Тэхён убрал чёлку с лица Чонгука и спросил: — А что, если, отказываясь открывать глаза, ты упускаешь куда более прекрасное утро? Чонгук медленно, словно заторможенная запись, открыл глаза и встретился с внимательным взглядом Тэхёна. Они смотрели друг на друга долгую минуту и не решались заговорить. Утро окрасилось в насыщенно-фиолетовый. — Ты давно проснулся? — поинтересовался Чонгук. — Я не спал. Парень спешно поднялся на локтях, и лицо его оказалось ровно напротив. Тэхён почувствовал запах, исходивший от чужой кожи, и удивился: Чонгук пах шотландским виски. Странно, он вчера к нему не притронулся. — Наверное, чувствуешь себя ужасно, — встревожился Чон. — Да нет. Я ведь мёртвый. С чего бы? На самом деле многие мёртвые люди проводят ночь в постели, забываясь в манящем дурмане сна, но далеко не из-за физической потребности тела. Каждая погибшая душа боится распрощаться с возможностью закрыть глаза и провалиться в пропасть забвения, отдавая темноте треть вечности. Ведь что такое часть от вечности, если не ещё одна вечность? Чонгук поднялся на ноги и принялся поправлять измятую футболку. — Я приготовлю тебе кофе. — Ты не уловил суть моих слов, — покачал головой Тэхён. Ему было весело от детской суеты, устроенной вокруг его несуществующих потребностей. Чонгук спросил удивлённо: — Не будешь кофе? Глядя в жалостливые глаза, умоляющие о продлении прошедшей ночи, Тэхён осознал, что не имеет сил на отказ. Опуская взгляд, он улыбнулся, принимая неизбежное поражение перед фактами. — Буду. Согласиться легко, обмануть себя, что это не будет иметь последствий — ещё проще. Чонгук откинул голову и принялся разминать затёкшую шею, простонав от неудовольствия. — Всё тело затекло. — Ещё бы. Люди обычно спят на кровати, знаешь об этом? Чон хрустнул позвонками и игриво взглянул на Тэхёна. — На твоих ногах тоже было неплохо. — Так неплохо, что у тебя теперь болит всё тело. Парень выдохнул и позволил глазам загореться тысячью намёков на двусмысленный азарт. — Я бы хотел, чтобы после ночи с тобой моё тело болело по другим причинам. — Я думал, мы с этим покончили, — возмутился Тэхён. — С чем? — С твоими тупыми шутками. Чонгук невинно хлопнул глазами. — Не нравятся? — Те, что про секс? Нет, не нравятся. Грустная гримаса вселила в Тэхёна надежду на понимание, однако то была лишь искусная игра. Нельзя доверять Чонгуку. Нельзя верить, что после ночи откровений он может стать нормальным человеком. — Но это не шутки. — Чонгук, — предостерегающе начал Тэхён. Парень виновато улыбнулся. — Ладно, прости, я понял. Больше никаких шуток про секс. — Если так подумать, ты вообще некрофил, — добавил Тэхён, поднимаясь на ноги. Настала его очередь разминать тело. — С чего вдруг? — Тебя возбуждает мёртвый человек. — Э, нет, — ответил парень, скрестив руки на груди. — Меня возбуждает та часть тебя, которая похожа на живую. Это совсем другое. Тэхён не стал ничего отвечать. Зачем? Чтобы запустить новую цепочку шуток? Легче отрезвить молчанием, так будет проще для каждого. Быстрым шагом они перекочевали на кухню — комнату, в которой царил запах одиночества и долго подпитываемой безнадёги. Никаких намёков на еду, только исходящий от пепельницы запах табачного дыма. Тэхён осмотрелся. В таком месте даже существовать не хотелось, не то что жить. Контраст со светлой спальней только усугублял ситуацию. Лишь по двум комнатам можно было определить приоритеты в жизни этого человека. Кухня, обитель уюта и семейного комфорта, была задвинута на второй план, оставлена на попечение судьбы, в то время как спальня с рабочим столом занимали место в солнечном углу, защищённом от разложения и погибели. Возможно, именно писательский труд служил Чонгуку светлым пятном в жизни, он за него отчаянно цеплялся, не позволял сгинуть. Но подобный анализ Тэхён проводил поверхностно. Он же не психолог, в конце концов. В некотором смысле он даже не человек. Не живой уж точно. — Тебе никуда не нужно? — спросил он, желая завязать непринуждённый диалог. — Ну, я нигде не работаю, поэтому не нужно. Тэхён склонил голову набок. Он стоял в