Реквием

      Домой Ричард ехал совершенно не в том настроении, в котором уезжал с Ридом к морю. Вся его душа терзалась сомнениями: стоит ли? а что, если и правда есть другой выход? хотел ли он так рисковать на самом деле? Он глянул на Гэвина — тот тоже обдумывал возможные пути отступления. И судя по его обреченному выражению лица, раз за разом возвращался к уже озвученному Декартом выводу — вариантов действительно не было. Но как же было сложно это принять…       Всю дорогу Ричард пробыл словно в тумане. Вечер становился всё темнее и темнее, на небе сияла убывающая луна. По приезде в Нант Гэвин сразу забрал обоих коней, чтобы отвести их к Ирвину. Декарт остался дожидаться его на улице у их дома, внимательно глядя на небо, усыпанное ярко сияющими звёздами.       Под рубаху забрался прохладный ветер, чуть пощекотав его кожу. Глаза от пристального взгляда вверх чуть заслезились. Спина устала от поездки верхом. Такие мелочи, которые при обычных обстоятельствах не стоили бы внимания Ричарда, но сейчас… Сейчас он чувствовал их особенно отчетливо, словно его тело пыталось напомнить его духу, что Декарт ещё живой, что умирать не собирается, а тот роковой день нужно просто перетерпеть, пережить, и все будет хорошо. Казалось, никогда перед битвой он ещё не был так взволнован.       Так странно. Он не боялся смерти. Он просто боялся.       Ричард увидел Гэвина, который шёл вниз по улице к их дому, и ему подумалось, что, может, он так переживал, потому что теперь ему было, что терять. — Ждёшь меня? — улыбнулся Рид. Ричард знал, что он спросил это только для того, чтобы спросить хоть что-то.       Декарт улыбнулся ему в ответ. — Жду. — Пойдём домой, — Гэвин приобнял его за талию и подтолкнул к двери.       Внутри было темно. Рид зажег свечу, стоявшую на столе. — Завтра посмотрим, когда гонец соберётся уезжать, выждем немного, и ты поедешь за ним, — произнёс он отстранённо и тихо, когда Ричард уселся на кровать. — Ехать нужно по прямой вдоль побережья, не заблудишься. Выедешь в полдень — к ночи будешь там. Я вызовусь в подкрепление, о котором просил гонец, и прибуду к битве. — Хорошо, — ответил Ричард так же тихо. — У Кравана есть речка, Йонна. Англичане скорее всего будут на другом ее берегу, противоположном от города. Перейдёшь ее вброд у устья. — Хорошо. Ты сказал Ирвину про Линкольншир? — Только о том, что мы собираемся на битву. Он сказал, что пойдёт со мной. — Зачем? — Не знаю, наверное, беспокоится.       Ричард кивнул. Он мог это понять. — На какой лошади я поеду? — Я договорился с мясником, он хотел пустить свою на мясо. Я сказал, что она мне нужна будет завтра на день. Он был не против, но попросил вернуть ее. Ничего, выкручусь, когда вернусь. Отработаю как-нибудь. — Надеюсь не так, как я думаю, — хмыкнул Декарт. Гэвин усмехнулся.       Он сел рядом с Ричардом и положил голову ему на плечо. Декарт смахнул волосы с лица и слегка приобнял его за плечи. Все тело Ричарда ощущало эту простую, естественную близость. Словно так и должно было быть всегда, словно он наконец нашёл, что так долго искал, словно именно эта близость была его домом, и все равно было на то, где им предстоит прожить их сплетенные вместе жизни и связанные крепким узлом судьбы. Декарт не знал такой силы, которая смогла бы их друг с другом навсегда разлучить. Рукой он вновь смахнул волосы с глаз и поморщился. — Слушай, — начал он. Рид чуть шевельнулся, показывая, что он весь внимание. — Сможешь мне обрезать мои патлы? — Сейчас? — А когда ещё?       