Долгий путь, ведущий к дому

      Чинчжоу, усадьба наместника       — Ваше Высочество, донесение от У Сянцзы, — проговорил Лэн Янь, входя в комнату, которую принц Ли ещё во время первого приезда в Чинчжоу переделал под свой рабочий кабинет. — Он сообщает, что сегодня вскоре после полудня нескольким всадникам, сопровождающим какую-то повозку, удалось прорваться через пропускной пункт. А позднее мне доложили о том, что человека, похожего на Фу Чоу, видели возле северной границы, где тот останавливался в придорожной гостинице, чтобы пообедать и сменить лошадей.       — Он был один? — откладывая в сторону документ, который он изучал, спросил у него У Ю.       — Нет, — покачал головой его подручный. — Люди, которые его там видели, сказали, что с ним была женщина в шляпе с вуалью, скрывающей её лицо и волосы.       — Это Мань Яо! — вскакивая с места, воскликнул принц Ли. — Кто ещё, в самом деле, мог там оказаться, если только не она?! Кстати… — вдруг вспомнив кое о чём очень важном, — добавил он. — А те двое людей, которые помогли им скрыться, устроив пожар в чайном доме? Они тоже были с ним?       — А вот это пока неизвестно, — проговорил Лэн Янь. — Как я и говорил, с Фу Чоу кроме принцессы было несколько всадников. Скорее всего, это люди из его личной охраны. Но вот есть ли среди его спутников та парочка, что бросала в нас дротиками, а после этого подожгла «Приют отшельника»… Этого никто из очевидцев не может сказать. В гостиницу, во всяком случае, он заходил только в сопровождении женщины, закутанной в вуаль. И за всё время, сколько они там пробыли — а это не меньше часа, ни сам Фу Чоу, ни его спутница не сказали друг другу ни слова. Должно быть перед отъездом они с принцессой крепко поругались, если молчали всё время, пока были в гостинице. Но при этом не похоже, что генерал удерживает её силой: хозяин гостиницы сказал, что эти двое держались за руки как влюблённая парочка, да и вообще выглядели вполне счастливыми… Что прикажете делать, Ваше Высочество? — добавил подручный. — Вы и вправду собираетесь забрать у него принцессу? Но что, если она сама захотела с ним уехать? Не будет ли это вмешательством в её личную жизнь и разумно ли вам становиться между ней и её мужем?..       — Ваше Высочество! Доклад из столицы! — перебивая его, воскликнул вбежавший в кабинет гонец. — Гробница гуйфэй Юнь была разрушена, а её останки бесследно исчезли. Наши люди перевернули всю Чжуншань, но так и не смогли их отыскать.       Услышав об этом, принц Ли даже в лице изменился. Резко побледнев, он так сильно стиснул в кулаке рукоять меча, что даже костяшки его пальцев побелели.       — Фу Чоу, будь ты проклят! — с ненавистью глядя в пространство перед собой, вскричал У Ю, как если бы его соперник и главнейший из всех врагов и вправду был там. — Клянусь, я собственными руками убью тебя за то, что ты сделал!.. Лэн Янь! — добавил он, обернувшись в сторону подручного. — Собирай солдат и «Сокрытых во тьме», мы поедем за ними вдогонку и, клянусь, ни один из этих мерзавцев не уйдёт от меня целым и невредимым! Даже Мань Яо, если только она вздумает мне помешать… Даже её я не пощажу!..       *****       Южные провинции, дорога поблизости от границы       Чем быстрее карета приближалась к границе с Северной Линь, тем больше принцесса жалела о том, что согласилась вернуться в Чжуншань вместе со своим мужем. Не то, чтобы ей было неприятно находиться присутствии генерала или что она испытывала страх перед своим супругом. Девушка просто опасалась, что если вернётся в столицу, то снова может стать невольной жертвой, а то и соучастницей придворных интриг, а это её совершенно не устраивало.       