Долгий путь, ведущий к дому

      Чжуншань, дворец Сэньянь       В тот уже довольно поздний час Холодный дворец был погружен в полумрак и стражники, стоявшие перед его входом, не сразу заметили появления постороннего человека.       — Стой, кто идёт? — больше для порядка, чем на самом деле желая припугнуть незваного гостя, проворчал один из солдат, охранявших дворец Сэньянь.       — Я здесь по приказу генерала «Защитника Страны», — произнёс Сяо Ша, выходя на ярко освещённую площадку перед крыльцом и показывая стражникам генеральскую бирку. — Он велел мне перевезти узника, который здесь содержится, в тюрьму при Ведомстве Наказаний.       — Перевезти узника в государственную тюрьму? — переспросил один из солдат. — А разве не шивэй Чан, глава стражи, обычно выполняет подобные поручения?       — Обычно — да, — кивнул Сяо Ша. — Только вот на этот раз генерал отдал этот приказ мне, а не ему. Понятия не имею, почему он так поступил, да и не моё это дело — выпытывать у генерала по какой это причине он отдаёт мне или же шивэю Чану очередное поручение. Всё, что я знаю — это то, что генерал велел мне перевезти узника из дворца Сэньянь в тюрьму при Ведомстве наказаний. И если не успею справиться с этим заданием за два часа, то неприятности будут не только у меня, но и у вас тоже. За то, что вы своими расспросами задержали меня здесь чуть ли не на полчаса.       — Впервые вижу, чтобы генерал присылал с секретным поручением человека, не находящегося у него на службе, — всё ещё недоверчиво глядя на тунлина, покачал головой другой стражник.       — Это точно! — поддержал его первый охранник. — Вы ведь не из людей генерала, иначе на вас была бы военная форма, — добавил он.       — Вы на редкость наблюдательны, — стараясь выглядеть как можно более невозмутимым, проговорил Сяо Ша. — Раньше я и вправду служил принцессе. Но сейчас, когда вся Северная Линь перешла под управление генерала Фу Чоу… Я решил, как любой разумный и дальновидный человек, выбрать себе более влиятельного господина, потому теперь и служу генералу, а не его супруге. Но я не просто так служу в качестве простого исполнителя приказов, — добавил тунлин, многозначительно усмехнувшись. — А являюсь его доверенным лицом. Как видите, генерал даже передал мне на время свою бирку, а это о чём-то да говорит, не так ли?       — Да, всё верно, — кивнул один из стражников. — То обстоятельство, что у вас есть его знак, означает, что вы и вправду являетесь доверенным лицом генерала. Насколько я знаю, никогда прежде он не передавал свой знак кому-то другому, даже шивэю Чану… И раз уж эта бирка у вас в руках, — добавил он, немного помолчав. — То это, по сути, равнозначно тому, как если бы генерал Фу сам сюда явился и отдал нам этот приказ.       — Если вы до сих пор мне не верите, — произнёс тунлин, стараясь говорить как можно более уверенным и спокойным тоном. — То можете сами пойти и убедиться в том, что у ворот Холодного дворца до сих пор стоит тюремная повозка из Ведомства Наказаний. Ну или, если хотите, — добавил он, решив пустить в ход последний аргумент. — То сходите в Ведомство наказаний, найдите там генерала Фу и сами спросите у него, отдавал ли он мне этот приказ. Только вот… Не уверен, что в этом случае вам удастся избежать наказания за то, что вы посмели отвлечь его от других, по-настоящему важных дел.       Сяо Ша не мог не знать того, что в то время Фу Чоу был уже далеко за пределами столицы, успев отъехать от Чжуншани самое малое на то расстояние, которое конь, идущий быстрой рысью, смог бы преодолеть за день. И если бы кому-то из стражников, охраняющих дворец Сэньянь и вправду пришло в голову отправиться в Ведомство наказаний, то обман был мгновенно раскрыт. Но… Кто не рискует — тот не пьёт шампанское, как говорится.       — Хорошо, мы вам верим, — произнёс один из солдат, возвращая тунлину генеральский знак. — Эй, откройте! — добавил охранник, оборачиваясь в сторону своих товарищей. — Пусть посыльный генерала спокойно выполняет данное ему поручение, не будем ему мешать.       