Долгий путь, ведущий к дому

      Чжуншань, поместье генерала Фу, Сад Спокойствия       Весь оставшийся вечер Лин Юэ злилась на Сяо Ша, которого с некоторых пор считала предателем. Что же касается Жун Лэ, то она до поздней ночи просидела в своей комнате, выбирая подходящий шёлк и нитки для будущей картины. Светло-синяя и ярко-алая струящиеся шёлковые ткани казались принцессе одинаково прекрасными. Одна напоминала девушке бескрайнюю синь весеннего неба, другая же — солнце, клонящееся к закату погожим летним вечером.       Жун Лэ интуитивно чувствовала, что до того, как она потеряла память, ей очень нравилось любоваться закатом, а ещё она любила смотреть на весеннее небо, казавшееся почти синим по контрасту с цветущими белоснежными вишнями и ярко-розовыми персиками. И теперь, глядя на разложенные на столе два отреза струящегося шёлка, девушка всё никак не могла решить, какой из них выбрать для фона картины, которую она собралась вышить в подарок собственному супругу.       Её сердце почему-то склонялось к лазурному, как если бы с этим цветом для самой принцессы некогда было связано что-то очень важное. А разум подсказывал, что алый шёлк в данной ситуации уместнее: он ведь, так похож оттенком на свадебные одеяния, которые были на них с генералом во время проведения так и не завершённой брачной церемонии. И если принцесса вышьет ему в подарок картину именно на красном фоне, то это станет подтверждением того, что Жун Лэ не просто готова смириться со своей судьбой, но что она всей душой и всем сердцем принимает своего супруга и надеется прожить с ним много-много счастливых лет…       Неожиданно в памяти Жун Лэ снова промелькнули некие картины прошлого.       Она и тот юноша из её воспоминаний, сидя на крыльце какого-то дома, вместе любуются цветущей вишней, так похожей на лёгкое пушистое облако, ярко выделяющееся на фоне светло-синего безоблачного неба. Жун Лэ словно наяву увидела, как незнакомец, до боли похожий на её брата, осторожно обнимает её, а она, склонив голову на его плечо, беззаботно смеётся. И нет в её жизни ничего, кроме бесконечной любви и радости. А колокольчики, подвешенные над входом в дом, хрустальным перезвоном вторят её счастливому смеху…       — …Нет, только не синий! — решительно помотав головой, чтобы прогнать прочь это видение, смутившее её не меньше, чем то, где она видела себя без одежды в объятиях императора Западной Ци, который, правда, в отличие от неё, тогда был полностью одет, принцесса поспешно убрала в сундук лазурный шёлк и принялась очень быстро наносить кусочком угля рисунок будущей вышивки на ярко-алую ткань.       Кое-как набросав силуэты двух журавлей, летящих в облаках, а также виднеющуюся внизу сосновую рощу, девушка убрала работу подальше от посторонних глаз и, подозвав Лин Юэ, всё ещё кипящую от гнева на Сяо Ша, объявила, что она устала и хочет пораньше лечь спать.       *****       Утром же следующего дня, когда Лин Юэ в сопровождении младшей служанки несли своей госпоже отвар из засушенных фруктов, она внезапно увидела генерала, направляющегося в её сторону.       — Лин Юэ, вот хорошо, что я тебя здесь увидел, — произнёс Фу Чоу, подходя к слегка растерявшейся служанке, которая уже не знала, что и думать.       Никогда прежде хозяин поместья не заговаривал с Лин Юэ вот так вот запросто, интересно, что же случилось на этот раз, если он решил изменить своей привычке?       — Приветствую вас, генерал, — склоняясь в почтительном поклоне, пробормотала Лин Юэ. — Чем я могу Вам помочь?       — Что за отвар в этой чашке? — спросил Фу Чоу с подозрением глядя на мутноватую жидкость золотисто-коричневого оттенка, показавшуюся ему подозрительной. — Выглядит необычно. И пахнет как-то странно.       — Ах, это! — с явным облегчением выдохнула Лин Юэ. — Это отвар из сухофруктов, принцесса попросила меня приготовить его. Я добавила туда немного мёда и пряностей, как она велела, вот, потому-то он и пахнет необычно. Да и называется как-то странно… Кан-ботэ, если не ошибаюсь. Или нет… — добавила девушка, покачав головой. — Как же Её Высочество называла этот напиток? Компот, ну, точно же!       — Как ты сказала?! Компот?! — в недоумении посмотрев на неё, произнёс генерал. — Никогда не слышал этого названия… Впрочем, ладно, — добавил он, вспомнив о том, для чего, собственно, пришёл сюда, после чего, обернувшись в сторону младшей служанки, сказал: — Отнеси этот отвар принцессе, да поторопись.       — Хорошо, как скажете… — Неловко поклонившись, младшая служанка поспешно убежала, оставил Лин Юэ наедине с хозяином поместья.       — Барышня Лин Юэ, — наклоняясь, чтобы быть вровень по росту с девушкой, произнёс генерал. — Ты, как я слышал, проводишь много времени с принцессой и потому, наверняка знаешь о том, какие вещи ей нравятся.       — Вы спрашиваете меня о любимых занятиях госпожи? — в недоумении пробормотала Лин Юэ. — Но я… Я правда не могу сказать ничего определённого. Принцесса не любит заниматься ничем таким, особенным. Думаю, что единственное, что ей по-настоящему нравится — это заваривать чай и проводить чайные церемонии.       — Это мне и так прекрасно известно, — кивнул Фу Чоу. — По этой причине я и вернул ей «Объятия Луны». Но, кажется, моей жене тяжело там находиться после… скажем так, некоторых событий, изменивших её жизнь. Она побывала вчера в чайном доме, но уже сегодня не пожелала туда отправиться. Я же не хочу, чтобы ей приходилось и дальше скучать в этом поместье. Я решил немного расшевелить её, а то, как мне кажется, принцесса в последнее время слишком часто стала уходить в себя. Если так будет продолжаться и дальше, то боюсь, это не кончится для неё ничем хорошим. Так что, пожалуйста, постарайся вспомнить ещё какие-нибудь её любимые занятия.       — Ещё какие-нибудь любимые занятия?.. — задумчиво наморщив лоб, протянула Лин Юэ. — Ну… Принцессе ещё нравится заниматься каллиграфией и играть в го. А ещё она недавно начала учиться вышивке, даже шёлк и нитки для этого лично ходила в лавку покупать… О, вспомнила! — обрадованно добавила девушка. — Принцессе же ещё очень нравится слушать игру барышни Чэнь Юй. Когда та играет на цине, то принцесса всегда улыбается и выглядит по-настоящему счастливой.       — Любит слушать игру на цине, значит? — многозначительно усмехнувшись, проговорил Фу Чоу. — Ну, что же… Спасибо, барышня Лин Юэ, ты мне очень помогла. Если вспомнишь ещё что-нибудь важное, то непременно сообщи мне об этом, хорошо? А теперь можешь возвращаться к работе, больше я не стану тебя задерживать.       — …Кажется, генерал не такой уж и плохой, как он нём думает моя госпожа! — глядя ему вослед, покачала головой Лин Юэ. — Во всяком случае, похоже, что он по-настоящему любит принцессу и сильно заботится о ней. Может быть, госпожа зря на него обиделась?.. Впрочем, — добавила служанка, покачав головой. — Это не моё дело. Принцесса сама должна решить, с кем ей быть и что делать дальше. Я же приму любое её решение и в любом случае последую за госпожой, чтобы и дальше служить ей.       После этого она поспешила уйти, на всякий случай при этом решив ничего пока не говорить принцессе о разговоре с генералом.       *****       Жун Лэ тем временем сидела в комнате за столиком и, устремив отстраненный взгляд на ветку цветущей фортисии, стоявшую в небольшой изящной вазе, думала о чём-то своём. На коленях у девушки лежала начатая вышивка, но сейчас, судя по всему, принцессе было явно не до неё.       — Почему, ну, почему всё так получается? — ни к кому не обращаясь, говорила девушка, задумчиво проводя кончиком пальца по золотисто-жёлтому цветку фортисии с четырьмя удлинёнными лепестками. — Ведь всё же ещё совсем недавно было хорошо: я думала, что люблю и любима и впереди меня ждут годы безграничного счастья. И тут вдруг выясняется, что в моей жизни нет ничего кроме лжи и предательства. Что я не могу доверять даже людям, которые для меня были дороже всех в мире… Брат… Супруг… Телохранитель… И даже служанка, которой я доверяла как самой себе! Что, ну вот что со мной не так, если каждый из тех людей, которых я знаю, только и ждёт, чтобы сделать мне какую-нибудь подлость или использовать меня в своих целях, даже не предупредив об этом?..       И в это время она вдруг услышала звуки мелодии, показавшиеся ей знакомыми.       Жун Лэ сразу сообразила, кто это играл сейчас на цине во дворе Сада Спокойствия: конечно же, это мог быть только её супруг. Девушка задумалась: нужно ли ей вообще выходить сейчас к нему или же лучше сделать вид, будто она не слышит звуков музыки? Ну, поразила её именно в этот час и в эту минуту внезапная глухота, что тут поделать!       — Если я к нему сейчас выйду, то это окажется равносильно моему признанию в поражении… — нервно меряя шагами комнату, пробормотала принцесса. — Но с другой стороны, если я этого не сделаю, это будет означать, что я решительно отказываюсь даже слышать о возможном примирении, а это тоже было бы неправдой… Ведь на самом деле… — добавила она тише. — На самом деле я и вправду хочу, чтобы мы с ним помирились, чтобы стали настоящей супружеской парой. Но только… Я — принцесса Западной Ци и мне не по статусу признавать поражение, пусть даже победитель — мой собственный супруг… Ох, как же тяжело понять, как мне следует поступить! — покачала головой девушка. — Фу Чоу, Фу Чоу, ты — прямо как бес-искуситель: заставляешь меня делать то, что я вовсе не собиралась делать изначально. Но и сил отказать тебе в шансе на примирение у меня тоже нет… Ладно… На этот раз ты победил. Но только на этот раз, ясно?..       Мысленно ругая себя за собственную слабость и неумение противостоять своим чувствам, Жун Лэ спустилась во двор и остановилась возле крыльца. Она намеренно не стала подходить сразу же к своему супругу, перебиравшему пальцами струны цитры, чтобы не отвлекать его от музицирования. Когда же тот доиграл мелодию, девушка едва заметно улыбнувшись, произнесла:       — Эта мелодия была не такой печальной как та, которую вы играли при нашей первой встрече. При всей её безмятежности в ней чувствуется неуверенность и робость, а ещё — плохо скрытое отчаяние, но в то же время — и надежда… Должно быть, ваши мысли с тех пор изменились, если даже музыку, написанную вами же самим, вы теперь играете совершенно не так, как это было раньше.       Генерал, поднявшись из-за столика для музицирования, поспешно подошёл к ней. Жун Лэ даже показалось, что муж собирается её обнять и она непроизвольно отпрянула от него в сторону.       — Мне кажется, вы забываетесь… — укоризненно глядя на Фу Чоу, строгим тоном проговорила девушка. — Вам, генерал, до первых заморозков предстоит ждать моего решения относительно судьбы нашего с вами брака. И только от ваших действий зависит, станем мы с вами настоящей парой или нет. Пока же я просто задала вам вопрос относительно этой мелодии, а вовсе не просила заключать меня в объятия. Уж будьте уверены, я и без этого прекрасно могу обойтись…       — Извини… — смущённо отводя взгляд в сторону, пробормотал Фу Чоу. — Мне и вправду не следовало так спешить. Надеюсь, ты не сочтёшь этот мой невольный порыв намерением тебя обидеть или раньше условленного срока сократить дистанцию между нами?.. Ты спрашивала, почему я сыграл эту мелодию по-другому? — добавил он, едва заметно усмехнувшись. — Я отвечу на твой вопрос, Жун Лэ. Это всё потому, что ты со мной, а большего для счастья мне пока и не надо.       — Значит, вы чувствуете себя счастливым, даже просто находясь рядом со мной? — недоверчиво хмыкнула девушка. — И вам действительно ничего больше от меня не надо? Но означает ли это, что вы никогда больше не станете делать из меня безвольную пешку в своих честолюбивых играх, генерал? Скажите, я и вправду могу вам верить и доверять, как раньше?       