стороне и наблюдал, как Чонгук накладывал молотый кофе во френч-пресс. Его взгляд скользил по красивым рукам, останавливаясь на плавных изгибах. Он слушал и наблюдал. — В поисках или принципиально безработный? — Даже не знаю. Всё вместе, наверное. С одной стороны, ищу работу, но с другой — продолжаю писать книгу, пользуясь предоставленным свободным временем. Накопленные деньги пока не иссякли, поэтому бить тревогу рано. Вот когда останусь без гроша, тогда начну бегать по собеседованиям и в панике проситься на любую должность. Но сейчас — нет. Сейчас я боюсь, что погрязну в рутине и никогда не смогу завершить начатое, если займусь бесполезной работой. Я потеряюсь, застряну, а мечта так и останется мечтой. Тэхёну стоило бы кивнуть в знак согласия, чтобы проявить внимание, однако он в один из моментов потерял нить повествования, увлекаясь неприличным разглядыванием. Не хочется признавать, но Чонгук — это сплошная эстетика. От чёрных подкрученных волос до синих проступающих вен на руках. Его верхняя губа имеет столь милую форму, что в некотором смысле делает его похожим на кролика. Даже его домашняя одежда — спортивные штаны и растянутая футболка — создавали притягательный образ, вызывающий внутреннее восхищение. Ох, если бы он ещё умел не выставлять себя идиотом, когда открывал рот — цены бы ему не было. Чонгук включил электрический чайник и уселся на стул, развернувшись вполоборота. Он облокотился на спинку, устремляя на собеседника зоркий взгляд. — А кем ты работал при жизни? — Не знаю. — Совсем ничего не помнишь о жизни? — Таков эффект смерти. Чонгук, кажется, смог проникнуться ответом. Он опечалился ещё больше, сочувственно глянув исподлобья. — Значит, когда мы выпьем кофе и обсудим ещё несколько щепетильных тем, ты отправишься в офис и вновь примешься исполнять чужие желания? Тэхён ощутил болезненный укол. Почему вопрос Чонгука звучал так неприятно и удручающе? Безысходность в каждом осторожно подобранном слове. Только факты, но в их сухом изложении вся боль действительности. Тэхён давно застрял в бюрократической ловушке, ему из неё никуда не выбраться. Но зачем Чонгук об этом напоминает? Да, их работу не назовёшь благодарной. Это он не скрывает личность, бегая по нулевому без прикрытия. Ему нравятся косые взгляды, нравится чужой интерес, потому что именно подобные знаки внимания воскрешают видимость потерянной жизни. Однако по всем правилам Создателя это строго запрещено, и никто больше не позволяет себе подобной дерзости. Тэхён нарушает устав, причём нарушает ежедневно. Те же, кто следует прописным истинам и скрывается под маской отсутствия, никогда не получают блеск благодарности в глазах смертных; они даже не слышат банального «спасибо». Сотрудники остаются невидимками, а все почести и благодарности получает Создатель. Так всё и останется. Действительность не изменить. Тэхён вспомнил, что должен был ответить, но не смог найти нужных слов. Благо Чонгук продолжил держать инициативу и завёл уже новую речь: — Я тут думал кое о чём. — Он перенёс вес на левую руку и внимательно посмотрел Тэхёну в глаза. — Наверняка многие люди загадывают желания о воскрешении близких. Что-то вроде: «Ох, Создатель, умоляю, верни мою маму к жизни». Что же вы делаете в таких случаях? Отказываетесь от исполнения? Если так, ваша контора ничего не стоит. Какой в ней толк? Или у небес свои любимчики? На этот раз вопрос был и правда хороший. Тэхён поражался, как эволюционировали интересы Чонгука по мере их постепенного сближения. Казалось, чем дружелюбнее по отношению друг к другу они становились, тем меньшим придурком Чонгук себя выставлял. — Мы имеем право свободно отказываться от выполнения желаний, ты прав, но это касается только белого статуса. С платиновым куда сложнее: надо написать объяснительную, чтобы оставить человека ни с чем. Однако золотые… Золотые желания — это особый случай. Они должны быть исполнены в любом случае, никакие отказы не принимаются. Но это крайне редкий вид работы. Они поступают максимум раз в два-три месяца, прямиком к Сокджину — это наш управляющий — и