Водопад

      — Я опущу подробности, Шерлок. Слишком много времени иначе займёт мой рассказ. А я и так уже разболтался. Может быть, однажды от скуки напишу вам письмо. Чужой рукой и от другого имени, конечно. Но вы поймёте, не сомневаюсь.       Холмс качнул головой в ответ, не желая перебивать.       — Начали мы с гигиены. Мытьё чресел и клизма были в доме Файгина ежедневной процедурой для мальчиков. Затем вернулись в комнату… Мы увлеклись друг другом с первого прикосновения, и моё обучение стало первым моим сексуальным опытом. Хорошим, а не дурным. Альфи за три часа показал мне почти всё, практически всё. Он побывал во мне, а я в нём в разнообразных позах, минет мы тоже отлично отрепетировали. Вас ещё не тошнит?       — Нет, но в горле пересохло. Может, по виски?       — Славная идея! — Мориарти соскочил с кровати, а спустя несколько секунд протягивал Холмсу пару стаканов, зажатых в тонких пальцах. — Вы воистину гений, — усмехнулся он, разливая янтарную жидкость.       — Не спорю, — Шерлок сделал глоток. — А ванна — ваша идея?       — В общем и целом, да. Но ничего бы не вышло, не будь местный аристократ поклонником рассказов Джона Уотсона и другом замечательного хозяина этой гостиницы. Виски от меня, ужин готовила миссис Шнайдер.       — Вы так скупы на слова неожиданно стали, — заметил, отсмеявшись, Шерлок. — Не собираетесь ли вы неожиданно исчезнуть?       — Нет. Обещаю вам, что вы запомните, как я уйду.       Мориарти отпил из стакана и прошептал пошло и вкрадчиво:       — Не уйду, пока вы меня не…       Шерлоку на несколько секунд стало трудно дышать, лишь затем до него донёсся весёлый голос преступника:       — Так хорошо было… Я на время подумал, что так будет всегда. Но вечер расставил всё по местам. Мои два клиента были очень жестоки. Когда явился третий, я устроил истерику. Файгин пришёл наказать меня, но, осмотрев, передумал.       — Марш в ванную и в комнату! — скомандовал он. — Альфи тебя обработает, как только освободится. Чёртовы уроды, — бормотал он, пока я выходил.       Я не плакал. Зато молчал так зловеще, что Альфред пролил надо мной не мало слёз.       Суета сует… Несколько дней я молчал и двигался лишь по направлению к туалету. Потом пришёл к Файгину и заявил, что такая жизнь не по мне.       — Что же мне с тобой делать, Джеймс? — тихо спросил он. — Что? Отправить обратно на улицу? Ты не переживёшь эту зиму! Но есть один вариант…       И Файгин отправил меня к лорду Чаттерлею. Тот быстро усмирил мою гордыню и доказал своим кнутом, что есть вещи больнее анального секса. Что это скорее награда…       Он купил меня. Дорого, очень дорого. Он не просто выкупил меня у Файгина, а реально купил. Возможностью обучения, своими безупречными манерами, обещанием Университета Гринвича…       Джеймс отпил большой глоток:       — Пять лет мою спину полировали его кнут и плеть. Пять лет эта сволочь имела меня, когда захочет. Пять лет он делился со мной всем, что знает. Поймёте ли вы? Он дал мне больше, чем отнял. Своими познаниями в искусстве, прекрасными манерами, связями в высшем обществе. Вы хоть что-нибудь понимаете?!       — Да, — вздохнул Шерлок. — И я с нетерпением буду ждать приступа вашей скуки, чтобы прочесть об этом подробно.       Мориарти захохотал.       — Вы прекрасны, Холмс, просто великолепны! Я непременно вам напишу!       — A я непременно вам отвечу! — Шерлок ударил своим стаканом о стакан Джима. — Непременно!       — А не пора ли сделать паузу? Мне ужасно хочется… Вас я хочу! Вас!       Тёмные глаза Мориарти, казалось, совсем почернели, в лице что-то неуловимо изменилось, когда он начал отчаянно целовать Холмса. Но замер, встретив колючий взгляд.       — Не надо так, — произнёс тот. — Не портите момент. Я обязательно исполню ваше желание, но после окончания рассказа. Вы всё тянете и тянете. Стало быть, вам тяжело перейти к сути. Стало быть, мысль вас не отпустит, пока вы её не выскажете. Стало быть, вы не испытаете всех ощущений, что я могу вам подарить.       Джеймс захохотал в голос, тут же зажимая рот рукой:       — Боже, Холмс, вы действительно чудо природы! Ваша дедукция даже в плане чувств расставляет всё по местам. Впрочем, не могу не признать, что вы правы. Даже спустя столько лет мне сложно говорить о гибели Альфреда. Мне хочется помнить его живым…       Джим наполнил опустевшие стаканы виски и откинулся на подушку.       — Несмотря на то, что лорд Чаттерлей выкупил меня, большую часть времени я проводил в доме Файгина. Это было его правилом — никто не покидал его до совершеннолетия. Теперь я лишь помогал по хозяйству. Мыл полы в основном, иногда стирал бельё, изредка по кухне помогал, когда был большой наплыв клиентов. Но всё это после школы, конечно. Как вы можете догадаться, я выбрал ту, где преподавал отец, и где учился прежде. Как же тяжело было вновь оказаться в знакомых коридорах и классах! Теперь, когда я стал совершенно другим человеком.       Мы продолжали делить с Альфи одну постель, доставляли друг другу радость, когда нас не изматывали до предела. Может быть, я только сейчас начинаю осознавать, как сильно любил его.       Для вас, Холмс, любовь — шутка, глупость, гормоны и химия… Быть может, так и есть. Но лишь она меня спасала. От мерзостей Чаттерлея, от всего, что я наблюдал ежедневно, от боли… Обнимая под утро своего Красавчика, я словно скидывал огромный груз и получал необходимый отдых.       Впрочем, Альфреда тоже вскоре выкупил один богач. Торговался с Файгином целый год, тот всё не соглашался, слишком уж популярен был мой друг.       Как непросто говорить об этом… О том, что сделка эта погубила Альфреда. Нет, не сама по себе, а её последствия.       Альфи всегда нуждался во внимании. У него это проявлялось в бесконечном заигрывании. Лишь после его смерти я понял, почему он не отказался от беспорядочного секса даже после выкупа. Нежность, забота, любовь — сиротам их заменяет секс и те глупости, что люди говорят под действием страсти. К тому же, он очень быстро вошёл во вкус богатой и красивой жизни, ему вечно не хватало денег на новые запонки или часы, а его любовники не скупились на подарки. Покровитель его был очень стар и смотрел на выходки своего мальчика почти благосклонно, как если бы наблюдал за сыном, а вот его собственный единственный сын был не таков. Он пылал ревностью и завистью к Альфи. Хотел получить его целиком. Этого человека бесило, что отец любит кого-то больше него, что тот, кого он любит, тянет к себе, как магнит, но лишь смеётся над его ухаживаниями. Я тысячу раз предупреждал Альфреда не играть с ним, но разве можно было его удержать? После того, как они однажды занялись сексом, дело стало совсем плохо. Молодой Суизин пристально следил за похождениями моего друга и ожидаемо бесился. Почти полгода Альфи просто бесил, не допуская вновь к своему телу, но гуляя направо и налево, прячась потом в спальне отца, рассказывал мне об этом, смеясь… А однажды не пришёл на назначенную встречу. Выяснить что случилось, оказалось не сложно. Этот урод зарезал Альфи. Подкараулил у двери и ударил ножом в живот, как только тот вошёл, а потом изрезал идеальное лицо, пока Альфи ещё был жив и умолял о пощаде. Слуги скрутили мерзавца слишком поздно, мой лучший друг тем временем умер на полу от потери крови.       Мориарти замолчал и накрыл лицо подушкой.       