Долгий путь, ведущий к дому

      Чжуншань, поместье генерала Фу, «Сад Спокойствия»       Только когда радость от предвкушения будущей свободы немного поутихла, Жун Лэ вдруг вспомнила об одном очень важном обстоятельстве. О том, что ей, вообще-то, для осуществления задуманного плана необходимо раздобыть генеральский знак, принадлежащий её супругу.       Конечно, проще всего было бы дождаться, пока Фу Чоу завтра с утра пораньше отбудет на поиски Кровавого Ворона и, пробравшись в его кабинет, выкрасть его бирку. Только вот… Где гарантия того, что генерал не заберёт её с собой? А если он уедет из Чжуншани на несколько дней или, что ещё хуже недель, то это будет означать провал всех далеко идущих замыслов принцессы.       — Ну уж нет! — покачав головой, проговорила девушка, ни к кому не обращаясь. — Я ни за что не позволю, чтобы из-за досадной случайности все мои планы пошли коту под хвост… Эх, видно, — добавила Жун Лэ, вздохнув. — Ничего не поделаешь: придётся мне сегодня встретиться с моим супругом и, предложив помириться, напоить его так сильно, чтобы можно было бы стащить у него бирку в то время, пока он будет валяться почти в бесчувственном состоянии и не сможет мне помешать.       — Принцесса, это опасно! — предостерегающим тоном произнесла Лин Юэ, занятая в это время расчёсыванием своей госпожи. — Вспомните о том, что уже однажды случилось, когда вы собирались выпытать у генерала некие секреты и, решив, что он пьян настолько, что ничего не соображает, были настолько неосторожны, что позволили ему соблазнить вас.       — Я помню об этом случае, Лин Юэ, — досадливо морщась, проговорила принцесса. — Если ты думаешь, что я настолько глупа и позволю своему мужу снова зайти настолько далеко — так этого никогда больше не будет. Я уже однажды совершила подобную ошибку и ни за что не повторю её в следующий раз… К тому же, — добавила она, усмехнувшись. — Сяо Кэ передала мне успокоительное, которое позволит избежать возможной опасности. Просто добавлю несколько капель этого снадобья в чашу с вином прежде, чем преподнесу её генералу — и всё, дело сделано.       — Хорошо, если так и будет, — вздохнула служанка. — Но что, если вы, принцесса, ошибаетесь? И потом… Вспомните, что однажды случилось, когда вы подлили снотворное в чай принцу Ли. Ваше счастье, что он тогда не стал пить отраву, иначе я даже думать не хочу о том, что с вами сделал покойный император, если бы с его любимым сыном случилось что-то ужасное.       — Ты права, — немного подумав, произнесла Жун Лэ. — Наверное, мне и вправду не нужно подливать успокоительное в вино… Что же, видно, придётся ещё раз рискнуть. Надеюсь, хотя бы на этот раз Фу Чоу не станет ко мне приставать, но если это всё же случится… Значит, ещё одна ночь, которую я проведу с ним, станет той ценой, которую мне придётся заплатить за обретение долгожданной свободы.       На этом принцесса замолчала, тем самым давая Лин Юэ понять, что разговор завершён и больше она к этой теме возвращаться не желает.       А между тем время неумолимо отчитывало часы и минуты. Близился вечер и холодное предзимнее солнце клонилось к закату. Жун Лэ знала, что этим вечером супруг непременно её навестит. Генерал просто не сможет к ней не прийти, ведь уже завтра на рассвете ему предстоит покинуть поместье и отправиться на поиски Кровавого Ворона, растущего на неприступных скалах... Кто может знать, доведётся ли им с принцессой ещё когда-нибудь свидеться?       