Мое исцеление - ты

- Ты останешься со мной, Хён?.. Хёнджин стоял в нерешительности, глядя на Минхо прямо посреди гостиной квартиры-лофта, и Минхо сжимал его кисть так, словно если отпустит – Хён сбежит. Но разве он мог сбежать? Он стал зависим от этих двоих, так или иначе, и у него больше не было выбора. Не было вариантов оставаться одному. …Ему придется сделать собственный выбор. - А как же Феликс? – спросил Хён. – Он скоро прилетит, я уверен в этом. Он не исчезнет из моей жизни. Он никуда не денется. - Поверь, увидев, какой подарок я ему приготовил, Феликс оставит тебя мне. …Оставит?.. - Я же не вещь какая-нибудь… Минхо потянул его за собой, прямо в кресло усаживая его себе на колени. - Хочешь быть со мной? – спросил Минхо. – Хочешь? - Да, хочу. – Хёнджин запустил руку в шевелюру на затылке Минхо, наслаждаясь шелковистостью прикосновений. - А с Феликсом? Хёнджин виновато отвел свой взгляд. - Не бойся сказать мне правду. Я хочу, чтобы мы были честны друг с другом. - Кажется, я не до конца разлюбил его. Остаточные чувства все-таки есть… Хёнджин опустил свои глаза, но Минхо коснулся к его подбородку, приподнимая. - Думаешь, это возможно, - произнес он, - до конца разлюбить Феликса? Он врезается в память так, словно всегда там обитал. И из сердца его так просто не убрать. - Что же получается… - горько усмехнулся Хёнджин. – Мы будем до конца своих дней втроем? - Я правда не знаю. Это зависит от того, примет ли свой подарок Феликс. - А если ему не понравится? — Значит, мы обречены. Хёнджин испуганно взглянул на Минхо: не похоже, что тот шутит или говорит не всерьёз. - Минхо, ты это о чем? – спросил он. - Ты плохо знаешь Феликса. На что он способен. И не нам с тобой решать, кто с кем останется. Нам остается лишь помолиться, чтобы Феликс принял свой подарок. - Подарок? – послышался голос Феликса. – О каком таком подарке речь? От неожиданности Хёнджин вздрогнул. Его глаза наполнились ужасом, когда он увидел Феликса, стоявшего в дверях лофта. На австралийце была кожаная куртка, а шея обмотана кашемировым шарфом. Глаза его были в серых линзах, что делало его таким опасным… и сексуальным одновременно! - Феликс… - прошептал Хёнджин, ежась на коленях Минхо. Ему вдруг стало не по себе от того, что он в объятиях другого перед своим парнем, с которым не успел расстаться. - А ты времени не терял. Голос австралийца был раздраженным, низким, и он перестал быть милым и позитивным, каким Хван привык его видеть. Он снял свою обувь, швырнул куртку прямо на пол и подошел к креслу, где сидели двое влюбленных. - По какому праву ты успел потрахаться с моим Минхо? – спросил Феликс, грубо хватая Хвана за руку и потянув на себя. Очутившись в руках Феликса, Хван был зажат в тиски, и в одно мгновение ока губы Феликса украли его поцелуй. Прижиматься к родным губам было так… так естественно? Хёнджин даже не стал вырываться. Более того, он стал отвечать на поцелуй, приоткрывая свои губы, позволяя Феликсу проникать себе в рот и переплетать языки. Отстранившись, Феликс взглянул на Минхо, который сидел в кресле и наблюдал за ними, подперев щеку кулаком. - Ну здравствуй, лапуля, - вкрадчивым голосом произнес Феликс. – Соскучился по папочке? Минхо слегка улыбнулся, и Феликс сел ему на колени и пристально заглянул тому в глаза. - Как ты посмел поиметь то, что принадлежит мне? Обхватив Минхо за шею, Феликс стальной хваткой сжимал ему горло, лишая его воздуха. - Феликс, не надо, не на-а-адо! – кричал Хёнджин, бросаясь на Феликса и безуспешно пытаясь оттянуть руку от Минхо. Свободной рукой Феликс толкнул парня, сбивая его с ног. Хёнджин потерял равновесие и упал на пол. - Ему все нравится, - прошептал Феликс, отпуская ладони с шеи