Долгий путь, ведущий к дому

Чжуншань, дворец Вэньсэнь       Лучи лунного света, просачиваясь сквозь частую решётку, которой были забраны окна, заливали небольшое помещение тусклым, мертвенно-серебристым светом. Повсюду виднелись следы некогда бушевавшего пожара: стены покрывали пятна застарелой копоти, а дальняя часть комнаты была завалена местами обгоревшей мебелью, которую уже невозможно было использовать по назначения, но и выкинуть рука не поднималась.       Принц Ли не знал, сколько времени он уже находился здесь. Очнувшись после обморока, вызванного слабостью из-за сильной кровопотери, он попытался подняться на ноги, но с трудом удержался, чтобы не заорать от почти нестерпимой боли. И только через некоторое время понял, что не может сделать ни шагу из-за пронзающих его тело железных крюков и цепей, которыми он был прикован к стене. У Ю довольно быстро сообразил, что когда он лежит, то цепи сильнее натягиваются и из-за этого крюки глубже впиваются. А значит, чтобы не испытывать каждую минуту почти непереносимую боль, он должен проводить почти всё время стоя и даже так спать по возможности.       Пару раз в день — обычно, перед рассветом и на закате, двери импровизированной темницы открывались и кто-то из стражников, охранявших полусгоревший Холодный дворец, приносил миску с затхлой водой и нечто, отдалённо напоминающее рисовые шарики, разумеется, без начинки и без добавок наподобие мяса или хотя бы овощей. Есть Седьмому принцу не хотелось, но то, что его хотя бы кормят, было добрым знаком и свидетельствовало о том, что от узника, по крайней мере, не собираются избавляться. К тому же он отлично понимал, что если откажется от еды, как бы скудна та ни была, то не сможет восстановить силы после ранения.       В начале своего заключения У Ю несколько раз пытался спросить у тюремщиков, что же это за место такое и по какому основанию его держат здесь, а не в городской темнице. Ведь, если он в чём-то виновен, то пусть его и судят по всем правилам. Но стражники в ответ бурчали что-то невразумительное или говорили Седьмому принцу, что это не его собачье дело: мол, генерал «Защитник Страны» лучше знает, кто в чём повинен и за что кому придётся отвечать.       Так, по крайней мере, принц Ли выяснил, что человеком, удерживающим его в этом подобие тюремной камеры был ни кто иной, как его давний соперник. И тогда он мысленно дал себе обещание, что как только Фу Чоу изволит объявиться, он непременно задаст ему парочку кое-каких вопросов, касающихся не только настоящего, но и прошлого. А именно, событий, связанных с обстоятельствами смерти его матушки и с обвинением министра Циня в государственной измене. Ведь хоть У Ю, как он сам считал, уже успел выяснить по этому поводу всё, что только можно было узнать, у него всё равно осталось несколько вопросов, ответы на которые так и не удалось отыскать.       Генерал изволил объявиться только через несколько дней. Зайдя в погруженное в вечерний полумрак помещение, он подошёл с стоявшей посреди комнаты жаровне, на которой лежали раскалённые клейма и, оглядев их, скептически покачал головой, после чего едва заметно усмехнулся.       — Ты ещё более подлый, чем я считал! — с ненавистью глядя на него, вместо приветствия воскликнул У Ю. — Ещё в детстве я думал о том, как же это мой отец, такой сильный и добрый, мог безжалостно и хладнокровно убить женщину, которую он любил больше всех на свете. Но сейчас мне всё стало ясно. Должно быть, Фу Юань отравила вино, которое мой наставник прислал покойному императору из-за чего у него и случился припадок безумия. Там, на площади, я видел, как повела себя Мань Яо, которая точно так же, как и мой отец, не понимала тогда, где она находится и что делает. А ты… Как ты мог использовать её в качестве своего оружия? Разве ты не понимал, что если Мань Яо пусть даже случайно убьёт того, кого она считает своим другом или союзником, то никогда себе этого не простит? Да она, скорее, согласится покончить с собой, чем жить с таким вот позором!       — Ты уже всё сказал, что собирался? — с самым невозмутимым видом спросил Фу Чоу, подходя к нему. — В таком случае, вот, выпей это снадобье.       — А я смотрю, тебе мало того, что ты отравил Мань Яо! — язвительно усмехаясь, проговорил принц Ли. — Теперь ещё и мне собираешься отраву подсунуть?       — Вовсе нет! — Покачав головой, генерал силой заставил его открыть рот и выпить жидкость из небольшого стеклянного фиала изумрудного оттенка. — Это — не отрава, а снадобье, которое поможет тебе продержаться ещё некоторое время. До тех пор, пока ты его пьёшь, ты будешь жить, если же нет… Боюсь, что яд на лезвии кинжала, которым тебя ударила Жун Лэ, не оставит тебе ни единого шанса.       — Думаю, что ты всё же решил меня отравить, — ни на миг не поверив его словам, проговорил Седьмой принц. — Иначе, зачем бы тебе сюда было приходить и давать мне это снадобье?.. Но, знаешь, что я тебе скажу? — добавил он. — Если ты собрался меня убить, так сделай это прямо сейчас, одним ударом. Только не причиняй вреда Мань Яо, а также другим людям, которые не имеют к нашим с тобой разборкам никакого отношения.       — А ты, оказывается, неблагодарный! — криво усмехнувшись, произнёс Фу Чоу. — Я тебя тут лечу и развлекаю разговорами, а ты вместо благодарности ещё и обвиняешь меня во всех мыслимых и немыслимых преступлениях и пороках…       — Лечишь ты меня, а то как же! — язвительно усмехнувшись, фыркнул У Ю. — Думаешь, я не догадываюсь о том, что ты просто хочешь подольше меня помучить перед тем как прикончить?       — В чём-то ты, безусловно, прав, — кивнул генерал. — У меня и в самом деле имеются к тебе счёты. Хотя бы по этой причине я и не позволю тебе так легко умереть. Но дело не только в этом, — добавил он, отойдя от пленника на пару шагов. — Знаешь, для чего я, на самом деле, запер тебя здесь и теперь собираюсь каждый день мучить при помощи этих вот крюков? Чтобы вернуть тебе всю ту боль и унижение, которые когда-то пережили мы с матушкой… Как же давно я ждал этого дня: когда смогу увидеть тебя униженным, сломленным, стоящим на коленях и молящим меня о пощаде. Впрочем, — добавил он, усмехаясь. — Насчёт молящим о пощаде — это я, наверное, погорячился. Конечно же, ты ни за что не станешь этого делать, разве не так? Ты для этого слишком гордый и высокомерный. Скорее согласишься умереть, чем соизволишь кому-то кланяться…       — Кто ты, чёрт возьми, такой?! — в недоумении глядя на него, спросил У Ю. — Ты же не представляешь собой ровным счётом ничего, всего лишь бывший гарнизонный офицер, а ведёшь себя сейчас как некоронованный император! Мало того, что вершишь над неугодными тебе людьми самосуд, так ещё и требуешь всеобщего поклонения! Не скажешь, по какой это причине я должен тебе сейчас в ножки поклониться?       — Да, действительно, — будучи не в силах удержаться от язвительного смешка, проговорил Фу Чоу. — Давай вместе порассуждаем: кто же я такой и на каком основании требую, чтобы ты мне кланялся? Смотри: я запер тебя здесь и держу на цепи, чтобы ты не сбежал. Я велел своим людям скверно тебя кормить и каждый день мучить железными крюками, пронзающими твоё тело… Так кто же я такой — тот, кто ненавидит тебя больше, чем всех других людей на этом свете? Думаю, ты и сам уже должен был об этом догадаться.       — Хочешь сказать, что ты — сын проклятой Фу Юань?! — в недоумении воззрился на него принц Ли. — Этого просто не может быть. Если бы ты и вправду им являлся, то был бы уже давным-давно мёртв.       — И снова ты в чём-то прав, — произнёс генерал снова подойдя к нему и присаживаясь на корточки рядом с ним. — Да, если так подумать, то в моём прошлом были времена, когда я и думал, что мне лучше умереть, чем так вот жить… Теперь это всё уже давно закончилось. Но я не могу забыть о вещах, что были у меня отняты по ложному обвинению и потому пришёл сюда, чтобы вернуть то, что по-праву должно было изначально принадлежать мне… Но есть и ещё кое-что, — добавил он, невесело усмехаясь. — Наверное, тебе об этом просто никто не рассказывал и потому ты не в курсе, что когда мы оба были ещё маленькими детьми, наш так называемый отец приказал своим стражникам схватить меня и отправить на казнь. Матушка и верные ей люди помогли мне бежать, хоть и знали, что если император об этом узнает, то и им самим пощады не будет. Несколько лет мне тогда пришлось жить в одиночестве в глухом лесу, скрываясь там от преследования. У меня не было даже крыши над головой, а иногда несколько дней приходилось голодать и обходиться без воды. Я лишился своего имени и титула и был вынужден влачить существование жалкого, ничтожного бродяги, которому нечего больше терять кроме собственной жизни. Возможно, будь я тогда чуть постарше, то наложил бы на себя руки. Но в семь или в восемь лет самоубийство — это последнее, что могло бы прийти мне в голову… А что же в это время делал ты? В отличие от меня жил в великолепном дворце, у тебя было всё, чего бы ты ни пожелал, ты купался в любви своих родителей и в обожании слуг и придворных… Думаешь, это справедливо: то, что, вообще-то, оба мы — сыновья своего отца и почти что сверстники. Но при этом один всегда жил в роскоши и не знал ни забот, ни тревог, а жизнь другого с ранних лет была подобна аду, где каждый день — это бесконечная борьба за выживание? И не надо мне сейчас говорить, что ты здесь ни при чём, так как сам был тогда ребёнком и потому не можешь сейчас отвечать за грехи своих родителей. Ведь именно это и случилось когда-то со мной: я должен был отвечать за то, чего никогда не делал, так чем же ты лучше? По-моему, будет вполне справедливо, если ты заплатишь не только за свои собственные грехи, но и за ошибки покойного императора и его обожаемой и ненаглядной наложницы, гуйфэй Юнь.       — Кажется, я и не говорил ничего подобного, — покачал головой У Ю. — И всё же… Мне отчего-то думается, что ты снова темнишь. И что у тебя есть ещё какая-то причина так ко мне сейчас относиться.       — Надо же — догадался! — поднимаясь на ноги, с усмешкой произнёс Фу Чоу. — Да, всё верно. Я ещё не назвал ещё одну, самую важную причину тебя ненавидеть. И это — твоё отношение к моей супруге. Ты опозорил Жун Лэ в день её приезда в Северную Линь после чего не один раз использовал её ради достижения своих целей. В итоге именно ты ранил принцессу и заставил страдать. И при этом она всё ещё безумно влюблена в тебя и готова ради своих чувств отречься не только от меня, но даже и от своего родного брата. Вот до чего ты её довёл, мерзавец! За одно это тебя убить было бы мало…       — Где Мань Яо? — спросил у него принц Ли. — Быстро признавайся, негодяй, что ты с ней сделал?       — Я тебе уже говорил, что я не знаю барышню Мань Яо, — с невозмутимым видом ответил ему генерал, словно бы случайно пару раз задев рукой цепь, которой его соперник был прикован к стене. — Что же касается моей супруги, принцессы Жун Лэ, то она сейчас в полном порядке. Да, некоторое время из-за нервного потрясения и действия яда она и вправду пробыла в беспамятстве, но теперь прекрасно себя чувствует и даже собирается навестить тебя в ближайшее время, если я правильно понял её разговор со служанкой.       — Фу Чоу, ты — такой же бессовестный и подлый, как и твоя мать! — с ненавистью глядя на него, проговорил У Ю. — Всю свою жизнь ты провёл, ненавидя моих родителей и строя коварные планы мести людям, которые никогда не причиняли тебя зла. Скажи, чего ещё ты надеешься добиться в будущем? Я слышал, будто бы ты собираешься занять императорский трон, но дальше-то что? Кто пожелает быть рядом с тобой — таким вероломным и лживым предателем? Всё, что у тебя останется — это пустота и сожаления о совершённых тобой ошибках. А в итоге ты так и умрёшь одиноким стариком, до которого никому во всём огромном мире не будет ровным счётом никакого дела!       — Кто сказал, что я умру одиноким стариком? — многозначительно усмехнувшись, произнёс генерал. — Уж если кто и сдохнет в одиночестве — так это именно ты. Все думают, что ты сбежал и никому из твоих союзников даже и в голову не придёт тебя здесь искать. Так что, это не я буду одиноким в этой жизни, а ты. Твоим единственным другом и спутницей жизни до последнего часа будет эта вот цепь. Что же касается меня, то мне эта участь уж точно не грозит хотя бы потому, что Жун Лэ всегда будет рядом и уже совсем скоро она станет моей императрицей.       — Твоей императрицей? — язвительно ухмыльнулся принц Ли. — Похоже, ты очень плохо её знаешь. Жун Лэ скорее согласится умереть, чем вновь будет играть по твоим правилам. Тебе ни за что не удастся заставить её не то, чтобы пройти обряд коронации вместе с тобой, но и просто жить с тобой в одном доме… Надеюсь, — добавил он, продолжая усмехаться. — Ты ещё не забыл те слова, которые я тебе сказал после сражения возле озера Цинлян? Я говорил, что настанет день, когда ты навсегда потеряешь Жун Лэ из-за того, что она больше не сможет терпеть произвол и уйдёт от тебя. Похоже, что это и вправду вот-вот случится. Ведь титулы её никогда не волновали, а что касается ваших с ней отношений… Мань Яо думает, будто когда-то она очень сильно любила тебя, но я больше чем уверен, что это далеко не так. Ей нравился вовсе не ты сам, а тот образ благородного спасителя, который она нарисовала в своём воображении после вашей с ней первой встречи. Теперь же… Думаю, ты и сам слышал, что сказала принцесса на площади прежде, чем ударить меня кинжалом, когда по ошибке приняла меня за тебя.       — Не имеет значения то, что Жун Лэ меня сейчас ненавидит, — покачал головой Фу Чоу. — Главное, что она до сих пор ещё любит тебя. Удерживая тебя здесь, я смогу заставить её оставаться со мной так долго, как сам этого пожелаю. То есть — всю нашу с ней дальнейшую жизнь.       — Чудесно! — с усмешкой проговорил принц Ли. — Оказывается, я был прав и ты даже после того, что случилось там, на площади, всё равно не собираешься отказываться от своих прежних методов. Шантаж — это твоё всё, да, Фу Чоу?       — Думай, как пожелаешь, — с деланным сожалением глядя на него, произнёс генерал. — В конце концов ты — всего лишь пленник. Так почему меня вообще должно волновать твоё мнение? А сейчас, — добавил он, с деланной небрежностью пару раз дёрнув цепь, которой принц Ли был прикован к стене, отчего тот был вынужден стиснуть зубы, чтобы не заорать от боли. — Сейчас я пока оставлю тебя наедине с твоими мыслями. У меня слишком много дел, чтобы я стал тратить время на бессмысленные разговоры с таким ничтожеством, как ты. К тому же моя жена… Думаю что теперь, когда всё закончилось, я должен проводить с ней как можно больше времени. Особенно, если учесть, что она сейчас носит моего ребёнка и потому вдвойне нуждается в заботе, внимании и в защите с моей стороны.       — Твоего ребёнка? — с трудом выдавив из себя усмешку, промолвил У Ю. — А ты точно уверен, что он именно твой?       Фу Чоу, уже стоявший возле двери и собирающийся её открыть, резко обернулся в его сторону.       — Нет, совершенно не уверен, — стараясь выглядеть всё таким же невозмутимым как и всегда, проговорил он. — Именно по этой причине я собираюсь подержать тебя здесь подольше. Как только ребёнок Жун Лэ появится на свет и я убежусь, что он и вправду мой, я передал тебя Министерству наказаний и дальше пусть уже они сами с тобой разбираются. Но если вдруг выяснится, что я не имею к этому младенцу никакого отношения… Клянусь, ты пожалеешь о том, что на свет появился. И страдания, которые ты испытываешь сейчас, покажутся тебе райским наслаждением по сравнению с тем, что придётся тогда пережить.       Сказав так, он вышел из импровизированной тюремной камеры, громко захлопнув за собой дверь.       — Ну да, конечно-конечно, так ты и сможешь сразу же определить, твой это ребёнок или нет! — не вытерпев, крикнул У Ю ему вослед. — Фу Чоу, ах ты, дурья твоя башка, неужели ты и вправду думаешь, что именно я — тот, кто намеревается отобрать у тебя Мань Яо? Говорил же тебе раньше, что не там соперника себе ищешь, но ты всё равно раз за разом наступаешь на одни и те же грабли. Совсем ничему не учишься: ни на чужих ошибках, ни даже на своих собственных… Ну и ладно, можешь и дальше оставаться при своём мнении. Только вот недалёк уже день, когда ты пожалеешь обо всех глупостях, которые натворил, а прежде всего, о том, что решил превратить Жун Лэ в оружие мести и обратил её против меня. Может быть, я и смог бы тебя простить за это, только вот Мань Яо ни за что теперь не простит.       