Гэвин напрягся. Ричард тут же попытался сгладить неаккуратные слова. — Прости. Ляпнул, не подумав. Сейчас. Чтобы на битве было удобнее. — Хорошо, — Рид поднялся, в центр плохо освещённой комнаты поставил стул, указал на него Декарту — тот тут же присел на него спиной к Гэвину, — и взял с полки нож. — Самый острый, какой есть, — пояснил он. Ричард кивнул.       Четкими, быстрыми, верно отточенными движениями Рид аккуратно избавлял рыцаря от чересчур длинных прядей. Декарт бросил взгляд на зеркало в углу комнаты — на сосредоточенное лицо Гэвина, встретился со своим любопытным взглядом, а потом уставился на ловкие руки, что сейчас, орудуя ножом, избавляли его от лишнего груза на голове. — Где ты этому научился? — наконец спросил Ричард. Рид встретил его взгляд в зеркале и улыбнулся. — У меня же был брат, забыл? — улыбка его стала грустной. На глаза его тут же навернулись слёзы, которые он попытался скрыть. — Гэвин… — Готово, — перебил его Рид, проводя рукой по коротким волосам Ричарда и чуть взъерошивая их. — Не идеально, но неплохо. — Спасибо, — Декарт поднялся со стула, подошёл к Гэвину и обнял его, смотря ему в глаза. — Поговори со мной. Я тебя расстроил?       Тот помотал головой, обнимая его в ответ. — Немного трудно свыкнуться с мыслью о том, что я лишился одного своего близкого человека и, возможно, совсем скоро лишусь второго. — Я не собираюсь умирать, Рид, — заверил его Декарт. Тот лишь грустно усмехнулся, утыкаясь лицом ему в плечо. — От тебя мало что будет зависеть. А если умрешь? — Я не боюсь этого. — Я боюсь, Ричард. Я не хочу лишиться тебя сейчас, когда мы…       Декарт улыбнулся, перебив его. — Когда смерть возьмет меня за руку, другой я проведу по твоей щеке и пообещаю, что найду тебя в любой другой жизни.       И у себя в голове добавил: «Я тебя люблю.»       Они постояли немного молча, обнимая друг друга, затем оба прибрали валяющиеся на полу пряди Декарта и вымели их на улицу. — Даже немного жалко, — чуть успокоившись, произнёс Гэвин. — Они мне нравились. — Отрастут, — отмахнулся Ричард. Рид лишь задумчиво кивнул.       Потом они умылись, разделись, и легли рядом на постель, лицом друг к другу. — Как думаешь, кто победит? — спросил Декарт.       Гэвин пожал плечами. — Как думаешь, на чьей стороне Бог? — переспросил Ричард с той же интонацией.       Рид остался невозмутим. — Он на стороне мира. — Но ты ведь хоть чуть-чуть хочешь, чтобы выиграли ваши войска.       Гэвин закатил глаза. — Нигде я не чувствую себя так гадко, как на поле боя после одержанной победы. Храбрость, мужество, честь — отрада, да, но ничто не оскверняет душу так, как убийство. Восторг от победы проходит слишком быстро, чтобы это того стоило. — Да, — шепнул Декарт ему в ответ. — Ты прав. — К тому же, чтобы задуманное тобой получилось, нужно, чтобы выиграли англичане. И я всем сердцем хочу, чтобы победили вы. — Но тогда это отдалит вас от выигрыша в войне. — Войну выигрывают не победами. Победителей никогда не будет — только побеждённые и те, кто понёс наименьшие убытки. — И ты опять прав, — улыбнулся Ричард, и сонно прикрыл глаза. Гэвин придвинулся ближе и обнял его. Декарт обвил руки вокруг его шеи.       Так прошла последняя ночь Ричарда в доме Рида в Нанте.

