Реквием

      Гэвин не знал, чем можно занять явно скучающего Ричарда. Сидя на полу рядом со своей импровизированной лежанкой (лечь на свою постель рядом с Декартом он так и не решился), он думал, как избежать неловких разговоров. Злился ли рыцарь? Обижался? Игнорировал? Сказать было трудно. Каждый раз, когда Ричард разрывал тишину небольшой комнаты каким-то мычанием под нос — наверняка это была какая-то военная песня, — Гэвин вздрагивал от неожиданности. За сегодня они перебросились, может, двадцатью словами. Риду этого было мало, катастрофически мало. Но что сделать с этим, он не знал.       Он посмотрел на Декарта, который валялся на его постели, раскинув руки в стороны. Глаза его были закрыты, грудь мирно вздымалась. Было ясно — он не спал. Он размышлял о чем-то. И, глядя на то, как брови его иногда сходились у переносицы и как кривились уголки губ, Рид понимал, что размышления эти были не из приятных.       Сначала Гэвин хотел спросить, о чем же тот думает, но потом решил, что ему, на самом деле, все равно. Главное для него было — чтобы Ричард никуда не вставал и так и продолжал лежать, позволяя собой упиваться.       Рид вспомнил, как убегал тогда, пять лет назад, из Кале. Уже тогда он знал, как сильно будет по нему скучать. Было в Декарте что-то, что никогда не забывается. И казалось, что со временем это что-то только приумножилось.       Гэвин продолжал смотреть на него, только сейчас понимая, что ощущает. Скучать по кому-то всегда было его любимым из грустных чувств, и он скучал и мечтал о Декарте, даже когда он вот так лежал совсем рядом.       Солнечный луч упал прямо на лицо Ричарду, он смешно поморщился и приоткрыл глаза. Под дневным светом они были совсем как море в тихий спокойный безветренный день.       Море… Рид представил, как морской бриз перебирает его волосы, затем представил, как его волосы перебирает Ричард, и сердце его затопило такой сладкой тоской, что он против воли улыбнулся.       Вдруг кое-что прекрасное пришло ему в голову, он резко поднялся с пола и, сказав Декарту что-то совершенно невнятное, окрылённый отправился к своему другу Ирвину Лейдлоу. Последствия прошлого своего визита к нему он всячески старался выкинуть из головы.       Буквально добежав до его дома, он резко остановился и начал громко колотить в дверь.       Внутри послышалась тихая возня и голоса на французском: — Кто там? — голос явно был женским. — Наверное, торговка… не отвлекайся…       Тогда Гэвин, наплевав на рамки приличия и солидарность, начал бить в дверь громче прежнего. — Ирвин, это Рид! Открывай!       Ирвин сказал что-то ещё, но слов было не разобрать. За дверью послышались гулкие тяжёлые шаги.       Лейдлоу был хмур и, кажется, зол. Его длинные рыжие волосы были растрепанны, а дыхание — тяжелым. — Чего тебе надо, Рид? — голос его был жутко недовольным. — Я не помешал?       В глубине дома он увидел как под одеялом на постели Ирвина прячется блондинка, местная портниха, и вопрос исчез сам собой. — Сам как думаешь? — Лейдлоу вздохнул, враждебность из его голоса исчезла. — Что нужно-то? — Можно взять твоего коня? Хочу съездить к морю. — Какого из двух? — Богача. — Ладно, только учти: завтра я еду на ярмарку, и он будет мне нужен. Верни его сегодня до полуночи. — Договорились, — ответил Рид, уже представляя, как Ричард будет прижиматься к нему, когда они вместе поедут к морю. Одна мысль об этом заставила чему-то в его животе вспорхнуть.       Но вдруг, когда он уже собирался уходить, осознание ударило его, словно молния: Декарту это явно не понравится. И когда Ирвин уже закрывал дверь, он просунул руку в проем и быстро протараторил: — А Герцога можно тоже взять? Верну обоих до девяти вечера. — Зачем тебе два? — удивился Лейдлоу и поморщился, когда понял: — Хочешь взять своего англичанина с собой? — Ага. — Нет, Рид. В тебе я уверен, а вот в нем… — Я за него ручаюсь!       Ирвин колебался. — Слушай, он же рыцарь. Его научили верховой езде раньше, чем он сделал свои первые шаги.       Ирвин помолчал ещё немного, закусив внутреннюю сторону щеки, и, наконец, хмуро кивнул. — Хорошо. Но учти, Рид, если я найду хоть одну царапину на Богаче или Герцоге, спрашивать буду с него. И если ты так о нем печёшься, то изо всех сил постараешься, чтобы он не встретился со мной в гневе. — Спасибо, Ирвин! — Рид улыбнулся. — Я твой должник. — Ты и так был моим должником.

