***
Кормлю свою Мариночку и, конечно же Глюню сиськами. Дрожь после сегодняшних событий улеглась. Юлька радуется, что теперь ей не нужно будет постоянно сидеть с детьми и она снова вернётся к работе в домашней лаборатории. Я тоже рада, что всё закончилось, теперь мы с Элечкой спокойно сможем в термостолах довести беременность до девяти месяцев и наконец-то родить наших биороботов. Мама и папа зашли ко мне в комнату с улыбками до ушей. — Всё, мамуль, больше никто не будет тебе палки в колёса ставить. — Ты не представляешь, какое у меня сейчас облегчение. Такую гору с места сдвинула. Спасибо тебе, доченька. Ты у нас единственная, кто живёт не только ради себя, — она, как когда-то, наклонилась к моему уху и ласково прошептала: — мы с папой ждём тебя вечером у нас в комнате. Моя жадина сжалась, намочив трусики, как только представила маму, стоящую передо мной на коленочках, а сзади папу, тянущего меня за задние округлости на себя. До чего ж я люблю этот инцест с ними, аж дух захватывает. Это ни с чем не может сравниться. Хотя секс с моими детьми тоже неплох, но как вспомню первый раз с папой, так щёчки краснеют, внутри что-то ёкает и по всему телу какая-то приятная волна пробегает. — Я горжусь тобой, — услышала я голос папы у второго уха и почувствовала его особенный запах и объятия, никто так не обнимает меня кроме него. — Пап, а ты восстановил тот аппарат, который записывает информацию в память человека? — Не только восстановил, но и усовершенствовал. Теперь этот процесс происходит безболезненно. Я вспомнила, как мучилась, когда вгоняла в свою голову воспоминания мамы и тут же лёгкая тошнота подступила к горлу. — А эту китаянку как-то можно русскому языку научить? — Конечно. Попроси Роба, пусть приготовит для загрузки учебники и толковый словарь. — Точно. Могла бы и сама догадаться. Спасибо за подсказку. Рванула к дверям, чтобы быстрее осуществить свою задумку, но остановилась. Посмотрела на бедную взрослую дочь, кормящую свою Наденьку и Светочку. — Да иди уже, — она улыбнувшись, бросила мне замыленную фразу. Я вернулась, чмокнула папочку в губки, потом мамочку, старшую дочь, кормящую детей и помчалась за девушкой, по пути давая команду Робу подготовить русский язык для загрузки в её мозги. — Как себя чувствуешь? — спрашиваю китайку, отцепляя электроды от её головы. — Как может чувствовать себя мать, потерявшая ребёнка? Ой! Откуда я знаю русский? — Этот прибор тебя научил. Тут можешь ничему не удивляться, просто спрашивай, что тебе непонятно. — Почему ты решила мне помочь? — Потому что этот урод хотел отобрать у моей мамы центр косметологии. — Ты добрая, — сказала китаянка, посмотрев мне в глаза, — и смелая. Не каждая полезет в логово врага, не зная, что там. Я вот не решилась. — И правильно сделала. Если бы туда сунулась — продали бы тебя в сексуальное рабство. Это всё цветочки, по сравнению с тем, куда мне приходилось влезать… Я села рядом с ней и вкратце рассказала историю про Африку. Конечно многое пропустила, но основные страхи с преукрасами выложила. — А теперь ты расскажи о себе, — попросила я её, — откуда ты знаешь боевые искусства, где твой муж, родители? Она долго мне рассказывала про свою жизнь. Зовут её Лиу, что означает «течение», замужем она никогда не была. Ей сейчас двадцать девять лет. Жила с родителями в Китае. Как и основная часть населения — очень бедно. Случилось так, что десять лет назад её изнасиловал сын одного магната. Отец хотел ему отомстить, но погиб в бою с этим насильником. Он его просто пристрелил и спокойно пошёл дальше по своим делам. Мама не выдержала такого горя и сильно заболела. На лекарства денег не было и вскоре она умерла. Через месяц оказалось, что Лиу беременна. Ещё через несколько месяцев её выкинули на улицу за неуплату жилья и она ходила в поисках приюта. Когда внезапно начались роды, ей помог один монах, проходивший мимо. Он помог ей родить, а потом приютил её. Помог оправиться после родов и разрешил пожить у себя. Она семь лет помогала ему по хозяйству, а он учил ее, как жить в этом мире. Немного научил её боевому искусству и иглоукалыванию. Конечно, за это время всё постичь невозможно, но стоять за себя она научилась. Через семь лет дочка подросла, монах сказал, что свой долг выполнил, дальше их пути расходятся и ушёл, а она стала зарабатывать иглоукалыванием в какой-то больнице. Через несколько месяцев к ней на сеанс пришёл тот насильник, она его узнала и в порыве гнева голыми руками разорвала на куски. — Чтобы не попасть в тюрьму я сбежала из Китая, нашла соотечественников в Москве и по чужим документам устроилась на работу к твоей маме. Для русских мы все на одно лицо, так же как и вы для нас, а что было дальше, ты знаешь, — закончила свой рассказ Лиу и слезинка скатилась по её щеке. — Если ты умеешь драться, как так получилось, что у тебя похитили дочь? — Её украли, пока я была на работе, я ничего не могла сделать, только подчиниться и надеяться на то, что её отпустят. Теперь меня уволят, да? — её глаза не просыхали от слёз. Хм, она ещё спрашивает. Естественно уволят, но теперь ещё и посадить могут, да и меня до кучи. Это ж надо, за несколько секунд десять человек уложить. Не зря говорят, если в начале пьесы на стене висит ружьё, то в конце оно обязательно выстрелит. Ну, у нас не начало и далеко не конец, да и не ружьё… — У мамы с этим строго. Но у меня есть к тебе предложение. Ты можешь остаться здесь и обучить моих охранниц боевому искусству, которым ты владеешь, а заодно помогать им охранять