Долгий путь, ведущий к дому

Чинчжоу, усадьба наместника       К тому времени, когда принц Ли очнулся, уже наступило утро. В окна заглядывал тусклый зимний рассвет, снегопад давно прекратился и только время от времени с небес срывалось несколько снежинок, но, не успевая долететь до земли, они почти сразу истаивали в воздухе.       — Матушка… — словно бы всё ещё в полузабытьи, с трудом проговорил У Ю. — Матушка, умоляю: прости меня за то, что я был так неосторожен…       — Ваше Высочество? — подходя к его постели, произнёс Лэн Янь. — Вы, наконец-то, очнулись?       — Да, похоже, что очнулся… — присаживаясь на постели и качая головой, невесело усмехнулся принц Ли. — Уж лучше бы мне было вовсе не просыпаться. Ведь теперь, когда от моей матушки не осталось даже пепла… Не знаю, как я буду смотреть в глаза людям, которые считают меня своим будущим правителем и связывают со мной своё будущее.       — Вас беспокоит сейчас только это? — осторожно поинтересовался у него подручный. — Не подумайте, что я вам пытаюсь указывать, Ваше Высочество, но… Мне нужно кое о чём сообщить. Дело в том, что принцесса Жун Лэ… Она до сих пор не вернулась в усадьбу. Её Высочество сказала, что у неё остались там кое-какие важные дела и что она позднее нас догонит, только вот… Она пробыла на той поляне в полном одиночестве всю ночь и до сих пор ещё не вернулась.       — Мань Яо?! — разом изменившись в лице, воскликнул У Ю. — А какого чёрта она вообще там забыла? Что это у неё за дела такие были, ради которых она отказалась вернуться? Проклятье… Я своими глазами видел, как она в карете обнималась с Фу Чоу и что-то с ним обсуждала… Что, если принцесса неспроста осталась там, а для того, чтобы встретиться с этим негодяем и вместе с ним подстроить для нас очередную ловушку?       — Я не был бы в этом так уверен, — покачал головой Лэн Янь. — Если бы принцесса хотела остаться со своим мужем, она не убегала бы из его поместья и уж тем более не стала спасать вас… Думаю, там всё значительно сложнее, чем кажется. Но в том, что принцесса Жун Лэ не собирается вам вредить — в этом я совершенно точно уверен.       — Тогда для чего бы ей там оставаться?.. — Мысленно выругавшись, У Ю поднялся с постели и, сев на кровать, начал натягивать сапоги. — Вот что! — добавил принц Ли, поднимаясь и сдёргивая с кресла подбитый мехом плащ. — Я немедленно поеду туда и сам во всём разберусь. Если Мань Яо и вправду спелась с Фу Чоу и вместе с ним подстроила для нас какую-нибудь гадость, я своими руками без всякой жалости прикончу их обоих, если же нет… Возможно, принцесса оказалась в затруднительном положении и нуждается в помощи. В любом случае, сидя здесь мы ничего не сможем выяснить, а значит, нужно разбираться уже там, так сказать, на местности.       — Мне ехать с вами или оставаться здесь, в усадьбе? — спросил Лэн Янь.       — Оставайся здесь, — последовал ответ. — Мне не нужно, чтобы кто-то меня сопровождал или, тем более, вмешивался в моё противостояние с ними. Фу Чоу и Фу Юань убили моих родителей, а теперь, когда даже прах моей матери канул в небытие… Я должен своими руками разделаться с ними, чтобы отомстить за всё зло, которое они мне причинили. Если же Мань Яо по глупости или неосторожности примкнёт к ним… Её участь тоже будет незавидной. Это — всё, что я могу тебе пока сказать.       С этими словами принц Ли взял с подставки свой меч и, прицепив его к поясу, вышел из комнаты, напоследок велев своему подручному следить за порядком в усадьбе до тех пор, пока он не вернётся.       *****       Дорога верхом до северной границы заняла гораздо меньше времени, чем накануне. Но всё же добраться туда У Ю смог только к обеду. Место, где прошлым вечером развернулись столь драматические события, ему удалось отыскать почти сразу же: брошенная генералом карета всё ещё стояла там, хоть снег и успел засыпать её почти почти до половины колёс. Что же касается Жун Лэ, то её принц Ли увидел не сразу. И если бы не край ярко-красного шёлкового плаща принцессы, торчавший наружу из небольшого сугроба, возможно, Его Высочество так и прошёл бы мимо.       — Что за?..       Полный дурных предчувствий Цзунчжэн У Ю присел рядом с тем местом, где лежала девушка и принялся поспешно разгребать засыпавший её снег. Судя по тому, что принцесса лежала неподвижно, а её тело было холодным, как лёд, вполне можно было ожидать самого худшего. Принц Ли даже подумал, что «барышня Мань Яо» мертва, но, поднеся палец к её побелевшим от холода губам, он понял, что она всё ещё дышит.       Подхватив девушку на руки, У Ю направился к оставленной в стороне возле деревьев лошади. И в этот миг что-то заставило его обернуться. То, что принц Ли увидел, потрясло его до глубины души. Из-под снега виднелось самое настоящее надгробие с эпитафией, пусть и высеченное не из камня, а из дерева. И на нём — кровавые отпечатки пальцев.       Только сейчас обратив внимание на то, что руки принцессы были изранены в кровь, У Ю понял, что же она для него сделала этой ночью. В то время, пока он сам валялся без чувств, Жун Лэ, оставшись в одиночестве на пустынной горной дороге, похоронила то, что осталось от его матушки и даже соорудила надгробие из дерева. Только боги знают, как принцесса смогла вырезать прямоугольный кусок дерева и нанести на него надпись, ведь из всех инструментов у девушки был разве что её меч.       — Я был неправ, Мань Яо, прости… — проговорил принц Ли, осторожно усаживая так и не очнувшуюся принцессу в седло. — Мне не следовало думать о тебе так ужасно…       *****       Придя в себя уже поздним вечером, Жун Лэ обнаружила, что она лежит в постели в своей комнате, где жила после своего приезда в Чинчжоу. Попытавшись откинуть в сторону одеяло, девушка поняла, что её руки обмотаны бинтами, так, что и пошевелить-то пальцами можно было только с трудом.       — Принцесса, вы, наконец-то, очнулись! — внезапно услышала она голос своей служанки, а, посмотрев в сторону, увидела и саму Лин Юэ.       Та смотрела на свою госпожу глазами, полными слёз радости и на её лице яснее ясного читалось волнение.       — Да, как видишь, всё уже хорошо, — проговорила принцесса, невольно прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь понять: действительно ли с ней всё в порядке или же она всё-таки успела отморозить себе руки и ноги до потери чувствительности. — Скажи, сколько времени я на этот раз пробыла без сознания?       — Не так уж и долго, — к своему удивлению услышала она голос Сяо Кэ, которая, как принцессе было известно, должна была сейчас быть в Чжуншани. — На этот раз, сестрица, ты пробыла без сознания всего лишь несколько часов… Кстати, — добавила она. — Пока ты не приходила в себя, я провела осмотр и могу в точности сказать, что с тобой всё не так плохо, как могло бы показаться. Но всё-таки, — добавила Кэ’эр, слегка понизив голос. — Всё-таки ты очень долго пролежала на холодном снегу и переохлаждение может вызвать новый приступ, даже более сильный чем те, что были раньше. Вот почему я приготовила для тебя лекарство, которое ты должна выпить как можно скорее, пока оно не остыло.       С этими словами ученица Божественного Целителя протянула принцессе чашу, в которой был какой-то настой буровато-красного цвета.       Жун Лэ взяла у неё из рук чашу и поднесла к губам, собираясь выпить лекарство, но в тот же миг поставила её обратно на поднос.       — Почему лекарство так сильно пахнет кровью? — с подозрением глядя на ученицу Божественного Целителя, спросила она. — Кэ’эр, признавайся: из чего ты приготовила этот отвар?       — Ну-у, это… — протянула Сяо Кэ. — Дело в том, что я приготовила лекарство для тебя, сестра, из Кровавого Ворона. Твой муж забыл или, может быть, специально оставил его в карете вместе с травником, который я ему когда-то давала, а принц Ли это всё нашёл, когда ездил туда сегодня днём за тобой… К счастью, холод не страшен Кровавому Ворону, а потому он не утратил своих целебных свойств, хоть и был весь покрыт коркой льда, когда мне его передавали.       — Я не буду это пить! — покачала головой Жун Лэ. — Не хочу быть ему ничем обязана. Пусть Фу Чоу и мой муж, но то, что он со мной сотворил там, на площади… Боюсь, я никогда не смогу забыть ужаса, который тогда пережила. Я поклялась, что ничего не приму от своего супруга. Так что… Сяо Кэ, ты зря тратила своё время на приготовление этого лекарства, которое теперь разве что и остаётся, что вылить.       — Принцесса, это не слишком умно: говорить, что вы ничего не примите от генерала, — вмешалась в их разговор Лин Юэ. — В конце концов, — добавила она, словно бы ненароком указывая пальцем на живот своей госпожи. — Вы и так уже кое-что от него приняли, разве не так? Разумно ли теперь, после того, как вы решили оставить его ребёнка, который вам совсем даже не был нужен, отказываться от лекарства, которое вам жизненно необходимо? Да, его привёз именно генерал Фу, только вот… Какое это имеет значение, если благодаря этому лекарству вы если и не сможете совершенно поправиться, то у вас будет хоть какой-то шанс прожить подольше?       — Лин Юэ, поверь мне, я не могу так поступить, — вздохнув, проговорила принцесса. — Ребёнок — это одно, а Кровавый Ворон — совсем другое. Я не смогла бы отказаться от первого из них, раз уж так получилось. Да и Фу Чоу не слишком-то перетрудился, когда мне его делал, да к тому же ещё и получил от этого процесса удовольствие, в отличие от меня, кстати говоря. Вот потому я и не считаю, что чем-то ему за это обязана. Но вот что касается этого лекарства… Мой муж сказал, что он рисковал жизнью, взбираясь по неприступным обледеневшим скалам, чтобы достать для меня Кровавого Ворона. И если я соглашусь принять это растение, то получится, что я всю свою жизнь буду в долгу перед ним… Что, если когда-нибудь он придёт ко мне и потребует расплаты за то, что некогда для меня сделал? Об этом ты подумала?       Разумеется, ни о чём подобном служанка уж точно не думала, а потому, смущённо отводя взгляд в сторону, принялась расправлять складки на одеяле, которым была укрыта её госпожа.       Сяо Кэ обиженно закусила губу. Она не могла взять в толк: почему это «сестрица Жун Лэ», зная о том, что Кровавый Ворон может значительно продлить её жизнь, из упрямства и нежелания быть чем-то обязанной своему супругу отказывается пить отвар, приготовленный из этого растения? И в это самое время…       — Мань Яо, я вижу, что ты пришла в себя? — проговорил принц Ли, входя в комнату и подходя к кровати, на которой лежала девушка. — Это просто замечательно. Только вот… Скажи, почему ты не хочешь выпить это лекарство?       — А ты-то как считаешь? — фыркнула принцесса. — Кровавого Ворона мне привёз… сам-знаешь-кто. Думаешь, после всего того «хорошего», что он нам обоим сделал, я соглашусь взять у него хоть что-то? И не надо мне говорить сейчас о том, что я уже и так приняла от Фу Чоу кое-что, — добавила Жун Лэ, бросая многозначительный взгляд на Лин Юэ, уже открывшую было рот, чтобы повторить всё, что она и так уже несколькими минутами раньше говорила своей госпоже. — Я дала себе слово, что не буду ничем больше ему обязана и ни за что не нарушу это своё обещание, так это и запомни.       Не говоря ни слова принц Ли присел на край кровати и, взяв с подноса чашу с лекарством, сделал большой глоток.       — Если даже я при всей своей ненависти к Фу Чоу и к его матери совершенно спокойно могу пить это лекарство, — проговорил он. — То почему же в этом случае ты, Мань Яо, не можешь? Поверь, если ты это сделаешь, небо на землю не упадёт и солнце не погаснет. И потом… Быть ему обязанным — это такая ничтожная малость по сравнению с твоей жизнью, что об этом и говорить незачем. — С этими словами он протянул принцессе чашу с уже остывающим отваром, после чего добавил: — Если ты по-прежнему отказываешься пить это лекарство из нежелания быть чем-то обязанной Фу Чоу, то ты — не та женщина, которая мне когда-то так сильно нравилась и которая, как я надеялся, помогла бы мне восстановить порядок и справедливость в Северной Линь.       Вздохнув, Жун Лэ взяла у него из рук чашу и, стараясь не обращать внимания на противный металлический привкус лекарства, зажмурившись, выпила весь отвар.       — Вот так, вот и молодец, вот и умница! — ободряюще похлопал её по плечу принц Ли. — А теперь как следует отдохни. После всего, что случилось вчера вечером, тебе нужно поскорее восстановить силы.       — Хорошо, я так и поступлю, — кивнула принцесса. — Только вот… Скажи, могу я у тебя спросить кое о чём важном? Только, — добавила она. — Мне бы не хотелось чтобы кто-то ещё подслушал наш разговор.       Лин Юэ, понявшая намёк, поспешно схватила Сяо Кэ за руку и вместе с ней поскорее покинула комнату своей госпожи.       — Спрашивай, — кивнул У Ю. — Обещаю, Мань Яо, что я отвечу на любой твой вопрос.       — Тогда… — слегка понизив голос и на всякий случай оглядываясь, чтобы убедиться в том, что её служанка и личный лекарь уже ушли. — Тогда, скажи, тебе известно, какое наказание по законам Северной Линь ждёт людей, вступивших в кровосмесительную связь?       — Да, мне это известно, — подтвердил принц Ли. — В том случае, если мужчина вступит в кровосмесительную связь с собственной сестрой или матерью, его приговорят к ста палочным ударам, а женщину, которую он соблазнил — к восьмидесяти. Если же в результате такой связи появится ребёнок, то его, согласно законам Северной Линь, надлежит убить сразу после рождения.       — А что, если этот мужчина — император, правитель другой страны? — невольно вырвалось у принцессы. — В этом случае он тоже должен будет понести наказание?       — Нет, — покачал головой У Ю. — В этом случае, конечно же, никто его наказывать не станет, по крайней мере, по законам Северной Линь. Что же касается женщины — его жены или сестры, то она получит наказание не только за себя, но и за него тоже.       — Сто восемьдесят ударов палкой… — чувствуя, что у неё холодеет всё внутри, с трудом вымолвила Жун Лэ. — Это же… Это почти наверняка верная смерть… Ну, хорошо, — добавила она, немного помолчав. — А что по этому поводу говорится в законах Западной Ци?       — А разве это не ты, Мань Яо — принцесса Западной Ци? — в недоумении воззрился на неё принц Ли. — Это тебе, а не мне, следует знать о том, какие законы действуют у тебя на родине и что за наказание полагается там за подобное преступление.       — Можно подумать, что я когда-нибудь задавалась подобными вопросами, когда там жила! — фыркнула принцесса. — Если бы я сама знала ответ, разве стала бы спрашивать тебя об этом?       — Не то, чтобы я не хотел тебе этого говорить, Мань Яо, — покачал головой У Ю. — Просто… Я сам не знаю, как обстоят дела с законодательством в Западной Ци и понятия не имею об их законах… И вообще, — добавил он, немного помолчав. — А почему, собственно говоря, ты меня об этом сейчас спрашиваешь? Боишься, что тебе придётся держать ответ за то, что ты изменила своему мужу со своим как бы братцем? Но разве не ты сама мне говорила, что вы с Жун Ци никогда не были родственниками, пусть даже и дальними?       — Говорила, — вздохнула Жун Лэ. — Только вот… У Ю, похоже, что я сегодня совершила серьёзную глупость… Я со злости сказала своему мужу правду о том, с кем, на самом деле, ему изменила. Сказать, что Фу Чоу был в шоке — это ничего не сказать. Он попросту отказался мне верить, сказал, что я слишком дорожу своим титулом и положением в обществе, чтобы опуститься до подобной мерзости.       — Ну, раз он не поверил, тогда тебе не о чем беспокоиться, — ободряюще улыбаясь ей, проговорил принц Ли. — Если только… Если только эти твои слова слышал только Фу Чоу и никто кроме него. Если же нет, то у тебя и вправду могут быть проблемы.       — Боюсь, что мои слова слышал не только один мой муж, — покачала головой девушка. — Чан Цзянь находился не так далеко от того места и тоже мог их слышать. И если я почти уверена в том, что генерал никому не расскажет о том, что я ему сказала, то шивэй Чан… В отличие от Сян Ина, который всегда был предан только одному хозяину, Чан Цзянь служит не только Фу Чоу, но ещё и выполняет приказы его матери, вдовствующей императрицы Фу Юань. И если в её присутствии он случайно или намеренно об этом проговорится… Боюсь, что последствия будут просто ужасными для меня и для моего будущего ребёнка… Ци’эра они, конечно же, не посмеют тронуть, поскольку он им не по зубам, но вот на мне отыграются сполна.       — Да уж… — покачав головой, проговорил принц Ли. — Ситуация, прямо так скажем, не из весёлых. Если честно, — добавил он. — Я просто поверить не могу в то, что ты, Мань Яо, будучи благоразумной и предусмотрительной особой, могла так вот запросто выболтать свой самый главный секрет. И ладно бы ты проговорилась в присутствии только своего мужа, но тебя угораздило это сделать именно тогда, когда рядом был ещё и шивэй Чан, который служит и нашим, и вашим: и самому Фу Чоу, и его матери… Боюсь, что после всего, что случилось, тебе придётся как можно скорее покинуть эту страну. Мань Яо, позволь, я дам тебе совет: как только ты немного поправишься, уезжай из Северной Линь и чем быстрее — тем лучше. Возвращайся в Западную Ци. Там, рядом с братом-императором, тебя никто не посмеет тронуть. И если твой обожаемый и ненаглядный Ци’эр любит тебя так же сильно, как говорит, то он непременно отыщет способ тебя защитить.       — Нет, У Ю, — вздохнула Жун Лэ. — В Западную Ци я не смогу вернуться. Если я это сделаю, то подставлю Ци’эра под удар. Ведь если Фу Юань узнает о моей якобы кровосмесительной связи с ним, то непременно приложит все усилия, чтобы эти слухи побыстрее достигли моей родины. А там, между прочим, кроме моего брата-императора есть ещё и его матушка, вдовствующая императрица, которая давно уже спит и видит, как бы сжить меня со света. Думаешь, она не воспользуется такой чудесной возможностью разобраться со мной раз и навсегда? Ци’эр же, как ты и сказал, станет защищать меня, не щадя жизни. И… Только боги знают, что из-за этого может с ним произойти…       — В любом случае, в Северной Линь тебе опасно будет оставаться, — задумчиво протянул принц Ли. — И раз уж в Западную Ци ты не сможешь вернуться, то тебе нужно подыскать другое место, где ты была бы в полной безопасности.       — А разве я уже не нашла такого места? — в недоумении воззрилась на него принцесса. — У Ю, как ты думаешь, почему я просила тебя отвезти меня в Чэнь? Да потому, что там, где власть сосредоточена в руках Нин Цян И, которого я считаю своим другом, мне не может грозить опасность. Ни принц Чжэнь Бэй, ни принцесса Чжао Юнь не позволят никому меня обидеть. И, живя в Чэнь я, может быть, буду даже в большей безопасности, чем во дворце своего, так сказать, брата.       — В таком случае я больше не стану тебя останавливать, — сказал ей У Ю. — Только вот… Есть ещё кое-что, о чём тебе следовало бы знать. Вчера вечером в Чинчжоу приехал принц Чэнь. Он привёл сюда нашу армию, а ещё вместе с ним приехали Сяо Кэ и… кое-кто ещё.       — Кое-кто ещё? — переспросила Жун Лэ. — И кто же это такой может быть?       — Это — барышня Сунь Я Ли, — едва заметно усмехнувшись, проговорил Седьмой принц. — Только вот, после того, что с ней случилось там не площади… Она очень сильно изменилась: ведёт себя так странно, что порой кажется почти безумной. Я знаю, что кто-нибудь из слуг обязательно проговорится тебе о её приезде, а потому предпочёл сам сообщить тебе об этом. Тем более, что Я Ли настаивает на встрече с тобой, говорит, что у неё есть серьёзный компромат против твоего мужа, что Фу Чоу сделал с ней такое, о чём ей даже вспоминать не хочется. Но когда я спросил её о том, что же сотворил с ней генерал, барышня Сунь тут же замолчала и сделала вид, что она ничего не слышит.       — Если Фу Чоу сделал то, что он обещал тогда на площади с ней сотворить, — понизив голос почти до шёпота, произнесла Жун Лэ. — То у Я Ли и вправду есть все основания говорить о нём ужасные вещи. Но я… Не думаю, что меня это хоть как-то касается.       — А вот мне думается, что касается, да ещё как! — покачав головой, промолвил принц Ли. — Вот что, Мань Яо, — добавил он. — Я Ли сказала, что говорить об этом она будет только в твоём присутствии. А я как раз начал собирать компромат против Фу Чоу и его матери. Вот почему оказания барышни Сунь для меня крайне важны… Я обещаю, что как только ты пожелаешь, я предоставлю тебе повозку и охрану до столицы Чэнь, но взамен… Приди на завтрашнее заседание государственного совета трёх южных провинций и заставь Сунь Я Ли рассказать всю правду, какой бы ужасной та ни была. А после этого, если тебе так нравится, можешь с полным правом считать, что мы с тобой в расчёте… Ну, так что, идёт?       — Хорошо, — немного подумав, кивнула принцесса. — Если ты так сильно меня об этом просишь, я выполню твою просьбу. Что же касается Я Ли… То мне её искренне жаль. Ведь вне зависимости от того, что там произошло между ней и генералом, она — точно такая же жертва обстоятельств, как и я, но никак не его сообщница и не моя соперница… Я приду на завтрашнее заседание совета и попытаюсь её разговорить. Но если у меня ничего не получится… Надеюсь, ты не станешь меня за это винить…       *****       Утром следующего дня, когда сияющая от радости Лин Юэ подала своей госпоже зеркало, Жун Лэ даже не поверила своим глазам. Её волосы снова стали тёмными, а это означало, что Кровавый Ворон и вправду нейтрализовал все последствия от Яда Скорпиона.       И всё же, несмотря на то, что девушка, наконец-то, смогла вернуть себе прежнюю внешность, это обстоятельство не особенно её сейчас и обрадовало.       — Принцесса, то лекарство, которое вы вчера выпили, — проговорила служанка, укладывая волосы своей госпожи в затейливую причёску. — Оно творит настоящие чудеса! Вы только гляньте на себя: не прошло и половины суток с тех пор, как вы выпили отвар из Кровавого Ворона, а ваши волосы снова черны, как ночь! Ну, разве это не замечательно?..       — Замечательно? — задумчиво разглядывая себя в зеркале, протянула Жун Лэ. — Может быть, раньше я бы радовалась возвращению своей внешности. Но имею ли я право на это сейчас, зная, что теперь мне придётся до конца жизни быть обязанной этим своему мужу? Теперь, если Фу Чоу захочет, он попросту откажется дать мне развод, а я… Я не посмею на этом настаивать. Ведь он, как никак — мой спаситель, а потому спорить с ним было бы как-то не по-человечески…       — Ой, о чём вы вообще говорите, принцесса? — беззаботно улыбаясь, махнула рукой Лин Юэ. — Как вы уже сказали, вы не заставляли своего мужа искать для вас Кровавого Ворона, это был его выбор. Так о каких обязательствах можно говорить?.. К тому же, — добавила служанка, понизив голос почти до шёпота. — Подумайте лучше о том, что бы почувствовал император Жун Ци, увидев вас совершенно поседевшей, с волосами, белее снега? Да он бы с ума сошёл, наверное, от переживаний за вас и от осознания того, что не смог вас тогда защитить! А так — всё в полном порядке. Когда настанет время вашего воссоединения, он увидит вас такой же прекрасной, как и прежде и не почувствует ничего, кроме радости от долгожданной встречи с вами…       — Хочешь сказать, что с серебристыми волосами я была уродиной? — невесело усмехнулась Жун Лэ.       — Нет, что вы такое говорите, принцесса! — испуганно замахала руками её служанка. — Я только хочу сказать, что за те годы, которые я провела подле вас, сначала — в качестве вашей подруги детства, а позже — горничной, я привыкла видеть вас именно такой. И для меня было нелегко привыкнуть к тому, что ваши волосы внезапно побелели. Думаю, что и для всех, кто вас знал раньше, включая принца Ли, это тоже было не так-то просто: научиться воспринимать вас в столь странном виде.       — То, что мои волосы снова стали тёмными, означает также и то, что Серебряной Принцессы больше не существует, — покачав головой, заметила Жун Лэ. — А значит, мне и вправду пора забыть о всяких глупостях. Этот мир не переделать, во всяком случае, мне это уж точно не по силам. И неважно: чёрные у меня волосы или светло-серебристые — это ничего не меняет…       Сказав так, она замолчала, давая своей служанке возможность побыстрее покончить с причёсыванием. А затем, облачившись в светло-розовое с персиковым оттенком платье и украсив волосы золотой диадемой, принцесса в сопровождении Лин Юэ направилась в главный зал в усадьбе наместника, где уже начинали собираться участники государственного совета трёх южных провинций.