Холмс немного подождал, а потом тихо заговорил:       — Могу предположить, что это произошло, когда вам обоим было чуть за двадцать. Дело не имело огласки, потому что иначе я что-нибудь о нём знал, в те годы я уже интересовался криминальной жизнью Лондона и, не имея практики, изучал все доступные в прессе дела. Хода делу не дали по двум причинам: первая его скандальность — убит мужчина, являвшийся любовником отца и сына одного из самых старейших родов Англии, вторая — Суизин был единственным наследником, и как бы не любил его отец Альфреда, ему в первую очередь приходилось думать об этом. Однако, наказать, а также лишить возможности проболтаться этого безмозглого мерзавца было необходимо. И тогда его заперли в одном небольшом загородном доме, приставив к нему несколько верных семье слуг и давая только необходимое. Тюрьма без суда и следствия. Но вот незадача, однажды пленника нашли с дыркой в голове от револьверной пули, хотя никто не мог подобраться к дому достаточно близко, а оружия у самого Суизина, конечно же не было. И вот это дело приобрело огромный резонанс, а я лишь сейчас увидел картину в целом. Таких убийств потом было не мало, почерк полковника Морана ни с чьим не спутать, но если это не великий секрет, скажите, как вы на него вышли?       Джеймс отбросил подушку и захохотал:        — Может быть, вы и впрямь ничего в чувствах не понимаете, зато умеете вернуть к действительности лучше всех! Всё было именно так, как вы сказали. Морана мне искать не пришлось, он был другом лорда Чаттерлея, я знал его, что называется, с детства. Очень наивным другом, кстати. Почти десять лет Себастьян верил в то, что я племянник лорда, — Мориарти хитро улыбнулся. — Ни сном, ни духом он не мог предположить о том, что между нами — стареющим аристократом с изящными манерами и глубокими познаниями и бойким одарённым подростком — есть иная связь, кроме родственной. Себастьян уже тогда пылал ко мне страстью, но не пытался приблизиться, уважая мою невинность и лорда Чаттерлея! — Мориарти зашёлся смехом. — Впрочем, и я не думал, что полковник в отставке годится на что-то кроме шулерства за карточным столом.       Тут мне снова придётся рассказывать о себе. Это, кстати, на удивление приятно. Такой роскоши я обычно себе не позволяю.       Мы завершили наш контракт с лордом Чаттерлеем, едва мне исполнилось восемнадцать, но верьте-не верьте продолжили дружеское общение. Я больше не интересовал его в качестве игрушки, его привлекали только совсем юные создания, зато стал интересным собеседником и отличным партнёром для игры в шахматы.       И вот, потеряв Альфи, не имея возможности найти его убийцу, я пришёл к своему лорду и сам попросил выпороть меня. Мой старик молча достал кнут.       — Я всегда мечтал о том, что ты проникнешься идеей подчинения, — он целовал свежие рубцы, вздувающиеся на моей спине. — Хотел, чтобы ты стал моим навек. Плевать, что ты давно не мальчик. Я полюбил тебя раз и навсегда. Но слишком поздно. Слишком поздно, мой хороший, мой сладкий. Ты пришёл ко мне за болью, не понимая, что в ней кроется наслаждение, пришёл спрятаться за этой болью, замещая другую. Что же с тобой произошло? Что, мой дорогой?       Я сбивчиво рассказал о гибели Альфи, о том, что не могу разыскать убийцу. Лорд Чаттерлей задумался, а потом спросил:       — И что ты намерен делать, разыскав его?       — Прикончить, разумеется! — фыркнул я.       — Как? Чем? Вот этими холёными маленькими ручками? Скорее его светлость прибьёт тебя, а заодно уничтожит то, что мы взращивали с тобой столько лет. Весь твой ум и эрудицию. Ты же стратег, а не воитель, Джим. И, кажется, я знаю, как тебе помочь.       Вот тогда мой лорд и свёл меня с полковником Мораном не как с другом, а как с наёмным убийцей и охотником. Остальное вы знаете.