меня и мою семью. За это я буду тебе платить. Девушка почти не думала. Она мило улыбнулась и тут же выдала ответ: — У меня нет выбора, поэтому я соглашусь, — она покраснела то ли от стыда, то ли от безысходности своего положения. Вот и ладушки. Такие люди на дороге не валяются, а лишняя защита не помешает. Мы поднялись наверх, зашли на кухню, и я рассказала Масе и Ляле, что у них появилась новая помощница и тренер. — Ну, тогда нужно провести обряд посвящения, — подмигнула мне Ляля. — Помнишь, как ты нас на работу принимала? Мои щёчки покраснели от стыда. Я, конечно, не прочь переспать с Лиу, фигурка у неё отменная, да и личико смазливое, но как она воспримет это, как себя поведёт? Вдруг в драку кинется? — Ты сначала узнай, как она отнесётся к этому, а потом предлагай. Если останешься в живых, то, может быть, я подумаю над твоим предложением, — я улыбнулась Ляльке, и она призадумалась на несколько секунд. — Лиу, пойдём, пошепчемся, — она отвела её в сторонку и стала о чём-то шушукаться с ней. Я с интересом наблюдала за китаянкой со стороны. Её лицо становилось то пунцово-красным, то бледным, она то хмурилась, то улыбалась, то с неподдельным интересом слушала собеседницу, незаметно бросая на меня взгляды. Только через пятнадцать минут они вернулись к нам с Масей и сели за стол. — Ты футанари? — спросила Лиу, удивлённо глядя мне в глаза. По выражению её лица просматривался неподдельный интерес. Её щёчки были розовыми, видно, что чего-то стесняется или боится. — В какой-то мере да. У меня есть оба половых органа — и мужской, и женский. Конечно, я далеко не такая как рисуют в ваших комиксах и пишут в рассказах. Я не выделяю сперму литрами и член у меня не такой огромный. Я не схожу с ума от спермотоксикоза, я не бросаюсь на всех подряд, чтобы «спустить пар» и могу спокойно обходиться без секса долгое время. Вот такая я неправильная, так сказать, футанари по-русски. — А дети у тебя есть? — её интерес ко мне воспалился ещё больше. — Я понимаю, что для защиты меня и моей семьи тебе нужно больше информации, поэтому скажу, что у меня уже́ шестеро детей, троим из них я прихожусь отцом, а троих родила как женщина. Ну и, как ты заметила, на данный момент я беременна на третьем месяце и ещё одна женщина сейчас беременна от меня. — Твои дети тоже футанари? — краснея с каждым вопросом и ответом всё больше и больше, спросила Лиу. — Не все. Дети, которых я родила сама — обычные люди, а те, что родились от меня как от мужчины — футанари. — Таня, у неё возбуждение зашкаливает. Она пытается с ним совладать, но ничего не получается, — услышала я шёпот Роба. — Спасибо за ценную информацию, Роб, ты умничка. Проверь её на наличие болезней и помоги бедной девочке во время секса получить максимум удовольствия, — сказала я зелёной точке и снова посмотрела на неё. — Я готова пройти обряд посвящения, но хочу тебя предупредить, — Лиу опустила голову и её лицо спряталось в волосах. — Я слушаю, — отвечаю ей как можно ласковей. — Если мне будет больно или унизительно, я могу потерять над собой контроль и ударить тебя, — она закрыла лицо руками и зашмыгала носиком. — Ну, ну. Что ты опять нюни распускаешь? Ты же не убьёшь меня? Успокойся, — я прижала её голову к своей пышной мягкой груди и стала успокаивающе гладить по волосам. Через несколько минут она перестала рыдать, обняла меня и прижалась своим вздрагивающим тельцем ко мне. Я, конечно, могу ей внушить, чтобы она больше никого не убивала, но вдруг когда-нибудь в будущем ей это понадобится, чтобы выжить. Пусть пока всё идёт своим чередом, а там видно будет. — Ну, вот и умница. Пойдём, — я взяла её маленькую китайскую ручку, видимо у них всё такое маленькое, и повела в комнату Юльки и Витьки. Лялька с Маськой прыснули от смеха, а я, оглянувшись, погрозила им кулаком, сделав строгое выражение лица. Ишь, распоясались, сексьюрити. — Боишься? — стоя с ней в обнимочку посреди комнаты, я ощущала её дрожь. — Я лишь однажды была с мужчиной, — прошептала Лиу, — и мне было очень больно. Я тебе рассказывала. — Не бойся, милая, я тебя не обижу. Со мной больно не будет, вот увидишь. Тебе понравится так, что ты будешь просить ещё и ещё, — шепчу в её ушко так, что задеваю губами, Лялька — коза́ научила. — Правда? — она снова покраснела. — Мне нет смысла тебя обманывать, — раздеваю эту куколку, а у самой член уже́ рвётся наружу. Нужно его сделать поменьше, а то у китайцев всё такое маленькое. Титечки, ляжечки, всё такое миниатюрное. Дырочка, наверно тоже… не порвать бы ненароком. Пока не буду выпускать его наружу, не хочу пугать девочку. Сначала нужно подготовить её, узнать «волшебные» точки. Кладу голенькую на кровать, скидываю с себя остатки одежды и прижимаю к себе эту фарфоровую статуэтку. Она вся сжалась, как комок сухожилий. Ладонями закрыла лицо, локти прижала к своей груди — не оторвать. Что ж, начну ласки с того, что не прикрыто. Животик дрогнул, когда я прикоснулась к нему ладонью. Спускаюсь ниже. Треугольник редких чёрных волосиков прошуршал под моими пальчиками. Ноги сомкнуты так, что прижатые места коленей побелели. Вот как добраться до заветной цели? Роба попросить, чтобы раздвинул? Нет, это уже будет изнасилование. Не хочу этой несчастной делать ещё раз больно. Хочу, чтобы ей понравилось, чтобы запомнилось на всю жизнь, чтобы больше не боялась секса, как чего-то страшно неприятного. Ушко – такой маленький, аккуратный пельмешек. Кажется, она краснела, когда я ей шептала и задевала. — Ты такая милая, — задеваю губами, — такая