***

— Как же я давно не чувствовал себя так, — Ричард глубоко вдохнул и улыбнулся, воздух трепал его волосы пока он то и дело вырывался вперёд на Герцоге от Гэвина с Богачом. — Так это как? — спросил Рид, нагоняя стремящегося вперёд Декарта. По обеим сторонам от дороги, ведущей к соседнему городу и морю, зеленели широкие поля, заросшие каким-то цветущим кустарником. Повсюду летали жуки и пчёлы, знаменуя собой неизбежное приближение лета. Дышалось легко — воздух был свежий и пах так, как обычно пахнут летние ночи: прохладой и влажной травой. Дорога была немного размытой из-за прошедшего вчера ливня, но привыкшие к таким обстоятельствам лошади не обращали на это внимания.       Спустя долгую паузу, в течение которой Ричард, видимо, обдумывал свой ответ, он наконец произнёс: — Как будто я не ранен и не вынужден сидеть дома, боясь сделать лишний шаг, из-за которого шрам придётся вновь зашивать. — Он уже заживает. Ты поправляешься. — Благодаря тебе, — Декарт мимолётом взглянул на Гэвина, а затем вновь ускорился. Герцог, судя по всему скучавший по свободному галопу, был совсем не против. Богач же, напротив, при любой возможности переходил от бега рысцой к шагу. — Подожди меня! — крикнул Рид. Ричард притормозил Герцога и обернулся. — Ты так и не сказал, куда мы едем. — Это сюрприз, — ответил он и через секунду оба они услышали, как о скалу разбилась волна. Ричард сию секунду вздрогнул и перевёл взгляд на горизонт. — Там море? — воодушевившись и став даже более бодрым, чем несколько секунд до этого, спросил Декарт и вновь повелел Герцогу скакать со всей дури. — Да подожди ты, — недовольно пробурчал Гэвин, подгоняя немного уставшего Богача.       Через несколько минут они пересеклись у невысокого обрыва, основание которого почти сразу уходили в воду. Солнце уже клонилось за горизонт, раскрашивая немногочисленные облака в розовый и оранжевый. Небо было ярко-голубым, этот цвет будто сам ловил взгляд и больше не отпускал его. А под ногами шумел океан, волны которого громко разбивались о торчащие из-под земли глыбы камней и осколки обрыва. Встретившись с большой водой, Герцог разволновался, и во избежание травм, Ричард слез с него. Богача Рид тоже оставил в покое. Привязав коней поводьями к дереву, они подошли к самому краю. Где-то совсем близко кричали чайки, из-за чего слов собеседника было почти не слышно. Но Рид все равно услышал. — Здесь… — начал Декарт, старательно подбирая слово, —… волшебно. — Да, — Гэвин согласно кивнул и после небольшой паузы задумчиво произнёс: — Жизнь моя обычная, простая, в ней все ясно. Но это место… Сколько раз я уже был здесь, но так его и не понял.       Декарт кивнул и уставился куда-то за горизонт, словно упорно пытаясь разглядеть что-то. Но ничего не было — океан был бескрайним, казалось, даже более бескрайним, чем обычно. Гэвин был уверен — рыцарь тоже это чувствовал. — Зачем мы здесь? — вдруг спросил Ричард и пристально посмотрел на Рида. Тот взгляда не отвёл, но отвечать не стал, лишь едва сдерживаемая улыбка тронула его губы.       Декарту этого было достаточно. — Думал, что я обижен? Хотел порадовать? — А ты разве не обижен? — Не обижен. — Почему?       Декарт иронично улыбнулся. — Хочешь, чтобы обиделся?       Гэвин повторил его улыбку. — Нет. Просто ответь. — Я не хочу на тебя злиться. И обижаться не хочу. Да и не думаю, что имею на это право.       Рид поджал губы. Ричард отвёл взгляд. Между ними повисло молчание. Вдруг Гэвин вспомнил о том, что есть ещё одна причина, по которой они здесь. — Смотри, — Рид слегка дёрнул Ричарда за рукав, обращая на себя его внимание. Рукой он указал вдоль берега. — Если плыть в ту сторону, то, обогнув мыс, окажешься в проливе*, прямо по которому, отправившись на северо-восток, можно попасть прямиком в Лондон. — Правда? — Да. Это займёт от силы дня три-четыре.       