Вместе с двумя сопровождавшими его стражниками Сяо Ша вошёл в импровизированную тюремную камеру и дождался, пока люди из дворцовой охраны освободят принца Ли. А затем, неожиданно оглушив их одного за другим, схватив узника за руку, вместе с ним вышел из помещения.       — Ну что, всё чисто? — спросил тунлин у стоявшего возле повозки У Сянцзы, ради маскировки облачённого в военную форму.       — Да, снаружи всё в порядке, — сдержанно кивнул тот.       — Ну, тогда немедленно уходим!.. Ваше Высочество, — оборачиваясь в сторону У Ю, проговорил Сяо Ша. — Мне очень жаль, но, боюсь, что вам придётся ещё какое-то время побыть в роли узника. Вывезти вас отсюда было бы возможно только в повозке, принадлежащей Ведомству Наказаний, а она, как вы знаете, представляет собой ни что иное, как клетку на колёсах.       — Ничего страшного, — морщась от боли из-за вновь открывшихся ран, произнёс принц Ли. — В конце концов, я столько времени просидел в подземелье, что несколько минут, проведённых в клетке, вовсе не покажутся мне мучительными или хотя бы позорными…       — Раз так, — проговорил глава «Сокрытых во тьме», открывая перед ним дверь клетки. — Попрошу тебя занять место в повозке брат. Обещаю, что как только мы будем в безопасности, я тут же тебя выпущу.       — Кстати, — вдруг вспомнив кое о чём важном, спросил У Ю. — А где Мань Яо? Разве она не собиралась бежать из города вместе с нами?       — Мань Яо? — переспросил У Сянцзы. — Принцесса Жун Лэ говорила, что ей нужно срочно забрать из тайника в поместье министра Циня кое-какую очень важную вещь и что она вместе со своей горничной будет ждать нас возле Южных ворот на выезде из города.       — Жаль, что сейчас Мань Яо здесь нет, — покачав головой, сказал Седьмой принц. — Я так хотел задать ей парочку важных вопросов! Но, думаю, у меня ещё будет на это время. Немного позднее, когда мы покинем этот город. А сейчас не будем больше терять попусту времени…       *****       Чжуншань, поместье генерала Фу, «Сад Спокойствия»       Весь день Чан Цзяня терзали некие смутные сомнения или, если угодно, скверные предчувствия. И хоть на первый взгляд всё в генеральской усадьбе было так же, как всегда, на душе у офицера, временно взявшего на себя обязанности управляющего поместьем, было ох, как неспокойно.       В девять часов вечера Чан Цзянь решил лично сходить на ту половину поместья, которая принадлежала принцессе, чтобы посмотреть, всё ли там в порядке. Час был ещё относительно ранний, но «Сад Спокойствия» почему-то уже был погружен в темноту и казался непривычно тихим.       Поднявшись на крыльцо, подручный постучал в дверь, но безуспешно: никто и не подумал впустить его в дом. Чан Цзянь изо всей силы ударил по дверной створке ногой и дверь, неожиданно подавшись, отъехала в сторону.       Полный дурных предчувствий офицер вошёл в помещение и принялся осматриваться. Первое, что бросилось ему в глаза — это то, что в подсвечниках были совершенно новые свечи. Судя по всему, их в этот день даже не пытались зажигать. Но ведь сейчас был самый конец осени и темнело очень рано. Получается… Принцесса легла спать уже в шестом часу вечера?! Но это же абсурд какой-то! Ладно, положим, что сама Жун Лэ и вправду могла из-за очередного приступа головной боли отправиться в постель на несколько часов раньше, чем обычно. Только вот… Чем же в это время могли сейчас заниматься её слуги, которые никогда не ложились спать раньше полуночи — до тех пор, пока не переделают всю работу по дому?       Уже интуитивно понимая, что случилось что-то ужасное, Чан Цзянь, вышел во двор, взял у одного из стражников факел. Вернувшись обратно и, отворив дверь, он вошёл в покои принцессы, не сразу заметив при этом письмо, лежавшее на столе поверх вышитой картины. Когда же заметил и, взяв в руки, принялся читать…       Шивэю вдруг показалось, будто земля уходит у него из-под ног, а вокруг горла сжимается тугая веревочная петля. Офицер мысленно выругался, думая о том, как же так получилось, что принцесса смогла убежать. Вроде, он всё предусмотрел после отъезда генерала: усилил охрану, заставил стражников чаще патрулировать двор усадьбы, в том числе и «Сад Спокойствия». А эта… эта, не будем говорить кто, всё равно каким-то образом смогла ускользнуть из поместья. И, главное, что же ему теперь делать?..       