Правда, при этом Жун Лэ отлично понимала и то, что Фу Чоу только на словах грозился, что посадит её на цепь или сделает что-то не менее ужасное. Она знала, что генерал по-прежнему любит её, может быть, даже сильнее, чем это было сразу после их свадьбы. Иначе ведь, для чего бы он с таким трудом добыл для неё Кровавого Ворона, а потом, чтобы отвезти растение ей, с риском для жизни отправился в самое логово главного врага?       И всё-таки, было во всём этом кое-что, чего принцесса никак не могла понять, как ни старалась.       — Ладно, положим, ты уговорил меня вернуться, — проговорила она, оборачиваясь в сторону сидевшего рядом с ней генерала. — И, может быть, даже сделаешь меня своей императрицей. Но что же будет дальше, Фу Чоу? Ты можешь это мне сказать? Я слышала, что женщина, став государыней этой страны, не в силах будет снять с себя корону до самой смерти. И что она никогда не сможет развестись со своим супругом-императором. А мы… Наш брак с самого начала был чем-то вроде насмешки богов. Ошибкой, которую нужно было исправить сразу же после того, как мы её совершили. Но сейчас… Ты говоришь, что я должна остаться с тобой, должна стать твоей императрицей. Но сам-то ты хотя бы понимаешь, что это будет означать?       — Конечно, я это понимаю, Жун Лэ, — ответил девушке её супруг. — Это будет означать, что мы с тобой всегда будем вместе: в горе и в радости, в болезни и во здравии, пока смерть не разлучит нас… А что? Тебя это пугает или чем-то не устраивает?       — Не пугает, — покачала головой принцесса. — Я только не хочу, чтобы ты снова совершил ужасную ошибку, только и всего.       — О какой ещё ужасной ошибке ты говоришь, дорогая? — спросил Фу Чоу, беря её за руку. — Жун Лэ, на самом деле, наш брак никогда не был ошибкой. Может быть, изначально он и должен был остаться только на бумаге, только вот… Кто бы мог подумать, что всё так обернётся и мы теперь окажемся не вправе расторгать наш брачный союз даже если и захотим это сделать?       — Вот об этой-то ошибке я как раз и говорю, — с самым серьёзным видом глядя на мужа, проговорила Жун Лэ. — Скажи, почему ты так настаиваешь на том, чтобы я стала твоей императрицей? Неужели не понимаешь, что я совершенно не подхожу для этой роли?.. Сам посуди: я беременна и при этом даже не знаю, от кого. А что, если ты и вправду не имеешь к этому ребёнку никакого отношения, что тогда?.. Пойми, — добавила она тише. — Сейчас ты ещё можешь отказаться от меня, пока я всего лишь супруга наследного принца, но став императором, ты больше уже не сможешь этого сделать. И точно так же ты не вправе будешь отказаться от ребёнка даже в том случае, если окажется, что он не твой.       — Я уже говорил, что пока он не родится, я не собираюсь это обсуждать, — покачав головой, произнёс генерал. — Жун Лэ, ни ты, ни я, ни кто другой во всём мире не может знать наверняка, чей это ребёнок. Пока мне достаточно того, что он твой, а значит, скорее всего, и мой тоже. Если же выяснится, что я не имею к нему никакого отношения… Кажется, я говорил тебе уже, как собираюсь с ним поступить.       — Да, говорил, — кивнула принцесса. — Ты сказал, что если это будет девочка, ты дашь её своё имя и приданое, но если я рожу мальчика, то он и часа не проведёт в твоём доме. Только вот… Как ты не поймёшь, что между поместьем генерала «Защитника Страны» и императорским дворцом — огромная разница, разделяющая их подобно бездонной пропасти? И точно такая разница между правами наследного принца и обязанностями государя этой страны. То, что ты можешь сделать сейчас, будет немыслимо в будущем, когда ты станешь правителем Северной Линь. И тебе не останется ничего другого, кроме как либо признать моего ребёнка своим либо обвинить меня в неверности и тем самым