Фу Чоу невесело усмехнулся.       — Хотел бы я ответить «да» на твой вопрос, — проговорил он, отводя в сторону взгляд. — Но только, боюсь, я и сам не знаю ответа на него. Ты мне можешь верить и доверять в том смысле, что я никогда не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль или хоть как-то тебе навредило. Но вот насчёт моих планов… Давай пока остановимся на том, что я уже достиг всего, к чему стремился прежде и пока передо мной не встанет новая цель, этот наш разговор не будет иметь ровным счётом никакого смысла… Лучше скажи: с тобой точно всё в порядке? А то у тебя снова не очень здоровый вид.       «Он не сказал мне правду, но и не соврал… Что же, для него это — уже можно сказать, большое достижение», — подумала принцесса, а вслух сказала:       — Не беспокойтесь, я в порядке. Утром снова немного голова болела, но я приняла лекарство и боль прекратилась… А сейчас, — добавила она поспешно. — Извините, но мне нужно вернуться, не то, боюсь, на слишком ярком солнце приступ мигрени может повториться. Сказав так, она поспешила вернуться в свои апартаменты, опасаясь, что если задержится во дворе ещё хотя бы на несколько минут, то может не сдержаться и случайно проговориться супругу о своих настоящих чувствах по отношению к нему. А это, по мнению Жун Лэ, было бы пока ещё слишком преждевременно.       «Я обязательно скажу, как сильно полюбила его с первой минуты нашего знакомства, — пообещала она себе. — Но только… Я сделаю это не сейчас, а когда закончится время его испытания. Я не могу, не смею ему проигрывать в этом. И чего бы он ни сделал, ему ни за что не удастся заставить меня отменить принятое решение о полугодовом испытании…»       — …Жун Лэ, — глядя вослед принцессе, произнёс Фу Чоу. — Что бы ты ни делала и как бы ни пыталась сбежать от меня, тебе это не удастся. Я всё равно найду способ расшевелить тебя и заставить мне поверить. Вот увидишь, что очень скоро всё так и случится…       *****       Чжуншань, Восточный дворец       Сидя за заваленном подарками столом в отведённых ей наследным принцем покоях, Хэнь Сян вспоминала о недавней встрече со своей дочерью и, держа в руках перевязанный алой ниткой локон, лично срезанный ею с головы дочери в тот день, когда та появилась на свет, грустно улыбалась. Как бы она хотела никогда не разлучаться с Нянь’эр! Но девушка понимала, что это невозможно, по крайней мере, пока. Может быть, когда всё уладится, когда каждый получит то, что заслуживает…       В это время в коридоре послышался звук приближающихся шагов, после чего дверь открылась и на пороге комнаты предстало два евнуха, прислуживающих новой наложнице наследника престола.       — Госпожа Сян, — произнёс один из них, с почтительным поклоном опуская на столик большую шкатулку из красного дерева, украшенную затейливой резьбой. — Вам просили передать эту вещь.       — Хорошо, — слегка растерянно кивнула Хэнь Сян, незаметно пряча в рукаве перевязанные ниткой волосы. — А от кого она?       — Госпожа Сян, её прислал вам генерал Фу, — произнёс, кланяясь, второй евнух. — Он говорил, что это — ваш подарок на день рождения…       — Хорошо, откройте, — с улыбкой произнесла девушка, которая даже не сразу поверила в то, что бывший возлюбленный не забыл о ней.       Хотя… Он и так о ней никогда не забывал: постоянно использовал Хэнь Сян в своих придворных играх, которые, как думала девушка, добром для них обоих точно не закончатся. Но сейчас… Какое это всё имело значение?       