что самое забавное: это всегда, всегда желания с просьбами вернуть кого-то к жизни. — И вы исполняете? — удивился Чонгук. Тэхён улыбнулся, умилившись детскому трепету, проскочившему в чужом голосе. — Ага. Но ты наивен, если думаешь, что у Создателя нет лазейки на этот случай. Чонгук глянул с неподдельным интересом. Всё его внимание захватил Тэхён. — Так что же вы делаете? — Откат Вселенной. Время мотают к дате смерти погибшего, чтобы на один день в самом деле сделать его живым. Желание исполняется, конверт исчезает, время крутят обратно. Вы не ощущаете скачки, хотя на год их приходится около четырёх точно. Раздался щелчок. Чайник известил о завершении своей работы, и Чонгук отвлёкся на заполнение френч-пресса. — Создатель прямо мастер избегать ответственности. Тэхён кивнул. Он бы и рад отрицать, но какой в этом смысл? — Офис изначально открыли для поддержания веры в Него. Ведь только чудеса могут усилить трепет надежды и убеждённость в существовании Всевышнего. Но посмотри, к чему всё пришло: Создатель в ужасе от вольности людей, поэтому в панике пытается заставить их играть по Его правилам. Чонгук задумался над услышанным. Тэхён наблюдал за ним и вдруг ему стало душно, жарко и чертовски неуютно от взгляда на чужие попытки заварить кофе. Как же так? Долго ли он ещё будет ловить себя на горечи саморазрушения, наблюдая, как люди совершают привычные утренние ритуалы? Почему обычная заварка кофе может стать для него причиной очередного экзистенциального кризиса? Всё в живом мире кричит о том, что Тэхёну здесь не место, и от этого становится особенно больно. Когда кофе был готов, Ким подошёл к столу и наклонился, чтобы забрать кружку. В один короткий миг он оказался к Чонгуку настолько близко, что его щека соприкоснулась с торчащими во все стороны чёрными волосами. Парень, сидевший на стуле, задержал дыхание, зажмурившись, и впился зубами в губы, отрезвляя поехавший от мимолётного контакта рассудок. Голову охватило волнение, перемешавшееся с запахом свежеприготовленного напитка. Чонгук сжал пальцы и произнёс куда-то в область щеки Тэхёна: — Ты просил не флиртовать, не шутить про секс, а сам вытворяешь такое. Ким повернулся. Их взгляды встретились, профили почти соприкоснулись. Расстояние между ними держалось непозволительно малое. — Ты о чём? Чонгук опустил взгляд на его губы и попытался вдохнуть. — Ты сейчас настолько близко, что я могу услышать, как бьётся твоё сердце. Тэхён замер с кружкой в руке. Лирика, замаскированная под прозу — красиво, ничего не скажешь. Но действительность — это не складный ритм и строчки с красивыми метафорами, действительность — это череда односложных предложений. — Красиво сказано, но ты забываешься. — Он наклонился вплотную и прижался к Чонгуку, горячо прошептав на ушко с приятным шипением: — У меня нет сердца. Что ж, парню с чёрными волосами подобное заявление явно не понравилось. Ведь у него-то оно было и теперь ускорилось в рваном ритме, испугавшись томительной близости в стиле минимализма. Чонгук пришёл в себя, но лишь спустя три секунды, когда Ким отошёл в сторону и прижался к стене. Тэхён и сам не понимал, зачем это сделал: наклонился близко, прошептал с издёвкой, прекрасно зная, какой эффект произведёт. Возможно, ему просто нравилось играть со смертным, провозгласившим его эпицентром внимания. Эгоистично, да, но до чего же увлекательно. Он сделал глоток, и глаза расширились от удивления: напиток имел вкус виски. Это казалось таким странным. Тот же самый привкус дыма в горьком оттенке брожения. Что же случилось? Это кофе похож на виски или виски похож на кофе? — Ты обещал, что мы увидимся снова, — подал голос Чонгук. Тэхён взглянул на него через пар, исходивший от кружки. — Да, и я собираюсь сдержать это обещание. — И как же я смогу найти тебя? Тэхён ловким движением извлёк из внутреннего кармана визитную карточку и протянул Чонгуку. — Это мой номер. Напиши мне ближе к вечеру. Глянцевая бумага привычно отразила свет солнца. Чонгук изучил текст и непроизвольно улыбнулся. — Отдел «Чиыт»? Так вот почему мою молитву услышал именно