Декарт ответил не сразу. — Так близко… — наконец мечтательно произнёс он, уставившись туда, куда указывала рука Рида. Потом наваждение спало, он встряхнул головой и перевёл взгляд на Гэвина. — Зачем ты мне это говоришь? — Я хочу показать тебе, что не собираюсь держать тебя здесь. Твой дом совсем близко. Ты свободен и можешь уехать, как только пожелаешь. — Выгнать меня хочешь? — улыбнулся Ричард. Гэвин лишь пожал плечами. — Твоя рана заживает. Вóды пока спокойны. Я думал, ты сам захочешь уехать. — Мне там пока делать нечего, — Декарт передернул плечами и лёг на траву, кладя голову на свои запрокинутые руки. Рид присоединился к нему. — А здесь?       Рыцарь хитро улыбнулся, бросая на Гэвина короткий взгляд, а затем потянулся, как кот, и тихо произнёс: — Я влюблён во Францию, — начал он загадочно. — Был бы я король, никогда бы с ней не воевал. Нигде мне ещё не было так спокойно. — Это только потому, что я прикрываю твой зад, — хмыкнул Рид.       Ричард рассмеялся, ничуть не смутившись. — Да, наверное, — смеясь, признал он; так просто, ненавязчиво, недвусмысленно… Эти слова показались Гэвину важными, и он постарался запомнить этот момент, чтобы пересматривать его потом всю жизнь. В такт смеху Декарта на небе показалась первая звездочка.       Рид повернулся к нему; Ричард сделал то же самое. Они молчали, но молчание это было приятным; оно, словно тёплое одеяло, защищало от порывистых ветров с залива, от холода приближающейся ночи, от людских взглядов и сплетен, от всего. Этот взгляд глаза в глаза показался Гэвину самым большим откровением в его жизни. Он боялся смотреть на Декарта и боялся отвести взгляд.       В свете закатного солнца он был особенно красив. Волосы его приобрели медовый оттенок, а глаза искрились, словно морская пена на солнце. Эту картину Гэвин тоже старательно помесил в своей памяти. Это воспоминание — Рид был уверен — не увянет никогда.       Они смотрели друг на друга, и Гэвин знал, что Декарт вновь увидел в его глазах то, что не раз проскальзывало за часы их взаимодействия: за бравадой и легким смущением угадывался страх и жгучее желание нравиться, и Рид понимал, что, смотря на него, Декарт сам не знал, чего хотел, и его смятение было для Гэвина невыносимо трогательным. — Там уже зажглись звёзды, — Рид смущённо рассмеялся и, приложив усилия, отвёл взгляд. Момент был разрушен.       Дольше держать нейтралитет он бы не выдержал. — Зачем мне звёзды, когда можно смотреть на тебя? — усмехнулся Ричард но, противореча своим словам, уставился в небо.       Краем глаза Гэвин продолжал следить за ним и улавливать каждое движение. «Ты кокетничаешь, — подумал он, — ты скучаешь и дразнишь меня от нечего делать, а мне…» Сердце у него, действительно, так и рвалось. — Хочу спуститься к воде, — произнёс Декарт, поднимаясь с холодной земли и протягивая Гэвину руку, чтобы помочь ему встать. — Может, на перегонки? — До того камня? — Рид указал вниз; в воде, где-то шагах в пяти от берега, торчал кусок скалы. Ричард удовлетворенно кивнул. — На счёт три, — сказал он, ровняясь с Гэвином. — Раз. Два. Три!       Вместе они резко и быстро начали сбегать по травянистому склону на тонкую песчаную полосу берега. Они толкали и перегоняли друг друга, и их смех эхом пронизывал безлюдную тишину этого места. Казалось, сам залив засмеялся, когда они оба побежали в его обжигающе-холодную воду, чтобы достать до того самого камня. Ветер бил им в спину, подгоняя.       Ричард протянул руку и кончиком пальца коснулся глыбы. Гэвин опоздал лишь на полсекунды. — Я выиграл! — восторженно улыбнулся рыцарь, взглянув на Рида. — Ты выше и длиннее, у тебя преимущество, — поморщился Гэвин, складывая руки на груди. — А ты ниже и более ловкий. Вернее, должен быть ловким, — продолжал насмехаться Ричард, подходя чуть ближе.       