Долгий путь, ведущий к дому

      Чжуншань, поместье принца Ли       Сидя перед столиком, заваленным книгами, Сяо Кэ растирала в ступке засушенные травы, необходимые для приготовления успокоительного лекарства, которое её просила приготовить принцесса. Ученица Божественного целителя была настолько увлечена этим занятием, что не сразу заметила, как шум во дворе, обычный для этого времени дня внезапно смолк. И только когда неслышно распахнулось окно и пламя стоявшей на столе свечи задрожало под порывом внезапного ветра, девушка вдруг поняла, что она находится сейчас в комнате не одна.       — Кто здесь?.. — невольно вскакивая с места, начала было, она.       Но замолчала, внезапно увидев стоявшего перед ней незнакомца в светлых одеяниях, который появился словно бы из ниоткуда. Схватив Кэ’эр за руку, он поспешно приложил к губам палец, тем самым призывая девушку к молчанию.       — Кто ты такой? — в недоумении глядя на него, прошептала Сяо Кэ. — И что ты здесь делаешь?       — Моё имя — У Сянцзы, — так же шёпотом проговорил незнакомец, не сводя с Кэ’эр внимательного, слегка настороженного взгляда. — Принцесса Жун Лэ сегодня днём побывала в этом поместье. Скажи, она ничего не велела передать мне?       — А, так значит, это ты и есть! — с явным облегчением выдохнула ученица Божественного целителя. — Разве можно вот так внезапно появляться из пустоты? Напугал меня до чёртиков! Почему нельзя войти в дверь, как все нормальные люди? И что, вообще, за необходимость двигаться так же бесшумно, как тень или призрак?       У Сянцзы, глядя на неё, мягко улыбнулся, желая показать девушке, что в его намерениях нет ничего дурного и что он вовсе не пытается её обмануть.       — Где эта вещь? — спросил он у Кэ’эр.       — Вещь? — переспросила та, забавно наклоняя голову и глядя на гостя вопрошающим взглядом. — А ты хотя бы знаешь, что это за вещь такая?       — Конечно, знаю, — кивнул глава «Сокрытых во тьме». — Это веер, украшенный белым нефритом.       — Ладно, раз ты знаешь, то можешь забирать его, — проговорила Сяо Кэ, неохотно поднимаясь из-за стола и подходя к шкафчику, заваленному книгами. — Ну-ка, подвинься, дай мне пройти! — добавила она, недолго думая отодвигая в сторону своего гостя.       Вытащив веер из стоявшего на полке небольшого сундучка, девушка вернулась обратно и протянула его У Сянцзы.       — Вот, забирай…       Глава «Сокрытых во тьме» взял из её рук веер и, развернув, вытащил записку, написанную на небольшом клочке бумаги.       «Если ничего не изменится, то как и договаривались, встретимся во дворце Сэньянь через три дня за час до полуночи. Там я и передам вам генеральский знак, без которого не обойтись в нашем деле. — прочитал он послание принцессы. — Если же что-то пойдёт не так или у меня появятся другие планы, то сообщу вам об этом в ближайшие пару дней через Кэ’эр».       Дочитав записку, У Сянцзы поднёс листок бумаги к пламени горящей свечи. Между тем Сяо Кэ, которая до этого времени с любопытством на него смотрела, но ничего больше не говорила, протянула гостю футляр для хранения писем, где находилось руководство к действиям, в подробностях составленное принцессой. Если бы эта бумага попала не в те руки, Жун Лэ не удалось бы избежать очередного домашнего ареста. Ну, а принца Ли, без всякого сомнения, ждала бы неминуемая смерть, правда, быстрая и, скорее всего, относительно безболезненная.       — Вот, возьми это, — проговорила Сяо Кэ. — Надеюсь, прочитав письмо сестры Жун Лэ, ты сам разберёшься как тебе следует действовать и не наделаешь ошибок.       — Ты так сильно мне доверяешь? — спросил У Сянцзы, забирая у неё футляр с руководством к действию.       — Конечно, доверяю! — с уверенностью кивнула девушка. — А почему, собственно говоря, я не должна тебе доверять? Ты не выглядишь плохим человеком. К тому же, сестра Жун Лэ столько сил приложила, чтобы передать тебе этот веер. Не думаю, что она стала бы отдавать эту вещь тому, кому не доверяет. А раз уж она тебе так сильно верит, то, значит, и у меня нет оснований тебе не доверять. Ну, и, наконец, — добавила Сяо Кэ, с торжеством глядя на своего гостя. — Сестра Жун Лэ рассказывала мне, как ты выглядишь, так что, я не могла бы ошибиться в любом случае.       — Спасибо, за то, что согласилась нам помочь, — проговорил глава «Сокрытых во тьме». А сейчас, извини, я должен уходить. Так что, если хочешь, поговорим как-нибудь в другой раз, хорошо?       С этими словами он кивнул девушке в знак прощания и скрылся прежде, чем та хотя бы успела попрощаться с ним.       — У Сянцзы?.. — задумчиво глядя вослед ему и слегка наморщив лоб, проговорила Сяо Кэ. — Хм… Думаю, что мне и вправду стоило бы при следующей встрече о многом с ним поговорить. А то напустил на себя тут таинственный вид, как если бы ему и вправду было чего от меня скрывать… Ну не-ет, дорогуша! — добавила девушка, покачав головой. — В следующий раз когда я с тобой встречусь, то ни за что не отпущу прежде, чем ты не расскажешь мне кто же ты, чёрт возьми, такой и почему появляешься и исчезаешь бесшумно и незаметно, как призрак.       После этого Кэ’эр снова занялась приготовлением лекарств, решив больше не думать ни о странном посетителе, ни о планах «сестры Жун Лэ». Планах, в которых, как знала Сяо Кэ, для неё самой не было места.       *****       Чжуншань, поместье генерала Фу, «Сад Спокойствия»       А между тем Жун Лэ всё никак не решалась приступить к выполнению своего плана. В глубине души принцесса всё ещё надеялась, что ей удастся обойтись малой кровью, не прибегая к лжи, обману, предательству, а возможно — и к убийству. И сейчас для девушки было сейчас совершенно неважным то, что человек, которому предстояло сыграть в придуманном ею представлении роль жертвы, сам неоднократно предавал и обманывал её.       — Я ни за что не стану поступать так же, как он сам поступил со мной. По крайней мере, до тех пор, пока есть хотя бы один-единственный шанс решить эту проблему мирным путём, — размахивая мечом, говорила принцесса, ни к кому не обращаясь. — Если же и на этот раз у меня не получится уговорить его позволить мне уйти, то что же… Пусть тогда и он сам не винит меня за жестокость.       — Ну, и о ком это сейчас ты говорила, дорогая? — проговорил генерал, подходя ближе и останавливаясь в паре десятков шагов от того участка двора, где сейчас занималась фехтованием его супруга.       — Это я о своём брате сейчас говорила, — не прерывая своего занятия, стараясь говорить как можно убедительнее, проговорила Жун Лэ. — Никогда не прощу ему того, что он трусливо сбежал из Чжуншани накануне дворцового переворота, хоть и поклялся перед этим защищать меня не щадя собственной жизни.       — Ну-у, дорогая, — покачав головой, произнёс Фу Чоу. — Если император Жун Ци так и поступил, то, значит, у него были важные причины для поспешного отъезда. Наверное, ему пришлось срочно вернуться в свои владения, а, может быть, он не хотел становиться ни на чью сторону в моём противостоянии с бывшим наследным принцем, вот он и предпочёл уехать.       — Пусть так, — кивнула принцесса, устало опуская меч и переводя дух. — И всё же, я не могу понять одного.       — Чего именно? — устремив на девушку вопрошающий взгляд, слегка встревоженно спросил её супруг.       — Того, как только вы могли поступить со мной подобным образом, — со вздохом проговорила принцесса. — Думаете, мне легко было снова вам довериться после всего, что случилось на озере Цинлян? И всё-таки я простила вас и даже была готова принять в качестве своего настоящего мужа, но вы… Вы же сами всё испортили, генерал. Именно вы, а не кто-то другой! Своими руками, можно сказать, вы отдали меня другому. А теперь, когда это случилось, обвинили меня в измене, к которой сами же и подтолкнули… Скажите, почему вы так со мной обошлись? Почему снова использовали в качестве своей пешки, даже не предупредив? И потом… Если вы и вправду любите меня больше жизни, то как вы могли собственными руками преподнести мне чашу с ядом? Неужели вы даже на миг не пожалели тогда, на площади, о том, что же вы со мной сотворили? А ведь я… Я ведь и вправду уже успела почти влюбиться в вас!       — Жун Лэ, я же тебе уже сто тысяч раз говорил, что тогда произошло недоразумение, — отводя взгляд в сторону, проговорил генерал. — Там должна была быть Хэнь Сян, а вовсе не ты. И я не знаю, кому это пришло в голову принести тебя туда, в то подземелье, где мы держали твоего двойника и подменить Хэнь Сян тобой.       — Ладно, вижу, что вам бесполезно о чём-то говорить, — покачала головой девушка. — Ладно. Не будем в таком случае больше говорить о подобных вещах…       С этими словами она подошла к своему супругу и, взяв её за руку, умоляющим тоном произнесла:       — Генерал, я готова вас простить, но у меня есть к вам одна небольшая просьба. Дело в том, что несколько дней назад я получила письмо из Чэнь. Нин Цянь И и Чжао Юнь приглашают меня в гости и я бы хотела поехать нанести им визит сейчас, пока ещё могу путешествовать, не особенно обращая внимания на своё положение… Пожалуйста, позвольте мне на пару месяцев оставить Чжуншань. Обещаю, что я никуда не сбегу от вас и как только немного погощу у своих друзей в Чэнь, так сразу же вернусь сюда, в это поместье.       — Ты просишь позволить тебе поехать в Чэнь? — с улыбкой проговорил Фу Чоу. — Хорошо, Жун Лэ. Я не только позволю тебе туда съездить, но даже сам поеду с тобой. Только… Давай отправимся в Чэнь не прямо сейчас, а примерно через год или даже через пару лет, договорились?       — Через год будет слишком поздно, — покачала головой принцесса. — Забыли уже о том, что я могу и не дожить до этого времени? К тому же, — добавила она тише. — Через год, если я всё ещё буду жива, у меня на руках будет младенец, с которым не слишком-то попутешествуешь, но и дома одного его не оставишь. Таким образом, обещая съездить вместе со мной в Чэнь, вы должны понимать, что через год или, тем более, через два года я уж точно не смогу туда поехать.       — А сейчас, дорогая, уж извини, но я просто не могу тебя туда отпустить, — едва заметно усмехнувшись, сказал её супруг. — Жун Лэ, совсем скоро ты станешь моей императрицей и до коронации я уж точно никуда тебя из дома не отпущу.       — Но вы же всё равно не сможете стать императором, если у вас не будет императорской печати! — невольно вырвалось у девушки. — А что, если её поиски затянутся на долгие месяцы, а то и годы? Предлагаете мне всё это время как привязанной, сидеть здесь, в этом поместье и несколько лет не покидать Чжуншань?       — Если даже мне и не удастся отыскать печать, я всё равно найду какой-нибудь способ пройти обряд коронации, пусть даже и без неё, — с усмешкой проговорил Фу Чоу. — В конце концов, законы для того и существуют, чтобы их нарушать.       В это время во двор «Сада Спокойствия» вбежал встревоженный Чан Цзянь.       — Генерал, — воскликнул он, падая на колени перед своим господином. — Боюсь, у меня для вас и для принцессы ужасные новости.       — Что ещё случилось? — резко оборачиваясь в его сторону, спросил Фу Чоу.       — П-пожар… — виновато глядя на него, слегка запинаясь, промямлил Чан Цзянь. — В западной части города пламенем охвачено уже два квартала и огонь вот-вот перекинется на третий. Я приказал своим людям выяснить у очевидцев, какое из зданий вспыхнуло первым, и оказалось, что это был чайный дом «Объятия Луны», принадлежащий нашей госпоже.       — Что?! — в недоумении и ужасе воззрилась на него принцесса. — Говоришь, в «Объятиях луны» начался пожар?!       — Не просто начался, принцесса! — покачав головой, со вздохом проговорил подручный. — Боюсь, что сейчас на месте чайного дома мало что осталось. Пламя полыхнуло мгновенно и огонь сразу охватил все здания за исключением лавки редкостей. Она, как ни странно, вообще почти не пострадала, как если бы была заговоренной.       Жун Лэ вдруг показалось, будто у неё земля уходит из-под ног. «Объятия Луны» были для неё не просто местом, где принцесса могла отдохнуть и пообщаться с подругами и посетителями. Чайный дом стал неотъемлемой частью её нынешней жизни и представить, что его больше нет… Это было свыше всяких сил.       — Ты слышал? — оборачиваясь в сторону своего супруга, со слезами на глазах воскликнула девушка. — В «Объятиях Луны» пожар! Немедленно отправляйся туда и потуши его!       — Боюсь, что уже слишком поздно, дорогая! — покачал головой генерал, обнимая её и успокаивающе поглаживая по спине. — Ты же слышала, что сказал Чан Цзянь? На территории чайного дома выгорело всё, кроме лавки редкостей. Если даже я туда сейчас и отправлюсь, то всё равно ничем не смогу помочь. Я не умею возрождать здания из пепла, да и никто в мире не умеет этого делать. Единственное, что я в состоянии для тебя сделать, так это приказать расчистить пепелище, после того, как огонь будет потушен и построить там для тебя новый чайный дом, ещё лучше, чем тот, что был раньше.       — Ты говоришь об этом так просто, как если бы и вправду не понимал, что это место для меня значит! — всхлипнула Жун Лэ. — Если даже ты и прикажешь отстроить «Объятия Луны» заново, чайный дом уже никогда не будет прежним!       И тут вдруг в голову девушки неожиданно пришла ужаснувшая её саму мысль.       — А может быть, — проговорила принцесса, отстраняясь от своего супруга и с подозрением глядя на него. — Может быть, ты так спокоен сейчас потому, что это ты сам же и приказал поджечь «Объятия Луны»? А теперь ещё и разыгрываешь здесь передо мной святую невинность, как если бы и вправду ни о чём не знал!       — Но я действительно до этой минуты не слышал ничего о пожаре, вспыхнувшем этой ночью в западной части города, дорогая! — покачав головой, воскликнул Фу Чоу. — И потом… Какой мне был бы смысл устраивать поджог в чайном доме, который я сам же для тебя и выкупил за почти невероятные деньги?       — Я не знаю, — вздохнула Жун Лэ. — Может быть, ты не хотел, чтобы у меня оставалось место, куда я могла бы сбежать, чтобы хоть несколько дней тебя не видеть…       — Это абсолютная бессмыслица! — упрямо покачал головой её супруг. — Мне бы и в голову не пришло сжигать чайный дом, который тебе принадлежит, дорогая. Скорее всего, — добавил он, беря девушку за руку. — Скорее всего, никакого поджога не было. Должно быть кто-то из слуг, работавших в «Объятиях Луны», был неосторожен в обращении с огнём, вот пожар и вспыхнул… Обещаю, что я завтра же начну расследование и если выяснится, что кто-то специально поджёг принадлежащий тебе чайный дом, поджигатель заплатит за это собственной жизнью.       — Господин, так что вы мне-то прикажете делать? — прерывая их разговор, спросил Чан Цзянь. — Нужно ли взять наших людей и отправить их на тушение пожара в западной части города?       — Разумеется! — кивнул Фу Чоу. — Чан Цзянь, возьми отряд в двести или, лучше, в триста воинов и отправляйся с ними туда. Проследи, чтобы пожар потушили как можно скорее и чтобы огонь не перекинулся на другие городские кварталы. А завтра, прямо с утра, доложишь мне о причинённом ущербе и о количестве пострадавших.       — Как прикажете, господин!       С этими словами подручный, поклонившись в знак прощания, поспешно ушёл, оставив принцессу и её супруга наедине друг с другом.       — Если это и вправду вы, генерал, устроили поджог, — проговорила Жун Лэ зловещим шёпотом. — То я вам никогда этого не прощу, так и знайте! Пока же… Давайте вернёмся к нашему разговору. Помнится, я просила вас позволить мне съездить в Чэнь к моим друзьям, но вы, как я понимаю, не собираетесь никуда меня выпускать ещё как минимум год.       — Не собираюсь потому, что это в твоих же интересах, Жун Лэ, — обнимая девушку, произнёс её супруг. — В твоих… И в интересах нашего ребёнка. Думаешь, я позволю тебе сейчас, когда ты так уязвима из-за своего положения, рисковать своей и его или её жизнью?       — Я вам уже говорила, что вы всё равно не имеете к этому ребёнку никакого отношения! — фыркнула принцесса. — Так не всё ли вам равно, генерал, что с ним случится?       — Ты не можешь знать этого наверняка! — покачал головой Фу Чоу. — И никто не может знать до тех пор, пока этот ребёнок не родится и мы не увидим, на кого — на меня или на принца Ли, он окажется похож. До тех пор, пока ты его носишь, я буду считать его своим. И изменю отношение к нему только в том случае, если у меня впоследствии появятся неопровержимые доказательства того, что я не имею к твоему ребёнку никакого отношения.       — Кто вам сказал, что я уже сейчас не могу знать этого наверняка? — фыркнула девушка. — Может быть, я не видела ещё этого ребёнка, но в том, что он не ваш, я совершенно точно уверена. Я — его мать, как-никак и потому мне лучше, чем вам или кому-то ещё известно, от кого это я умудрилась так не вовремя залететь! И если говорю вам, что вы не имеете к моему сыну или дочери никакого отношения, генерал, то это так и есть! И не спорьте больше со мной, ведь меня моя интуиция никогда прежде ещё не подводила!       — Ты — не мать, а б…! — невольно вырвалось у генерала грубое солдатское ругательство, о чём он, впрочем, тут же и пожалел. — Жун Лэ, никогда прежде я и подумать не мог, что однажды так тебя назову. Но, видят боги, я и так слишком долго терпел твои выходки и капризы. Ты в открытую изменяла мне ещё до свадьбы — я не сказал тебе тогда ни слова и ни в чём не упрекнул. Во время брачной церемонии принц Ли увёл тебя прямо из-под алтаря и три дня продержал в ледяной гробнице — и снова я безропотно стерпел это оскорбление. Позже он пытался увести тебя с собой после сражения на озере Цинлян, а потом ещё и назначил тебе свидание в купальне императорского дворца… Как думаешь, если бы я выдал тебя и твоего обожаемого и ненаглядного У Ю наследному принцу, что с вами обоими случилось бы?.. Но и на этом ты не успокоилась. Ты пригласила принца Ли в моё поместье, чтобы он забрал тебя отсюда, публично при этом меня опозорив. И даже на площади, будучи отравленной Ядом Скорпиона, ты угрожала мне кинжалом, заставляя меня спасти этого подлого мерзавца Цзунчжэн У Ю!.. Скажи, чего ты добиваешься? Хочешь получить развод? Я дам его тебе, но не раньше, чем пройдёт год со времени заключения нашего брачного союза. И не думай, что если ты и дальше будешь меня позорить перед моими будущими подданными, то я тебе дам развод прямо сейчас. Единственное, чего ты добьёшься такими методами — это заставишь меня быть жестоким по отношению к тебе. А мне, поверь, очень бы этого не хотелось, дорогая…       Молча выслушав всё, о чём ей говорил Фу Чоу, принцесса неожиданно размахнулась и со всей силы залепила своему благоверному полновесную пощёчину, от которой тот даже пошатнулся.       — Ты всё сказал? — чуть не плача, спросила Жун Лэ, устремляя на генерала взгляд, полный неприязни. — В таком случае, я тоже выскажу всё, что думаю по этому поводу. Начнём с того, что я вовсе не хотела выходить замуж в чужую страну. И если согласилась приехать в Северную Линь — так это только потому, что мой брат меня об этом просил. Далее… Пусть ты и спас меня в «Саду Чёрного Бамбука» и даже показался мне тогда образчиком чести и благородства, следует признаться, что я никогда не любила тебя по-настоящему. И если согласилась выйти за тебя замуж, то исключительно потому, что иначе могли пострадать люди, которых я считала своими друзьями. Впоследствии я честно пыталась привыкнуть к тебе и даже почти смогла полюбить по-настоящему. И, может быть, если бы ты меня не предал несколько раз подряд, между нами сейчас царили любовь, мир и полное взаимопонимание… Я раз за разом прощала тебе обман, ложь и предательства, искренне надеясь, что уж теперь-то ты наверняка исправишься. Я простила тебе даже происшествие на озере Цинлян, когда ты загнал меня в смертельную ловушку, из которой я могла не вырваться, если бы мне кое-кто не помог спастись. Но тут ты снова меня предаёшь и опять отправляешь на почти верную смерть, использовав в качестве марионетки в своём представлении, устроенном для принца Ли и для доброй половины армии… Что же касается той ночи, — невесело усмехаясь, добавила принцесса. — Ночи, которой ты так гордишься и думаешь, что я стала твоей настоящей супругой потому, что была не в силах устоять перед бездной твоего обаяния… То знаешь ли ты, что, по сути, это было ничем иным, как насилием? Ты попросту делал тогда со мной всё, что хотел, не считаясь при этом с моими чувствами и желаниями. Ты тогда причинил мне такую сильную боль, что я думала, после этого неделю сидеть не смогу! Вот что ты тогда со мной сотворил и вот чем сейчас передо мной кичишься! И если я не рассказала о том твоём «подвиге» своему брату — то это лишь потому, что мне не хотелось признаваться перед Жун Ци в своём бессилии и в неумении договариваться с собственным супругом… А теперь, — добавила она, после непродолжительного молчания. — Скажи, как, по-твоему, я должна после всего этого к тебе относиться? С любовью? С уважением? Или, может быть, со страхом и ненавистью? Ведь, если так подумать, хоть ты и сделал для меня много хорошего, но твои злые и подлые поступки с лихвой всё это перевешивают!       — Я не знаю, — покачав головой, проговорил её супруг. — Жун Лэ, я и вправду не знаю, как ты должна ко мне относиться. Я сделал многое, о чём буду жалеть до конца своей жизни. Но разве тебе недостаточно того, что я сам себя ненавижу и презираю за это? Тебе нужно обязательно отомстить мне ещё и лично?.. Ладно, пусть так, — добавил он с некоей обречённостью. — Но всё же, дорогая, прежде, чем ты направишь своё оружие против меня, вспомни о том, что сама же говорила ещё недавно. Ты умоляла меня отказаться от мести по отношению к моему так сказать отцу и брату. А сама? Чем же ты сама лучше меня, в таком случае?       — Вот и я тоже не знаю этого, — вздохнула принцесса. — Да и знать не хочу, если честно! — добавила она. — И всё же… Я снова готова простить вас, если только… Если вы немедленно вместе со мной отправитесь к чайному дому и проследите за своими людьми. Нужно, чтобы они сделали всё, что только можно для скорейшего тушения пожара. Ну, а я… Я хочу убедиться в том, что со слугами из «Объятий Луны» не случилось ничего ужасного. Да и проследить не мешало бы за тем, чтобы мародёры не разграбили под шумок лавку редкостей… Так что, давайте: собираемся и едем туда, да поскорее!       — Нет, ни за что! — покачал головой Фу Чоу. — Жун Лэ, ты не можешь туда поехать. Это слишком опасно. Что, если ты получишь ожоги или наглотаешься дыма на пепелище? Нет, нет и нет! Решено и подписано: ты остаёшься дома и ждёшь моего возвращения. И не вздумай снова сбегать из поместья: на этот раз я больше не буду так снисходителен и если ты опять учудишь что-то подобное, я за себя не ручаюсь.       — В таком случае, почему бы вам просто не взять меня с собой? — пожала плечами принцесса. — Вам ведь, отлично известно, что я всё равно не послушаюсь и как только вы уйдёте, немедленно отправлюсь следом. Так нужно ли провоцировать меня и не проще ли для нас обоих будет, если я просто поеду сейчас в чайный дом вместе с вами? Так вы, по крайней мере, сможете за мной приглядывать. И если я попытаюсь сделать что-то непозволительное или слишком опасное, вы успеете вовремя меня остановить.       — Хм… Пожалуй, в твоих словах есть смысл, — со вздохом произнёс её супруг. — Ладно, считай, Жун Лэ, что ты меня убедила. Я возьму тебя с собой. Но только… Будь готова к тому, что увиденное там окажется для тебя серьёзным потрясением. Всё-таки, это место было для тебя, можно сказать, вторым домом. И я просто не знаю, как ты сможешь пережить то, что, возможно, от него сейчас уже не осталось ничего кроме пепла и догорающих углей.       — Я это понимаю, — немного погрустнев, кивнула девушка. — И всё же… Я чувствую, что если я не поеду туда сейчас и не прослежу, чтобы хотя бы с лавкой редкостей не случилось ничего плохого, я буду ругать себя за это всю оставшуюся жизнь.       Тогда принцесса ещё и не догадывалась о том, что увиденное на пожарище окажется во много раз хуже тех ужасных картин, которые она успела нарисовать в своём воображении.       *****       Чжуншань, улица, на которой прежде располагался чайный дом «Объятия Луны»       Ещё подъезжая к месту пожара, принцесса, выглянув из окна кареты, увидела застилающий небо дым и устремившиеся вверх языки пламени, пожиравшие одно здание за другим. Даже сам воздух стал удушливым и тяжёлым из-за почти нестерпимого запаха гари и летающего повсюду пепла, который подобно снегу, медленно опускался на землю, покрывая её унылым серым покрывалом.       Подъехать к самому чайному дому не получилось: эпицентр пожара был огорожен толпой городских стражников, так, что прорваться через их кольцо не было никакой возможности. И даже генеральский знак, который Фу Чоу предусмотрительно захватил с собой, оказался здесь совершенно бесполезен.       — Да вы что, с ума сошли, если уже не узнаёте своего будущего императора?! — не выдержав, прикрикнул генерал на стражников, преградивших путь его карете. — Немедленно расступитесь и дайте мне проехать!       — Никак нельзя, Ваше Высочество! — склоняясь перед ним в почтительном поклоне проговорил начальник городской стражи. — Там всё охвачено пламенем и мы не смеем рисковать вашей жизнью и жизнью нашей будущей императрицы.       — Но мне очень нужно попасть в чайный дом! — упрямо покачала головой Жун Лэ, выглядывая из кареты. — Умоляю вас, офицер, позвольте нам туда пройти!       — Ваше Высочество! — кланяясь ей, проговорил начальник стражи. — Но, боюсь, вам там уж точно нечего делать. Всё, что было на территории чайного дома выгорело дотла. Уцелела, и то не знаю даже, каким чудом, только лавка редкостей. Но и у неё огонь сильно повредил крышу и стены… Кроме того, — добавил он, немного помолчав. — Я думал, что раз огонь вспыхнул в торговом квартале, где никто постоянно не живёт, то, по крайней мере, обойдётся без жертв. Но, увы… На том месте, где находился чайный дом, мои люди обнаружили обгоревший труп женщины. Ума не приложу, если честно, как она вообще могла там оказаться, ведь в «Объятиях Луны», насколько я знаю, никто не жил. Даже слуги, которые там работали расходились по домам после того, как заведение закрывалось на ночь.       — Жил… — чувствуя, что у неё всё холодеет внутри, тихо проговорила принцесса. — В чайном доме жила одна моя знакомая. Она… Ей некуда было идти после того, как её выгнали из «Дома Ароматов» и я позволила ей остаться в «Объятиях Луны»…       — В таком случае, — неожиданно оживился офицер городской стражи. — В таком случае, Ваше Высочество, вы наверняка поможете нам выяснить, принадлежит ли найденный нами труп вашей знакомой или это была какая-то другая женщина... Прошу вас, — добавил он, делая рукой приглашающий жест. — Пройдёмте со мной для опознания тела.       — Вы что, с ума сошли?! — вскакивая с места и хватая начальника стражи за ворот, воскликнул генерал. — Моя жена и без того переволновалась, узнав о том, что её любимый чайный дом сгорел. А тут ещё и вы предлагаете ей пройти на опознание наполовину сгоревшего трупа! Офицер, я не могу понять, чего у вас нет: мозгов или же совести?! Вы что, хотите, чтобы у вашей будущей императрицы началась нервная горячка, что ли? Смерти её желаете?!       — Никак нет… — пролепетал испуганный офицер, безуспешно пытаясь освободиться из его хватки. — Я… Говоря по-правде, я вовсе не собирался показывать Её Высочеству обгоревший труп. Я только хотел показать ей украшения, которые были на той несчастной… Если даже принцесса и взглянет на золотые побрякушки, она же не станет падать в обморок, верно?       — Если так, то тогда ладно, — милостиво кивнул Фу Чоу. — Только вот… Почему бы в этом случае не принести украшения сюда? Зачем подвергать принцессу опасности, если она сможет опознать эти вещи сидя в карете?       — Точно! — хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул начальник городской стражи. — И как только я сам об этом не догадался? Должно быть, это случилось потому, что у меня сейчас голова другим была забита…       Сказав так, он подозвал одного из своих помощников и распорядился принести украшения, снятые с тела неизвестной женщины. Через несколько минут солдат вернулся, неся в руках небольшой матерчатый мешочек, который он и отдал начальнику.       — Вот, взгляните, — проговорил тот, протягивая украшения сидевшей в карете девушке. — Эти серьги и кольца были на найденном на пепелище трупе. Скажите, вы узнаёте эти вещи?       — Д-да… — слегка запинаясь, кивнула Жун Лэ. — Эти украшения… Они и вправду принадлежат моей знакомой, барышне Чэнь Юй, о которой я вам говорила.       — Спасибо, Ваше Высочество! — склоняясь перед принцессой в благодарственном поклоне, проговорил командир городской стражи. — Вы нам очень помогли. Что же, теперь, по крайней мере, нам не придётся искать родственников погибшей и мы можем не подавать прошение в Плату Наказаний, чтобы они начали следствие по поводу возможного убийства.       Жун Лэ чувствовала себя так, словно у неё из-под ног выбили почву, оставив в подвешенном виде. Но, несмотря на это, она всё же кивнула офицеру и даже нашла в себе силы едва заметно ему улыбнуться.       — А сейчас, — оборачиваясь в сторону своего супруга, проговорила девушка. — Давайте вернёмся домой. Я чувствую себя смертельно уставшей и подавленной больше, чем когда-то раньше.       — Хорошо, как скажешь, дорогая, — беря её за руку, кивнул генерал. — В конце концов, как видишь, мы бы всё равно ничего не смогли здесь сделать. А сидеть зимней ночью в карете и ждать, пока догорит пожар, охвативший три или четыре квартала… Так себе удовольствие, знаешь ли. К тому же, — добавил он тише. — Это может быть небезопасным. Как сказал начальник городской стражи, здесь нет жилых домов, но зато полным-полно торговых лавок, в которых продавали масло, вино, а может быть, даже и ракеты для фейерверков. Что, если всё это рванёт в один далеко не прекрасный миг? Да нас же тогда взрывной волной до самой границы с Вэй добросит!       Жун Лэ сдержанно улыбнулась, хоть у неё в эту минуту на душе кошки скребли. Но как только карета выехала на центральную улицу, ведущую к поместью, девушка, не сдержавшись, проговорила, обернувшись в сторону мужа:       — Генерал, ваше счастье, если вы и вправду не имеете никакого отношения к этому пожару. Но если это вы устроили поджог «Объятий Луны», то я никогда вам этого не прощу, так и знайте!..