***

      Утром Декарт был более бодрым, чем обычно. Рида вновь рядом с ним не было, но это его не беспокоило. В отличном настроении он выглянул на улицу. Было солнечно. Как и все его последние дни здесь.       Взгляд случайно зацепился за отражение в зеркале. Увидев себя с короткими волосами, он вспомнил тот день, когда вернулся вместе с прославленной армией в Лондон после битвы при Азенкуре. В голове выстроил цепь событий, которая произошла после его прибытия. Столько всего случилось, столько дорог пройдено, и Ричард был невероятно счастлив, что все они привели его сюда, в Нант, к Гэвину и именно этому моменту.       Декарт вдруг вспомнил о Вильме, жене Джеймса Уальда, которая владела маленькой таверной на окраине Лондона. Интересно было, как она? Жива ли ещё? Жив ли ее ребёнок, коим она была беременна, когда ее муж и Декарт уехали на войну? При мысли о ней рыцаря охватил какой-то трепет. Ему нестерпимо захотелось увидеть её, он вдруг начал надеяться — впрочем, понимая, что время для надежд уже прошло, — что она стала гораздо счастливее, когда Уальд ушёл из её жизни. Ричард пообещал себе, что первым делом, как вернётся в Лондон, придёт к ней. Как она его примет? Он боялся догадываться, но это не мешало ему бесконечно хотеть её увидеть.       В дом вошёл Гэвин. Ричард хотел было широко улыбнуться ему, но его хорошее расположение духа омрачилось горьковатым привкусом на языке. Ему вдруг стало грустно. Уже не хотелось никуда уезжать, не хотелось ничего решать, не хотелось в Лондон, не хотелось в Линкольншир. Хотелось просто побыть рядом с ним ещё, хотя бы до вечера. Но этого времени у них не было.       Гэвин как обычно разлил молоко по кружкам, одну из них придвинул Декарту, как и, казалось, сотню утр до этого. Улыбнулся ему, и его улыбка была скорее вымученной, чем счастливой. Ричард улыбнулся в ответ, но эта улыбка вышла взволнованной.       В воздухе повисла напряженная тишина. Они оба не знали что сказать друг другу, тратя оставшиеся им до неизбежного расставания минуты. Хотя, может, слова сейчас были лишними.       Они оба старались вести себя как обычно, но это, разумеется, не представлялось возможным. Трудно вести себя как обычно, когда знаешь, что совсем скоро вам нужно будет проститься. Ты оттягиваешь этот момент и одновременно ждешь его, и это мрачное ожидание читается в каждом действии, в каждом слове, в каждом взгляде, и сбежать от этого невозможно, потому что бежать, в сущности, некуда. — Я привёл Бьянку, — наконец произнёс Гэвин. — Что за Бьянка? — Лошадь. А ещё вот, — он достал из кармана какую-то маленькую склянку и поставил ее на стол перед Декартом. — Что это? — тот взял ее в руки и покрутил в пальцах. — Пузырёк с краской. Синей. Я подумал, мы смогли бы увидеть друг друга, если бы нарисовали что-то на броне. Что не сильно бы бросилось в глаза другим, и что можно было бы как-то оправдать, если будут задавать вопросы. Ричард убрал склянку в карман. — Может, просто круг? Скажем... на плече?       Гэвин задумался. — Рисуй на правом. А я — на левом. Так будет проще разглядеть друг друга.       Декарт понимающе кивнул, отводя взгляд. Между ними вновь повисла тишина.         Ричард взглянул на Гэвина. Тот выглядел грустным, взволнованным и слегка обиженным. Рыцарь перевёл взгляд на свои пальцы, словно правда был в чем-то виноват. — Ричард, — тихо позвал его Рид, — Я буду ждать тебя здесь. Прямо здесь. Каждый день. — Я вернусь, — кивнул Декарт, уверенно посмотрев ему в глаза, а потом криво ухмыльнулся. — Если меня не будет здесь через месяц — самое позднее — значит, я героически погиб от рук отца, который узнал, что я собираюсь уйти с войны.       Гэвин хмыкнул, впрочем, как-то вяло — такие шутки ему были не по душе. — Что ты скажешь войску, если кто-то спросит, откуда ты взялся? — Скажу, что был в плену у герцога Бретонского, — выдал Ричард продуманный заранее ответ. — А смог сбежать, потому что он направил всех стражников и вообще все свои силы на подмогу в обороне Кравана. — Хорошо, — кивнул Рид. — Косовато, но сойдёт.       Декарт лишь пожал плечами.       Гэвин выглянул в окно. — Гонец собирается уезжать.       Ричард посмотрел туда же, куда и он. Гонец, изрядно помятый, медленно шёл и вёл за собой такую же сонную лошадь. — Поедут медленно, — сделал вывод Рид. — Держись подальше от него. Если заметит, будет слишком много вопросов. — Да, Гэвин, ты говорил. — Поезжай вдоль побережья, никуда не сворачивая. Там перейдёшь Йонну вброд. А потом найти войско англичан не составит труда. — И об этом тоже говорил.       Рид замолчал, плотно сомкнув губы. Руки его были так сильно сжаты в кулаки, что костяшки пальцев побелели. Он нервничал. И Ричард не знал, как его успокоить. — Пора, — произнёс Гэвин так мрачно, словно оглашал смертный приговор. Это Декарт никак комментировать не стал.       Они оба поднялись, потоптались немного, взглянули друг другу в глаза. Застыли. А потом оба подались навстречу и заключили друг друга в объятия.       Гэвин дрожал. Ричард тоже. Сердца колотились как бешеные. Декарт чуть отстранился, не разнимая рук, и поцеловал его. Рид с жаром ответил, словно уговаривая остаться. Ричард не мог.       Запоминая ощущение его губ на своих губах, он отстранился. — Вернёмся к этому, когда я вернусь, ладно? — он постарался иронично улыбнуться, но улыбка вышла нервной и кривой.       Гэвин только кивнул.       Одновременно они сделали несколько шагов к двери. Когда Ричард схватился за ее ручку, Рид остановил его. — Погоди, — сказал он и руку Декарта, которой тот хотел открыть дверь, взял в свои ладони. — Если вдруг что произойдет, если день битвы — тот самый день, когда ты или я должен будет умереть, я хочу… Я хочу, чтоб мы умерли оба. Вместе.

