Долгий путь, ведущий к дому

      Чжуншань, дворец Сэньянь       Холодный дворец спал, погруженный в ночной мрак и только в отдалении слышался звук шагов стражников, обходивших территорию и лязг их оружия. Но принцу Ли, запертому в импровизированной тюрьме и подвешенному на крюках, было совсем не до сна и даже не до отдыха. Нестерпимо болели раны и мучила жажда. Ведь за весь день никто из тюремщиков не приносил узнику ни еды, ни воды: то ли сами забыли, то ли действовали в соответствии с приказом нынешнего наследника престола.       «Интересно, как долго ещё продлится моё заточение? — невольно думал У Ю, вглядываясь в темноту ночи. — Хотя… Кажется, этот негодяй Фу Чоу яснее ясного сказал, что он намерен держать меня в подземелье ещё несколько месяцев, после чего передаст Министерству наказаний. И не получится ли тогда, что я ещё с благодарностью вспомню эти дни и своих мучителей, когда буду подниматься на эшафот, выстроенный на главной городской площади?..»       В это время совсем рядом послышался какой-то шорох, а вслед за тем из темноты вынырнула белая тень, которую принц Ли в первое мгновение даже посчитал призраком или порождением разыгравшегося воображения. И только присмотревшись, он понял, что это был его названный брат — глава организации «Сокрытые во тьме» У Сянцзы.       — У Ю, наконец-то я тебя нашёл! — проговорил тот, подбегая к пленнику и заставляя его подняться. — Ты как, в порядке?       — Не особенно, — криво усмехнувшись, сказал принц Ли. — Сам не видишь, что ли, что они со мной успели тут сделать?       — Вижу, — сдержанно кивнул У Сянцзы. — И, клянусь, когда-нибудь каждый из них дорого за это заплатит! Но пока… Брат, боюсь, у нас не так много времени, а сказать я тебе должен многое… В общем, для начала, — добавил глава «Сокрытых во тьме», доставая из-за пояса некий фиал, в котором был насыпан белый порошок, напоминающий сахарную пудру. — Давай для начала обработаем твои раны. Это снадобье мне передала Сяо Кэ, а вместе с ним — и инструкцию к действиям, составленную лично принцессой Жун Лэ.       Говоря так, он принялся засыпать порошком раны своего друга, которые всё никак не могли затянуться из-за того, что крюки постоянно раздирали их вновь и вновь. А затем, убрав фиал с остатками порошка, У Сянцзы добавил:       — Ни о чём не беспокойся. Тебе уже недолго осталось томиться в этой тюрьме. Через три дня ты будешь свободен, принцесса лично об этом позаботится.       — Мань Яо? — морщась от боли, пробормотал принц Ли. — Что с ней? Она в порядке?       — Да, с ней всё не так плохо, как тебе могло на площади показаться, — подтвердил У Сянцзы. — Да и вообще, никому из нас не пришлось так же плохо, как тебе. У Юй на свободе и он собирает сейчас войска, чтобы помочь тебе вырваться из заключения. Правда вот, не знаю, успеет ли он это сделать за три дня. Но это и не важно: главное, что люди, которые помогут тебе добраться до южных провинций уже готовы действовать и сейчас только ждут нашего приказа. Но есть и проблема. Фу Чоу усилил охрану своего поместья, так, что принцессе не так просто будет оттуда выскользнуть. Хуже того, генералу с некоторый пор стал ещё и известен тот тайный ход, которым Жун Лэ пользовалась раньше, так что теперь она не сможет уже той лазейкой воспользоваться. Кроме того, дворец Сэньянь охраняется мастерами боевых искусств, так что выкрасть тебя отсюда — та ещё задачка. И если у нас не будет генеральского знака, принадлежащего Фу Чоу, то, боюсь, плохо нам всем придётся. Нужно будет прорываться сюда с боем, чтобы тебя освободить, а это неизбежно привлечёт к нам ненужное внимание и почти наверняка поставит все наши планы под угрозу срыва.       — Но это означает… — покачал головой У Ю. — Это означает, что Мань Яо придётся добывать его знак, рискуя жизнью… Можем ли мы решиться на такие жертвы? Ведь если что-то пойдёт не так…       — У Ю, ты забываешь кое о чём важном, — едва заметно усмехнувшись, проговорил его названный брат. — О том, что Мань Яо — не обычная женщина. Если она что-то задумала, то выполнит это любой ценой. Но при этом она не станет при этом впустую рисковать жизнью. К тому же, я собираюсь отправить своих людей, чтобы те тайно её защищали… Ну и, наконец, — добавил глава «Сокрытых во тьме». — Что может угрожать принцессе в доме её мужа? Генерал её обожает и готов ради неё если не на всё, то на многое. Да, он усилил слежку за своей супругой. Но не потому, что боится, что принцесса сбежит от него, а из-за того, что хочет её защитить. И уж поверь, ни при каких обстоятельствах Фу Чоу не станет намеренно вредить ей. Так что если кто-то и сможет обманом или хитростью добыть его знак — так это только Жун Лэ. Никто кроме неё не сможет подобраться к генералу так близко, а сам он никому в целом свете так не доверяет, как ей.       — Что же, ты прав, — немного подумав, кивнул принц Ли. — В таком случае, встречаемся через три дня на этом же месте, если я правильно тебя понял?..       *****       Чжуншань, поместье генерала Фу, «Сад Спокойствия»       До самого возвращения домой Жун Лэ больше не произнесла ни слова и только отсутствующим взглядом смотрела в окно, мысленно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. В том, что её муж был как-то причастен к поджогу чайного дома, принцесса не сомневалась ни на миг. Кому бы ещё, в самом деле, понадобилось сжигать «Объятия Луны», если только не Фу Чоу? Который, судя по всему решил отнять у неё единственное место, где Жун Лэ могла почувствовать себя по-настоящему счастливой и куда она могла бы приходить, желая отдохнуть от всего, в том числе и от его навязчивой заботы. К тому же, генерал не так давно обмолвился, что собирается сделать её своей императрицей, а значит он вполне мог устроить поджог для того, чтобы отрезать принцессе все возможные пути к бегству.       И очень может быть, что Жун Лэ, немного погоревав о сожженном чайном доме, снова его простила бы. Но на этот раз дело зашло слишком далеко: в огне пожара погибла её подруга. И если принцесса могла простить своему супругу уничтожение принадлежащего ей имущества, то прощать смерть Чэнь Юй она уж точно не собиралась ни за что на свете.       «Что же, — мысленно вздохнув, подумала Жун Лэ, глядя на то, как за окном кареты мелькают городские улицы. — Видят боги, я не хотела этого, но, боюсь, что Фу Чоу просто не оставил мне выбора. Пусть теперь не винит меня за жестокость и за неразборчивость в средствах достижения целей. В конце концов, не ему, убившему собственного отца и предыдущего императора по совместительству, осуждать меня за то, что я хочу прожить счастливо хотя бы последние месяцы своей жизни. Но жить счастливо — это значит жить вдали от него, а раз он не хочет отпускать меня по доброй воле, мне придётся обманом и хитростью добиваться права на счастье… Три дня… Через три дня всё решится. Пока же я должна вести себя так, чтобы не вызвать у него подозрений и не выдать случайно своих намерений ни словом, ни жестом, ни даже взглядом…»       Тем временем карета, въехав во двор поместья, остановилась. Не дожидаясь помощи своего супруга, принцесса спустилась по ступеням и, не оглядываясь, направилась к той части двора, где находились её апартаменты.       — Жун Лэ, ты снова всё неправильно поняла! — внезапно услышала она совсем рядом с собой голос своего мужа и мысленно выругалась.       — Что ещё, по-вашему, я не так поняла, генерал? — слегка раздражённым тоном проговорила она, оборачиваясь в сторону супруга. — И что, вообще, я должна была понять из всего случившегося сегодня, кроме того, что вы или кто-то из ваших людей специально подожгли чайный дом? Теперь-то, — добавила девушка, невесело усмехнувшись. — Теперь-то вы наверняка будете уверять меня в том, что не имеете к этому пожару ни малейшего отношения. Но я вам ни за что больше не поверю. Ведь от человека, готового ради мести убить собственного отца и издеваться над сводным братом, держа его в подземелье подвешенным на крюках, можно ожидать всего, чего угодно и даже более этого.       — Но я действительно не поджигал этот треклятый чайный дом! — подбегая к ней и хватая её за руки, воскликнул Фу Чоу. — Жун Лэ, ты можешь обвинить меня в чём угодно, кроме поджога «Объятий Луны»! В том, что я тебя обманывал, предавал и использовал в качестве своей марионетки, в том, что я устроил дворцовый переворот и стал невольной причиной гибели своего так называемого отца… Но я ни за что не позволю тебе возводить на меня напраслину и приравнивать к какому-то ничтожному поджигателю, по которому виселица плачет!       — А что это вы так забеспокоились, стоило мне заговорить о том, что это именно вы устроили поджог чайного дома? — многозначительно усмехнувшись, проговорила девушка. — Не хотите, чтобы вас приравнивали к поджигателям, генерал? Но почему же? Не потому ли, что масштаб злодеяний не тот и поджог чайного дома не поможет вам прославиться? То ли дело быть узурпатором престола! Вот это — для вас, это — по-вашему! Теперь, когда вы станете новым императором Северной Линь, зло, которое вы успели причинить другим людям, со временем забудется и сотрётся из памяти ваших подданных. Так, что потомки наверняка дадут вам какое-нибудь благозвучное прозвище, наподобие Мудрый, Благородный или даже Великий. И невдомёк им будет, что куда лучше вам подошло бы другое прозвище: Подлый, Бесчестный или Жестокий…       Принцесса замолчала, чувствуя, как её глаза начинают наполняться слезами. Если бы только тогда, полгода назад ей кто-нибудь показал эту картину в магическом шаре, позволяющем видеть будущее, то она ни за что не согласилась бы выйти замуж за этого человека, которого она тогда считала любовью всей своей жизни. Теперь же всё, что ей остаётся — это лишь пожинать плоды своей наивности и неосмотрительности. А дальше, между прочим, будет ещё хуже…       — Мне нет надобности беспокоиться о своей репутации, — услышала она спокойный, почти невозмутимый голос своего супруга. — Я уже говорил тебе однажды, что всё это — всего лишь представление для посторонних. И потом… Если мне нет дела до мнения моих современников, то с чего ты решила, будто меня волнует то, что скажут обо мне и моём правлении потомки? Единственное, что мне по-настоящему важно, Жун Лэ — это ты, это наши с тобой отношения. Поэтому, если у тебя осталась ещё хотя бы капля здравого смысла, ты должна понимать, что я не сделал бы ничего, что могло бы опорочить меня в твоих глазах. И если я говорю, что не поджигал твой чайный дом — значит, это правда, значит, я действительно не делал этого. Просто поверь мне хотя бы на этот раз, хорошо? И, клянусь, что уже совсем скоро я приведу настоящего злоумышленника с верёвкой на шее и брошу его к твоим ногам!       — Это всего лишь слова! — досадливо поморщившись, махнула рукой девушка. — Вы всё равно не сможете доказать свою непричастность к поджогу «Объятий Луны», а потому… На этот раз я вам не поверю, генерал. Может быть, если бы речь шла всего лишь о чайном доме, который сожгли вы или же ваши люди, я могла бы вас простить. Но в огне погибла ни в чём неповинная девушка, которая больше всего на свете мечтала путешествовать и учиться музыке везде, куда бы ни забросила её Судьба… Генерал, я просто поражаюсь вашей циничности! — добавила принцесса, качая головой. — Вы считаете себя ценителем музыки, но в то же время ради собственных целей не погнушались убить одного из лучших мастеров игры на цинь. Вы мните себя благородным человеком, но при этом без колебаний обрекли на ужасную смерть юную и прекрасную девушку, у которой вся жизнь была впереди… Похоже, что для вас и вправду не осталось в этом мире ничего святого. Всё чистое, светлое и благородное, что было в вашей душе ещё недавно, дотла выжгла жажда мести и стремление восстановить справедливость пусть даже ценой преступления. И теперь, глядя на вас, я уже сомневаюсь не только в том, что когда-то любила вас, но и в том, что вы мне вообще могли нравиться, не только как мужчина, но и просто как человек… Я больше не хочу вас сегодня видеть и слышать. А потому, будьте так любезны оставить меня в покое и вернуться на свою половину поместья. Не то, боюсь, я и вправду всерьёз с вами сегодня разругаюсь и наговорю вам столько гадостей, что вы об этом будете очень сильно жалеть…       Неизвестно, до чего бы в тот поздний вечер они договорились, но в это время к принцессе подбежала Лин Юэ, которая уже слышала от Сяо Ша о том, что в «Объятиях Луны» начался пожар.       — Принцесса, ужас-то какой! — бросаясь к своей госпоже, воскликнула служанка. Сяо Ша мне обо всём рассказал. И о том, что чайный дом вспыхнул, подобно пороху, и что вы вместе с генералом туда поехали… Божечки, как же я за вас волновалась! Но, наконец-то вы вернулись и, вроде бы, с вами всё в порядке, а, значит, поводов для беспокойства тоже больше нет…       — Со мной всё в порядке, а вот о Чэнь Юй этого не скажешь! — холодно заметила принцесса. — Лин Юэ, «Объятия Луны» выгорели дотла. Но, как бы то место ни было мне дорого, это — всего лишь чайный дом, который можно будет заново отстроить всего за несколько дней. Хуже всего другое: то, что Чэнь Юй погибла в пламени этого пожара. И если я готова была простить кое-кому поджог чайного дома, то уж её-то смерть я ни за что ему с рук не спущу.       — К-как?!. — в ужасе глядя на свою госпожу и даже невольно попятившись, пробормотала Лин Юэ. — Барышня Чэнь Юй умерла?! Сгорела в пламени пожара?! Но разве… Разве такое возможно?       — К сожалению, очень даже возможно, — вздохнула принцесса. — Я и сама сначала не поверила, когда мне об этом сказал командир городской стражи. Но когда он показал мне украшения, которые были на погибшей в огне пожара девушке… Я сразу же поняла, кем та могла быть. Это Чэнь Юй, тут нет и не может быть никаких сомнений.       — Жун Лэ, — перебивая её, проговорил генерал. — Я понимаю, что ты страшно расстроена из-за уничтожения «Объятий Луны» и гибели своей приятельницы. И я клянусь, что завтра же прикажу начать на том месте возведение нового чайного дома, который будет в стократ лучше прежнего. Что же касается погибшей девушки, я прикажу, чтобы её похоронили почти что с королевскими почестями. Это — всё, что я могу для тебя сделать, чтобы хоть немного оправдаться перед тобой и, надеюсь, хотя бы после этого ты поверишь в то, что это не я был тем поджигателем, который заставил тебя плакать.       — Он этого и вправду не делал, — подтвердила Лин Юэ слова Фу Чоу. — Принцесса, вспомните о том, что генерал сам подарил вам этот чайный дом после того, как правительственные чиновники отобрали его у вас и выставили на общественные торги. Если бы вы только знали, сколько денег ему тогда пришлось отдать за те бумаги, вы бы ни за что не стали обвинять генерала в поджоге «Объятий Луны»… К тому же, — добавила служанка, слегка понизив голос. — Он так сильно вас любит, что не стал бы причинять вам такую сильную боль из-за потери важной для вас вещи…       Принцесса хотела возразить, что её супруг, на самом деле, уже успел причинить ей столько реальной боли, что поджог чайного дома на фоне всего этого выглядел самым безобидным из всего, что ей пришлось вынести. Но передумала, решив, что не стоит лишний раз огорчать и без того расстроенную служанку, для которой гибель их общей подруги стала ничуть не меньшим ударом, чем для самой Жун Лэ.       — Теперь уже неважно: делал или нет, — с трудом выдавив улыбку, проговорила принцесса. — Лин Юэ, давай лучше вернёмся в дом. Я смертельно устала и просто падаю с ног.       — Хорошо, как скажете, — кивнула служанка.       Сдержанным кивком попрощавшись с мужем, принцесса поспешила в свою комнату, где, наконец-то они с Лин Юэ смогли дать волю слезам, после чего, немного успокоившись, Жун Лэ решила переодеться, так как тот наряд, что был на ней во время посещения пожарища, весь пропитался запахом гари.       — Лин Юэ, подай мне домашнее платье, — проговорила она, обернувшись в сторону всё ещё шмыгающей носом служанке. — Да не это, а то, которое я надевала на Ночь Семёрок.       Лин Юэ, продолжая всхлипывать, протянула своей госпоже одеяние небесно-голубого оттенка, которое та надевала в один из самых счастливых дней своей жизни. Но на этот раз что-то явно пошло не так. Принцесса, попытавшись завязать пояс на своём любимом платье, вдруг обнаружила, что оно ей стало тесноватым.       — Это что ещё за чертовщина?! — невольно вырвалось у Жун Лэ. — Лин Юэ, почему я с трудом могу натянуть на себя это платье? В последний раз, когда я его надевала, оно было мне впору!       Лин Юэ смущённо хихикнула.       — Ну, это, наверное, потому, что вы начали поправляться из-за своего положения платье и перестало на вас нормально налазить, — проговорила она. — Да вы сами поглядите! — добавила служанка, покачав головой. — Вот, видите, принцесса, что у вас уже живот немного выпирает?       — Глупости! — фыркнула принцесса. — Какое ещё, ко всем чертям, положение?! Со времени моего залёта ещё и трёх месяцев не прошло, с чего бы мне сильно располнеть за такой короткий срок?       — И то верно… — задумчиво почесав нос, кивнула её служанка, помогая своей госпоже завязать пояс на платье. — И едите вы, вроде бы, не больше, чем обычно, — добавила она, качая головой. — Тогда и вправду непонятно, как это вы, принцесса, умудрились так сильно раздобреть, что ваша обычная одежда уже стала вам немного тесноватой… Хотя… Может быть, это случилось потому, что генерал очень высокий и ребёночек пошёл статью в него?       — Может быть, что и так, — сдержанно кивнула Жун Лэ. — Только вот… Всё равно это как-то странно и даже подозрительно. Ладно, — добавила она, немного помолчав. — Если бы я оказалась в какой-нибудь европейской стране, то подумала бы, что у меня может быть не один ребёнок, а двойня. Но здесь, в Северной Линь, это, конечно же, было бы почти невероятным. Значит, наверное, и вправду всё дело в том, что он один, но слишком уж большой…       Принцесса подумала о том, что ей ведь, ещё предстоит через несколько месяцев рожать этого самого ребёнка и что, учитывая его относительно немалые размеры и уровень развития здешней медицины, чудом будет уже то, если она вообще сможет пережить эти роды.       «Сама виновата, — язвительно фыркнул её внутренний голос. — Надо было сразу звать тогда Сяо Ша на помощь, пока не стало слишком поздно. Тогда бы тебе не пришлось сейчас мучиться, вынашивая и рожая ребёнка от человека, которого ты с некоторых пор не то, что не любишь, но и вообще с трудом терпишь его присутствие, когда он рядом с тобой».       — Да, но тогда-то я его ещё любила! — невольно вырвалось у девушки. — Любила, и верила, что буду по-настоящему с ним счастлива! Кто бы мог подумать, что всё так обернётся! Вот уж и вправду: от любви до ненависти всего один шаг…       — Принцесса, о чём это вы говорите? — в недоумении воззрилась на неё Лин Юэ.       — Да так, ни о чём, — едва заметно усмехнувшись, покачала головой Жун Лэ. — Совсем ни о чём… Лучше, — добавила она тише. — Скажи мне, Лин Юэ, тебе что-то известно относительно поисков императорской печати? Мой муж так и продолжает её искать по всей Чжуншани?       — Ага, — кивнула служанка. — Генерал уже не знаю в который раз приказал перерыть всё во дворце и в поместьях принцев Ли и Чэня и, разумеется, ничего его люди там не нашли.       — Хм… — задумчиво протянула Жун Лэ. — Может быть, в этом случае мне и вправду имеет смысл предложить ему эту печать в обмен на свою свободу? Если Фу Чоу согласится дать мне развод, я, так и быть, отдам ему императорскую печать, без которой ему не взойти на престол этой страны… Может быть, — добавила она, немного помолчав. — Я даже соглашусь какое-то время поиграть роль его императрицы, если он этого так хочет. Но уж после того, как я пройду обряд коронации вместе с ним и проведу при дворе пару недель, он просто обязан будет дать мне развод… Как тебе такой план, Лин Юэ? Что скажешь?       — Принцесса… — понизив голос почти до шёпота, проговорила служанка. — Боюсь, что если вы согласитесь стать императрицей, то вам навсегда придётся забыть о свободе. Потому… Потому, что как только обряд коронации завершится и вы на правах супруги нового правителя Северной Линь переступите порог императорского дворца, вы сможете его покинуть только после своей смерти. И если супруга генерала «Защитника Страны» или даже жена наследного принца ещё могли бы получить развод, то у императрицы такой возможности не будет никогда в жизни. Надев на себя корону, она не сможет снять её до самого конца жизни. А если даже и удастся добиться, чтобы муж от неё отказался, то ей придётся убить себя при помощи яда в присутствии свидетелей. Если же она откажется покончить с собой, то её попросту убьёт кто-то из слуг. В любом случае, выйти за ворота дворца бывшая императрица не сможет. И вообще, — добавила Лин Юэ. — Императрица «бывшей» не бывает. Она может быть только действующей, вдовствующей или же мёртвой, четвёртого не дано… Вот почему я и заклинаю вас, принцесса, ни в коем случае не отдавать печать генералу и по возможности оттягивать час его восхождение на престол так долго, как это только возможно.       — Нет, — с усмешкой покачав головой, промолвила принцесса. — Нет, Лин Юэ. Я думаю, что ты не права… То есть, — добавила она, решив, что служанка может неправильно понять её слова. — То есть, права, сказав, что императрица бывшей быть не может… Ну, что же, в таком случае всё, что мне нужно — это просто не становиться ею, только и всего… Лин Юэ, — понизив голос до едва слышимого шепота, проговорила Жун Лэ. — Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, когда Фу Чоу насильно потащит меня на коронацию. Я собираюсь покинуть это место гораздо скорее, уже через три дня… Так что, начинай потихоньку готовиться. Уже совсем скоро мы уедем из этого поместья, из Чжуншани, да и из Северной Линь тоже.       — Так значит, — понизив голос почти до шёпота, спросила у неё служанка. — Значит, принцесса, вы уже всё решили, окончательно и бесповоротно? А что будет в этом случае с вашим супругом? Вы позволите ему уйти?       — Я не знаю, — покачав головой, вздохнула Жун Лэ. — С одной стороны, я давно уже его разлюбила и даже, кажется, успела возненавидеть. С другой же мне бы не хотелось его убивать. Фу Чоу причинил мне немало зла. И я не думаю, что у меня поднимется рука на человека, которого я когда-то любила больше жизни, ну или мне казалось, что я его так сильно люблю. К тому же, — добавила она тише. — Как бы то ни было, он — мой муж и, похоже, отец моего будущего ребёнка. И я не вправе лишать его жизни если не ради наших с ним общих воспоминаний, то хотя бы ради своего сына или дочери. Но если у меня не будет другого выхода, тогда я без колебаний убью его, пусть даже мне бы и не хотелось доводить дело до таких крайностей.       — Он вас не отпустит, принцесса! — с сожалением глядя на неё, проговорила Лин Юэ. — Он совершенно точно ни за что не пожелает вас отпускать, и в этом случае вам и вправду не останется ничего другого, кроме как убить его или хотя бы ранить настолько тяжело, чтобы он был не в силах вас преследовать… Но вы… — добавила служанка дрожащим от слёз голосом. — Сможете ли вы спокойно жить после этого? Ведь трудно представить себе что-то более ужасное, чем необходимость стать убийцей некогда любимого человека…       — И всё же, я надеюсь, что до этого не дойдёт, — покачав головой, сказала принцесса. — Тем более, что у меня есть ещё один туз в рукаве.       Её служанка многозначительно кивнула.       — Если я не ошибаюсь, — проговорила она. — То вы же сейчас говорите о Сяо Кэ и о том задании, которое вы ей поручили?       — Именно, — подтвердила Жун Лэ. — Надеюсь, Кэ’эр меня не подведёт. Я слышала, как мой муж говорил Чан Цзяню о том, что завтра днём он собирается съездить в поместье принца Ли и спросить у Сяо Кэ, удалось ли той найти какой-нибудь способ излечения для меня. И если Кэ’эр сделает всё правильно, мне не придётся прибегать к крайним мерам, будь то убийство или же тяжёлое ранение. Фу Чоу сам уедет из поместья на поиски редких растений, необходимых для приготовления противоядия. И за время его отсутствия я сто раз успею сбежать отсюда. Чан Цзянь, в общем-то, неплохой слуга, но он — всего лишь исполнитель. По части ума и инициативности он явно проигрывает Сян Ину и потому не сможет меня не то что остановить, но и просто задержать даже если и раскроет наши планы. Так что… Давай подождём до завтрашнего вечера, хорошо? — добавила принцесса, ободряюще улыбаясь Лин Юэ. — А заодно проверим: так ли уж сильно генерал меня любит, как говорит? И готов ли он ради меня, ради моего спасения, пожертвовать императорской короной…