приговорить к смерти. Но я-то знаю, что ты на это никогда не пойдёшь. А значит… Фу Чоу, тебе, возможно, придётся воспитывать чужого ребёнка. И хорошо, если он окажется девочкой: в этом случае всё ограничится приданым и поиском подходящего жениха, когда она вырастет. Но что, если я рожу мальчика? Ты понимаешь, что это он, а не другие, не законные сыновья, которые у тебя, возможно, появятся, будет объявлен наследником престола?.. Скажи, ты сможешь по-настоящему признать этого ребёнка? Не только на бумаге, а всей душой и всем сердцем? А если этого не случится, получится ли у тебя ни словом, ни жестом, ни взглядом не выдать своего истинного отношения к нему? Или же ты, подобно твоему отцу, отвернёшься от этого ребёнка и тем самым превратишь его и мою жизнь в ад?       — Жун Лэ, я же просил тебя не говорить таких ужасных вещей! — поморщившись, словно от зубной боли, проговорил супруг принцессы. — Вот, скажи, для чего ты вообще начала сейчас этот разговор?       — Это всё потому, что я не желаю, чтобы ты повторил судьбу своего отца, — вздохнула девушка. — А ещё я не хочу, чтобы мой ребёнок познал ту бездну страданий и отчаяния, что некогда выпала на твою долю. И я совсем не желаю, чтобы, став взрослым, мой сын устроил дворцовый переворот, чтобы он отнял у тебя трон, а может быть, даже и жизнь…       — Этого никогда не случится, — покачав головой, произнёс Фу Чоу. — Жун Лэ, я не знаю, что там у тебя за предчувствие и почему ты решила, что это не мой ребёнок. Но сейчас я и вправду не хочу это обсуждать. У меня и так дел выше головы, чтобы ещё думать о том, что пока ещё не случилось и случится нескоро. Так что, успокойся и перестань уже говорить о таких ужасных вещах, ладно?..       — …Ваше Высочество, перевал Тун прямо за тем холмом! — внезапно послышался голос кучера. — Так что, совсем скоро мы будем на нашей территории, где вам незачем будет опасаться преследования.       Но в это самое время со стороны ближайшей рощицы послышался стук копыт и из-за деревьев им наперерез вылетел отряд всадников, возглавляемый принцем Ли.       Жун Лэ, увидев толпу солдат и людей из ордена «Сокрытых во тьме», невольно вскрикнула и интуитивно прижалась к мужу, словно ища у него поддержку и защиту.       — Остановитесь немедленно! — прогремел над поляной гневный голос Седьмого принца. — Сдавайтесь и тогда никто из вас не пострадает.       — Сдаться? — язвительно усмехаясь, проговорил Фу Чоу. — А зачем это мне сдаваться? Разве я уже лежу на земле?       — Пока ещё нет, — покачал головой У Ю. — Но это так легко исправить… Вот что, поиграли — и будет! — добавил он, хватая лошадей за уздцы и заставляя карету остановиться. — Вылезай из повозки немедленно, негодяй! Хватит тебе прятаться за женскими юбками. Доставай меч и сразись со мной лицом к лицу, как подобает настоящему мужчине, а не жалкому трусу, годному лишь на то, чтобы порочить память давно уже умерших людей и разрушать чужие гробницы!       — Я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь, — произнёс Фу Чоу, выбираясь из кареты. — Я знаю только то, что никаких гробниц я не разрушал и ничью память не порочил. Но если ты так хочешь драться, я так уж и быть сражусь, хотя бы для того, чтобы раз и навсегда разобраться с тобой… Жун Лэ, — добавил он, с улыбкой обернувшись в сторону своей супруги. — Посиди немного в карете, пока я буду убивать этого зазнавшегося мерзавца. Это не займёт много времени, так что совсем скоро мы сможем продолжить наше путешествие.       После этого, перехватив поудобнее рукоять меча, генерал направился в ту сторону, где стоял его соперник.       