Гэвин ничего не смог ответить. Завороженно он наблюдал за тем, как лицо Ричарда с каждой секундой становится все ближе к его лицу. Предательские мысли тут же заползли ему в голову, но он всячески старался их выгнать. Все его тело, несмотря на ледяную воду, пылало огнем. Огнем, похожим на мольбу: «Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что я не прав, скажи, что я все выдумал, ведь не можешь ты испытывать то же; а если испытываешь — то ты самый жестокий человек во Вселенной.»       Вопреки всем ожиданиям Рида, рыцарь легонько сжал его плечи и подошёл вплотную. Гэвин даже дышать перестал; тело его отзывалось на любой импульс, который могло уловить от стоящего так близко другого тела.       Затем случилось кое-что, что Рид не смог бы предсказать, даже если бы хотел. Ричард толкнул его назад, и Гэвин, не ожидая такого шага, послушно повалился, чуть не захлёбываясь на столь незначительной глубине. Все его тело на несколько секунд окутал холод воды, остужая его пыл и разгоревшееся сознание.       Ричард весело расхохотался, протягивая ему руку и вытягивая на берег, словно огромную рыбу или русалку. Рид подумал о том, как схватит его за щиколотку и тоже уронит в воду, но вспомнил о ране Ричарда, представил, как сильно ее будет жечь в соленой воде, и тут же передумал. Гораздо проще ему было принять выигрыш Декарта и смириться с ним. К тому же, видеть его улыбчивое лицо того стоило.       Когда в воде остались лишь пятки Рида, а все остальное тело лежало на мокром песке, Декарт присел рядом, глядя то на становящееся пурпурным небо, то на Гэвина. — Я смотрю, ты всем доволен, — усмехнулся Ричард, поворачиваясь к нему корпусом и чуть ли не нависая над ним. — Надо уметь проигрывать, — Рид показно-равнодушно пожал плечами, но рыцарь только ещё раз усмехнулся. — А как же приз? — Приз? — недоуменно переспросил Гэвин. — Ну да, приз. Для победителя. — У меня с собой ничего нет. Вернёмся домой и сообразим. — Как жаль, что он мне нужен сейчас, — Ричард цепким взглядом посмотрел на лицо Гэвина, на его глаза, затем на нос, потом на губы, и задержал на них взгляд. Казалось, что сам ветер подталкивал его на этот шаг.       Он медленно наклонился к нему, а Рид замер в нервном напряжении. Все его мысли разом вылетели из головы, кроме одной: «что сейчас будет?» Он забыл о том, что слегка дрожал от холода, и даже не смог бы точно ответить — от холода ли это или от Декарта, который собирался сделать то, о чем Гэвин иной раз боялся мечтать.       Когда Ричард стал совсем близко, он потянулся к Риду, чтобы поцеловать, но Гэвин, к неожиданности обоих, остановил его, прижав ладонь к груди, как бы препятствуя тому, чтобы тот приблизился ещё сильнее. — Не надо… Не надо, Ричард, — произнёс он голосом чуть громче шепота. Он смотрел на его губы, не осмелившись взглянуть в глаза. — Если ты сомневаешься, если делаешь это только для того, чтобы ответить на мое признание хоть что-то, то не надо. Я переживу, правда. Я… Если хочешь, я даже не вспомню об этом. Это останется моим наваждением, сном, я… — Идиот, — фыркнул Декарт и, придвинувшись ещё ближе, резко поцеловал его, не дав договорить.       Лишь на мгновение прижавшись губами к его губам, он отстранился так же быстро. А затем ещё. И ещё. Его губы были сухие и солоноватые от пота и морской воды.       Не понимая, что он делает, Гэвин приподнялся, сел и погладил щеку Ричарда рукой. Тот вновь потянулся к его губам.       В этот раз все было по другому. Взрыв чувств, еле сдерживаемый ещё несколько секунд назад, сейчас гремел громче разбивающихся волн. Рид приоткрыл рот навстречу губам Декарта, и тот тут же проник туда языком. Свою руку Ричард запустил в волосы Гэвина на затылке и немного сжал их, заставив того томно вздохнуть.       Как только они оторвались друг от друга, Рид зачарованно посмотрел на его губы, словно не веря, что они только что были на его губах. Сглотнув, он прошептал: — Поцелуй ещё раз.       Он не был бы собой, если бы не попросил об этом.

Конец пятой части.