красивая, — провожу язычком. — Как маленький ангелочек. Зашевелилась моя статуэточная, оттаивать начала. — Обними меня, — дышу́ прямо в раковинку. Ручонки, как у ребёнка, оторвались от лица и потянулись ко мне. Я как кошечка прошмыгнула между ними и её ладошки сомкнулись за моей спиной. Теперь я на ней. Мои сиськи расплющились на её груди, сочась тонкими струйками молока. Я потянулась к её губам, но она отвернула голову. — Тебе не тяжело? — спрашиваю, поправляя своё беременное пузико на её плоском животике. — Нет, — тихо прошептали её губки, а ручки скользнули с моих лопаток ниже и остановились в районе талии. — Поцелуй меня, — прошу нежным голоском. Она поворачивает голову ко мне, прицеливается и, быстро чмокнув мои губы, снова отворачивается. — Не так, — улыбаюсь её неумелости. — Я не умею, — не поворачивая головы, прошептала она. Тогда я аккуратно беру ладонями её голову, поворачиваю к себе и, прильнув к нецелованному бутону, даю ощутить мягкость моих варенников. Видимо ей понравилось. Не вырвалась, не отстранилась. Замерла. Прикрыла гла́зоньки и притаила дыхание. Дав почувствовать всю прелесть прикосновения губ, я стала облизывать их язычком. Её ладошки зашевелились, блуждая по моей спине, а ножки немного расслабились, перестав напрягаться. Лёд тронулся. Разжимаю языком её зубки. Не сопротивляется, пропускает. Ласкаю её язычок, а она подставляет его под мой. Несколько минут мы так наслаждаемся, а затем я убираю свой, а она, желая продолжить удовольствие, залезла ко мне в рот и без стеснения начала делать то, что делала я. Вошла детка во вкус, далеко пойдёт, если не остановить. Пусть, пусть наслаждается, раз понравилось. Глажу её за ушком и потихоньку выпускаю член наружу. Он ложится между её ляжечками, а она, почувствовав тёплый и мягкий отросток, вздрогнула, снова напрягла ножки и ка́рие пуговки между ресничками уставились на меня. — Это он? — испуганные глаза спросили меня громче губ. Она уже дёрнулась и приготовилась скинуть меня, применив какой-нибудь трюк из своих боевых… — Не бойся. Я ничего им не буду делать, пока сама не захочешь. Я слезла и легла на бок рядом с ней. Мой уменьшенный ради этого член, торчал из междуножья, указывая на мой пупочек. Глаза китаяночки уставились на этот орган, постепенно из испуганных превращаясь в заинтересованные. — Потрогай его, — попросила ласково, стараясь не испугать девушку. Она повернулась ко мне лицом, но руку протянуть так и не решалась. — Не бойся, он мягкий, теплый и приятный на ощупь. Не веришь? Я зажала его в кулачок, оголила розовую головку и снова спрятала её в крайней плоти. Взгляд моей девушки сменился на удивлённый. Какой-то интерес проснулся в ней. Типа что этот там показалось и спряталось? — Попробуй. Она протянула руку и, оголив головку, спросила: — А тебе не больно? — Нет, лапонька, мне приятно, — я положила свою руку на её и несколько раз провела ею по стволу. — М, — простонала я от удовольствия и отпустила руку. Моей девочке, видимо понравилось ощущать в руке тёплую плоть, потому что она не только не отпустила, она продолжила движения вверх-вниз, засматриваясь на прячущуюся головку. Недолго думая, я просунула ладонь между её колен и приподняла её изящную ножку. Она грациозно изогнулась и открыла моему взору свой аленький цветочек. Мои пальчики тут же юркнули к нему, и накрыли эту прелесть. Лиу испуганно посмотрела в мои глаза и быстро опустила ножку, зажав мою ладонь. — Я тоже хочу сделать тебе приятно, — промурлыкала я, улыбаясь во весь рот. Ситуация сложилась интересная. Она держит мой член, я держу её киску и два взгляда, один томно-улыбающийся другой заинтересованно-испуганный смотрят друг на друга. Я легонько пошевелила зажатыми пальчиками и увидела, как этот взгляд сменился на томно-улыбающийся. Её ножка приподнялась, давая волю моим действиям, и они не заставили себя долго ждать. Я нежно массировала её малюсенькие валики, пока из них не показался бугорок. Смочила пальчики своей слюной и пощекотала её клиторок. Она дёргалась от каждого прикосновения, стараясь сильнее прижать свою бусинку к моему пальчику. Когда у неё выделился сок, я спросила: — Хочешь сделать нам обеим ещё приятнее? Она вопросительно посмотрела на меня и кивнула головой. Я убрала свою руку от её выросшей фасолинки и немного придвинулась к ней. Взгляд насторожился. — Намочи головку своим соком и поводи ей там, где были мои пальчики. Несколько секунд глубоких раздумий отодвинули на задний план борьбу со своими страхами и желание насладиться ещё сильнее одержало сокрушительную победу. Она потянула меня за конец и, смазав его мокрыми губками, погладила свою розочку. Я ладонью гладила её ручку от запястья до плеча, я потом провела по груди и пальчиком нежно покрутила вокруг соска. Отрицательной реакции не последовало, и я нежно сжала её сосок. Глазки моей красавицы прикрылись, а сосочек набух, показывая, что возбуждение достигло уровня, когда можно переходить к более решительным действиям. — Погладь мою грудь, — попросила я. Она снова вопросительно посмотрела на меня. Я повернулась на спину, освобождая вторую руку и потянула её на себя. — Садись на меня. Только на живот не дави. Будет ещё приятнее, — продолжала я подталкивать Лиу. Её личико снова окрасилось в розовый цвет. Тень сомнений и замешательство сковали мою напарницу. — Не бойся, я даже шевелиться не буду, — бросаю свои руки на подушку за голову. — Садись. Сделай себе приятно, это же так восхитительно. Она нерешительно занесла свою ножку надо мной, и я