Ответом ему был только звук поспешно удаляющихся шагов. Должно быть, генерал или не посчитал нужным возвращаться, чтобы оставить последнее слово за собой, или просто побоялся, что не сможет сдержаться и прикончит своего пленника гораздо раньше, чем ему бы этого хотелось.       *****       Чжуншань, поместье генерала Фу, Сад Спокойствия       — Принцесса, как вы и просили, я отыскал для вас подходящее оружие, — проговорил Сян Ин, протягивая Жун Лэ относительно небольшой меч, по своему виду больше, пожалуй, похожий на европейскую шпагу, чем на традиционный восточный меч. — Надеюсь, оно вам подойдёт.       — Да, спасибо, — проговорила девушка, беря из его рук клинок и внимательно разглядывая. — Это — хороший меч. Как раз такой, как мне и нужен.       — Я рад, что он вам понравился, — произнёс офицер. — В таком случае мои усилия по его поиску более чем оправдались.       — Ты хорошо поработал, — кивнула принцесса. — И я, действительно, очень благодарна тебе за это. А сейчас иди. Плохо будет, если кто-то увидит тебя в этом поместье.       Сян Ин, поклонившись ей в знак прощания, удалился. Дождавшись, пока его шаги смолкнул в отдалении, Жун Лэ подозвала своего верного тунлина.       — Сяо Ша, — сказала она. — Тебе уже удалось выяснить, где они прячут Кэ’эр?       — Принцесса, они нигде её не прячут, — покачав головой, проговорил Сяо Ша. — Моя сестра сейчас в поместье принца Ли. Она пытается отыскать в его библиотеке рецепт противоядия для вас.       — В доме У Ю сейчас небезопасно, — вздохнула Жун Лэ. — Там повсюду снуют люди моего мужа. Если Кэ’эр будет там одна, то неизвестно, что они могут с ней сделать. Вдруг решат, что она — шпионка? Нам нужно немедленно туда отправиться и забрать её из поместья принца Ли.       — Хорошо, как прикажете, — кивнул её телохранитель. — Когда вы собираетесь туда поехать, принцесса?       — Когда? — переспросила Жун Лэ. — Да прямо сейчас, немедленно. Мы не можем позволить Сяо Кэ оставаться там и лишней минуты, не говоря уже о часах или, тем более, днях…       *****       Чжуншань, улица перед поместьем принца Ли       — Принцесса, вот мы и на месте, — проговорил Сяо Ша, останавливая при помощи вожжей повозку. — Только… Давайте немного постоим здесь. Нужно осмотреться прежде, чем лезть в логово тигра, в которое сейчас и превратилось поместье Седьмого принца Ли.       Остановив карету возле обочины, тунлин принялся осматриваться по сторонам в поисках чего подозрительного и в это время…       — Так значит, ты говоришь, что заговор был устроен ради сражения за принцессу Жун Лэ? — услышал он разговор двух прохожих, сидевших за столиком в уличной забегаловке. — Это правда?       — Конечно! — ответил другой незнакомец, сидевший рядом с тем, кто задал ему этот вопрос. — Сам знаешь, что у принца Ли не такая репутация, чтобы рисковать будущим ради престола, который ему и так рано или поздно достался бы. Отсюда вывод: всё это случилось из-за женщины. Ведь именно они — причина всех сражений в этом мире, разве не так?       — Уж лучше бы женщинам не быть такими красавицами, — отозвался их третий спутник. — Тогда бы они, по крайней мере, не сеяли повсюду хаос и разрушения из-за того, что мужчины вечно сражаются, чтобы завоевать их расположение.       — Принцесса, мне заставить их замолчать? — оборачиваясь в ту сторону, где сидела его госпожа, спросил тунлин.       — Нет, — последовал решительный ответ. — Лучше забудь об этом, Сяо Ша. В конце концов, какое нам за дело до того, о чём говорят эти люди? Всё равно они не могут знать того, что случилось на самом деле, так что… Какой с них может быть спрос? Пусть себе болтают, если им хочется…       — …Хорошо, пусть даже и так, — проговорил четвёртый незнакомец, сидевший за тем же столиком. — Но почему же в этом случае генерал… Нет, прошу прощения, я оговорился, конечно же, он уже не генерал, а наш будущий император… Почему он во всеуслышание объявил, что собирается короновать её и сделать императрицей? Разве он не понимает, что такая женщина может его только опозорить и выставить в самом невыгодном виде? Она изменяла ему ещё до свадьбы, так почему вы думаете, что теперь это прекратится? И потом… Если у них появится наследник, сможем ли мы быть уверенными в том, что он — не ублюдок, нагулянный принцессой где-то на стороне в то время, как её супруг…       — Ты прав, — кивнул первый из них компании. — Похоже, что нашей будущей государыне нет никакого дела до репутации страны, если она позволяет себе вести себя так, как если бы вовсе была не принцессой, а гулящей девкой из «Дома Ароматов».       Этого уже тунлин стерпеть не смог. Спрыгнув на землю, он направился к столику, за которым сидели те люди.       — Что это вы делаете? — подходя к ним, грозным тоном проговорил он. — Сплетничаете об императорской семье средь бела дня и распускаете о ней ложные слухи… Не боитесь, что можете из-за этого лишиться своих болтливых языков?       Четверых незнакомцев в тот же миг как ветром сдуло. А Сяо Ша, подойдя к карете, в которой сидела принцесса, уже собирался протянуть руку, чтобы помочь своей госпоже спуститься, как вдруг…       — Помогите! — внезапно послышался громкий, душераздирающий крик, а вслед за тем из-за угла выбежала растрёпанная женщина в рваном, испачканном платье, прижимавшая к груди небольшой свёрток в полинявшем, некогда небесно-голубом шёлковом одеяльце. — Прошу вас, помогите моему ребёнку! Он не виноват, ни в чём не виноват, так за что же его собираются убить?!       — Что произошло? — оборачиваясь в её сторону, спросил тунлин. — Госпожа, вы можете сказать, кто и почему угрожает вашему ребёнку?       — Я не знаю… Я ничего не знаю! — устремляя на него безумный взгляд, замотала головой испуганная незнакомка. — Мне известно только то, что мой сын ни в чём не виноват! Умоляю вас, не позволяйте им его у меня забрать! Чоу’эр не должен страдать за мои грехи, нет, не должен!       — Как, ты сказала, зовут твоего сына? — в недоумении глядя на сумасшедшую незнакомку, спросила Жун Лэ, осторожно выглядывая из кареты. — Ты говорила, что его имя — Чоу’эр? Наверное, ты назвала его в честь генерала «Защитника Страны»?       — Ох, беда, ох, несчастье! — проговорила подошедшая к повозке пожилая женщина. — У этой бедняжки много лет назад, ещё когда она была совсем молодой, чуть старше вас, случилось страшное горе. Муж бросил её, а ребёнок сгорел в огне пожара, охватившего дом. У неё и у самой на лице остался след от ожога, а на сердце — незаживающая рана. Из-за этого и рассудок помутился… Прошу вас, госпожа, — добавила она, обращаясь к принцессе. — Не нужно на неё злиться или обижаться. Она вовсе не хотела вас обидеть или, тем более, оскорбить. Она — самое безвредное создание из всех, кого я знаю, только вот с головой у неё совсем беда…       Жун Лэ только вздохнула. Сумасшедшая, укачивающая свёрток, в котором вместо младенца лежала деревянная кукла, была далеко не юной. Похоже, что её ребёнок, будь он жив, и вправду мог оказаться сверстником супруга принцессы. В другое время она, может быть, и попыталась бы постараться расспросить ту женщину о несчастье, приключившемся с ней лет так пятнадцать, а то и двадцать назад. Да только вот, сейчас Жун Лэ было совершенно не до этого.       — Сяо Ша, — подозвав к себе тунлина, проговорила принцесса. — Делай, что хочешь, но уведи её отсюда. Я очень спешу и переживаю из-за Кэ’эр, а потому не могу сейчас выслушивать бред, который несёт эта обезумевшая женщина.       Её телохранитель отозвал в сторонку старушку, которая поведала им историю несчастной сумасшедшей и, протянув ей несколько монет, попросил увести ту женщину куда-нибудь как можно скорее.       — Моя госпожа приехала сюда по важному делу, — сказал он. — И у неё нет времени на то, чтобы её ещё здесь кто-то задерживал.       Пожилая женщина, кивнув, подошла к сумасшедшей, которая по-прежнему умоляла Жун Лэ спасти её давно уже умершего ребёнка и, отведя ей в сторону, сказала:       — Ну, что же ты делаешь? Пристаёшь к чужим людям, кричишь, как безумная… Смотри: ты насмерть перепугала своего ребёнка. Хочешь, чтобы он из-за этого стал заикаться, когда подрастёт?.. Ну, всё, идём-идём, — добавила она тише, отводя её в сторону. — Я дам твоему малышу каши, а то он, наверное, уже умирает от голода…       *****       — Ужас какой-то! — глядя ей вослед, покачала головой принцесса. — По сравнению с тем, что произошло с этой несчастной женщиной, даже мои собственные проблемы кажутся мне теперь неважными и несущественными… Если бы только от этого не зависела судьба других людей, я могла бы и вовсе не обращать на них внимания. Но я здесь для того, чтобы спасти Кэ’эр, а потому, не будем медлить.       Спустившись на землю при помощи своего верного телохранителя, она направилась ко входу в поместье Седьмого принца, где сейчас дежурили воины из числа стражников её супруга.       — Вы куда? — проговорил один из охранников, преграждая ей путь. — Сюда нельзя. Принц Ли — предатель и потому его поместье было опечатано по приказу Его Высочества, нашего нового наследного принца.       — Вы что же, совсем меня уже не узнаёте? — с самым серьёзным видом проговорила девушка. — Это — повозка из поместья генерала «Защитника Страны», а я — его законная супруга. Как вы смеете не впускать меня сюда? Хотите, чтобы я приказала своему телохранителю вас всех убить? А ну-ка, немедленно отойдите все в сторону и дайте мне пройти!       — Прошу прощения, мы просто не узнали вас, госпожа наследная принцесса, — проговорил стражник, склоняясь перед ней в поклоне. — То есть, мы, конечно, слышали о том, что ваши волосы внезапно побелели. Но нам бы и в голову не пришло, что вы рискнёте сюда прийти меньше, чем через неделю после того несчастья, когда по ошибке выпили яд, предназначенный для другого человека…       Но Жун Лэ, не желая выслушивать все эти оправдания, просто молча прошла мимо, не удостоив охранников даже кивком.       *****       Чжуншань, поместье принца Ли       — Значит, так, — рассуждала вслух Сяо Кэ, сидя за столом в библиотеке и листая огромный фолиант в кожаном переплёте. — Тёплый отвар веретенника горького укрепляет селезёнку, а лекарственная кровохлёбка имеет холодную природу и потому отлично охлаждает жар… Большеголовник способствует очищению организма и насыщает его железом… Также он ещё и помогает росту мышц, но это нам как бы и не очень сейчас нужно…       В это время она вдруг почувствовала, что находится не одна в помещении, и, оглянувшись, увидела Сяо Ша и Жун Лэ, стоявших возле двери.       — Брат! Ну, наконец-то! — воскликнула она, бросаясь навстречу тунлину.       Но, не добежав нескольких шагов, внезапно остановилась, в изумлении и в ужасе глядя на принцессу.       — Сестра Жун Лэ, что же такое случилось с твоими волосами? — спросила ученица Божественного Целителя. — Наверное, яд вызвал новый приступ, а это — его последствия?       — Нет, яд здесь совершенно не при чём, — покачала головой Жун Лэ. — То, что со мной случилось… Это не из-за отравления.       — Тогда почему же? — сокрушённо качая головой, воскликнула Сяо Кэ. — Ты же была в порядке, когда я уходила. А после этого… Скажи, что же с тобой, всё-таки, случилось?       — На самом деле, Кэ’эр, — произнёс Сяо Ша. — За то время, пока ты здесь жила, случилось многое. Так сразу и не расскажешь. Если хочешь, я тебе как-нибудь позже всё объясню. Пока же давай об этом просто не думать. Всё равно мы не сможем исправить то, что уже произошло, так для чего же тратить время на бесполезные сожаления или переживания? Лучше поговори с принцессой. Она приехала сюда, чтобы сказать тебе кое-что очень важное.       — Кэ’эр, — проговорила принцесса, отводя своего лекаря в сторону. — Я пришла сюда потому, что волновалась о тебе и хотела убедиться в том, что у тебя всё хорошо и тебя никто здесь не обижает. Скажи, тебя и вправду всё здесь устраивает? Или, может быть, ты хочешь вернуться в поместье генерала?       — Ну-у, не то, чтобы здесь было совсем уж невыносимо, — покачав головой, протянула Сяо Кэ. — Только вот охранников здесь стало куда больше. И у них у всех такой свирепый вид, что даже не по себе в их присутствии делается. Но я почти никогда отсюда не выхожу, а потому особенно и не вижусь с ними.       — Тогда, наверное, будет лучше, если ты вернёшься домой вместе с нами, — сказала Жун Лэ. — Не уверена, правда, что охранники так легко согласятся тебя отпустить, но, думаю, мне всё же удастся их убедить.       — Ни за что! — замотала головой Кэ’эр. — В поместье генерала вечно ошиваются толпы народа, там непросто отыскать место, где можно было бы спокойно посидеть и поработать. Даже в вашем Саду Спокойствия постоянно слышны крики стражников и лязг их оружия… Так что, — добавила она, немного успокоившись. — Если не возражаете, я останусь здесь. Мне нужно изучить рецепт того снадобья, который мне передала когда-то моя наставница, а более тихого места, чем эта вот библиотека, я в жизни в своей ещё не встречала.       — Хорошо, — кивнула принцесса. — В таком случае, я не стану тебя уговаривать. Только вот, — добавила она. — Кэ’эр, у меня есть к тебе одна просьба. — В последнее время я стала плохо спать, у меня постоянно болит и кружится голова. Скажи, не могла бы ты приготовить для меня успокоительное снадобье?       — Болит и кружится голова? — повторила Сяо Кэ. — Это не очень хорошо. Давай-ка я на всякий случай проверю твой пульс, — добавила она. — Нужно же убедиться в том, что яд и в самом деле не причинил тебе серьёзного вреда.       Улучив момент, Жун Лэ украдкой сунула ей в руку свёрнутую в несколько раз полоску бумаги с запиской и спрятала в её рукаве веер, при помощи которого можно было бы призвать «Сокрытых во тьме». Это было довольно опасно: Чан Цзянь, заподозривший неладное, всё время, пока принцесса разговаривала с ученицей Божественного Целителя», ошивался около входа, заглядывая к комнату.       — Не забудь: его зовут У Сянцзы, — успел шепнуть Сяо Ша сестре в то время, пока Жун Лэ нарочито громко предупреждала стражников, охраняющих поместье принца Ли о том, что если Сяо Кэ будет причинён хоть малейший вред или к ней отнесутся неуважительно, то пощады не будет никому.       После этого принцесса и её телохранитель ушли, а Кэ’эр, проводив их и вернувшись в библиотеку, найдя укромный уголок, не просматриваемый со стороны окон и двери, достала переданную ей записку и развернула её.       «Кэ’эр, — прочла она в той бумаге. — У меня есть для тебя несколько важных заданий. Во-первых, тебе нужно придумать какой-нибудь повод, чтобы услать моего мужа подальше от дома. Сейчас генерал вне себя от отчаяния из-за того, что позволил мне выпить «Яд Скорпиона» и потому он готов если и не на всё, то на многое, чтобы только отыскать противоядие для меня. Если существует какое-нибудь лекарственное растение, на поиски которого может уйти много дней, а лучше недель, то словно бы невзначай намекни об этом моему мужу. Уверена, что он, позабыв обо всём, тут же отправится на поиски этого чудо-средства. Далее, ты должна будешь передать веер человеку, который за ним вскоре придёт. Его зовут У Сянцзы и он — глава одной секретной организации, которая борется со злом и несправедливостью. Не отдавай эту вещь никому другому, кроме него, ладно? Ну, и наконец… Кэ’эр, я бы хотела попросить тебя никому пока не говорить о том, что у меня, возможно, будет ребёнок. Я хочу сохранить своё положение в тайне. Так будет лучше для всех нас, в том числе и для тебя самой, понимаешь? P.S. Эту записку после того, как прочтёшь, обязательно сожги, а пепел съешь или развей по ветру, но так, чтобы даже крошечного клочка бумаги не смогло попасть в руки моего мужа или кого-то из его людей. Иначе быть беде».