По-хорошему, и Чан Цзянь это отлично понимал, ему следовало бы немедленно отправить в погоню за беглецами отряд воинов, как минимум, человек сто, а лучше бы двести. Только вот… Парадокс ситуации заключался в том, что у шивэя не было таких полномочий. Фу Чоу велел ему присматривать за поместьем, чтобы в его доме было тихо и спокойно. Но больше никаких особых поручений он своему подручному не давал.       А сам Чан Цзянь слишком привык за годы службы быть всего лишь исполнителем воли своего господина. Он не умел самостоятельно принимать важные решения да и брать на себя лишнюю ответственность тоже не собирался. А потому единственное, что ему сейчас оставалось — поскорее сообщить генералу о том, что принцесса сбежала, прихватив с собой не только своих слуг, но ещё и важного пленника.       — Чёрт бы побрал эту принцессу! — не сдержавшись, выругался Чан Цзянь. — Если уж ей так приспичило бежать из поместья, то почему бы ей этого не сделать в то время, пока генерал ещё был здесь? Для чего нужно было дожидаться, когда мой господин уедет? Чтобы намеренно подставить меня под удар? Ведь если генерал узнает о том, что я позволил его жене сбежать, то не сносить мне головы, это уж наверняка!       Ещё раз мысленно выругавшись — на этот раз самыми грязными словами, какие он только знал, шивэй поспешил на конюшню, дабы отдать слугам приказ немедленно седлать его лошадь.       Нужно было спешить, пока господин не успел отъехать слишком далеко от города. Может быть, если повезёт, им с генералом удастся если и не задержать принца Ли в Чжуншани, то хотя бы перехватить его где-нибудь по пути в южные провинции.       *****       Чжуншань, дорога в окрестностях города       Расчёт принцессы был верным. Решив бежать из поместья после того, как её муж отправится на поиски Кровавого Ворона, Жун Лэ ничуть не прогадала. Да, ей пришлось провести в доме своего супруга ещё несколько дней, но это ожидание того стоило.       Будь Фу Чоу сейчас в городе, за ними уже наверняка пустилась бы в погоню «вся королевская рать», включая «Армию в железной броне». Но Чан Цзянь, с некоторых пор получивший должность начальника стражи и звание шивэя, никогда не стал бы действовать так же решительно, как сам генерал «Защитник Страны». Принцесса знала, что подручный без колебаний выполнит любой приказ её супруга, но сам Чан Цзянь ни за что не станет принимать столь важных решений даже в случае форс-мажорных обстоятельств.       Так и получилось. Пока подручный генерала бессильно рассыпал проклятья в адрес сбежавшей «госпожи» и её союзников, трое беглецов беспрепятственно добрались до Южных городских ворот, где и встретились с Жун Лэ и с её личной служанкой.       — Итак, я вижу, что наш план удался, — проговорила принцесса, кивком поприветствовав принца Ли и его названного брата. — Что же, в таком случае, давайте поскорее покинем столицу, пока Чан Цзянь не опомнился и не снарядил в погоню за нами добрую половину императорской гвардии. Только вот, — добавила она. — Почему вас только трое? Разве Сян Ин не должен был уехать из Чжуншани вместе с нами? Он ведь поклялся служить мне до конца своей жизни. Так почему же в этом случае я его здесь не вижу? С ним ничего не случилось?       — Принцесса, Сян Ин просил передать вам, что он не может пока покинуть Чжуншань, поскольку должен позаботиться об одном своём старинном друге, — склоняясь в поклоне перед своей госпожой, проговорил Сяо Ша. — Он сказал, что как только разберётся с делами, которые у него здесь пока ещё остались, то сразу же отправится в южные провинции. Пока же Сян Ин просит вас понять его и простить.       