Отослав евнухов прочь, Хэнь Сян присела на корточки перед столиком для подарков и принялась рассматривать жадеитовую резную вазу, которую ей подарил генерал. На губах девушки при этом играла мечтательная улыбка: Хэнь Сян невольно вспоминала о том времени, когда они были ещё учениками «Сезона мести» и делили друг с другом тяготы и радости своей пока ещё недолгой жизни…       — Может быть, когда всё закончится, мы снова сможем быть вместе… — ни к кому не обращаясь, прошептала Хэнь Сян. — Мы с ним будем жить в небольшом, но уютном доме и воспитывать нашего общего ребёнка, а когда Нянь’эр подрастёт…       — Ну и что всё это значит? — внезапно раздался возле двери громкий и слегка дрожащий от возмущения голос жены наследного принца. — Как ты смела занять лучшие гостевые покои в Восточном дворце, даже не спросив при этом у меня разрешения? И потом: что это за выставку ты здесь устроила? Кто тебе разрешал превращать эту комнату в подобие сувенирной лавки, торгующей дешёвыми безделушками?       — Ваше Высочество, — поднимаясь, с любезной, но немного натянутой улыбкой проговорила Хэнь Сян. — Это всё потому, что завтра — мой день рождения. Наследный принц пригласил на торжество множество гостей, вот они и прислали мне заранее подарки… Правда, — добавила она с деланной растерянностью. — Не думала, что их окажется так много. Даже и не знаю, где мне теперь хранить все эти вещи…       — Хочешь сказать, что он посмел устраивать празднество в твою честь в Восточном дворце?! — с неприязнью глядя на неё, воскликнула наследная принцесса.       — Да, — кивнула её соперница. — А что? Вам никто не потрудился сообщить об этом? В таком случае, прошу меня извинить. Я была слишком занята приготовлениями, иначе давно бы уже лично сообщила Вашему Высочеству о готовящемся празднике.       — А что толку? — невесело усмехнулась наследная принцесса. — Зачем я вообще здесь нужна, если даже обычная куртизанка получает больше внимания, чем я, его законная супруга?       С этими словами она резким движением руки смахнула на пол всё, что стояло на столике, в том числе и драгоценную жадеитовую вазу, которая, упав на пол, со звоном разбилась на несколько больших кусков. Но супруга наследного принца была так возмущена неслыханной наглостью новой наложницы Его Высочества, что, не обращая внимания на это, резко развернулась и направилась к выходу.       Хэнь Сян же, присев на корточки, принялась собирать осколки и неожиданно ей под руку подвернулся клочок бумаги, спрятанный в небольшом тайнике внутри вазы. Увидеть его было бы невозможно, пока безделушка была целой, но как только та раскололась, записка вывалилась и теперь лежала на полу.       Бывшая куртизанка поспешно подобрала листок и, развернув, прочитала:       «Совсем скоро мы перейдём к активным действиям. Будь готова к тому, что через несколько дней тебе опять придётся поработать. Когда ты мне понадобишься, я сам свяжусь с тобой и скажу, что нужно будет сделать.».       Текст был написан хорошо знакомым девушке почерком, а внизу ещё и стояла подпись — «Молодой государь».       Хэнь Сян подошла к столу, на котором стоял подсвечник с зажжёнными свечами и поднесла бумагу к пламени.       — Я была права, — невесело усмехаясь, проговорила девушка, глядя, как обращается в пепел клочок бумаги. — Всё дело именно в этой записке, ну, конечно же! Он не стал бы мне дарить ровным счётом ничего, если бы только не преследовал при этом каких-то своих целей…       *****       Чжуншань, поместье генерала Фу       В тот же вечер, выйдя из Сада Спокойствия по поручению принцессы, Лин Юэ во дворе снова наткнулась на Сяо Ша, идущего ей навстречу.       — Барышня Лин Юэ… — начал было, тунлин, но служанка перебила его.       — Снова здесь? — слегка нахмурившись, произнесла она. — Скажи, до коих пор мне ещё придётся постоянно видеть тебя в этом доме?       — Ты можешь как угодно относиться ко мне, — покачал головой Сяо Ша. — Но только, как ты помнишь, я обещал принцессе, что буду служить ей до конца своей жизни и я не собираюсь отказываться от тех своих слов.       — Ладно… — с некоей обречённостью кивнув, вздохнула Лин Юэ. — А на этот раз для чего ты сюда явился?       Вместо ответа тунлин подошёл к ней и протянул небольшой фиал из белого жадеита, закрытый серебряной крышкой.       — Это — лекарство для принцессы, — проговорил Сяо Ша. — Его только что прислали мне из Западной Ци. Возьми его и не забудь вовремя приготовить.       Служанка, фыркнув, выхватила у него из рук фиал и, резко развернувшись, направилась в сторону ворот, за которыми располагался Сад Спокойствия.       — Постой! — внезапно окликнул её телохранитель принцессы. — Я знаю, что вы обе ненавидите меня и вините в смерти Лун Юэ. Мне тоже жаль, что так тогда получилось. Поверь, я вовсе не желал её смерти, она сама приняла решение пожертвовать собой, чтобы дать принцессе время сбежать… Я не могу пока ничего объяснить, по крайней мере до тех пор, пока не получу на это разрешение от Его Величества. Но, знаешь, что я тебе скажу, барышня Лин Юэ? Ты и принцесса, вы обе можете меня ненавидеть. Только, пожалуйста, не причиняй себе вред из-за этого.       Лин Юэ, не оглядываясь, поспешно убежала, оставив тунлина Сяо с грустью смотреть ей вослед и сожалеть о той одной-единственной ошибке, которую он однажды совершил, стараясь как можно лучше выполнить поручение своего хозяина.       *****       Чжуншань, поместье генерала Фу, Сад Спокойствия       В ту ночь Жун Лэ снился тревожный сон, в котором самым причудливым образом перемешались события из двух её «жизней», одна из которых была связана с тем домом у озера, где ей уже доводилось побывать, а другая — с миром, где дома достигают небес, по рельсам несутся сверкающие разноцветными огнями металлические монстры, а в небесах летают железные птицы.       В самом начале принцесса увидела себя, гуляющей вместе с императором Жун Ци по берегу озера. Была поздняя осень и в воздухе уже ощущалось ледяное дыхание зимы, а пробивающаяся сквозь скованную холодом землю пожелтевшая трава вся была покрыта слоем белоснежного хрупкого инея.       — Я понимаю, что не должен даже мечтать, чтобы мы были вместе, — словно бы наяву услышала девушка голос «брата». — Мань Яо, тебе известно, как сильно я тебя люблю. Разлука с тобой для меня равносильна смерти. Знай, что в тот день, когда ты покинешь меня, моя жизнь станет пустой и бессмысленной и у меня больше не останется ничего, что могло бы меня удерживать от окончательного падения в бездну.       — Да, но ты и сам знаешь, что вдовствующая императрица не собирается оставлять меня здесь, — проговорила та, «другая» Жун Лэ из сна. — Она грозилась, что если я не соглашусь уехать из Западной Ци, то мы оба очень сильно об этом пожалеем… Брат Ци, я не знаю, на что может быть способна твоя матушка. Но в том, что она — по-настоящему страшная женщина, с которой лучше не спорить и не пытаться идти против её воли — в этом я совершенно точно уверена… Ты говоришь, что расставание со мной будет для тебя равносильно смерти? Знай, что и я тоже не смогу пережить нашу разлуку. Ведь я так сильно тебя люблю, что не смогу жить, если тебя у меня отнимут. Ты — единственный дорогой для меня человек в этом мире, мой лучик света в этом тёмном царстве, насквозь пронизанном придворными интригами, лестью и обманом. Ты один скрашиваешь моё существование и если бы тебя вдруг не стало в моей жизни…       Неожиданно принцесса почувствовала, как теряет опору под ногами и, оступившись на скользком мостике, летит вниз, в ледяную воду наполовину замёрзшего озера.       Всё произошло настолько мгновенно, что девушка даже не успела ничего понять. И хоть плавать принцесса умела, одежда мгновенно намокла и, став тяжёлой, потянула её ко дну. Отчаянно барахтаясь, девушке только чудом удавалось держаться на поверхности воды.       — Жун Лэ! — забыв о возможной опасности, император подбежал к самой кромке берега и протянул ей руку. — Быстро хватайся, ты слышишь?       