Минхо. Тот закашлялся, вдыхая спасительный воздух, и когда он смог отдышаться, Минхо двумя руками обхватил австралийца за талию, обвиваясь вокруг нее. - Я скучал по тебе… - произнес он, глядя ему в глаза. Феликс склонился над ним для поцелуя, их губы соединились, а языки переплелись. Хёнджин ошарашенно наблюдал за ними, не понимая, что происходит. Но именно в этот момент до него доходил смысл слов Минхо, что не им решать, что будет дальше. И действительно, Феликс, и только Феликс руководил возникшей ситуацией. - Что там за подарочек для меня? – железный тон австралийца сменился на привычный веселый. – Я все слышал. Минхо, улыбаясь парню, произнес: - Идем в подвал. Он ждет тебя там несколько дней. - Поиграть со мной вздумал? - Нет, никогда. Но тебе понравится. Сегодня ты доведешь дело до конца. Обещаю. Феликс замер, глядя на Минхо, словно пытаясь считать его эмоции. - И ты меня не остановишь, как в прошлый раз? – спросил он, словно не веря своим словам. - Нет, Феликс. С ним ты можешь сделать все, что душе угодно. - Все-все?? - Да. Пойдем. Минхо взял Феликса за руку, а после помог подняться Хёнджину с пола и тоже ухватил его запястье. Он повел их за собой, спускаясь по ступенькам. Феликс весело глядел на Хёнджина, так, словно они отправляются в увлекательное приключение. А Хёнджин, окончательно потеряв здравый смысл, просто следовал за этими двумя. Когда дверь в подвал была открыта, а люстра, свисавшая с потолка, зажглась, Минхо обхватил ладонями глаза Феликса. - Это будет великолепный сюрприз! – произнес Минхо. Он вплотную прижался грудью к спине Феликса, и Хёнджин даже ревностно сглотнул, но почувствовал, как рука Феликса сжимает его ладонь. Было странно ощущать себя частью этого. Было странно ощущать себя не третьим лишним, а кем-то другим. Другим Хёнджином. А, может, он всегда им был? Минхо раскрыл свои ладони, и Феликс, увидев перед собой Кристофера, прикованного, изможденного, опешил. Потом его глаза загорелись, и Хёнджин, глядя на это, мог бы поклясться – в его глазах танцевал сам дьявол! Губы Феликса растянулись в злобной усмешке, а на лице читалось … безумие. Чистой воды безумие… - Боже… - Феликс развернулся к Минхо и схватил того за ворот свитера. – Минхо, ты сделал это ради… нас? Феликс казался таким слабым, взволнованным, эмоциональным, что ошарашенный Хёнджин окончательно запутался. Что за человек этот австралиец? Секунду назад он был воплощением кого-то демонического, готового растерзать свою жертву, а теперь он ведет себя так, словно мальчишка! Как это понимать вообще? И Минхо с ним становится другим. Кротким, но все же воплощением спокойствия. Но каким Минхо становится с ним, с Хёнджином? Несмотря на то, что Хёнджин поклялся ему в своей любви, Минхо все равно ведет себя так, словно один неверный шаг – и Хён свернет с пути. Убежит в объятия к Феликсу. В то время как австралиец ведет себя так, словно если кто-то из них двоих прикоснется к кому-то еще, Феликс не пощадит их. Как ему, заносчивому, избалованному и приставучему удавалось все время скрывать в себе это? Свою другую, темную личность? - Я сделал это ради тебя самого, - Минхо сжал ладони Феликса. – Он должен понести наказание за то, что наделал, помнишь? Ты ведь помнишь, как мы поступили с Чанбином? Он получил то, что заслужил. И Кристофер получит. Глаза Феликса вновь загорелись. - Да-да! – он почти подпрыгивал. – Он получит сполна! Хёнджин нашел опору в стене: ему на мгновение стало плохо. Как выжить в этом мире, да еще и с двумя богатенькими психами? Что может сделать такой нищеброд Хван, без родственных связей, денег и какой-либо внешней поддержки? Правильно. Ничего. А потому ему нужно хотя бы попытаться выжить в мире, где