ты? Тэхён кивнул. Совпадение, граничащее с судьбой. Хотя может ли существовать совпадение в мире, где Создатель контролирует даже желания смертных? Он проверил, чтобы его пальто было застёгнуто на каждую пуговку, и приготовился к отбытию. Внешний вид никак не пострадал от бессонной ночи (наверное, и не мог бы), поэтому Тэхёну не пришлось приводить его в порядок. Взъерошив волосы свободной рукой, он поднял кружку в прощальном жесте и поспешил удалиться. Не в его привычке тратить время на логичные завершения. — Пора на работу. Ещё увидимся. И когда процесс телепортации запустился, а Вселенная ускоренно сжалась, он услышал отдалённый крик: — Кружка!

***

Довольно скоро Тэхён, преодолев пункт контроля, оказался в кабинете. Дверь ударилась о стену, и Чимин в ужасе подскочил на месте. — Великий Создатель! Наконец-то Тэхёну удалось застать его врасплох. — Доброе утро! — сказал он, широко улыбаясь. Лицо Пака выдало сомнительную гримасу, отдалённо напоминающую удивление. Тряхнув головой, он переспросил: — Доброе… что? — Доброе утро. Чимин моргнул. И ещё раз. И ещё. — Кто ты и что сделал с Ким Тэхёном? Ким закинул ноги на стол и сделал глоток крепкого кофе. Шутки напарника его не впечатлили. — Я иногда не понимаю твоё чувство юмора, — прокомментировал он, глубже проваливаясь в кресло. Чимин долго смотрел на него испытующим взглядом: изучал внешний вид, анализировал состояние. Наконец он увидел чужеродный объект в руках и решил за него зацепиться. — Где ты её достал? Ким опустил взгляд на кружку песочного цвета. Пожал плечами, не представляя, как должен прозвучать правильный ответ. — Украл. Чимин не смеялся. Он крутил мысли в голове, искал предпосылки беды в событиях вчерашней смены. Внезапно он поднял брови, сложил губы в коротком «а» и приосанился до смехотворного нелепо. Тэхён улыбнулся. Ага, кажется, понял. — Ты был у Чонгука. — Спешу напомнить, что это была твоя идея. — Да, но я просил поговорить с ним, а не трахать его. Только что сделанный глоток кофе чуть не оказался на брюках. Чимин глядел недобрым взглядом, на что Тэхёну хватило глупости не смолчать. Раздирающим от приторности голосом он выплюнул сарказм в ответ на неоправданную грубость, мечтая вывести напарника из себя: — Что ж, я был хорошим мальчиком, но времени хватило на выполнение лишь одного из перечисленных тобой пунктов. Сможешь догадаться на какой? Он намеренно вёл себя игриво — хотел одурачить. Чимин, как ни странно, повёлся. Его блеск ярости утих, сменяясь убийственным холодом. «Давай, Чимин, научи меня жизни, расскажи, как должно вести себя на небесах, а я сделаю вид, что готов прислушаться» — Видимо, стоит прекратить юлить и обратиться напрямую. — Голос напарника опять стал чрезмерно серьёзен. — Всего один вопрос: ты используешь маскировку? — Это вопрос с подвохом? Потому что я слышу странный сексуальный подтекст. Чимин закатил глаза. Тэхён понял, что окончательно довёл его. Говорят, Чимин страшен в гневе. Выясним на практике? — Я серьёзно: ты прячешься от смертных людей, когда выполняешь желания? Включаешь невидимый режим? — Не всегда. Раз на раз не приходится. Чимин тяжело вздохнул. — Напомни, как давно ты работаешь у нас в офисе? — Четыре года. — В каком городе умер? — В Пусане. — Ответы ни на какие мысли не наводят? Тэхён попытался запустить мыслительный процесс. Спустя минуту безрезультатных издевательств над мозгом выдал: — А должны? Чимин выглядел на удивление спокойным. Он не сорвался, не закричал, а если ему и хотелось убить Кима, то он ничем это не выдавал. Манера его речи демонстрировала лишь лёгкое возмущение. — В этом городе живут люди, которые знали тебя при жизни. Для истории четыре года — ничтожный срок. Это я могу подниматься на улицы Пусана, ходить без маскировки и выставлять лицо напоказ, я умер больше девяти столетий назад, но ты — другое дело. Ты можешь наткнуться на семью, друзей или людей, знавших тебя при жизни, и тогда вся наша тайная организация попадёт под удар. Об этом ты думал? Нужно выжидать хотя бы столетие, прежде чем совать незащищённый нос на нулевой