Принцесса из последних усилий подплыла к берегу и с помощью «брата» выбралась на сушу. От шока и пережитого испуга девушка даже не чувствовала как же сильно она замерзла, хоть её всю и трясло сейчас от холода.       Потрясение было столь велико, что Жун Лэ ничего не видела и не замечала. Она даже не запомнила, как «брат» на руках отнёс её в дом, а затем, отыскав в сундуках сменную одежду, положил её перед девушкой.       — Тебе нужно немедленно переодеться, Мань’эр, — словно бы издалека услышала она голос императора Жун Ци. — Смотри, ты же вся трясёшься от холода! Что, если простудишься?!       Но принцесса не могла сейчас и пошевелиться: из-за недавнего шока, связанного с купанием в ледяном озере, она словно закаменела. И тогда император сам принялся поспешно стягивать с девушки одежду, стараясь при этом смотреть куда-то в сторону.       И лишь когда он случайно провёл рукой по её обнажённой коже, снимая последнюю деталь одежды, Жун Лэ внезапно словно очнулась от долгого сна. Девушка была всё ещё в шоке, а потому так и не поняла тогда, что была совершенно раздетой и единственное, чего она хотела в ту минуту — это тепла и сочувствия окружающих.       Всхлипнув, Жун Лэ всем телом прильнула к императору, и, будучи не в силах сдержать слёзы, пробормотала:       — Я так испугалась, что могу умереть и потерять тебя!.. Пожалуйста, никогда… ты слышишь, никогда не отпускай меня от себя и не покидай! Иначе, боюсь, что я просто не переживу этого.       Жун Ци, забыв о смущении, обнял её в ответ, слегка поглаживая при этом по спине.       — Я тоже хочу только одного, Мань Яо, — дрожащим от волнения голосом произнёс он и девушка при этом увидела, что и на его глазах сверкают слёзы. — Я хочу, чтобы отныне мы всегда были вместе. Я люблю тебя больше собственной жизни и клянусь, что даже если весь мир тебя предаст, я всё равно останусь рядом с тобой. Я никогда и ни за что не предам тебя, Мань Яо, обещаю…       В следующий же миг Жун Лэ вдруг почувствовала на своих губах его поцелуй — нежный, но в то же время пылкий. А ещё — слегка горьковатый на вкус из-за ещё не высохших на её лице слёз.       А вслед за тем водоворот внезапной страсти поглотил их обоих и подчинил своей воле. Жун Лэ не смогла бы сейчас, как бы ни старалась, вспомнить о том, что же произошло в тот вечер между ней и императором Западной Ци, которого она почему-то даже в том сне продолжала называть братом. Единственное, что сохранилось в её памяти — это миг, когда кратковременная вспышка боли внезапно прорезала её тело для того, чтобы уже через минуту превратиться в наивысшее наслаждение, которое девушке прежде не доводилось испытывать…       А затем пространство вокруг неё словно бы закружилось, подобно бешено вращающейся карусели, затягивая её в пугающий мир, наполненный грохотом и скрежетом, издаваемым железными чудовищами…       *****       — …Жун Ци! — уже наяву вскрикнула девушка, резко садясь на постели и вглядываясь в предутренний сумрак затуманенными от слёз глазами. — Скажи, почему же ты всё-таки решил отказаться от меня, если и вправду любил больше всех на свете? А я… — добавила она тише. — Как я могла променять тебя на Фу Чоу? Пусть он силён, статен и по-своему красив, но он — это не ты. Он — чужой для меня человек и ему никогда не удастся стать для меня родным… Что же! — невесело усмехнувшись, покачала головой Жун Лэ. — Теперь-то я точно знаю, что была твой возлюбленной и что отношения между нами зашли за ту черту из-за которой нет и не может быть возврата. Мы любили друг друга и хотели быть вместе всю жизнь, но вместо этого должны были расстаться. И ни кто-то ещё, а ты сам, Ци’эр, стал инициатором нашего разрыва и последующего расставания! Но почему… Почему так вышло? Что произошло между нами, из-за чего ты решил, что будет лучше отказаться от меня, чем обрекать нас двоих на странные отношения… которые окружающие посчитали бы инцестом, хоть это и совсем не так?..       