заметила, как капля её выделений оторвалась от раскрывшихся губок и пока она её перекидывала, вытянулась тонкой блестящей ниточкой и щлёпнулась на моё бедро. Нога опустилась, и я ощутила, как горячая мокрая киска придвинулась к моему торчащему члену и замерла. — Потрись об него, мне тоже будет приятно. Она чуть сильнее придвинулась к основанию члена и прижалась к нему так, что оно раскрыло её губки, прижав клиторок, а остальная часть выглядывала между нашими лобками. Она медленно двинулась вперёд и я увидела, как головка исчезла между её раздвинутых валиков, и розовый росточек, получив свободу блеснул своей влагой. Затем головка появилась вновь, а этот сверкающий бугорок проехал по уздечке и расплющенный моим органом, снова исчез из вида. Лиу развела колени в разные стороны как можно дальше, чтобы удобней было двигаться, и я почувствовала, как трепещет её щелка, как дрожат её руки на моих грудях, выдавливая капельки молока. Слышу, как сбилось её дыхание, и приоткрытый ротик стал хватать воздух. Прижала бы её к себе, но мой беременный животик не доставит мне такого удовольствия как раньше. Девочка быстро освоилась, поймав понравившийся темп, и не обращая на меня никакого внимания, наслаждалась новыми ощущениями. Амплитуда её скольжений с каждой минутой увеличивалась. Лиу уже всем своим весом давила на мой пах, стараясь крепче прижаться и насладиться прелестью мокрого трения. Когда мой стойкий оловянный солдатик исчезал из вида, то я чувствовала, как он чуть-чуть проваливался в её миниатюрную дырочку, а на обратном пути, верхняя часть входа в её заветную норку выталкивала головку и она, пробежав по её уретре, врезалась в клитор и выпрыгивала, показываясь над лобком. Я потихоньку стала помогать, подбрасывая свои бёдра вверх, давая своей наезднице сильнее насладиться этими прекрасными ощущениями. Моя всадница выгнула спинку, давая возможность моему бойцу сильнее вдавливаться в дырочку и крепче прижиматься к клитору. Мы стонали от удовольствия, вздыхали, мычали как тёлка с дойной коровой, всё сильнее распаляя своё удовольствие. — Поцелуй меня, — прошептала я, протягивая к ней руки. Она убрала ладошки с моих холмов женской прелести, поставила их возле головы на подушку и, наклонившись, потянулась к моим губам. Её грудки проехали по моим, член скрылся за её лобком, остановился у входа и головка, как обычно, слегка углубилась в её раскрытый цветочек. Она поцеловала меня, что-то промурлыкала на своём языке и так мило улыбнулась, что я просто растаяла, как Снегурочка. Я что-то промычала, обняла её, провела ладонями по спинке сверху вниз и взялась за талию. От такого удовольствия мой каменный детородный орган напрягся и стал как титановый. Лиу, продолжая что-то мурлыкать, двинулась назад, желая снова сесть, выпрямиться и сразу набрать прежний темп, но… мой торчун не захотел снова гнуться к моему лобку, поэтому он не выскочил наружу, а неожиданно для нас шире раздвинул полове губки девушки и скользнул внутрь узенького, десять лет не видевшего ничего влагалища. Наши лобки ударились друг об дружку, испуганные глазки распахнулись… — А, — выдохнула она, а на вдохе прохрипела: — X. Её бёдра дёрнулись, чтобы соскочить, но мои руки на её талии инстинктивно удержали и не дали ей двинуться с места. Испепеляющий взгляд обжёг моё лицо и я быстро отпустила её, испугавшись непредсказуемых последствий и снова закинула руки за голову. Всё. Сейчас она слезет с меня и все мои труды пойдут насмарку. Теперь она никогда никого не подпустит к себе, не полюбит, не порадуется женскому счастью, а может быть и детей больше не родит. Я закрыла глаза и приготовилась к самому худшему повороту событий. Сейчас она оторвёт мне голову, вырвет сердце одним движением руки или ещё что-нибудь сделает смертельное. Прошло несколько секунд, но ничего не изменилось. Я всё ещё жива, а мой стручок всё ещё покоится в недрах этой бестии и её животик давит на моё пузо. Боюсь разомкнуть веки и встретиться с её пугающим взглядом. — Мне не больно, — слышу её голосок и мои глаза включились голубым сиянием с выражением явного удивления. Чувствую, как сжалась её киска, щупая моё естество́ внутри себя. Сначала слабо, а потом всё сильнее и сильнее ощущались её обхваты. Фух, пронесло. Терплю давление на своё пузико, боюсь спугнуть птичку, но сил больше нет, боль усиливается, но прекращать начатое на полпути означает провалить всё дело. — Мой ребёночек просит тебя не давить на него, — тихим голосом напоминаю, что я беременна. — Ой, прости, — она выпрямляется и ещё сильнее насаживается на мой член. — Я увлеклась и не заметила, что лежу на тебе. Мне никогда не было так хорошо. Я даже не представляла, что это может быть так приятно. Хм, если она балдеет только от проникновения, то что будет, когда она получит оргазм? — Роб, твои проделки? — спрашиваю у точки. — Сама же просила помочь, — слышу в ответ. — Ты поможешь мне забеременеть? — спрашивает Лиу и её жалобно-вопросительный взгляд умиляет мою мужскую половину. Как я могу отказать женщине? А женщине, потерявшей ребёнка тем более. Вряд ли она ещё кому-нибудь даст проникнуть в себя. Не могу отказать, да и не буду. — Да, моя сладкая, — отвечаю мягким голоском, — только для этого ты должна позволить мне делать с тобой то, что делают мужчины с женщинами. — Если это не больно, то я согласна, — отведя взгляд в сторону, обронила она слова, как бы отдавая себя в мои руки. — Это не больно. Это приятно. Иначе я не забеременела бы, да и другие женщины не захотели бы этим