Долгий путь, ведущий к дому

      Чжуншань, поместье генерала Фу, Сад Спокойствия       Только в своих новых апартаментах принцесса наконец-то успокоилась. Ну, как сказать, успокоилась: ей больше не хотелось собственными руками на месте прикончить Цзунчжэн У Ю, хотя ненавидеть при этом она его ничуть не перестала. Что же касается супруга, который, как Жун Лэ считала, снова её предал, не пожелав заступиться во время свадебной церемонии, то она уже успела решить, как ей дальше строить с ним отношения.       — Лин Юэ, я всё решила, — произнесла она, обращаясь к служанке, которая в это время стряхивала несуществующие пылинки с застеленного алым покрывалом ложа, приготовленного к первой брачной ночи своей госпожи. — Генерал Фу меня предал и за это он будет наказан. Я говорила ему, что если за три дня он не сможет доказать, что женился по любви, а не из-за личной выгоды, я его и на порог своей опочивальни не пущу. Теперь же, когда он позволил принцу Ли меня похитить прямо со свадебной церемонии… Думаешь, я смогу его простить?       — Принцесса, и что же вы собираетесь делать? — в недоумении глядя на свою хозяйку, проговорила Лин Юэ. — Ведь это поместье принадлежит вашему супругу и, прошу меня простить за такие слова, с некоторых пор вы сами тоже считаетесь как бы его собственностью. А потому, генерал по закону может сделать с вами всё, что ему вздумается. И если он будет настаивать на исполнении вами супружеского долга… Боюсь, что, заупрямившись, вы только себе хуже сделаете. Что, если ваш супруг прикажет своим людям вас держать в то время пока он… ну, вы сами понимаете, что будет с вами делать? Неужели вы хотите для себя такого позора? Так, может быть, будет лучше, если вы сами, по своей доброй воле…       — Лин Юэ, ты что же, вместе со всеми остальными решила меня предать, если говоришь столь ужасные вещи? — со вздохом произнесла Жун Лэ, глядя на то, как пламя от горящих алых свечей отбрасывает красновато-золотистые отблески на светло-бежевые стены и тёмно-коричневую мебель. — Ты что же, больше не на моей стороне?       — Я?! — в недоумении и ужасе воззрилась на неё Лин Юэ. — О чём это вы только говорите, принцесса? Конечно же, я на вашей и только на вашей стороне. И именно по этой причине я отважилась говорить вам вещи, о которых никто другой не рискнул бы сказать, — добавила она тише. — Поймите вы уже, что я хочу только одного: чтобы вы жили хорошо и счастливо. Тем более, что вы по-настоящему любите своего супруга, хоть и продолжаете почему-то его отталкивать…       — Только скажи об этом Фу Чоу, и я тебя на британский флаг собственными руками порву! — угрожающим шёпотом проговорила принцесса. — Лин Юэ, ты знаешь, что я могу простить людям многое. Но только не ложь и не предательство. И если ты рассчитываешь дальше оставаться у меня на службе, то тебе следовало бы поостеречься в другой раз говорить или делать что-то, заставляющее меня усомниться в твоей преданности. Мой супруг не должен узнать о том, что я всё равно не смогла его разлюбить, как ни старалась.       В это время в коридоре послышался звук приближающихся шагов и Жун Лэ жестом приказала своей служанке молчать.       Дверь отворилась и в опочивальню вошёл Фу Чоу в сопровождении Сян Ина и двух служанок, держащих на подносах кувшин со свадебным вином и ритуальными чашами. Не говоря ни слова, обе девушки подошли к стоявшему посреди комнаты столу и опустили на него подносы, после чего отошли в сторону, с деланным безразличием глядя на происходящее.       Между тем в комнату зашла ещё одна служанка, в руках у которой был поднос со свадебным нарядом. Не тем, который принцесса оставила в гробнице гуйфэй Юнь, но с точно таким же платьем, как и то, что было на Жун Лэ во время брачной церемонии.       — Лин Юэ, — обернувшись в сторону притихшей служанки, произнёс генерал. — Помоги своей госпоже переодеться. Нам с ней ещё нужно завершить свадебный ритуал, а для этого она должна выглядеть надлежащим образом.       — Я не буду переодеваться, — покачала головой принцесса. — В этом всё равно нет никакой необходимости.       — Нет необходимости? — в недоумении воззрился на неё Фу Чоу. — О чём это вы говорите, дорогая?       — Во-первых, генерал, не смейте меня никогда больше так называть, — подойдя к нему почти вплотную и понизив голос до едва слышного шёпота, проговорила Жун Лэ. — А во-вторых, — добавила она. — Я была бы благодарна вам, если бы вы отослали всех слуг прочь. Мне нужно очень серьёзно кое о чём с вами поговорить и я не думаю, чтобы посторонним стоило бы слушать наш разговор.       — Хорошо, я непременно всех отошлю прочь, — кивнул её супруг. — Но только, — добавил он, подходя к столу и наливая алкоголь из кувшина в две небольшие нефритовые чаши. — Не раньше, чем мы доведём до конца то, что следовало бы сделать ещё три дня назад. Давайте сначала, как и положено, выпьем свадебного вина, а уже после этого и поговорим.       Жун Лэ, невесело усмехнувшись, взяла у него из рук одну из чаш.       — Назначение свадебного вина — указание на то, что мужу и жене следует жить в единении и любви, — произнесла она. — Что же касается нас двоих, то тут ситуация несколько иная. Особой любви между нами и раньше-то никогда не было, что же касается нашего с вами единения, в том самом смысле… То вы и сами понимаете, что этого никогда не случится. Я в присутствии свидетелей отказываюсь быть вашей настоящей женой, генерал. А потому, нет никакой надобности и в распитии свадебного вина, вам так не кажется?       С этими словами она медленно перевернула свою чашу, выливая из неё всё вино до последней капли, после чего поставила пустую ёмкость на стол.       Служанки, включая Лин Юэ, испуганно охнули, как если бы услышали страшное святотатство. И даже всегда спокойный и уверенный в себе Сян Ин изменился в лице. И только Фу Чоу по-прежнему остался таким же невозмутимым, как обычно, как если бы это вовсе не его сейчас при всех отвергли и, можно сказать, выставили на посмешище перед его же собственной прислугой.       — Все выйдите, — обернувшись в сторону своего подручного и слуг, произнёс генерал. — Мне нужно поговорить с женой наедине кое о чём важном.       Сян Ин, Лин Юэ и три служанки молча поклонились и покинули покои принцессы. И только когда их шаги смолкли в отдалении, Фу Чоу обернулся в сторону своей супруги и понизив голос почти до шёпота, произнёс:       — Вы что же, не могли сказать мне об этом когда мы остались бы одни в комнате? Или вам нужно было обязательно объявить о своём решении всему свету?       — Сами виноваты! — пожав плечами, фыркнула принцесса. — Генерал, я же просила вас немедленно всех отослать из комнаты, но вы вместо этого попытались заставить меня выпить свадебного вина. И что же я должна была делать, если у меня нет ни малейшего желания становиться вашей настоящему супругой? Я просто вынуждена защищаться от ваших поползновений на мою честь, только и всего… Ну, а что касается вас, — добавила она с самым серьёзным видом глядя при этом на своего супруга. — То вам тоже больше нет надобности притворяться. Я-то знаю, насколько это тяжело: целый день играть роль того, кем ты не являешься… Я навлекла на вас позор, генерал, и должно быть, вы меня ненавидите за это. Я всё понимаю и на вашем месте я чувствовала себя точно так же. Ибо нет в мире человека, который был бы мне сейчас ненавистен столь же сильно, как тот, кто посмел опорочить при всех мою честь и моё имя. Надеюсь, вы понимаете, о ком я сейчас говорю, не так ли?       — Да, понимаю, — кивнул Фу Чоу. — Вы сейчас говорите обо мне, принцесса? Что касается вас… Мне не за что вас ненавидеть. Может быть, кто-то и сомневается в том, что вы сохранили непорочность до этого дня, но я-то точно знаю, что в гробнице между вами и Цзунчжэн У Ю ничего не было и быть не могло. Принц Ли ни за что не стал бы превращать место упокоения собственной матушки в притон разврата, он для этого слишком хорошо воспитан. И каким бы мерзким он ни хотел выглядеть в ваших глазах, никогда в жизни он не стал бы делать там с вами ничего неприличного, поскольку это место для него — главная святыня в жизни. Точно так же, как было бы немыслимо представить, чтобы он посмел вас обесчестить в храме или монастыре, точно так же это было бы невозможно в месте упокоения гуйфэй Юнь.       — Вы не можете знать его так хорошо, чтобы предугадывать, на что он может быть способен, а на что — нет! — упрямо покачала головой принцесса.       — Зато вы сами знаете его достаточно хорошо, — едва заметно усмехаясь, произнёс генерал. — И уж кому-кому, а вам, принцесса, прекрасно известно, что я был прав, утверждая, что между вами двумя в том месте ничего не случилось. Но если это так… То за что же мне вас ненавидеть? За то, что вы стали жертвой этого мерзавца? Но разве за это можно возненавидеть? Я могу вас только пожалеть, но не обвинить во всех смертных грехах… К тому же, — добавил он. — Говоря по-правде, всё это отчасти случилось и по моей вине. Если бы я не стал слушаться наследного принца и не позволил принцу Ли вас увести…       — То вы бы вместе с ним пролили в тот день немало крови и не только своей, — вздохнула девушка. — Думаете, так было бы для всех нас лучше? Поверьте, пусть я и не хотела выходить за вас замуж после того, что случилось, но и превращать свою свадьбу в подобие Варфоломеевской ночи у меня тоже не было ни малейшего желания… И всё-таки, — добавила она, чему-то усмехаясь. — Вам не кажется, что наш разговор выглядит несколько странным? Я думала, что вы возненавидели меня за то, что я стала причиной всего этого хаоса, но вы утверждаете, что вам не за что относиться ко мне хуже, чем это было прежде, а мнение других людей вас ничуть не волнует.       — Мне и вправду всё равно, что скажут другие, — пожав плечами, произнёс генерал. — Репутация — это ничто, всего лишь представление для посторонних. Так почему же их мнение должно волновать меня больше тех чувств, которые я к вам испытываю с первого дня нашей встречи?       — Ваших чувств? — невесело усмехнулась Жун Лэ. — А мои чувства вас ничуть не заботят? Как вы думаете: смогу ли я простить ваше очередное предательство? Я понимаю, что вы, как и я, не хотели проливать кровь на собственной свадьбе. Но вы же хотя бы могли сделать вид, будто пытаетесь меня защитить, а потом, не доводя дело до крайности, отступить. Но вы предпочли ретироваться сразу же и сделали это без видимых сожалений… Неужели вы не понимаете, насколько мерзко выглядит ваш поступок в моих глазах? И после этого вы, генерал, всё ещё продолжаете надеяться, что я соглашусь стать вашей настоящей супругой? Не слишком ли это самонадеянно, вам так не кажется? Или вы уже забыли, что этот брак — всего лишь фикция, сделка, которую ваш император заключил с Западной Ци?       — Я это прекрасно помню, — кивнул её супруг. — И всё же… Принцесса, вспомните, ради чего ваш брат на эту сделку на самом деле согласился. Он хотел вас защитить от опасности, а, значит, если вы хотите выжить, то должны будете, как он вам и велел…       — Я ничего никому не должна! — решительно покачав головой, фыркнула Жун Лэ. — Ни своему брату, ни, тем более, вам! Что же касается тех его слов… Вы сами говорили, что никогда прежде не слышали, будто бандиты из Чэнь не убивают беременных женщин. Признайтесь уже, что мой брат, а, может быть, вы с ним оба, придумали эту сказку, чтобы при помощи ребёнка привязать меня к себе и продолжать мною манипулировать. Но зря надеетесь, — добавила девушка. — Вам больше ни за что не удастся сделать из меня безвольную куклу-марионетку, пляшущую под вашу с Жун Ци дудочку. Я вас с ним слишком хорошо уже знаю, чтобы поверить ещё хотя бы одному вашему слову!       — Вы это говорите мне назло? — невесело усмехнувшись, произнёс Фу Чоу. — Или, может быть, вы так сильно любите принца Ли, что готовы ради этих своих чувств к нему отказаться не только от меня, но даже и от своего родного брата?       — Вас не касается кого я люблю и насколько сильно! — фыркнула девушка. — Достаточно того, что вам известно о моих чувствах по отношению к вам и том, что вас-то я уж точно никогда в жизни не смогу полюбить по-настоящему. Те же слова, которые вы от меня слышали там, в лесу — это была ложь. Я не ненавижу вас, генерал. Но и на мою любовь или хотя бы привязанность вы тоже можете больше не рассчитывать!       — Вы говорите сейчас так, будто я насильно собираюсь затащить вас в постель, — со вздохом покачав головой, произнёс генерал. — А между тем, я только хотел вас кое о чём предупредить. О том, что, возможно, когда-нибудь и вправду спасёт вас от гибели… Вы можете вести себя как угодно неуважительно по отношению ко мне. Как я и говорил, моя репутация для меня — ничто, мне наплевать на неё и на то, что обо мне думают другие люди. Что же касается вас, принцесса, то раз уж вы стали моей супругой, то отныне вы должны вести себя так, чтобы ваши действия не подвергали опасности вашу честь и репутацию.       — Что вы хотите этим сказать? — в недоумении воззрилась на него Жун Лэ. — Я думала, что вы, как большинство офицеров, человек честный и прямой, хоть и несколько простоватый… Но вы сейчас сказали нечто, чего даже я не состоянии уразуметь.       — Вы просите, чтобы я объяснил вам это? — подходя к ней почти вплотную и словно бы невзначай беря за руку, произнёс Фу Чоу. — Что же, я скажу. Всё дело в том, что слова принца Ли весомее моих не только для вас, но и для императора Юн Хэ. Вы сами сегодня убедились в этом у гробницы гуйфэй Юнь, когда Его Величество согласился вас отпустить только после того, как Цзунчжэн У Ю за вас заступился. И хоть действия принца Ли были ничем иным, как игрой на публику, император прислушался к его, а не к моим словам, невзирая на то, что я собирался даже принять вместо вас наказание… Поверьте, принцесса, — добавил он тише. — Я бы очень хотел всегда быть рядом и защищать вас от любой опасности, но в том случае моя защита не принесла бы вам пользы и даже могла бы стать причиной кровопролития. Именно по этой причине я предпочёл отступить, а вовсе не из трусости, как вы могли подумать.       — К чему все эти слова? — покачала головой девушка. — Генерал, я вовсе не упрекала вас в трусости, я просто сказала, что вам не стоило тогда вот так вот сразу сдаваться… Однако, дело сделано и что бы я теперь о вас ни думала, это касается только меня одной. Вы же… Вы мне нравитесь как человек, как друг и как величайший полководец этой эпохи. Но я не люблю вас как мужчину и ничего не могу с этим поделать. Надеюсь, вы понимаете, что при таких обстоятельствах будет лучше, если наш с вами брак останется всего лишь сделкой, фикцией. Это избавит не только меня, но и вас тоже от лишних проблем, а, возможно, и от страданий.       — Значит, вы полагаете, будто я женился на вас из-за собственной выгоды? — невесело усмехнувшись, произнёс Фу Чоу. — Но что, если вы ошибаетесь? Я согласился на этот брак не потому, что вы — принцесса Западной Ци, а по той причине, что вы великолепно разбираетесь в музыке и смогли увидеть истинный смысл, сокрытый в некогда написанной мною мелодии. Это означает, что только вы способны понять, какие оковы лежат у меня на сердце и, вероятно, можете помочь мне избавиться от них. И если раньше я только и делал, что уступал другим, более сильным соперникам и жертвовал чем-то ради того, чтобы хотя бы попытаться сохранить то, что у меня оставалось, то теперь я намерен идти до конца. Есть кое-что, чего я страстно желаю и что не уступлю никому в целом мире. и это — вы, принцесса.       — Так значит, вы всерьёз поверили тем моим словам? — неожиданно расхохоталась Жун Лэ. — Генерал, вы меня разочаровываете всё больше и больше. Как, ну, как можно быть в вашем возрасте таким наивным? Тогда, в гостинице, я ещё не вполне пришла в себя после ночного нападения бандитов, вот и болтала всякие глупости. Сами подумайте: разве я смогла бы понять тогда ваши чувства?.. Я не знаю, почему вы так хотите, чтобы я стала вашей настоящей супругой, — добавила она тише. — Но заранее хочу вас предупредить о том, что этого никогда не случится. Я слишком часто была предана и обманута бесчестными людьми, чтобы ещё раз поверить кому-то наподобие вас. Я не могу и не хочу больше быть одураченной, а потому, нам больше и не о чем с вами говорить.       — Это не то, что вы не можете, — покачал головой её супруг. — Это то, в чём вы себя убедили. Принцесса, вы постоянно уверяли себя, будто я вас обманываю и предаю. Но вы не можете знать моих истинных целей, равно как не можете знать и истинных целей вашего брата. Тем не менее, вы почему-то решили, будто смогли так легко понять нас обоих и даже не допускаете мысли, что ваши домыслы могут быть ошибочными… Жун Лэ, — добавил он, впервые называя девушку по имени. — Ты смотришь на меня, как на своего врага только лишь потому, что мы с императором Западной Ци спланировали твоё будущее, не спрашивая твоего мнения. Ты решила, будто я тебя обманываю да ещё и отношусь к тебе без уважения, а потому, сама теперь относишься ко мне подобным образом?       — Так значит, вы и вправду всё давно уже решили без меня? — с неприязнью и недоверием глядя на него, воскликнула принцесса. — Вам всегда было известно, кто я такая, но вы никогда не говорили мне об этом потому, что для вас это было выгодно!       — Ты так категорична! — произнёс Фу Чоу. — Почему бы тебе просто не довериться мне ещё один раз? Обещаю, что я буду заботлив и ласков по отношению к тебе. Я буду хорошо к тебе относиться…       — Хорошо ко мне относиться? — фыркнула Жун Лэ. — В таком случае, просто дайте мне развод и покончим с этим смехотворным браком раз и навсегда.       — Не сейчас, — покачал головой её супруг.       — Ах, не сейчас? — невесело усмехнувшись, проговорила девушка. — А когда же?       — Через год.       — Снова через год?! — хмыкнула принцесса. — Но кто поручится, что за это время у вас с моим братом снова не появится каких-нибудь планов, в которых я должна буду принять участие помимо моей воли?       — Мне ничего от тебя не нужно, — едва заметно усмехаясь, произнёс Фу Чоу. — Я только хотел, чтобы ты дала мне возможность завоевать если и не твою любовь, то хотя бы доверие.       — У вас уже была такая возможность раньше, генерал! — фыркнула девушка. — Если бы это случилось полгода назад, возможно, я бы и предоставила вам возможность, о которой вы меня умоляете. Но сейчас я слишком сильно в вас разочаровалась, чтобы ещё раз рискнуть и вам довериться. Шанс вам давался, но вы его упустили, а потому и говорить нам больше не о чем.       — Тогда… — умоляюще глядя на неё, проговорил её супруг. — Принцесса, вспомните, что вы говорили насчёт полугодового испытания? Я понимаю, что разочаровал вас и не оправдал вашего доверия. Но может быть, если у меня будет возможность доказать искренность чувств по отношению к вам…       — Хорошо, — наконец сдалась девушка. — Три дня испытаний были просто смешным сроком. Вы предлагаете продлить испытание до полугода? Что же, если вы выполните своё обещание не предавать и не обманывать меня хотя бы на этот раз, я подумаю о том, чтобы стать вашей настоящей женой. Пока же будет лучше, если вы перестанете мне надоедать подобными просьбами. Не думайте, что я сжалюсь, если вы будете вот так вот просяще на меня смотреть. Это вам не поможет. Я жду от вас действий, реальных действий, а не пустой болтовни и не умоляющих взглядов. Надеюсь, это вам понятно, генерал?       — Да, понятнее некуда, — кивнул Фу Чоу. — Обещаю, что если в будущем вам будет угрожать опасность, я больше не оставлю вас. И что человеком, который умрёт, защищая вас ценой собственной жизни, стану именно я, а не Цзунчжэн У Ю, не ваш брат и не кто-то другой… Но всё-таки, — добавил он тише. — Я искренне надеюсь, что этого никогда не случится. Мне бы не хотелось, чтобы вы снова подвергли себя хоть малейшей опасности, принцесса. Я оставляю за вами возможность выбора, хотя, как об этом и говорила ваша служанка, запросто мог бы силой заставить вас подчиниться. Но я не хочу этого, не хочу, чтобы вы и дальше обо мне плохо думали… Жун Лэ, клянусь, я сделаю всё, чтобы изменить твоё отношение ко мне. И если для этого мне придётся отказаться от собственных интересов, принципов или даже нынешних союзников… Знай, что я без колебаний откажусь от всего этого ради тебя и твоей любви.       — Ну, вот и хорошо, что вы это поняли, генерал, — кивнула принцесса. — А теперь, будьте любезны покинуть мои покои. Я слишком устала за сегодняшний день и безумно хочу спать.       — Одну минуту… — С этими словами её супруг подошёл к брачному ложу и откинул в сторону алое шёлковое покрывало.       — Что это вы собираетесь делать?! — с недоумением и плохо скрытым испугом глядя на него, дрожащим голосом спросила Жун Лэ.       — Ничего особенного… — Покачав головой, Фу Чоу выхватил из-за пояса охотничий нож и быстро провёл его остриём по своей ладони. — Принцесса, вам незачем опасаться за свою честь, — понизив голос почти до шёпота, добавил генерал. — Я лишь пытаюсь спасти вашу репутацию и избавить вас от грязных сплетен.       С этими словами он окропил простыню кровью и, быстро перевязав руку обрывком какой-то ткани, вышел из комнаты.       А Жун Лэ, дождавшись, пока её супруг уйдёт и его шаги смолкнул где-то в отдалении, обессиленно опустилась на пол и, прижавшись спиной к кровати, громко разрыдалась. Только теперь она поняла, что зря заподозрила Фу Чоу в бесчестных намерениях, да только вот теперь уже поздно было что-то исправлять.       — Дура… Какая же я всё-таки, дура! — ни к кому не обращаясь, проговорила девушка. — Если бы только я рискнула опять ему довериться, то у нас с ним мог бы быть пусть призрачный, но всё-таки шанс. А что у меня осталось сейчас? Ни-че-го. Полнейшая пустота! И чем больше я об этом думаю, тем хуже себя чувствую… Чёрт… И когда я уже по-настоящему научусь понимать намерения других людей, тем более тех, кто мне по-настоящему дорог и кого бы я ни за что не согласилась ни потерять, ни даже просто отпустить? Наверное, никогда…       — Принцесса, что-то ещё случилось? — спросила Лин Юэ, с обеспокоенным заглядывая в комнату. — Выглядите сейчас так, будто только что потеряли что-то бесконечно для вас дорогое.       — Так и есть, — вытирая тыльной стороной ладони слёзы, кивнула принцесса. — Лин Юэ, я сама виновата в том, что упустила шанс, подаренный мне самой Судьбой. Я обвинила генерала в трусости, лжи и предательстве, хоть и знаю, что он вовсе не желал меня предавать и обманывать… Получается, что это я сама виновата в том, что теперь мы с ним больше не верим и не доверяем друг другу.       — Я понимаю вас, принцесса, — кивнула Лин Юэ. — Я случайно подслушала ваш разговор. Но знаете, что я вам скажу? В том, что произошло между вами и генералом Фу Чоу, виноваты не вы одна, но и ваш супруг тоже. Вам с ним и вправду был дан шанс всё исправить, но вы оба его упустили. Вот только… Почему же вы оба уверены, что у вас больше не будет возможности доказать друг другу искренность и чистоту своих чувств? Увидите, что очень скоро у вас снова появится возможность всё исправить, да притом ещё и не одна. Вам только нужно будет учесть свои же ошибки и не наступать на одни и те же грабли, вот и всё.       Жун Лэ кивнула. Она понимала, что была неправа, когда, не разобравшись, обвинила Фу Чоу во всех смертных грехах. Наверное, она тоже вела себя тогда, во время брачной церемонии, небезупречно. Так какое же у неё право хоть в чём-то обвинять своего супруга, если тот всего лишь хотел предотвратить кровопролитие во время их свадьбы?       — Я всё поняла, — после того, как Лин Юэ ушла, произнесла принцесса, ни к кому не обращаясь. — Я могу сколько угодно говорить Фу Чоу, что больше не люблю его, но кому как ни мне самой известно, что это далеко не так. Я ничего не могу поделать с этим и мне остаётся только принять как данность чувства по отношению к нему. Наверное, мне и вправду стоило бы предоставить ему ещё один шанс. Но почему же в этом случае, — добавила она тихо. — Почему меня не перестаёт преследовать чувство, что если я так поступлю, то это будет предательством по отношению к моему брату? Эх, если бы только я могла знать о том, что же нас на самом деле некогда связывало с Жун Ци! Но он, конечно же, ничего мне не скажет, а другие люди… Они тоже не станут со мной об этом говорить, просто потому, что побоятся… Да и вообще, — добавила девушка, покачав головой. — А нужно ли мне пытаться узнать о тайнах, которые навсегда остались похороненными в моём прошлом? Может быть, будет лучше, если я никогда об этом и не вспомню? Ведь Жун Ци не стал бы так ревностно скрывать от меня эти тайны, а значит, брат и вправду полагает, что так будет лучше. Я не помню большую часть своей жизни и, может быть, это не так и плохо. Ведь кто может знать, что за чудовищные воспоминания могут быть сокрыты в глубинах моей памяти?..       