балом правят те, кто недостоин ни власти, ни состояния. Что такого сделали эти двое, раз им все было преподнесено на блюдечке? У Феликса богатая бабушка, которая души в нем не чает, и после ее смерти австралиец получит все. У Минхо – наследство отца, его законная доля активов, и обеспеченная старость. И безумия у этих двоих хватит на то, чтобы поубивать всех вокруг, кто встает на их пути. И сейчас он на перекрестке двух дорог – с одной стороны его тянет за собой Феликс, который не терпит отказа, а с другой стороны влечет и манит Минхо. Выбрав одного из них, он повяжет себя навсегда с этими психами. Навсегда. Хёнджин закрыл глаза и выдохнул. Он должен сохранять спокойствие. И быть сильным. Он должен взять себя в руки, и принять свою судьбу. Он должен принять самое тяжелое решение в своей жизни. Решение, которое навсегда повлияет на его жизнь. А потому… он делает выбор в пользу самого себя. Он выбирает собственное эго. - Вы думаете, Кристофер будет молчать об этом? – Хён и сам удивился тону своего голоса. Новый, стальной, слегка наглый тон, бросавший вызов этим двоим психам со стажем. - Что? – спросил Минхо, очевидно, не ожидавший ничего подобного со стороны Хёнджина. - Сколько он уже здесь? – Хёнджин наделано спокойно взглянул на Минхо, и даже слегка улыбнулся. Он прекрасно играл свою роль, раз даже Минхо – самый здравомыслящий человек во Вселенной - удивленно уставился на него. - Два или три дня… Я не помню уже. - Т.е. ты хочешь сказать, что этот сукин сын сидит взаперти, в подвале, несколько суток, без воды и еды? – Хёнджин отлип от стены и сделал шаг вперед к Минхо. Его осанка изменилась: он выпрямился, став выше, и взгляд его перестал быть таким напуганным, сменившись легкой надменностью. - Я выводил его в туалет, и давал пить воду, - произнес Минхо, внимательно изучая взгляд Хёна. - Хах, - Хён рассмеялся, но его улыбка перестала излучать свет и тепло, как раньше. Вместо этого она сменилась злой усмешкой и цинизмом. - И что дальше? – Хёнджин развел руками, оглядывая Феликса и Минхо. – Что дальше? Вы будете вместе его мучить? Изнасилуете вдвоем? Врежете ему по роже? Вот скажите мне, что будет с ним дальше?? Феликс озадаченно смотрел то на Хёнджина, то на Кристофера, который внимательно прислушивался к каждому его слову. Словно он ждал спасения от него. - Дальше… - Минхо, похоже, окончательно растерялся. – Я думал, Феликсу решать, что будет дальше. - Проблема в том, - вновь усмехнулся Хван, - что Феликсу это быстро наскучит. А Кристофер не из тех, кто просто заткнется и будет жить, как раньше. Как только вы отпустите его, он сразу побежит в Скотленд-Ярд, и тогда вам точно несдобровать. Кристофер, услышав это, завертел головой, сквозь кляп по рту пытаясь доказать, что Хёнджин заблуждается. - И даже если вы ничего ему не сделаете, - продолжал Хён, не обращая никакого внимания на Кристофера, - вы уже обречены. Наверняка, его обыскались уже. Хёнджин подошел к Кристоферу вплотную и запустил свою руку в белобрысую шевелюру. - Уверен, - произнес он, - он узнал в Феликсе нападавшего… Хёнджин потянул за волосы Бана, вынуждая того оголять свою шею, выпячивая кадык. - И успел растрезвонить об этом своим дружкам… Кристофер промычал что-то невнятное, помотав головой из стороны в сторону. - Лжешь! – закричал Хёнджин, теряя остатки своего терпения. Казалось, Минхо, вздрогнул, да и Феликс тоже – от неожиданности. Такого Хвана они никогда не видели. Что касалось самого Хвана – ему нравилось новое обличье. Нравилось и то, что происходило с ним самим. Его новый образ, его другое «я» нравилось ему все больше, и с каждой минутой вживаться в роль становилось проще. Жить хотелось больше, чем сгинуть вместе с