Принцесса не знала, что ей делать. Она однозначно не хотела, чтобы эти двое поубивали друг друга, а дело, судя по всему, к этому и шло. Принц Ли был сильнее потому, что в отличие от своего противника, он не получал накануне ранения, ставшего причиной серьёзной кровопотери. Но зато Фу Чоу в отличие от буквально трясущегося от ярости У Ю был сейчас так же хладнокровен и невозмутим, как и всегда. Трудно было заранее предсказать, на чьей стороне будет победа на этот раз.       И всё-таки слепая ярость в этом поединке взяла верх над холодным расчётом. Так, что получив несколько новых ранений, генерал был вынужден опустить оружие и отступить.       — С тех пор, как твоя нога ступила на юг, ты должен был ожидать этого! — направив на него меч, воскликнул У Ю. — Неужели думал, что я позволю тебе разгуливать по моим землям так же спокойно, как если бы это был задний двор твоего поместья?       — И что дальше? — выпрямляясь и вытирая с стекавшую по его лицу кровь, усмехнулся Фу Чоу. — Теперь ты меня убьёшь? Ну же, давай, чего медлишь? Видишь: вот он я, стою здесь прямо перед тобой. Если должен, то просто убей меня — и дело с концом… Только вот, — добавил он, тяжело опираясь на собственный меч. — После этого не удивляйся, когда все, кого ты знаешь, начнут плевать тебе вослед и говорить, что ты подлым образом убил раненого противника, который при всём желании не смог бы биться с тобой на равных.       — Нет, подожди, У Ю! — внезапно проговорила Жун Лэ, выбираясь из кареты и подходя к ним. — Ты не должен его убивать. Ты — будущий император Северной Линь и если твои руки окажутся запятнанными кровью брата… Согласись, что это будет не лучшим началом твоего правления!       — Ч-что?! — оборачиваясь в её сторону, в недоумении вымолвил генерал. — Жун Лэ, я-то думал, что, согласившись вернуться в Чжуншань, ты была честна со мной. Но ты… Неужели ты и вправду успела спеться с этим негодяем Цзунчжэн У Ю и ради этого обманула меня?!       — Именно! — кивнула девушка, подходя к слегка остолбеневшему от её действий принцу Ли и забирая у него меч. — Ты всё правильно понял, Фу Чоу. Я снова сказала тебе неправду, а ещё я, как ты изволил выразиться, спелась с У Ю. Но ты сам виноват в этом… Не нужно было меня запугивать и угрожать, что если не соглашусь уехать отсюда с тобой, то ты расправишься с Лин Юэ и с другими моими людьми… Так что просто прекрати уже разыгрывать здесь перед нами жертву. Ты, и только ты один виноват в том, что так получилось!       На самом деле принцесса если и говорила неправду, то именно сейчас, в эту самую минуту. Она и решила-то вмешаться только лишь чтобы предотвратить убийство. Жун Лэ собиралась лишь ранить генерала, в то время, как принц Ли явно не был намерен отпускать своего соперника живым.       — Подумать только! — невесело усмехнувшись, произнёс её супруг. — Всю свою жизнь я только и занимался тем, что участвовал во всяких заговорах. Но именно сейчас, когда я ничего не планировал и просто следовал зову своего сердца, приехав сюда, сам же и стал жертвой интриг…       — Не имеет значения, почему ты здесь оказался! — фыркнула принцесса. — Мой меч не будет милосерден по отношению к тебе! И я не почувствую ни раскаяния, ни сожаления после того, как убью тебя! — добавила она, направляя клинок в сторону своего благоверного. — Вот он и настал день, когда я раз и навсегда покончу со всеми обидами, которые мы успели причинить друг другу!       — Извини, Мань Яо, но я не могу тебе этого позволить! — проговорил У Ю, подходя к Жун Лэ и забирая у неё меч. — Моя жажда отмщения слишком велика, чтобы я разрешил кому-то другому сделать это вместо меня… Ты должна понимать, что я ничего не забыл и никогда не прощу ему того, как он обошёлся со мной… Да и с телом моей матушки тоже.       — Ага, теперь получается, что я ещё и с телом гуйфэй Юнь что-то нехорошее успел сделать? — многозначительно кивнув, усмехнулся Фу Чоу. — Интересно вот только, когда бы я успел сотворить такие ужасные вещи, если сразу после возвращения в столицу, я отправился на юг?.. Впрочем, — добавил он, покачав головой. — Совсем забыл, что историю пишут победители. Так что я сейчас целиком и полностью в твоей власти. Ты можешь меня убить, а после этого опорочить моё имя в глазах потомков… Или же вовсе стереть его из памяти людской — ты вправе всё это сделать… Только вот…       Принц Ли, побелев от ярости, не глядя ткнул мечом куда попало, по чистой случайности вонзая его в то же место на теле его соперника, что и Жун Лэ днём раньше.       — Ты — негодяй! Мразь, какой ещё белый свет не видел! — поворачивая в ране клинок, воскликнул У Ю. — Чтобы захватить трон, ты убил моего отца, довёл до безумия наследного принца и приказал бросить в тюрьму всех неугодных тебе сановников. А ещё ты использовал Мань Яо, заставив её плясать под свою дудку и поставив при этом на кон её жизнь, как если бы она была всего лишь твоей куклой-марионеткой… Желая поднять мятеж на юге, ты сговорился с Сунь Цзи Чжоу и вместе с ним распространял лживые сплетни по всей Северной Линь. Список твоих преступлений такой длинный, что года не хватит, чтобы все их перечислить. Да и описать их словами не получится, по крайней мере, приличными… Но даже сейчас, проиграв мне, ты всё ещё пытаешься использовать собственную жизнь, чтобы Мань Яо никогда не смогла избавиться от чувства вины и горьких сожалений… Но, знаешь что, Фу Чоу? — добавил он, вонзая клинок ещё глубже. — Я никогда не позволю тебе это сделать. И потом… Отвечай немедленно негодяй, что ты сделал с телом моей матушки?! Где она сейчас?!       — Должно быть, ярость затмила твой разум, — с трудом удерживаясь от того, чтобы не заорать от боли, с трудом проговорил генерал. — Цзунчжэн У Ю, ты кое о чём забыл. Это не я, а ты — ученик Сунь Цзи Чжоу. И если уж кто мог с ним сговориться и поднять на юге мятеж — так это только ты, не я… Что же касается твоей матери, то, когда я уезжал из Чжуншани, её тело всё ещё продолжало лежать в ледяной гробнице. А вот ты, если, конечно, ещё пока помнишь о своём сыновнем долге… Тебе не следовало оставлять её там без защиты. И если бы я был на твоём месте, то, проскользнув мимо вражеских застав, нашёл бы способ позаботиться о ней. Но ты — это, конечно же, не я. В отличие от меня, ты — не боевой офицер, а всего лишь кабинетный стратег… Разве тебе хватит смелости и решительности на такое?!       — Хватит врать! — вонзая меч в его рану почти по рукоять, воскликнул принц Ли. — Я только что получил из столицы донесение. Гробница была разрушена, а останки моей матери бесследно исчезли!.. Кто бы ещё, кроме тебя, оказался способен на такую подлость?!       — Я действительно, ненавижу тебя, да и твою матушку тоже, — проговорил Фу Чоу, отворачиваясь, чтобы скрыть гримасу боли, исказившую его лицо. — Только вот… Видят боги, я никогда не стал бы опускаться до подобной низости: ранить тебя, используя умершего много лет назад человека… Неважно, кем он был при жизни и какие отношения нас с ним ни связывали прежде…       Жун Лэ, стоя в сторонке, молча следила за происходящим, не вмешиваясь и не пытаясь помешать разборкам принца Ли с её мужем. Она уже сообразила, что убивать У Ю своего соперника не собирается, по крайней мере, пока. Ведь если бы его намерения оказались более серьёзными, то Фу Чоу давно уже был бы мёртв. И в это самое время…       Принцесса вдруг почувствовала, как ей на руку упало что-то холодное и немного колкое. Она поднесла ладонь ближе к глазам и увидела у себя на ладони снежинку, которая уже почти успела растаять, превратившись в крохотную капельку воды. А вслед за тем всё пространство вокруг внезапно оказалось заполнено миллиардами снежинок, которые, медленно кружась, опускались на землю, укрывая её невесомым белоснежным покрывалом.       