Жун Лэ вздохнула. Ну вот, ещё один человек, которого она считала своим союзником, её покидает. И потом… Что это ещё за «друг» там такой? Если речь идёт о женщине, то, скорее всего, больше она никогда не увидит своего второго телохранителя. Ведь если та особа сумела уговорить Сян Ина остаться с ней, нарушив при этом обещание, которое офицер дал принцессе, то это означало, что она полностью подчинила его своей власти. А значит, вряд ли согласится отпустить…       — Кстати, Мань Яо, — проговорил принц Ли когда они уже сели в карету. — Не изволишь сказать, почему это ты вдруг решила меня вытащить из подземелья? Только, — добавил он, усмехаясь. — Не вздумай говорить, что поступила так из-за любви, всё равно ведь, не поверю.       — Не поверишь — ну и правильно! — кивнула Жун Лэ. — Я и правду не люблю тебя и никогда не любила. А почему помогла сбежать из дворца Сэньянь… Скажем так, у меня имеются относительно тебя кое-какие планы.       — Ого, надо же! — хмыкнул У Ю. — Кое-какие планы… А в чём именно они заключаются, а?       — В том, что я собиралась предложить тебе выгодную сделку, — проговорила принцесса. — Я вытаскиваю тебя из подземелья, а ты за это помогаешь мне добраться до границы Чэнь… Ну что, идёт?       — Нет, не идёт! — покачал головой принц Ли. — Мань Яо, сейчас я не могу отвезти тебя в Чэнь. Да и вообще… Не думаю, что нам стоило бы разделяться сейчас, когда за нами того и гляди бросится в погоню добрая половина армии. Может быть, позднее, когда мы доберёмся до южных провинций… Туда-то люди твоего мужа наверняка не осмелятся сунуться… Проведёшь в Чинчжоу пару недель, немного отдохнёшь и наберёшься сил перед дальней дорогой и после этого я лично прослежу, чтобы ты в целости и в сохранности добралась до Чэнь. Но сейчас нам всем пока лучше держаться вместе: так будет безопаснее.       — Что же, возможно, ты прав, — изо всех сил стараясь не показать ему, как же сильно она была сейчас расстроена, кивнула принцесса. — Только вот… Я бы хотела как можно скорее покинуть Северную Линь. Не то, боюсь, Фу Чоу меня даже в южных провинциях отыщет и силой либо обманом заставит вернуться в его поместье. Я же… Чем возвращаться к нему, я, скорее, соглашусь умереть.       — Что, уже так сильно успела возненавидеть своего некогда обожаемого и ненаглядного муженька? — с деланным недоумением глядя на неё, усмехнулся принц Ли. — А ведь совсем недавно сама же меня уверяла, что тебе никто кроме него не нужен, что этот прохвост — первая и единственная любовь всей твоей жизни.       Жун Лэ фыркнула, отвернувшись к окну.       — Можно подумать, ты, У Ю, сам не видел, что он тогда сотворил со мной на площади! Думаешь, я смогла бы после того унижения и той боли, которую генерал мне причинил, продолжать любить его дальше как ни в чём ни бывало?.. К тому же, — добавила девушка, вздохнув. — Он вовсе и не был моей первой и единственной любовью, если уж говорить по-правде.       — Если не он — твоя первая любовь, Мань Яо, то кто же тогда ею был? — стараясь придать своему голосу как можно более легкомысленное выражение, спросил У Ю. — Не хочешь же ты сказать, что им был я?       — Разумеется, не хочу, — покачала головой принцесса. — Думаю, ты и сам понимаешь, что я ни за что не смогла бы полюбить того, кто нанёс мне оскорбление в первый же день после приезда в Северную Линь.       — Если это не я и не Фу Чоу, то кто же он, твой первый и единственный возлюбленный, в этом случае? — продолжал допытываться у неё принц Ли. — Неужели ты, Мань Яо, говоришь сейчас о своём обожаемом и ненаглядном братце?!       — Именно! — кивнула Жун Лэ. — Только вот… Никакой он мне не брат, если уж говорить честно и откровенно. Мы с Ци’эром вообще никогда и не были родственниками, пусть даже очень дальними. Но при этом меня и его связывают такие крепкие узы, что и представить было бы трудно.       — Так значит, это именно с ним ты наставила развесистые «рога» своему муженьку? — усмехнулся Седьмой принц. — Так я и думал, что без этого проныры Жун Ци здесь уж точно не обошлось!.. Ну, а Фу Чоу хотя бы знает об этом?       — Мой муж знает только то, что я ему с кем-то однажды изменила, — пожала плечами принцесса. — Но он думает на тебя, а не на Ци’эра. Фу Чоу и в голову не пришла бы мысль, что я могу изменить ему с тем, кого он считает всего лишь моим братом. И я как-то не собираюсь разубеждать его в этом. Пусть уж лучше генерал и дальше думает, будто ты — его единственный соперник и самый главный враг, чем из-за ревности и обиды объявит войну моей родине ради того, чтобы посчитаться с Ци’эром за мою измену, к которой он же сам меня и подтолкнул…       — А ничего так, что твоему муженьку в голову может прийти мысль посчитаться со мной и тогда он прикажет своим войскам осадить Чинчжоу? — слегка насмешливо спросил у неё У Ю. — Мань Яо, всё-таки, следует признать, что ты — та ещё штучка! Ради спокойствия императора Жун Ци готова подставить под удар не только меня, но и всех жителей Чинчжоу, которые не сделали тебе ничего плохого…       — Что поделаешь! — покачав головой, с деланным смирением вздохнула Жун Лэ. — Жизнь устроена так, что постоянно приходится жертвовать одним ради другого… Ци’эр слаб и болен, ему не под силу справиться с армией Северной Линь, если бы та и вправду решила осадить его столицу. Но ты — дело другое и, я уверена, ты справишься и с более серьёзным испытанием, чем осада Чинчжоу, если та, конечно, состоится…       Сказав так, она замолчала и, отвернувшись к окну, притворилась спящей.       — Принцесса страшно устала из-за того, что день сегодня выдался очень уж хлопотным для неё, — шёпотом проговорила Лин Юэ, укрывая свою госпожу предусмотрительно прихваченным из дома шерстяным покрывалом. — Она так настрадалась за последние несколько недель, да тут ещё и эта её беременность… Боюсь, если госпожа будет и дальше так себя изматывать, то ничем хорошим это для неё уж точно не закончится… Прошу вас, Ваше Высочество, — добавила служанка, устремляя на принца Ли умоляющий взгляд. — Давайте дадим моей госпоже возможность хоть немного поспать. А все вопросы… Для них ведь, будет и другое, более подходящее время.       — Хорошо, я тебя понял, — кивнул У Ю. — Только вот, — добавил он, слегка понизив голос. — Ты можешь ответить на один мой вопрос?       — Спрашивайте, — пожала плечами служанка. — Если я знаю ответ на этот ваш вопрос, то непременно отвечу.       — Скажи, как Мань Яо отнеслась к тому, что оказалась в положении да ещё в столь неподходящее время? — спросил у неё принц Ли. — Она не пыталась избавиться от ребёнка? Ведь, как я понял, своего мужа она больше не любит, а, значит, и ребёнок от него ей тоже не нужен.       — Ну-у, — протянула Лин Юэ. — Сложно тут всё, если уж говорить по-правде. Конечно, принцесса была не в восторге от того, что оказалась в положении. Но и избавляться от ребёнка тоже не собирается. Во-первых, она считает, что дети не должны отвечать за преступления своих родителей и потому у неё нет права лишать сына или дочь Фу Чоу права на жизнь. А во-вторых, — добавила служанка едва слышным шепотом. — Во-вторых, принцесса вовсе не уверена в том, что это ребёнок её мужа. То есть, она, конечно, понимает, что у императора Жун Ци шансы обзавестись наследником крайне невелики, но… Почему-то моя госпожа до сих пор продолжает надеяться на то, что отец её будущего ребёнка именно он, а вовсе не генерал.       — Да уж, интересная особа, эта твоя принцесса! — многозначительно хмыкнув, покачал головой У Ю. — Всегда найдёт, чем удивить. А я ведь, ещё недавно наивно полагал, будто хорошо успел изучить характер «барышни Мань Яо» и что по этой причине ждать от неё сюрпризов уж точно не придётся…       — Ой нет, что вы, Ваше Высочество! — замахала руками служанка. — По-правде говоря, даже при том, что я провела рядом со своей госпожой почти всю жизнь, она всегда найдёт, чем ещё меня удивить! — покачала головой служанка. — Так что, будьте уверены: принцесса преподнесёт вам ещё такие сюрпризы, о которых вы прежде и подумать не могли бы…       Сказав так, Лин Юэ замолчала, глядя на то, как за окном начинает синеть небо, предвещая скорый рассвет и начало нового дня. Первого дня их долгожданной свободы.       *****       Северная Линь, придорожная гостиница где-то на пол-пути к горе Юцзи       К тому времени, когда Чан Цзянь смог отыскать своего господина, прошло не меньше двух суток. И встретились они совершенно случайно, на одном из постоялых дворов, когда шивэй, отчаявшись найти генерала, совсем уж собирался возвращаться в Чжуншань. И вот, спускаясь со второго этажа, где был его номер, Чан Цзянь нежданно-негаданно увидел Фу Чоу, медленно идущего ему навстречу.       Генерал выглядел уставшим, его руки и лицо покрывали глубокие, местами успевшие воспалиться царапины, а лёгкие кожаные доспехи, в которые он облачился перед поездкой, были припорошены серой дорожной пылью. Но зато в руках он держал полукруглую деревянную шкатулку, а его взгляд был полон гордости и надежды.       — Чан Цзянь, вот это встреча! — невольно вырвалось у Фу Чоу. — Не изволишь мне сказать, что это ты делаешь здесь, в этой глуши? Разве я не приказывал тебе оставаться в Чжуншани и охранять поместье вместо меня?       — Ох, генерал… Боюсь, что вы с меня точно сейчас три шкуры спустите… — виновато отводя взгляд в сторону, промолвил шивэй. — Я не смог выполнить ваше поручение, не уследил за принцессой и позволил ей, а также принцу Ли сбежать из столицы.       — Ч-что?.. — в недоумении воззрился на него Фу Чоу. — Чего ты сейчас только что сказал?! Моя жена сбежала с проклятым Цзунчжэн У Ю?! А ты-то, ты, дурья твоя башка, куда смотрел?! Где ты был в это время?!       — Я… Я, как вы и велели перед своим отъездом, усилил охрану в поместье и во дворце Сэньянь, — пробормотал его подручный. — А ещё… Я приказал своим людям внимательно следить за тем, что происходит в поместье принца Ли и если что случится, немедленно мне об этом докладывать. И я просто не понимаю, как получилось, что принцессе удалось ускользнуть из поместья да при этом ещё и освободить принца Ли. Хотя… Возможно, им помогли в подготовке побега мастера боевых искусств из ордена «Сокрытых во тьме» во главе с их магистром, У Сянцзы.       — Чан Цзянь, Чан Цзянь! — укоризненно глядя на шивэя, произнёс генерал. — Ты ниже меня ровно на одну голову. Но если так не научишься принимать решения самостоятельно, то я мигом усилю это различие между нами ровно в два раза… В конце концов, зачем тебе нужна голова, если ты всё равно не хочешь и не умеешь думать?       — Господин, я так виноват перед вами!.. — склоняясь перед ним в низком поклоне, пробормотал подручный. — Нет и не может быть прощения и оправдания той ошибке, которую я совершил…       — Возвращаемся домой, — немного помолчав, сказал Фу Чоу. — Подумать только! — произнёс он, качая головой. — Я совершил почти невозможное: смог отыскать Кровавого Ворона и заполучить его, пусть ради этого и пришлось с риском для жизни взбираться на неприступную скалу. Думал, что как только принцесса увидит, каких усилий стоило мне выполнить своё обещание, её сердце смягчится и она полюбит меня по-настоящему, а не потому, что это для чего-то нужно её брату… Наивный глупец! — невесело усмехнувшись, добавил генерал, изо всей силы ударив кулаком по стене, разбивая при этом костяшки пальцев. — Ведь как раз в то время, когда я, обдирая в кровь руки и каждый миг рискуя сорваться в бездонную пропасть, карабкался на отвесный утёс, моя жена готовилась к побегу и строила против меня коварные планы! Что же! — изрёк он, криво ухмыльнувшись. — Жун Лэ, видят боги, я был готов простить тебе всё: ложь, лицемерие и даже супружескую неверность. Но ты… ты зашла слишком далеко. Так что не вини меня за жестокость: ты сама была тем, кто подтолкнул мою руку!.. Чан Цзянь! — приказал генерал своему подручному. — Немедленно возвращайся в поместье и собери отряд в триста… или лучше в пятьсот солдат. Мы отправимся в погоню за Цзунчжэн У Ю и за его сообщниками. И когда мы их настигнем… Клянусь, я убью их всех, кроме моей жены. Всех, до единого, без всякой жалости и сожалений!..