заниматься. — Ох, как хорошо, — томно прикрытые веки просто кричат о её блаженстве. — Твой ребёночек будет футанари, — напоминаю о последствиях. — Это же будет девочка… Пусть она будет похожа на тебя. Такая же умная, сильная, добрая и красивая. Вот те раз. Влюбилась что ли? Да нет, скорее хочет ребёнка с моими качествами. Всё, добро получено. Теперь меня ничто не остановит, я сделаю из тебя любительницу страстного секса. Подстраиваю член под размер её маленькой узенькой щелочки. Удивительно, как она рожала? Двигаю её коленочки ближе к себе, так, чтобы обнимали мои бока, кладу её руки на свои груди и показываю, как их можно сжимать. Руками снова беру её талию, такую тонкую, что кажется сейчас пальцами почувствую свой член внутри неё, и начинаю поднимать и опускать эту пушинку, помогая своими бёдрами. Ох, как узко, ох, как приятно. Мы, как две сестрички, одновременно промычали «М» и томно прикрыли глазки. Лиу поняла, что нужно делать и начала помогать мне плавными движениями. Она, то поднималась, то опускалась, стараясь прижаться плотнее к моему паху и выдавить из своей нижней части как можно больше наслаждения от этого процесса. Мы ускорялись с каждым скачком всё быстрей, наше мычание переросло в откровенные стоны, её пальчики сжимали мои груди всё сильнее. Молоко уже брызгало во все стороны тонкими струйками, а моя милашка всё не унималась. Как же трудно высечь первый оргазм из рожавшей женщины, десять лет боявшейся близости с мужчиной. Но я не мужик, вернее почти не мужик, я смогу, я должна объездить эту маленькую пони. Член уже просто дрожит. Страсти раскалились до предела. Лиу просто визжит, но никак не может закончить этот марафон. Убираю её руки со своих сисек, приподнимаюсь на локтях, ловлю её сосочек губами, присасываюсь и… Вот он, момент истины! Какая же я молодец! Как долго я ждала его! Моя лапочка ладошкой надавила на мой затылок, прижала мои губы к своему наливному яблочку и затряслась так, что мне пришлось крепко держать её в своих руках. Её вагиночка так трепетала на моём о́ргане, что я не смогла больше сдерживаться и с таким удовольствием выпустила всё, что накопилось в моих спрятанных спермохранилищах. — Ааа, — орали мы во всё горло и прижимали друг друга к себе с такой силой, что никакой Геракл нас не растащил бы в разные стороны. Море экстаза, океан удовольствия, потоки восхитительных возгласов кружились вокруг нас водоворотом страстей, окутавших своим теплом и изяществом. После такого умопомрачительного оргазма нас как будто выключили. Словно кто-то взял и щёлкнул невидимым тумблером. Единственное, что я успела сделать — не дала Лиу заваливаться на меня и придавить мой беременный животик. Когда она обмякла, моих сил хватило только на то, чтобы направить её не на себя, а чуть в сторону. Мы лежали на боку лицом друг к другу и не могли отдышаться. Потные и мокрые от моего молока мы смотрели друг другу в глаза. — Это… это было… — Лиу пыталась подобрать нужное слово. — Это просто было, — целую её задумчивые губки. — Я и не думала, что делать детей так приятно. Всё, чистая победа! Теперь ещё один сексопильный объект сдан в эксплуатацию. — Я рада, что тебе понравилось, — продолжала целовать её раскрытые губки, а благодарная ученица уже не стесняясь отвечала взаимностью. — Спасибо тебе, Танечка. Ты такая… мне так хорошо с тобой. — А будет ещё лучше. В следующий раз я буду сверху. Мы захихикали, как несовершеннолетние девочки, напроказничавшие, пока родители не видят. — Я так устала, — прикрыв глазоньки, прошептала она. — Ты не против, если я немного помедицирую, мне нужно восстановить ци и погонять её по меридианам. Ого! Она что, культиватор? Они же только в сказках про китайские боевые искусства бывают. Хотя футанари до недавнего времени тоже… Потрясающе! — Конечно, не против, милая. Делай что хочешь, отдыхай. У меня сегодня ещё одно дело осталось, так что никто тебе тут не помешает. — Спасибо, — садясь в какую-то замысловатую позу, промурлыкала Лиу. Я оделась, вышла из комнаты, оставив её одну и… — Даже не буду спрашивать «Ну, как»? Весь дом на уши поставили. Я у ворот услышала ваши крики, прибежала, а вы тут… — выглянула из кухни улыбающаяся Лялька. — Цсс, — приложила я указательный палец к губам, сделала реверанс и кружась в лёгком танце направилась к родителям. — Роб, Эля, изучите тело Лиу и все процессы, происходящие во время медитации. Обратите внимание на энергетические потоки в ней и вокруг неё. Больше всего меня интересует: существует ли «ци», «меридианы» и всё что с ними связано. Постучавшись в комнату родителей, я зашла в предвкушении безудержного секса с ними, о котором уже стала забывать.Часть 8.
7 февраля 2020 г. в 08:03
— Уничтожить вирус! — кричу, не раскрывая рот в зелёную точку, и включаю заветный тумблер турборежима.
Сила и скорость мгновенно появляются во всех мышцах. Вскакиваю с кушетки, хватаю массажистку за руку. Она тут же вырывается, достаёт из кармана флакон, большим пальцем срывает крышку и брызгает всё содержимое на иголки, торчащие из меня.
— Мася, Ляля, подъём! — кричу как истеричная баба.
Бросаюсь к китаянке, хватаю за запястье. Вырывается и ладонью второй руки бьёт меня в висок. Ах, ты тварь, ты ещё и боевыми искусствами владеешь? Приседаю от неожиданности, немного наклоняюсь в её сторону и, целясь головой в её грудь, резко выпрямляю ноги. Она уворачивается в сторону и я лечу на небольшую узкую стеклянную стойку с медикаментами. Врезаюсь в неё и вижу, как стёкла разлетаются мелким крошевом в разные стороны.