Дверь открылась и в комнату с подносом в руках, на котором стояла чаша, зашла Лин Юэ.       — Принцесса, наконец-то вы очнулись! — обрадованно воскликнула она.       — Я что же, долгое время была без сознания? — в недоумении глядя на неё, произнесла принцесса. — Вот странно. А я думала, что просто сплю и мне снится длинный-длинный сон.       — Вы проспали без малого три дня, — шмыгнув носом, проговорила служанка. — Принцесса, я не знаю, почему это с вами произошло. Но думаю, вам нужно поскорее выпить лекарство. От него вам сразу станет лучше.       — Не надо! — предостерегающе подняв руку, покачала головой Жун Лэ. — Я в порядке. И мне незачем пить это лекарство.       — Но ведь если вы этого не сделаете, обморок может повториться! — умоляюще глядя на неё, воскликнула Лин Юэ. — Принцесса, вы так много занимались делами, что совсем обессилели и упали без чувств. Если бы не это лекарство, которое прислал вам Его Величество, неизвестно, смогли бы вы вообще очнуться.       — Что? — в изумлении воззрилась на неё принцесса. — Хочешь сказать, что император прислал мне лекарство?       — Да, — кивнула Лин Юэ. — Он каждый месяц вам его присылает. А вы что же, не знаете этого разве? Я думала, Его Величество вас предупредил…       — Ясно, — кивнула Жун Лэ, думая в это время о чём-то своём. — Скажи, а как это лекарство сюда попало? Кто его тебе передал? Кто-то из людей моего брата?       — Нет, — покачала головой служанка. — Или, может быть, да… Не знаю, в общем, можно ли того, кто передал мне его, назвать человеком императора. Тунлин Сяо передал мне это лекарство, но он, как сам уверяет, отныне служит только вам одной. Конечно же, — добавила Лин Юэ. — Я ни капельки не верю и не доверяю ему. Но в том, что вредить он вам не станет — это однозначно.       — Ладно, — вздохнула принцесса. — Скажи, рецепт этого лекарства всё тот же?       — Не могу знать, — хмыкнула Лин Юэ. — Мне передали это лекарство, я его просто заварила, как мне было велено…       — Скажи, у нас это снадобье ещё осталось? — перебив её, спросила Жун Лэ. — Если ещё есть, принеси эти травы мне немедленно. Я хочу кое-что с ними сделать.       — Ну-у… — протянула Лин Юэ. — Вообще-то, в этом месяце мы израсходовали весь запас лекарства. Но на дне банки ещё должны быть остатки трав. Я принесу их вам. А вы тем временем выпейте это, уже готовое лекарство, хорошо?       Принцесса молча кивнула. Но как только служанка вышла из комнаты, она поднялась с постели и вылила отвар в щель между досками пола, после чего поставила пустую чашу обратно на поднос.       — Я не могу пить это лекарство, — произнесла она, ни к кому не обращаясь. — Ведь как только я перестала его принимать, ко мне начали возвращаться воспоминания. Жун Ци говорил мне, что это снадобье поможет мне вернуть память и избавит от приступов головной боли. Но только, что-то мне подсказывает, что здесь не всё чисто. Император либо снова темнит и что-то от меня скрывает, либо ему и самому не известно, какое действие оказывает на организм это лекарство. Кто может поручиться за то, что это не оно — причина амнезии и головных болей? И, выпивая этот отвар каждый день, я только делаю себе хуже? До тех пор, пока я всё не проверю, я не рискнул больше пить это лекарство…       В это время в коридоре снова послышался звук приближающихся шагов и Жун Лэ поспешила вернуться в постель, после чего, улыбаясь, обернулась в сторону двери, думая, что это пришла Лин Юэ. Но вместо неё девушка увидела на пороге комнаты своего супруга и сразу же перестала улыбаться.       — А, так значит, это снова вы? — воскликнула она, разочарованно глядя на своего супруга. — Скажите, генерал, что за дела привели вас сюда, в мои покои, да ещё и в столь ранний час?..