Внезапный приступ мигрени заставил девушку замолчать. И в тот же миг в её памяти вместе с ослепительной вспышкой боли мелькнула обрывочная тень ещё одного воспоминания.       Жун Лэ словно наяву почувствовала, как с её плеч мягко соскальзывает одежда и ветерок, задувающий через открытые ставни, приятно холодит кожу. А вслед за тем она вдруг будто бы почувствовала прикосновение чьих-то дрожащих от волнения ладоней к своему телу и услышала голос, показавшийся ей таким знакомым: «Я хочу только одного, Мань Яо: чтобы отныне мы всегда были вместе. Я люблю тебя больше собственной жизни и клянусь, что даже если весь мир тебя предаст, я всегда буду рядом с тобой. Я никогда и ни за что не предам тебя, Мань Яо, обещаю…»       — Я схожу с ума! — покачав головой, с трудом вымолвила девушка. — Наверное, это от боли у меня уже просто рассудок помутился… Жун Ци… Мы же не могли с ним зайти так далеко, верно? Или… всё-таки могли?..       *****       Чжуншань, городские улицы       Никто из многочисленных прохожих, торопящихся в тот день по своим делам, не обращал внимания на молодую женщину, одетую в какие-то рваные обноски, бредущую по главной улице столицы. Ну, подумаешь, ещё одна нищая бродяжка, мало ли их таких возле городского рынка в базарный день ошивается? Горожане только брезгливо морщились, проходя мимо нищенки, вид которой вызывал у них не столько сочувствие, сколько брезгливость и презрение.       — С дороги! — возница, восседающий на козлах промчавшейся мимо кареты, замахнулся кнутом, намереваясь ударить им бродяжку по спине.       Но женщина в нищенских лохмотьях молниеносным движением, сделавшим бы честь любому мастеру боевых искусств, с лёгкостью уклонилась от просвистевшего почти у неё над головой хлыста.       Карета скрылась в облаке пыли, а бродяжка, свернув за угол соседней улицы, остановилась перед каким-то не слишком большим двухэтажным домом и постучала в дверь.       Через минуту послышался звук приближающихся шагов. Дверь распахнулась и на пороге появился немолодой мужчина в одежде приказчика.       — Кто здесь ещё?.. — начал было, он, но, увидев стоявшую возле порога нищенку, замахал руками. — Иди, иди! Мы не подаём милостыню бродяжкам, так что, не трать время попусту, поищи лучше удачи в соседних домах.       — Прошу меня извинить, — произнесла женщина, немного отодвигая в сторону нависающий над глазами капюшон и показывая незнакомцу медальон с каким-то странным рисунком. — Но, боюсь, вы ошибаетесь. Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете.       При виде медальона, глаза у незнакомца как-то странно расширились.       — Святой Нефритовый император! — воскликнул он. — Так значит, это вы, барышня Хэнь Сян?! Прошу меня извинить, не сразу узнал вас в этих обносках. Ладно, можете проходить… Кстати, не скажете, для чего этот маскарад вам понадобился?       — Я сейчас получила новое задание, требующее повышенной секретности, — произнесла девушка, проследовав за ним в дом. — Вот почему мне и приходится скрывать свою настоящую внешность и род занятий от посторонних глаз… Но лучше скажите, как она? Не слишком скучает за мной?       — Вы о вашей малышке? — спросил мужчина. — С ней всё в порядке, хозяйка души в ней просто не чает и наверное, будет просто в отчаянии, когда вы захотите забрать у нас Нянь’эр.       В это время они остановились перед какой-то дверью.       — Ну вот, мы и пришли, — проговорил слуга. — Сейчас я предупрежу хозяйку о том, что вы хотите увидеть свою малышку, она вам мигом её принесёт.       С этими словами он на несколько минут скрылся за дверью комнаты, а, выйдя, сказал Хэнь Сян, что она может заходить.       — Благодарю вас, — сдержанно, но в то же время и вежливо кивнув, девушка зашла в комнату.       — Барышня Хэнь Сян! — при виде неё всплеснула руками сидевшая в кресле уже немолодая дама в платье зажиточной горожанки. — Вот уж не думала, что вы придёте к Нянь’эр в таком виде!       — Что поделаешь, обстоятельства складываются так, что я не могу пока открыто прийти в этот дом для того, чтобы увидеться с дочерью, — покачала головой Хэнь Сян. — Моё новое задание слишком важное и секретное, чтобы я могла выйти на улицу в обычной одежде.       — Ладно, в конце концов, это не моё дело — кому как ходить, — кивнула хозяйка дома. — Я уже распорядилась, чтобы одна из моих служанок принесла вашего ребёнка, так что, немного подождите, они будут здесь через несколько минут.       В это время в коридоре послышался звук приближающихся шагов, а через несколько минут дверь комнаты открылась и в помещение вошла служанка, державшая на руках завёрнутого в розовое одеяло младенца, которому можно было бы дать на вид не больше пяти или шести месяцев.       — Вот ваша малышка, госпожа, — произнесла служанка, с улыбкой протягивая посетительнице розовый свёрток.       Хэнь Сян взяла ребёнка на руки и с улыбкой прижала к себе.       — Кажется, Нянь’эр, ты заметно подросла со времени нашей последней встречи, — произнесла она. — Совсем скоро будешь сама ходить и бегать, и тогда, наверное, твоим приёмным родителям будет непросто с тобой справиться… Я постараюсь, чтобы к этому времени ты уже жила не в этом доме, а со мной. Пока же, я не могу рисковать и как бы сильно ни хотела, чтобы мы всегда были вместе, ради твоей же безопасности должна прятать тебя здесь от всего мира. Даже твой отец не должен узнать о твоём появлении на свет, иначе ты окажешься в страшной опасности и все, кто о тебе сейчас заботятся — тоже.       Хэнь Сян говорила эти слова улыбаясь, но при этом с трудом сдерживала слёзы, поблёскивающие у неё на глазах. Нянь’эр была единственным, чем она дорожила в этой жизни и что боялась потерять.       Её жизнь с самого начала была чередой обманов и притворства и в ней не было ничего, кроме боли и страданий. До тех пор, пока Хэнь Сян, будучи ещё ребёнком, не повстречала того, кто стал для неё путеводной звездой, того, за кем она последовала бы пусть даже и в самые страшные глубины преисподней.       Тогда они оба были ещё детьми и просто искали друг в друге утешение и поддержку, это был для них — двух самых слабых в то время учеников, единственный шанс выжить и, пройдя через самый настоящий ад на Земле, стать сильными и уверенными в себе. Чувство влюблённости… Оно настигло позднее, нахлынуло подобно мощной приливной волне, сметающей на своём пути воздвигнутые на берегу песчаные замки. Но, как позднее догадалась Хэнь Сян, по-настоящему влюблена была только она одна, что же касается её бывшего друга, то он, похоже, никогда и не воспринимал её всерьёз.       Для чего она решилась тогда на ту авантюру перед его отъездом в армию? Девушка и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Возможно, надеялась, что он поймёт её чувства и ответит на них взаимностью. Но всё, чего Хэнь Сян тогда удалось добиться — это презрение и неприязнь со стороны любимого человека.       «Для чего ты это сделала? — словно бы наяву услышала она его недоумевающий голос, в котором яснее ясного звучали осуждающие и пренебрежительные нотки. — Думала, если затащишь меня в постель, я сделаю тебе предложение? Хэнь Сян, мне очень жаль, но ты как была наивной дурочкой, так ею и осталась! Запомни: скорее небеса упадут на землю, чем я полюблю тебя. А сейчас, убирайся вон: мне не нужна такая гулящая девка как ты».       Хэнь Сян невольно вздрогнула, вспомнив об этом.       «И всё-таки, я благодарна тебе, А’Чоу, благодарна, несмотря ни на что, — подумала она, улыбнувшись сквозь слёзы. — Ведь ты не только был для меня единственным другом и защитником во время ученичества, но и подарил мне пусть такое недолгое счастье и веру в будущее. В конце концов, это именно благодаря тебе у меня появилась Нянь’эр. И пусть ты меня предал и бросил ради той иноземной принцессы, я никогда не забуду всего хорошего, что ты для меня некогда сделал…»       После этого она передала задремавшего ребёнка одной из служанок и, оставив на столе довольно увесистый кошель с заранее оговоренной суммой, покинула дом семьи, приютившей на время её дочь.