На мгновение закрываю глаза, чтобы в них не попало, хватаю железный остов стойки, разворачиваюсь, вижу цель и со всего маху опускаю на голову этой твари. Она вскидывает руки вверх, ставит блок, пинает меня в грудь и перехватывает стойку руками.
— Роб, Эля, скорее обездвижьте её.
— Наниты уже летят, десять секунд, — слышу голос Роба.
— Беру управление твоим телом на себя, — кричит Эля.
Мои секьюрити подбегают к бестии сзади. Лялька в прыжке зажимает её голову ляжками и пытается свернуть. Я, отбрасываю разбитую стойку в сторону, вернее это уже делает Эля, подпрыгиваю и бью двумя ногами в грудь, но не успеваю. Сучка наклоняется вперед, и Лялька летит в меня, сбивая с пути. Сталкиваемся как два самолёта в небе, падаем на спины в кучу разбитого стекла. Больно, блин. Поднимаю голову и вижу, как Мася заламывают её руку за спину, с размаху бьёт по печени, но кулак не долетает. Эта китайская фурия уворачивается, и Маська отлетает от сильного удара как резиновый мячик. Чувствую, кровь бежит по спине, и торчащий осколок, впившийся под лопатку, жжёт острыми краям. Быстро выдёргиваю его и почти не целясь, бросаю в голову этой твари. Мгновение и он торчит из её гла́за, расплескав в разные стороны его содержимое. Дикий вопль щекочет нервы. Лялька срывает забрызганную простыню с кушетки, и через несколько секунд китайская попрыгунья лежит, связанная на окровавленном полу.
— Роб, Эля, восстановите ей глаз. Все живы?
— Все. Хрусталик нужно найти, остальное поправимо. Вот он, — слышу голос Эли.
Моё тело всё ещё под её управлением поднимает крохотную часть глаза двумя пальчиками и кладёт в кровоточащую глазницу. Затем приоткрывает сомкнутые веки, и хрусталик проваливается внутрь.
Эля возвращает мне управление телом. Сажусь на кушетку, выключаю турбо режим и начинаю выдёргивать из себя оставшиеся иголки. Мои секьюрити пошатываясь, подходят ко мне и начинают помогать.
— Блин, я шарики потеряла из-за этой стервы. Можно я ей врежу? — злится Лялька.
— Домой приедем Роб тебе ещё даст, не переживай, — нервный смех немного сжигает мой адреналин.
— Рассказывай, чего вы с ней не поладили? Иго́лкой больно кольнула? — Лялькина улыбка растянулась до ушей, смотрит мне в глаза в ожидании ответа.
Моя истерика резко обрывается, несколько секунд тишины и начинаю объяснять, что произошло.
— Вот уже́ три месяца кто-то заражает клиентов и пациентов этой клиники менингитом. Всё это время мы искали источник заражения. Вот и нашли. Он оказался в стеклянном пузырьке, в кармане этой китаянки. Она пыталась меня заразить. Теперь нам нужно привести себя и её в порядок, отвести в мамин кабинет и хорошенько допросить. На порезы и ссадины внимания не обращайте, через несколько минут от них не останется и следа. Проверьте, закрыта ли дверь и помойтесь в раковине, где она руки мыла. Ну и порядок немного наведите, пусть будет выглядеть так, что стойку нечаянно задели и уронили.
Хорошо, что мы были почти голыми. Верхняя одежда осталась чистой. Через час мы сидели в кабинете мамы. Роб привёл нашу пленницу, управляя её телом. Выбитый глаз выглядел как новый, и девка удивлённо моргала, испуганно глядя на меня. По дороге никто ничего подозрительного не заметил, мы вели себя непринуждённо, я даже пыталась шутить.
Мама чуть в горло не вцепилась этой девке, когда узнала, что она виновата в смерти пациентов. Пришлось долго успокаивать.
— Эля бери управление Масей свои «руки». И с помощью неё допроси эту предательницу. Выясни, кто дал ей такое задание. Я пока маму успокою.
— Поняла. Идите в кабинет Сергея Леонидовича, его до завтра точно не будет. Я у секретарши ежедневник краем твоего глаза видела. Да и не нужно твоей маме видеть мои методы допроса, — смайлик на проекторе улыбнулся и подмигнул.
Мы с мамой просидели недолго. Она выпила успокоительного и через несколько минут уже радовалась, что наконец-то источник заражения найден.
— В общем, дело непростое, — зайдя в комнату, всё ещё под управлением Эли, сказала Мася.
— Не томи, что она сказала? Кто заказчик?
— В общем, один отморозок, застрявший в девяностых, украл у неё дочь и сказал, что вернёт, если она будет послушной девочкой. А если откажется, то её депортируют обратно в Китай, а ребёнка он продаст в эмираты, в сексуальное рабство. Он дал этот флакон и объяснил что делать. Больше она ничего не знает. Её девочке девять лет. У этого дельца́ есть связи во всех инстанциях. Живет за городом в трехэтажном особняке с охраной.
— Ого, крупная рыба. Есть соображения по этому поводу?
— Пока нет.
— Нужно посмотреть на этого дельца-тельца́. Возьмём у папы скорую помощь и наведаемся к нему. Мне нужно увидеть своими глазами этого ублюдка. Разыграем сценку с ложным вызовом. Собирайтесь, нельзя терять ни минуты ребёнок может погибнуть, он уже три месяца как в плену. Мам, нужно одеть эту страдалицу так, чтобы похитители её не узнали. Она нам дорогу покажет. Роб измени лицо китаянки.
— У меня в кабинете есть кое-какие вещи пойдем, посмотрим, — спокойно ответила мама.
Мы переодели девушку, позвонили папе, и он немедленно дал распоряжение предоставить нам скорую помощь с водителем. Через Элю я сказала китаянке, что поможем освободить её дочь и что у нас свой интерес к этому делу. Оказалось она немного понимает по-русски, но говорит отвратительно коверкая слова. Расплакалась и чуть ли не целовала мои сапожки, но я быстро объяснила, что это лишнее.