Кристофером, уйти в небытие тогда, когда эти двое вдоволь им наиграются и захотят остаться наедине. Он не собирался быть третьим лишним. Он сам собирался выбирать. Но не быть чьим-то вариантом. - Кристофер – трус, - произнес Хёнджин, - ты разве еще не понял этого, Феликс? Хён решил давить на больное – на то, что Бан не желал признавать собственную гомосексуальность, и то, как он высмеивал это в открытых геях. - Понял, - буркнул себе под нос австралиец. - А еще у него несносный характер, - произнес Хён, глядя на Минхо, - и он со своими дружками не простит вам то, что вы посмели похитить его задницу. Выбора нет. - Ч-что? – глаза Минхо расширились от ужаса. От того ужаса, который он испытывал от осознания того, что именно губы Хёнджина произносят эти страшные слова. Именно Хёнджин говорит это! Не Феликс, испорченный и властный Феликс! И не Минхо, сломленный, и перевоспитанный. А Хван, мать его, Хёнджин, человек, который воплощал в себе все чистое и самое лучшее! Человек, с которым хотелось просыпаться, человек, к которому хотелось идти в объятия, человек, с которым Минхо собирался разделить всю свою жизнь, потому что он – словно солнце, светит и дарит счастье вокруг. Тогда кто он, этот другой человек, который так беспощаден, так зол, и самоуверен?? - Хёнджин, - попытался успокоить парня Минхо, - давай все обдумаем. Ты просто взвинчен. Хён улыбнулся, своей прекрасной и лучезарной улыбкой, а в Минхо все внутренности готовы были вывалиться наружу. Он готов был умереть от того, что происходит сейчас. Не может, нет, не может, в одном человеке уживаться такая двойственность! - Ты прав, - произнес Хёнджин. – Мне нужен свежий воздух. Проветриться. Просто побыть наедине с собой. Он поднимался по ступенькам. - Ты уходишь? – Феликс сократил расстояние между ними в пару шагов, приблизившись и схватив Хвана за руку. – Ты бросаешь меня? Бросаешь… нас? Хёнджин улыбнулся Феликсу, точно так же он улыбался Минхо минуту назад. - Ну куда я денусь от вас, - произнес Хён, - мы ведь навеки связаны… - Отпусти его, Феликс, - ровным тоном произнес Минхо, - пусть идет. Он вновь принял свой первозданный вид: сдержанный, молчаливый Минхо, с которым Хён повстречался впервые еще в начале зимы. Феликс выпустил руку, и Хён поднялся выше по ступенькам. Сердце его колотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди, но он держался. Необходимо держаться. Он должен. Ради себя самого. У этих двоих есть они, а у него – только он сам. И поэтому он должен бороться за собственную жизнь. Выйдя из лофта, он побрел по снегу, лежавшему толстым слоем на тротуаре. Побрел, забывая о том, что на нем нет пальто. Забывая о том, что не ел с самого утра. Он хотел остановиться посреди ночной улицы и, сделав глубокий вдох, закричать что есть сил. Кричать о том, как ему больно, черт подери, больно от того, во что он превратился! Кричать о том, что нельзя полюбить вот так вот – без остатка и следа, полностью растворяясь в этом. Кричать о том, что он – полнейший идиот, раз ему… так больно… Больно от того, что свое сердце он отдал двум психам. На его глаза попался таксофон – и Хван мгновенно метнулся к нему. Закрывшись в кабине, он огляделся: вокруг ни души. И это хорошо. Взяв трубку, услышал гудок. Отлично, значит, работает. Теперь нужно позвонить и сообщить адрес, где он сейчас находится. И привести полицейских в тот проклятый лофт. И, кто знает, а вдруг Бан будет еще жив. Этих двоих повяжут, и он будет свободен. И выйдет в этой истории героем. В университете у него безупречная репутация: никто о нем плохого не скажет. Он может сказать, что подыгрывал этим двоим, беспокоясь за собственную жизнь. Да, это так. И ему поверят. Он все сделает правильно. Набрав