 Ричард ужаснулся.       Умереть… в день битвы? Так скоро?

…       Вместе? 

      Встретив уверенный взгляд Рида, он понял: — Я тоже этого хочу.

       Гэвин шумно выдохнул и облегченно улыбнулся. Он поднёс к губам руку Ричарда, которую до этого крепко держал, поцеловал тыльную сторону ладони и прижал к своей щеке. 

 — Но это крайняя мера. Я уверен, всё будет хорошо. Не в первый раз ведь. Всегда возвращались. 

 — Может, Бог просто любит нас? 

 — Если и так, это нам на руку! — Рид бодро (или, скорее, отчаянно) улыбнулся. — Ладно, герой. Поторопись, иначе начнут без тебя. 

       «Скажи это. ”Я люблю тебя.”» — Надеюсь, еще встретимся, — нервно ухмыльнулся Декарт и отнял свою руку от лица Гэвина.

 — Конечно. Не вздумай от меня так легко отделаться! — засмеялся тот. — Я от тебя не отстану. Ни при каких обстоятельствах. — Да уж. Скорее Англия падет.

       Они оба расхохотались. Наверное, смех тогда был единственным способом избежать долгих рыданий, которые уже вот-вот подступали к горлу и глазам. 

       Ричард оглянулся назад, на пыльный стол с сожженной свечкой, на заваленный пеплом камин, на потухшую масляную лампу, валяющуюся в углу, на заброшенную какими-то одеялами деревянную кушетку, и осознал, что никогда в жизни не был счастлив так, как здесь, в этой темной маленькой холодной комнатушке. С Гэвином.       Он поцеловал Рида в лоб. Тот глубоко вздохнул, мысленно прощаясь с Декартом. 

Но Ричард точно знал — они вернутся друг к другу, когда все кончится.

 И будут вместе.