уровень. Тэхён впервые за всё время разговоров с напарником почувствовал себя виноватым. Чимин прав: он в самом деле пренебрегал очевидными правилами безопасности и делал это во вред не столько себе, сколько окружающим. — Что до твоего Чонгука, — продолжил Чимин, — меня это не касается. Я уже смирился с тем, что тебя тянет к смертным. — Он взялся за бумаги, и Тэхён увидел, как побелела кожа на его костяшках. — И всё же когда появятся проблемы, не приходи ко мне, умоляю. Пальцем не пошевелю, чтобы тебе помочь. — Не «когда», а «если», — холодно поправил Тэхён. — Да ты у нас оптимист. В этот момент раздался стук, после которого дверь в кабинет уже во второй раз за день ударилась о стену. На пороге стоял Намджун. — Тэхён, прячься! Ким лениво нахмурился, однако чужая паника молниеносно передалась ему, заражая неестественным возбуждением. — Что? Куда? Зачем? Звук чёткой и уверенной походки по коридору не оставил сомнений: к ним направлялся управляющий. Намджун осмотрел кабинет на наличие путей к отступлению, но не смог отыскать ни одного; Сокджин со стопкой бумаг стоял в проходе уже через секунду. Он выглядел, как всегда, идеально: чёткие стрелки на брюках, туго завязанный галстук и белоснежная с серебряными запонками рубашка. — Чимин, Намджун, оставьте нас. Коллеги сперва переглянулись, а потом рванули одновременно, оставляя Тэхёна наедине с Сокджином. Да, на помощь этих двух рассчитывать не приходилось. Однако даже в паническом беге они не забыли аккуратно прикрыть за собой дверь, дабы не вызвать пугающий гнев начальника громким стуком. Тэхён же перед высшим руководством стелиться не собирался; он не удосужился даже убрать ноги со стола, чем, определённо, не вызывал симпатии Сокджина. — А ведь у меня впервые за долгие годы было прекрасное настроение с утра, — вздохнул Тэхён. — Чем обязан вниманием? — Сокджин положил перед ним стопку фотографий. Тэхён взглянул на верхний снимок, и высокомерная улыбка тут же исчезла с его лица. На нём были он и Чонгук на балконе сегодня ночью. Размытые силуэты сквозь грязные окна, а между ними — наполовину пустая бутылка. Тэхён вскочил на ноги, восклицая: — Вы следили за мной?! — Отдел по нарушениям завёл на тебя дело, — пояснил Сокджин. — С этого дня ты под наблюдением. Тэхён в неверии ахнул. — Вы говорили, что это случится только в случае повторного инцидента. Но я ни на чём не попадался! — Создатель решил не ждать дополнительных поводов для разбирательств и назначил слежку заранее, чтобы найти эти поводы самостоятельно. Это переходило все границы. Уж от Создателя Тэхён такого не ожидал. Разве Высший Разум не требует беспрекословного следования правилам? Почему же сам нарушает их, стирая тем самым значимость обещаний? — Это не по правилам! Сокджин спокойно выслушал крики Тэхёна. Он стоял с каменным лицом и пытался вклинить уговоры: — Тэхён, послушай… — С каких пор мы на «ты»? — Я не могу влиять на решения Создателя, — проигнорировал Сокджин, — но я могу немного помочь. В отделе по расследованиям личных дел есть человек, который мне должен. Я договорюсь, чтобы его поставили следить за тобой, но максимум на одну неделю. Потом его сменит кто-то другой, но за эту неделю я попрошу его написать ложные отчёты. О том, что ты исправно исполняешь обязанности и не делаешь ничего, что нарушает правила. Тэхён моргнул как-то сбито, чудаковато, потеряв дар речи. С Сокджином они не в ладах с первого дня знакомства. Помнится, когда они с Намджуном привели его в кабинет Чимина, Джин произнёс слова, определившие отношение к нему на всю ближайшую вечность: «Ты уж прости, но до Хосока этому парню далеко. Это всё, что было». Именно так Тэхён узнал, что его предшественник был идеалом. И что Ким Сокджин высокопарный мудак. — Зачем тебе это? — спросил он недоверчиво. За предложением помощи точно должен был скрываться подвох. — Я хочу дать тебе шанс закончить свои дела со смертным, — пояснил Сокджин. — Распрощаться с ним и завершить всё, что было начато. Меня не интересует, какого рода у вас отношения, не интересует, как именно ты собираешься эти дни