— Будь осторожна, доча. Береги себя, — на глазах мамы снова навернулись слёзы, видимо ещё помнит о моей коме.
Через два часа мы были на месте. Особняк впечатлял своими размерами и красотой дизайнерского ландшафта вокруг него. Сразу было понятно, что хозяин далеко не бедный и с большими связями. Кованые большие ворота и красивый высокий забор просто кричали: «Пошли все на хутор, бабочек ловить».
Ох, Таня. Опять ты лезешь в передряги. Мало тебе того, что два раза убивали, ещё раз хочешь? Можно ведь в полицию обратиться. Там сейчас с такими как этот не церемонятся. Быстро ласты скрутят и в кутузку.
А вдруг у него и там связи? Приедут, выпьют бутылку коньяка, а меня в обезьянник. Подкинут наркоты́ и прощай свобода на долгие годы. Хотя мне выбраться оттуда, как два байта отослать, вот только позор на всю семью ляжет. Дочь учёных — наркоторговка. Нет уж, не бывать этому. Сама разберусь. Мне не привыкать. Да и команда собралась хорошая. Две кикбоксерши, да знаток китайских боевых искусств.
Звоню в звонок.
— Чё надо?
— Скорую вызывали?
— Нет.
— Как это нет? У кого там голова разболелась? Если уже́ прошла, оплатите ложный вызов.
— Мы не скорую, мы проституток вызывали.
Вот, живут же люди. Полстраны последний хрен без соли доедает, а они развлекаются. А может прикинуться проститутками? Нейтрализовать всех и выручить девочку.
— Ну, так открывай, чего тупишь, не май месяц.
Ворота загудели и медленно отползли в сторону.
— Вы останетесь тут, — обращаюсь к водителю ско́рой, — когда привезут проституток, скажите, что хозяин заболел, и гулянка на сегодня отменяется. Неустойку заплатит, когда выздоровеет и снова их вызовет.
Оставляем машину у ворот и двигаемся к дому. Далековато, блин, метров двести.
Выходит здоровенный бугай с рацией в руке и останавливает нас.
— Ну, хоть сегодня более-менее нормальных прислали, не то, что прошлый раз — страхолюдин каких-то.
— Куда идти? Показывай.
Мои спутницы медленно шли за мной, озираясь по сторонам.
— Роб, приготовься взять управление охранником на себя, — говорю зелёной точке.
— Всё готово, нанороботы уже в нём.
Заходим в просторную комнату с красивой большой кроватью, небольшим столом, душевой кабинкой и туалетом.
— Здесь вы можете привести себя в порядок, — грубым голосом сказал охранник.
Вошла женщина с фруктами на подносе, поставила его на столик и удалилась.
— Как только будете готовы – дайте мне знать, — буркнул секьюрити.
— В общем-то, мы готовы, — ответила я.
Он исчез за дверью, и мы остались одни.
— Только не дергайтесь раньше времени, — обращаюсь к своим девушкам.
— Идёмте, — охранник открыл дверь и махнул головой, приглашая следовать за ним.
Прошли в комнату, полностью обитую чем-то красным. У дальней стены стояла большая кровать. Над ней висели канделябры с электрическими лампочками и зеркала. В центре находился какой-то станок с кожаными ремешками, верёвками, рычагами. На одной стене висели несколько видов плёток, меч и ещё какие-то прибамбасы из сексшопа.
Заходит лысый мужик лет пятидесяти, не высокого роста, чуть выше меня. Пивной животик, на левой щеке шрам от уха до губы. Богатый толстый халат с каким-то рисунком.
— О, неужели старый ловелас-извращенец сегодня порадуется? Привет, красавицы!
— Привет, кудрявый, — в шутку отвечаю ему. — Это ты что ли старый?
Ехидная улыбка расплылась по его лицу.
— О, какой симпатичный экземпляр, — смотрит на меня стеклянными бездушными серыми глазами, внушающими страх.
От этого взгляда у меня мурашки по спине пробежали. Интересно, сколько душ загубила эта сволочь?
— Роб, нанороботов в него и побольше! — зелёная точка мне показалась пятном на пол глаза, видимо от страха.
Тумблер турбо режима так и просится толкнуть взглядом.
— Выпьешь чего-нибудь? Или просто обезболивающее дать?
— У меня ничего не болит, да и не пью я, — сделала непонимающий взгляд.
— Ты что, новенькая? Тебя, не предупредили, чем мы будем заниматься?
— Сексом? — спрашиваю, делая тупое удивлённое лицо.
Уголки его губ слегка разошлись в разные стороны, и перекошенное лицо стало ещё страшнее.
— БДСМ, — это слово так резануло по ушам, что вялые улыбки тут же слетели с лиц моих подружек.
Точно, он извращенец. Теперь я поняла предназначение этого станка посреди комнаты и вещей из магазина интимных товаров.
— А это что? — прикинулась, что не понимаю.
— Сейчас узнаешь, — берёт меня за руку и тащит к станку. — Вставай сюда и суй руки и ноги вот сюда.
Да щас, разбежалась. Как будто я не поняла для чего эти ремешочки. Нашёл дуру.
— Ой, как интересно, — притворно улыбаюсь. Актриса, блин, МХАТ отдыхает. — Покажи, покажи, вот так? — сую руку в петлю и проталкиваю до самого плеча.
Мои девки испуганно смотрят на меня, а мужик скривил рожу в своей страшной улыбке и выдернул меня из петли.
— Вот, смотри и запоминай, — он просунул запястья и лодыжки в петли. — Наприсылают невесть кого, а денег требуют как за профессионалок.
Пока он распинался, я быстро проследила глазами, куда шли верёвочки и, не теряя ни секунды, дёрнула за один из рычагов что было сил. Петли моментально затянулись и его оторвало от пола сантиметров на десять. Девки сначала вздрогнули от неожиданности, а потом заржали как лошади.
— Ты что творишь, проститня́? — прохрипел он. — Отпусти рычаг.