Снегопад был таким сильным, что уже на расстоянии в пару десятков шагов ничего нельзя было рассмотреть: все окрестности словно бы тонули в густом белоснежном мареве. И в этот миг вдруг послышался властный женский голос, который, как подумала тогда Жун Лэ, она уже где-то слышала:       — Цзунчжен У Ю, если посмеешь причинить вред моему сыну, я сделаю так, что ты будешь страдать всю свою жизнь!       Вслед за тем из-за деревьев с противоположной стороны поляны вылетела карета в сопровождении нескольких вооружённых воинов, среди которых был и Чан Цзянь. Повозка остановилась, шторка, закрывающая её вход, поднялась и оттуда вышла не слишком молодая, но всё ещё красивая женщина аристократической наружности в тёмно-синем шёлковом многослойном платье с золотой вышивкой. Волосы дамы, уложенные в изящную причёску, украшала золотая диадема, а на шее сверкало драгоценное ожерелье. И к своему удивлению, Жун Лэ вдруг поняла, где она раньше видела эту женщину: это была та самая сумасшедшая нищенка, умолявшая спасти её умершего сына, с которой она столкнулась на улице во время визита в поместье принца Ли.       «Нет, она — не сумасшедшая нищенка, — мысленно поправила себя принцесса. — Она — императрица Фу Юань, которую все, кроме генерала, считали мёртвой… Вот уж не думала, что снова когда-нибудь её увижу. Хотя, она же вроде как моя свекровь, а потому рано или поздно, мне всё равно пришлось бы с ней встретиться: если и не здесь, то в доме моего мужа — это наверняка…»       — Немедленно отпусти моего сына, ты меня хорошо слышал? — проговорила Фу Юань, в сопровождении Чан Цзяня направляясь в их сторону. — Я повторять дважды не буду. Либо ты сейчас же отпустишь моего Чоу’эра, либо… Увидишь, что тогда произойдёт!       — Твоего… кого?! — недоверчиво глядя на неё, повторил У Ю. — Хочешь сказать, что Фу Чоу — твой сын?! Тогда… Ты — бывшая императрица Фу Юань?! Но как это вообще возможно? Ведь все знают, что ты умерла шестнадцать лет назад, когда сгорела у себя в покоях в Холодном дворце во время пожара!       — Она и вправду императрица Фу Юань, — тихо проговорила Жун Лэ. — У Ю, ты, наверное, не знаешь… Но мой муж лично привёл её в поместье за пару дней до того, как я сбежала из дома. Вначале я думала, что это — всего лишь безумная бродяжка, но эта женщина и вправду оказалась супругой твоего покойного отца. И, похоже, не такая уж она и сумасшедшая, если судить по тому, что ей удалось так быстро вспомнить о том, кем она была раньше…       — А, так значит, это и вправду, ты? — многозначительно кивнув, изрёк принц Ли. — Ладно, если ты и вправду хочешь спасти своего сына, тогда немедленно верни мне тело моей матушки в целости и сохранности! Если же нет, то я убью его у тебя на глазах!       — Вернуть тебе тело твоей матери? — с какой-то странной, зловещей усмешкой проговорила Фу Юань. — Хорошо, я так и сделаю… Эй, стража! — добавила она, оборачиваясь в сторону замерших в отдалении воинов. — А ну, принесите сюда эту вещь!       Чан Цзянь сбегал к карете и, вернувшись, подал вдовствующей императрице поднос, на котором лежала скомканная, наполовину истлевшая от ветхости некогда белая, но теперь посеревшая и местами прохудившаяся ткань.       — Ты узнаёшь эту вещь? — спросила Фу Юань у принца Ли. — Должен был узнать, ведь ты же её так часто видел во время посещения той гробницы…       — Это похоронный саван моей матери! — изменившись в лице и внезапно побледнев, проговорил У Ю. — Только вот… Когда я там был, он не был в таком ужасном состоянии… И если одеяние, в котором похоронили мою матушку, превратилось в кучку истлевшей ткани… То что же тогда случилось с её телом?.. Что ты с ней сделала, ведьма?!       — Что я с ней сделала? — переспросила вдовствующая императрица. — Я только оказала своей дорогой сестре одну бесценную услугу, только и всего. Мне вдруг пришла в голову мысль, что ей так скучно так долго лежать в стеклянном гробу в полном одиночестве. Я решила навестить сестру в её гробнице. И она мне поведала о том, что ей до чёртиков надоел этот склеп. Она ужасно скучала по солнечному свету и по свежему воздуху. Бедняжка попросила забрать её оттуда, она так меня об этом умоляла, что я просто не смогла ей отказать в подобной милости… Разве я могла подумать, что ты всё не так поймёшь? Решишь, будто я хотела навредить своей ненаглядной сестрице и из-за этого обрушишь свой гнев на моего сына?.. Если тронешь его хоть пальцем — я тебя не помилую, так и знай!       С этими словами Фу Юань взяла с подноса саван и, разорвав его надвое, швырнула обрывки ткани прямо под ноги принцу Ли.       Это уже было чересчур по мнению принцессы. И прежде, чем У Ю успел понять, что вообще происходит, Жун Лэ, подбежав к обрывкам ткани, поспешно подняла их и бережно отряхнула от дорожной пыли.       — Разве можно, сводя счёты с живыми врагами, мстить мёртвым людям? — воскликнула она, с явным осуждением глядя при этом на свекровь. — Как по мне, так это — слишком подло и низко — так поступать с теми, кто уже давно умер и потому не может себя защитить!       Но Фу Юань не удостоила её и взглядом, решив, что слова невестки не стоят того, чтобы она обращала на них внимание.       Мысленно выругавшись, принц Ли выдернул меч из раны, после чего, схватив за шиворот Фу Чоу, к этому времени порядком ослабевшего от потери крови, прижал лезвие своего оружия к его горлу.       — Разве ты больше не хочешь получить назад останки своей обожаемой матушки? — с усмешкой глядя на него, спросила Фу Юань. — Или ты плохо слушал то, что я тебе недавно говорила?       — Ты!.. — с ненавистью глядя на неё, воскликнул У Ю. — Я давал тебе шанс, но ты сама его упустила. Теперь, когда ты уничтожила тело моей матушки, всё, что мне остаётся — это убить тебя и твоего сына. А как только я вернусь в Чжуншань, то первое, что сделаю — это отправлюсь в разрушенную гробницу и попрошу прощения у матушки!       — У Ю, не делай этого! — опуская руку на его плечо, произнесла Жун Лэ. — Если ты убьёшь Фу Чоу, то у тебя не будет даже шанса узнать, что же на самом деле случилось с телом твоей матушки… — После этого она обернулась в ту сторону, где стояла её свекровь и, стараясь говорить как можно спокойнее, чтобы не злить вдовствующую императрицу, добавила: — Вы же отлично знали, что останки могли сохраняться в первозданном виде только до тех пор, пока они покоились в хрустальном гробу с ледяными кристаллами. Так для чего вы забрали из гробницы гуйфэй Юнь, если и вправду не хотели ей навредить? Скажите, от её тела осталось хоть что-нибудь? И если да, то где сейчас находится прах?       — Она была мертва целых шестнадцать лет и останки не могли сохраниться в первозданном виде вне гроба с ледяными кристаллами, — с деланным сожалением покачав головой, проговорила Фу Юань. — С твоей стороны было бы странным задавать подобные вопросы. Но раз уж ты об этом спросила… Да, тело моей дорогой сестры не могло сохраниться в целости и в сохранности. Но кое-что от него всё-таки осталось. И если вы оба будете достаточно благоразумны, я верну вам её прах.       