На какое-то мгновение Жун Лэ даже пожалела о том, что дала Кэ’эр такое поручение. Ведь если бы ученица Божественного Лекаря не отыскала тот рецепт противоядия и описание Кровавого Ворона в одной из своих книг…       — …То у меня никогда больше не было бы шанса раз и навсегда избавиться от оков, привязавших меня к этому дому, — проговорила уже вслух принцесса. — В конце концов, я же не просила Фу Чоу привезти мне это растение и уж тем более не заставляла его это делать. Он сам пожелал отправиться на поиски Кровавого Ворона. Это его выбор и только его решение. Только вот… Боюсь, что если во время этого путешествия с ним произойдёт что-то не слишком хорошее, я же потом всю жизнь буду ругать себя за это… Эх, если бы только у меня был другой выбор. Но тут не дано третьего: либо эта поездка, либо ранение или даже смерть. Иначе мне не заполучить его генеральский знак и не вырваться из этого поместья. Что же… Выбирая из двух зол меньшее, я всё же думаю, что поиски Кровавого Ворона — это лучше, чем мой первоначальный план, в соответствии с которым я должна была бы тяжело ранить или даже убить своего мужа. И всё-таки… Почему я себя сейчас чувствую законченной негодяйкой? Как если бы я действительно предала или обманула того, кто ещё недавно был мне дороже всех других людей на этом свете...       Вздохнув, девушка поднялась со своего места и отправилась на кухню — отдавать слугам распоряжение о том, чтобы те приготовили к ужину несколько праздничных блюд. Ведь если уж ей предстояло устроить для своего мужа прощальный романтический вечер, то всё следовало обставить по высшему разряду.       *****       Предчувствие не обмануло Жун Лэ. Она как раз закончила накрывать столик на двоих в своей комнате, как дверь распахнулась и на пороге показался её супруг. Увидев заставленный изысканными яствами стола, генерал, конечно же удивился, но виду не подал.       — Дорогая, я должен сказать тебе кое-что очень важное, — проговорил он, глядя на обернувшуюся в его сторону принцессу. — Ты позволишь мне пройти?       — Да, разумеется! — с улыбкой произнесла Жун Лэ. — Это даже хорошо, что вы сами сегодня решили меня навестить. По крайней мере, мне не придётся теперь посылать за вами кого-то из слуг.       — Получается, что и ты тоже хотела меня сегодня увидеть? — слегка недоверчиво глядя на неё, спросил Фу Чоу.       — Именно! — кивнула принцесса. — Всё так и есть. Я действительно хотела увидеть вас, дорогой мой супруг… Проходите, присаживайтесь за стол. Думаю, что будет лучше, если мы обсудим все важные вопросы за ужином, в непринужденной семейной обстановке. Во всяком случае, так мы скорее достигнем взаимопонимания, не согласны?       Генерал, которому показалось, что он ослышался, даже на всякий случай оглянулся, ожидая увидеть за своей спиной кого-то из слуг. Ведь никогда прежде принцесса наедине не называла его дорогим супругом или, тем более, по имени. И только в присутствии посторонних, когда им обоим приходилось играть роль любящей семейной пары, Жун Лэ вынуждена была нарушать свои же собственные принципы, чтобы не давать пищу для позорных сплетен.       — Что-то случилось? — не отводя от его лица внимательного взгляда, спросила Жун Лэ. — Вы выглядите сейчас так, как если бы увидели призрака.       — Это всё потому, что ты снова изменила своё отношение ко мне, — проговорил генерал, занимая место за столиком напротив принцессы. — Ещё вчера ты была убийственно-холодна и неприступна, подобно каменной цитадели. А сегодня приглашаешь меня к ужину и даже называешь «дорогим супругом»… Жун Лэ, скажи, а ты точно хорошо себя чувствуешь? Слишком уж непохоже всё это на твоё обычное поведение…       — Со мной всё просто замечательно, — с улыбкой сказала принцесса. — Я просто решила, что раз уж сама Судьба распорядилась, что наши судьбы оказались связанными даже крепче, чем я предполагала, то лучше нам быть друзьями, а не врагами. В конце концов, Фу Чоу, нам нечего с тобой делить. Более того, — добавила она тише. — Хотя бы ради нашего общего ребёнка я хочу забыть обо всех наших былых обидах и недопонимании. Тем более, что ты и сам успел осознать свою вину и изо всех сил стараешься исправиться. Я слышала, будто ты уже приказал Чан Цзяню позаботиться о возрождении «Объятий Луны». И хоть чайный дом никогда уже не станет прежним, я очень благодарна тебе за то, что ты собираешься вернуть его мне. Впрочем, — с улыбкой покачав головой, проговорила девушка. — О чём я вообще говорю? Разве не ты был тем, кто выкупил «Объятия Луны» после того, как их конфисковали у «барышни Мань Яо» и передали в государственную собственность?       — А, так значит, ты решила пригласить меня на ужин только лишь потому, что хотела таким образом отблагодарить за то, что я снова вернул тебе твой обожаемый и ненаглядный чайный дом? — всё ещё немного недоверчиво глядя на свою жену, спросил генерал.       — Не совсем, — покачала головой Жун Лэ. — То есть, и по этой причине, конечно же, тоже. Но в первую очередь я решила сегодня устроить для тебя этот романтический вечер потому, что хочу с тобой помириться. Как я и говорила, нам нечего делить, тем более сейчас, когда на кон поставлено так много всего. Твоя корона, моя жизнь и жизнь нашего будущего ребёнка… И если мне суждено покинуть этот мир через несколько месяцев или даже недель, я бы хотела прожить это время счастливо, рядом с тем, кого люблю больше жизни…       Вот тут-то принцесса ничуть не слукавила. Она действительно хотела провести остаток своей жизни с тем, кто был её первой и единственной любовью — то есть, с императором Жун Ци. Но понимала, что это, скорее всего, невозможно и что вернуться «домой» у неё вряд ли получится. Даже если «брат» и примет её обратно, то его матушка, вдовствующая императрица Западной Ци, не остановится ни перед чем, чтобы снова разрушить их и без того такое хрупкое счастье. А значит, всё, что Жун Лэ остаётся — это покинуть поместье нынешнего супруга и уехать в Чэнь. Там, как надеялась принцесса, Нин Цянь И и Чжао Юнь позволят ей остаться в своей столице и даже, может быть, помогут купить или снять небольшой домик, где она сможет хотя бы относительно счастливо прожить до конца своей жизни — неважно, долгой или короткой. Но для этого…       Вспомнив о том, что для достижения этой мечты ей потребуется обмануть бдительность супруга и отобрать у него генеральский знак, Жун Лэ, мило улыбаясь, взяла со столика бутылку с вином и наполнила бледно-золотистым напитком две жадеитовые чаши, одну из которых протянула своему супругу.       — Почему бы нам не скрепить наше примирение глотком старого доброго вина? — проговорила принцесса, устремляя на своего мужа кроткий взгляд. Её ресницы едва заметно дрожали, придавая девушке сходство с встревоженной ланью, готовой сорваться с места и умчаться в самую чащу леса.       — Хорошо, как скажешь, Жун Лэ, — немного обескураженно глядя на принцессу, кивнул её супруг. — Что же… Выпьем за наше примирение! Надеюсь, что теперь, когда это свершилось, ты и вправду перестанешь меня бояться и станешь мне доверять хоть немного, но всё же больше…       Они распили по чаше вина и Жун Лэ, которая, вообще-то, не особенно хорошо переносила алкоголь, вдруг почувствовала, что у неё начинает кружиться голова, а мысли становятся туманными и какими-то расплывчатыми. Но девушка хорошо понимала, что ей нужно любой ценой держать себя в руках и потому, собравшись с силами, она проговорила:       — А теперь, дорогой супруг, может быть, ты тоже расскажешь мне о том, по какой причине решил сегодня меня навестить?       — Ты просишь меня рассказать, почему я решил сегодня тебя навестить? — переспросил Фу Чоу. — Хорошо, дорогая, я скажу. Дело в том, что я пришёл к тебе попрощаться, возможно, что и навсегда. Завтра на рассвете я покину это поместье и отправлюсь на поиски одной крайне важной для меня вещи. Не знаю, сколько это займёт времени: может быть, несколько дней, а может быть и пару лет. Но до тех пор, пока я не отыщу ту вещь, домой я не вернусь.       — И что же это за вещь такая? — делая вид, что она ни о чём не понимает, спросила у него Жун Лэ, снова разливая по чашам золотистое вино. — Должно быть… Императорская печать? Но разве… Разве она не спрятана где-то в Чжуншани? Так для чего же тебе искать её в других землях?       — Я не собираюсь искать Императорскую печать вдали от Чжуншани! — покачал головой её супруг. — Пусть она для меня и важна, но всё же, Жун Лэ, Императорская печать не важнее твоей жизни. И вещь, которую я надеюсь отыскать — это вовсе не она, а растение, необходимое для приготовления лекарства, которое помогло бы тебе полностью исцелиться. Ради того, чтобы ты жила долго и счастливо, я готов на всё. На любые трудности и лишения. Ради тебя, Жун Лэ, я без колебаний отдам свою жизнь. И если ещё сегодня днём после разговора с той странной девушкой, которую ты называешь своим лекарем, я не был уверен в том, стоит ли мне отправляться на поиски Кровавого Ворона, то сейчас, когда ты предложила мне забыть о былых ссорах и обидах, я больше не сомневаюсь в правильности своего решения. Неважно, какие опасности ждут меня в пути, я всё равно отыщу для тебя это растение и привезу в Чжуншань, чего бы мне это ни стоило!       Сказав так, он схватил со стола чашу с вином и вмиг опустошил её. Принцесса же, подняв свою чашу, лишь едва пригубила хмельной напиток. После этого, словно бы спохватившись, она поспешно схватила в руки палочки для еды и, подхватив с блюда несколько кусочков мяса, опустила их на тарелку, стоявшую перед её мужем.       — Вот, попробуй это, — проговорила она, мило улыбаясь. — Это очень вкусно. Не правда ли?       — Да, и вправду, — кивнул генерал, так же с улыбкой глядя на неё после того, как попробовал предложенное ему угощение. — Это не просто вкусно, Жун Лэ. Это безумно вкусно… Скажи, это же ты сама приготовила всё это?       — Ну-у, не совсем, — отчего-то смутившись, проговорила принцесса. — Скажем так, мне помогали. Лин Юэ и кое-кто из слуг с твоей кухни… Но вот что касается этого мяса, — добавила она. — А также пончиков, которые так понравились тебе в прошлый раз, то их-то я уж точно готовила сама.       Говоря так, она снова доверху наполнила вином чаши.       — А сейчас, — проговорила Жун Лэ. — Давайте выпьем за успех вашего… ой, то есть, я хотела сказать, твоего предприятия, Фу Чоу. И за то, чтобы тебе всегда и всюду способствовали успех и удача. За то, чтобы ты поскорее отыскал Кровавого Ворона и вернулся домой. За то, чтобы стал императором этой страны... Что же касается меня, — добавила девушка, немного помолчав. — То я с радостью и гордостью буду носить корону императрицы, которую ты когда-нибудь возложишь на мою голову. И я всегда, до самого конца своей жизни, останусь с тобой, чтобы делить с тобой радость побед. А если ты всё же проиграешь, то я буду вместе с тобой нести это бремя… В горе и в радости, в болезни и во здравии, как говорится. Потому, что мы — одна семья. А ты — это всё, чем я дорожу в этой жизни…       Если бы Фу Чоу был трезвым, то он наверняка уловил фальшь и неискренность в словах принцессы и в её ускользающем взгляде. Но вино, которое Жун Лэ так щедро подливала в его чашу, уже успело сделать своё дело, напрочь лишив генерала чувства осторожности и бдительности. А может быть, он просто принял желаемое за действительное, кто знает, кто знает… Но к тому моменту, когда принцесса договорила свою речь и одним залпом опустошила чашу, вино, судя по всему, ударило в голову не только Жун Лэ, но и её супругу.       Не слушая, что там ещё говорила порядком захмелевшая девушка, Фу Чоу поднялся со своего места и подхватил слабо сопротивляющуюся и при этом глупо хихикающую принцессу на руки.       — Жун Лэ… — устремляя на свою супругу взгляд, полный надежды, проговорил генерал. — Это — последняя ночь, которую мы могли бы провести вместе… Только боги знают, суждено ли будет ещё встретиться. Так почему бы нам и в самом деле…       — А почему бы, и в самом деле, нет? — пьяно хихикнула Жун Лэ. — В конце концов, мне всё равно уже нечего больше терять, а значит…       Не договорив, она извернулась в его руках и, чуть приподнявшись, прижалась устами к его губам, чем невольно повергла своего мужа в состояние шока.       — Жун Лэ… — всё ещё не веря своему счастью, с трудом промолвил Фу Чоу. — Жун Лэ… Видят боги, этот день всё-таки настал. День, когда ты по своей воле решила стать моей во всех смыслах этого слова. Хоть раньше и говорила, что никогда не подпустишь меня к себе и не позволишь даже пальцем к тебе прикоснуться…       — Мы будем болтать или перейдём к более интересному делу? — с нарочитой кротостью и смущением глядя на него, проговорила принцесса. — А то, смотри, я ведь, могу и передумать…       — Ни за что!..       Даже не дав ей договорить, воскликнул генерал. После чего отнёс девушку на кровать, уже однажды ставшую молчаливой свидетельницей их страсти, и осторожно опустил на подушки.       «Вот ты и попался, дорогуша! — мысленно усмехнувшись, подумала Жун Лэ, глядя на то, как её благоверный поспешно стаскивает с себя и с неё одежду. — Боги, если бы только я раньше знала, как же легко мне будет подчинить тебя своей воле, всего лишь согласившись снова переспать с тобой, я бы без колебаний провернула этот фокус уже давным-давно…»       Никакого смущения или раскаяния принцесса не чувствовала. Да и, если сказать по правде, то, что сейчас происходило между ней и её супругом, вовсе не показалось ей неприятным, скорее, наоборот.       Возможно, так было из-за того, что на этот раз Жун Лэ полностью взяла инициативу на себя и контролировала весь, так сказать, процесс от начала и до конца, а, может быть, беременность усилила её чувственность и сделала тело девушки более податливым и отзывчивым на ласки. Так, что когда дело дошло до кульминационного момента, принцесса уже больше не зажималась и не пыталась интуитивно увернуться. Конечно, она почувствовала небольшой дискомфорт в момент несколько преждевременного проникновения когда сама она не была ещё готова к этому, да и позднее тоже, когда супруг, сделав своё «дело», тяжело дыша, навалился на неё всем своим весом. Но, в общем-то, на этот раз всё было более чем терпимо, если только не сказать, приятно.       Дождавшись, пока Фу Чоу заснёт, принцесса, осторожно поднявшись с кровати и поспешно натянув на себя платье, подобрав с пола его одежду, принялась искать генеральский знак. Жун Лэ знала, что её муж обычно носил бирку в широком рукаве или за пазухой. И именно там та, в конце концов, и отыскалась.       — Ну вот и всё! — с явным облегчением прошептала девушка, ни к кому не обращаясь. — Теперь всё, что мне остаётся — это дождаться его отъезда. А как только наступит подходящее время — действовать так, как было условлено заранее…       Сказав так, она поспешно спрятала генеральский знак в шкатулку с секретным механизмом, после чего, переодевшись в более подходящую для сна одежду, снова легла в кровать, интуитивно прижимаясь к своему супругу.       — Извини… — едва слышно проговорила принцесса. — Я не хотела тебя предавать и я действительно любила тебя всегда, с первого взгляда. Но я вынуждена так поступить, чтобы избежать ещё более страшного предательства по отношению к тебе. Надеюсь, что когда-нибудь, когда всё это закончится, а я, возможно, уже покину этот мир, ты сможешь меня простить. Пока же… Пусть эта ночь, которую мы провели вместе, станет возмещением тебе за твои будущие потери и вместе с тем — моей расплатой за невольную измену…       В этот миг Жун Лэ вдруг почувствовала, как по её щеке скатилась слеза и упала ей на руку.       «Что такое? — невольно подумала девушка. — Я плачу? Но почему? Неужели… Неужели это потому, что я и вправду не хотела бы с ним расставаться? Только вот… Что же мне делать, если я и жить так больше не могу? Я уже достаточно здесь настрадалась. Я должна если не ради себя, то хотя бы ради своего будущего ребёнка поскорее покинуть это поместье и забыть обо всём, что со мной случилось после приезда в Чжуншань, как о страшном сне…»       Как о страшном сне… Только вот почему же тогда перед мысленным взором принцессы в этот самый миг невольно промелькнули воспоминания о тех днях, когда она была так счастлива рядом со своим супругом? Неужели Жун Лэ и вправду заблуждалась относительно своих чувств и, на самом деле, она вовсе не хотела никуда уезжать?       Принцессе ещё только предстояло разобраться со всем этим. Пока же всё, что ей оставалось — это коротать бесконечно длинную, почти зимнюю холодную ночь в объятиях своего мужа — такого любимого и нелюбимого одновременно…       *****       Жун Лэ несказанно повезло: Фу Чоу так торопился поскорее отправиться на поиски Кровавого Ворона, что даже не заметил пропажи своего генеральского знака. Рано утром, ещё до рассвета, он быстро поцеловал притворяющуюся спящей супругу, после чего оделся и ушёл, плотно затворив за собой дверь. А где-то через полчаса принцесса услышала во дворе голоса слуг и удаляющийся стук копыт его коня…       Итак, одураченный муж, наконец-то уехал. Теперь же ей было нужно поскорее связаться с главой «Сокрытых во тьме» и сообщить о том, что всё в порядке и что их первоначальный план остаётся без изменений.       Одевшись без помощи своей служанки и наскоро перекусив остатками вчерашнего ужина, так и оставшегося стоять на столе, принцесса вызвала к себе Сян Ина и Сяо Ша. Первому девушка приказала сообщить У Сянзцы о том, что генеральский знак у неё и что теперь можно ни о чём более не беспокоиться. А второго своего телохранителя Жун Лэ отправила с секретной запиской, предназначенной для Кэ’эр в поместье принца Ли. В ней принцесса благодарила ученицу Божественного Лекаря и выражала сожаление относительно того, что не может взять Сяо Кэ с собой в другую страну, хоть и надеется на то, что они ещё встретятся в этой жизни и снова смогут быть подругами.       Таким образом всё было готово к побегу из поместья ещё за день до выбранной даты. Жун Лэ даже подумывала перенести задуманное на более ранний срок, но потом, решив, что её муж ещё не успел достаточно далеко отъехать от Чжуншани и потому может неожиданно вернуться, решила оставить свои первоначальные планы без изменений.       Прежде, чем вечером следующего дня навсегда покинуть поместье генерала, она уложила в дорожный мешок всё, что может понадобиться в дальних странствиях. В частности — шкатулку с секретным замком и уже законченную вышивку на алом шёлке, на которой была изображена пара летящих журавлей. Впрочем, немного подумав, принцесса достала пяльцы и, сняв с них вышитую картину, вставила её в заранее приготовленную рамку и оставила на столе, положив сверху записку, адресованную её супругу. Там, кроме извинений, было ещё и пожелание её «бывшему» встретить свою настоящую, а не мнимую любовь и, наконец-то стать счастливым с новой возлюбленной.       «Извини, Фу Чоу, я не смогу быть твоей императрицей, — написала Жун Лэ в той записке. — В этой жизни я люблю только У Ю и лишь рядом с ним смогу быть счастлива. Что же касается тебя, то я уважаю твою смелость и решительность, я восхищаюсь твоими военными победами и высоко ценю твою заботу обо мне, но при этом я никогда не смогу полюбить тебя по-настоящему. Мне жаль, что пришлось тебя предать и если бы только у меня был другой выбор, я никогда так с тобой не поступила».       А затем, бросив последний взгляд на свою комнату, где ей выпало познать и счастье, и боль, и разочарование, девушка решительным шагом направилась к выходу.