— Ага, щас. Чтобы ты меня подвесил и порвал как Тузик грелку? Сегодня трахать будут тебя́. Побудь хоть раз нижним.
— Охрана, — прохрипел он страшным голосом.
Давай, давай, кричи громче, пусть все сюда прибегут, лишь бы их не слишком много было. Не думаю, что тебя целый отряд охраняет. Я рванула к стене, схватила меч и бросила его китаянке. Она ловко поймала его, а я показала ей на дверь. Сообразительная девушка, как кошка бесшумно пробежалась по комнате и притаилась у створки, застыв на месте в ожидании.
Мужик в станке начал орать благим матом и трепыхаться всеми конечностями. Выглядело очень смешно, но сейчас нам всем было не до этого. Станок слегка раскачивало, но он стойко выдерживал возложенную на него обязанность.
— Роб, заткни этот граммофон, — говорю вслух.
Лысый замолчал, и мы услышали приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, вбежал охранник и замер с приставленным к горлу мечом. Молодец девочка, её точные движения впечатляют. Интересно, а камасутру она знает?
— Сколько людей в доме и по периметру? — спрашиваю, забирая рацию из его рук и вытаскивая пистолет из кобуры.
Он вылупившимися глазами посмотрел на своего босса, потом на меч возле горла и пробубнил:
— Восемь по периметру и двое в доме.
— Вызывай сюда всех по одному, — протягиваю ему рацию обратно.
Он нажал танге́нту, сказал какую-то фразу и замолчал, довольно улыбаясь узкими губами. Пауза затянулась, ответа не последовало. Какое-то подозрение закралось в моей голове. Кодовое слово! Точно! Вот что он произнёс! Сейчас нас пристрелят и глазом не моргнут.
— Роб, бери управление этим громилой на себя, будешь прикрывать нас этим живым щитом, все остальные прячьтесь за станок с их боссом, туда стрелять не будут. Эля переведи китаянке что делать.
Всех спрятала, за собой, прикрывшись станком и бугаём, пистолет приставила к виску лысой башки.
Топот прислужников оборвался грохотом сорвавшихся с петель дверей.
— Всем стоять! Оружие на пол и руки выше, чтобы я видела. Одно резкое движение и ваш босс будет с дыркой в ба́шне.
Несколько долгих секунд ворвавшиеся оцепенев, оценивали ситуацию и размышляли над моими словами, пока бугай с рацией под управлением Роба не сказал:
— Делайте, что она говорит.
Ещё несколько секунд понадобилось, чтобы первый из них положил автомат на пол.
— Подойди ближе и забери оружие, так нанороботы быстрее долетят до них, — раздался голос Роба.
Ага, подойди… у меня коленки подкашиваются, а он…
— Ляля, держи кудрявого на прицеле, — передаю ей пистолет.
Медленно собираю восемь автоматов и, вернувшись обратно, раздаю своим девкам, остальные разряжаю и бросаю в угол.
— Роб, скажешь, когда будешь готов и китаянке верни прежнее лицо.
— Десять секунд, — слышу в ответ.
— А теперь внимание, — громко говорю, чтобы все слышали, — кто первый скажет, где находится дочь вот этой девушки, — показываю на китаянку, — тот останется в живых, остальных велю расстрелять за пособничество бандитам.
— Так её же… она же… — запнулся парень, который первым положил автомат.
— Что с ней? Говори!
— Она мертва́.
За моей спиной что-то просвистело, а потом грохнулось на пол и покатилось. Не успела я повернуть голову, как окровавленный меч снёс уже вторую голову и мужик с рацией рухнул сначала на колени, а потом грудью грохнулся на пол, брызнув кровью из артерий отрубленной головы и стуча конечностями, перевернулся на спину.
Видимо китаянка поняла, что он сказал…
В станке, затихая, всё ещё дёргалось тело босса, а его голова, прокатившись по полу, оставила грязно-красный след и, встретившись со стеной, замерла зловещей гримасой, угасая остатками жизни.
Пока я крутила головой, убитая горем мамаша уже махала мечом в толпе безоружной охраны, разбегавшейся в разные стороны с диким рёвом. Головы летели одна за другой, брызгая в разные стороны красным заревом крови.
— Роб, останови её, — крикнула я во весь голос.
С одной стороны бедную женщину понять можно, она только что узнала, что её доченьки больше нет и всему виной все эти люди. Месть местью, но человеческие жизни отнимать, даже у таких уродов, как эти неправильно.
— Поздно, — вздохнул он, и я увидела, как меч вошёл между рёбрами последнего охранника в районе сердца, — остаётся всё сделать так, чтобы на нас не подумали, и валить отсюда как можно быстрее.
— Делай, — вздохнула я от безысходности.
Китаянка оставила орудие убийства в груди последней жертвы, и истеричный вопль матери, потерявшей ребёнка, оглушил нас, истошно разлетаясь во все стороны.
Бедняжка. Не знаю, чтобы сделала я с человеком, просто посягнувшим на жизнь или хотя бы на здоровье одного из моих ребятишек. Ему бы ни только никто не позавидовал, его бы ни кто не нашёл после этого. Я бы его на молекулы расщепила. Как же я понимаю сейчас эту бедную девочку. Руки, ноги дрожат, тело слушается с трудом. Ужасы последних минут рвали моё сознание в клочья. Всё, времени нет, сопли в сторону, пора заметать следы и валить отсюда.
Наши тела под управлением интеллектов уничтожили все следы нашего присутствия. Я нашла ещё двоих людей в этом здании – это кухарка, приносившая нам фрукты и уборщица. Они показали, где сервер видеонаблюдения, я вынула все жёсткие диски и сожгла их на кухонной электроплите. Потом внушила им, что они видели, как один охранник перебил всех тем самым мечом, а потом покончил с собой. Ну и контрольный «выстрел» внушения заключался в том, чтобы они забыли, как выглядят проститутки, присутствовавшие во время убийства, и на чём они приезжали.