использовать. Просто знай: через неделю назначат другого сотрудника, и, если уже он поймает тебя за нарушением правил, помочь я ничем не смогу. — Ким открыл рот, чтобы вклиниться, но Сокджин ему не позволил. — Тебя понизят, Тэхён. Отправят в низшие отделы с такой зарплатой, что будешь копить на приличную квартиру больше десяти тысячелетий. Потеряв доверие Создателя однажды, вновь его не заслужить. Тэхён молчал. Он не понимал, как всё могло обернуться подобным образом. Ещё вчера он пил виски на балконе смертного, а сегодня стоял перед фактом, что доступ к подобной привилегии будет закрыт через неделю. А что потом? Будет изображать примерного сотрудника в объективах камеры? — Почему ты хочешь мне помочь? — спросил он снова. Сокджин ответил с неохотой: — Скажем так: я знаю, каково это — рисковать карьерой ради смертного человека. Ким едва сдержал хохот, нервным образом олицетворяющий рвущуюся наружу злобу. Это Сокджин-то знает, что чувствует Тэхён, поднимаясь в мир смертных? Заблуждение начальника вызвало дрожь, душа молчаливо закричала, желая скорее прикончить неприятный разговор. Ведь всё совсем не так. Сокджин не понимает. Это не риски ради человека, у которого всё ещё бьётся сердце и функционирует мозг; это не риски ради человека, у которого счастливая улыбка на лице и безмятежная радость в глазах; и это уж точно не риски ради человека, который способен пробудить любовь в мёртвом теле. Сокджин не видит очевидного: Чонгук здесь не при чём. Не по нему болит сердце Тэхёна, не по нему скучает отключённый смертью механизм. Будь на месте Чонгука другой, Тэхён бы точно так же сходил с ума, позволяя себе увязнуть в проблемах насущного. Потому что линии исхода сошлись не на нём. Жизнь и только жизнь вела его по дорожке опасностей. Не будь в ней Чонгука, был бы другой человек — вот и вся истина. Не станет же Тэхён клясться в преданности человеку, который служит лишь порталом в мир живых? Пустая трата признаний. Сокджин заметил негодование в глазах Тэхёна, но принял это за бунт против опеки. — Пережди немного, это скоро утихнет. Тебе нужно будет изображать примерного сотрудника не больше года, а потом, если поводов для разбирательств не найдётся, дело закроют, и ты вновь сможешь посещать нулевой этаж. Главное, научись не оставлять следов. Думаю, это придёт с опытом. Чувства Тэхёна угасли. Целый год? Довольно большой срок, чтобы каждый день после смены сидеть в одиночестве среди тишины пустой квартиры. — Я был уверен, что ты из тех, кто всегда следует правилам Создателя, — усмехнулся он, пытаясь уйти от тишины, в которой они оказались. Взгляд, которым его наградил управляющий, выразил всю суть ошибочных представлений. Он слегка улыбнулся и поднял единственный уголок губ, отвечая мягким тоном: — В этом офисе невозможно проработать больше века, не нарушив хотя бы одно правило. У каждого есть секрет, разница лишь в том, кто и с каким успехом его скрывает. — Он поправил рубашку и вновь вернулся к холодному наставлению, более подходящему к его лицу: — Одна неделя, Тэхён. Используй её с умом. И он покинул кабинет, оставив летать в нём отягощающие новости. Намджун с Чимином тут же бросились к Тэхёну и завалили расспросами. Но что ему отвечать? Он провалился под лёд, утонул в холодном омуте мыслей, оказавшись перед печальной отрезвляющей истиной. Нет, не перед той, что о Чонгуке и невозможности постоянных встреч придётся забыть, а перед той, что отнимала последний шанс на иллюзию жизни. Да, он и дальше будет подниматься на нулевой по работе, будет слоняться невидимкой в толпе и заниматься делами, приготовленными отделом по исполнению желаний. Но это никогда не сравнится с «той самой» жизнью, которую можно прочувствовать, лишь будучи видимым. Частью города Тэхёну больше не стать. Что касается Чонгука — проблемой это не назовёшь. Да, Тэхёну было весело с ним, и он планировал продолжить общение, но в то же время они не успели стать важными людьми друг для друга. Семи дней, чтобы распрощаться, будет более, чем достаточно. Тэхён ведь не привязывался. Во всяком случае, он в этом убеждён.