С этими словами вдовствующая императрица махнула рукой, делая тем самым знак кому-то из своих людей. В тот же миг к ней подбежал один из воинов. В его руках был поднос со стоявшей на нём деревянной шкатулкой, украшенной золотым орнаментом.       — Ты что, издеваешься?! — вскричал У Ю, устремляя на неё взгляд, полный ярости. — Этот ларец… В нём и котёнка нельзя похоронить, не то что взрослого человека!.. Верни мне останки моей матушки, немедленно! — добавил он ещё сильнее меч к горлу своего почти теряющего сознание соперника, так, что лезвие клинка даже окрасилось кровью. — Иначе, видят боги, я отрублю твоему сыну голову у тебя на глазах!       — Давай, руби! — с усмешкой проговорила Фу Юань. — Но если ты посмеешь это сделать… Посмотрим, что легче: убить кого-то или же разбить деревянную шкатулку и развеять прах твоей матушки по ветру!       — Я тебя предупреждал! — воскликнул принц Ли. — Видят боги, ты сама напросилась!..       Жун Лэ сообразила, что если она снова не вмешается и не остановит его, то дело и вправду может закончиться убийством её супруга.       — У Ю, — проговорила принцесса умоляющим тоном. — Если ты и вправду собрался его прикончить, то у нас ещё будут для этого другие возможности. Пока же… Твоя матушка… Это слишком рискованно. Что, если они и вправду разобьют шкатулку с прахом? Сможешь ли ты простить себя за то, что не сумел сберечь её останки?..       На лице принца Ли отразилось сомнение. С одной стороны это была такая прекрасная возможность избавиться от главного врага в лице Фу Чоу. Но с другой стороны… Фу Юань не шутила: она и вправду могла приказать своим людям разбить или сжечь шкатулку с прахом его матери. И доводы здравого смысла в конце концов возобладали над безудержным гневом и ненавистью к сопернику.       Мысленно выругавшись, принц Ли с лязгом убрал меч в ножны, после чего, с трудом удержавшись от того, чтобы не отвесить своему недругу смачного пинка и ограничившись только несильным тычком в спину, проговорил зловещим шёпотом:       — Фу Чоу, небом клянусь: в следующий раз живым ты от меня не уйдёшь! А сейчас убирайся прочь, пока я не передумал тебя отпускать!       Жун Лэ отвернулась, чтобы не встречаться взглядом с мужем, который, опираясь на плечо своего подручного, хромая и припадая на раненую ногу, проковылял мимо неё. Девушка понимала, что, взяв на себя роль «сообщницы» принца Ли, она должна играть её до конца. Возможно, у неё будет позднее возможность извиниться перед Фу Чоу и объяснить, что она встала на сторону У Ю потому, что не хотела, чтобы принц Ли убил её супруга, но при этом не видела другой возможности его остановить, кроме как притвориться сочувствующей его горю.       Дождавшись, пока её сын подойдёт поближе, Фу Юань приказала ему сесть в повозку и ни во что больше не встревать.       — Достаточно уже того, что ты и так чуть не подставился под смертельный удар, — проговорила вдовствующая императрица. — А всё потому, что готов был ради этой недостойной тебя женщины отказаться не только от престола, но и от собственной матери… Что, скажешь, это не так? Иначе ведь, ты бы не оставил меня скучать в поместье в то время, пока сам занимался всякими глупостями!.. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком на будущее и научит правильно расставлять приоритеты… Пока же, Чоу’эр, ты меня разозлил и обидел так, как никто за последние десять лет не злил и не обижал… — И, обернувшись в сторону стражника, державшего в руках поднос, она добавила: — Поставь шкатулку на землю. Пусть они сами её забирают, если она им и вправду так сильно нужна.       После этого она развернулась и направилась к карете и все воины и слуги последовали за ней. А ещё через несколько минут карета скрылась за пеленой продолжавшего падать снега и топот множества конских копыт смолк в отдалении.