нужный номер, услышал гудки. - Диспетчерская, Скотланд-Ярд, - послышался в трубке женский голос. Хёнджин молчал, не находя в себе силы решиться. - Сэр, - послышалось в трубке, - или мем… Назовитесь? Хёнджин молчал – только учащенное дыхание слышалось в трубке. - Алло? Алло? Обреченно выдохнув, Хёнджин, нависая над телефонным аппаратом, в конце концов повесил трубку. Он сделал собственный выбор. И назад пути нет. Порывшись в карманах брюк, он нашарил мелочь. Кое-как добрел до ближайшего ларька, он купил пачку сигарет и спички. Дрожащими от холода пальцами зажег спичку, подкурил. Сделал неглубокую затяжку. Выдохнул сигаретный дым. Его настиг кашель – с непривычки всегда так. Сделав еще одну затяжку, он больше не кашлял. А потом еще, и еще, и побрел улицами ночного Лондона. Холод продирал его до дрожи, сковывал его полностью, но Хён был спокоен. Спокоен, словно удав с крысой, зажатой в тиски. Потому что он знал: смерть неизбежна. ……….. Смерть неизбежна… Это тепло? Прикосновение? Кровь? Когда Хёнджин пришел в себя, он увидел перед собой Кристофера, распластавшегося по полу. Бан лежал в луже собственной крови, вытекавшей из его бесчисленных ран. Кровь? Это правда кровь? Хёнджин посмотрел на свои руки. В одной руке была прядь светлых волос. Волосы Кристофера… Этот оттенок он не мог спутать ни с чем. В другой руке у него… нож!? Он держал в руке нож?! Откуда он взял его??? Он помнил только то, что едва добрел до лофта, весь дрожа от холода. Помнил только то, как спускался по ступенькам. И дальше – провал в памяти, обрыв. Что с ним произошло дальше? А дальше, как во сне – обрывками воспоминаний Хёнджин прояснил общую картину. Схватив нож для разделывания мяса, он отправился в подвал. Минхо и Феликс бежали за ним, но он успел запереть дверь. Он дал шанс Кристоферу спастись, между ними завязалась борьба, но Хван первым схватил нож и пырнул его. А потом еще. И еще. И до тех пор, пока не понял, что тело Бана бездыханно. Хёнджин слышал, как кто-то из парней выбивает дверь. Слышал, как они вбегают в подвал. Минхо в безмолвном ужасе. Феликс трясет тело Кристофера. Рука Минхо сжимает его ладонь. Хён непонимающе уставился на него, но больше он не слышит ничего. Он словно под водой. Словно погрузился, и вода попала в уши. Смерть неизбежна… …………… Последующие несколько часов Хёнджин был сам не свой: его уверенность окончательно исчезла. Феликс и Минхо, словно безмолвно понимая друг друга, достали откуда-то полиэтилен и завернули тело мертвого Кристофера в пакет. А после сели в машину (Хёнджин мог поклясться, что не знал о существовании таковой) и отправились лес. Хёнджин поехал с ними, храня молчание. Он наблюдал за тем, как парни отнесли тело Кристофера и швырнули в реку. - Здесь он пролежит до середины весны, пока лед не растает. А потом сойдет за корм рыбам, - произнес Феликс со знанием дела. Но откуда он это знает? Неужели… неужели они уже проделывали подобное? Хёнджин, молчал, когда Минхо обливал машину бензином, молчал, когда Феликс чиркнул зажигалкой. Молчал, глядя на огонь. Молчал, когда почувствовал прикосновения рук – парни с обеих сторон взяли его. Молчал, когда докурил сигарету и они втроем поплелись к лофту. Он молчал и тогда, когда парни раздевали его. Когда они, втроем забравшись под душ, смывали с него кровь, мягко прикасаясь к его коже банными губками. Он закрывал глаза и подставлялся под струи горячей воды, наслаждаясь теплом. Феликс поцеловал его в губы, а Минхо оставлял нежные поцелуи на его теле. Хёнджин наслаждался этими ощущениями, лаской парней. Ведь знал – это последнее, что они сделают вместе. Он чувствовал, что пора сделать выбор между ними. Он не может закончить так, как Кристофер. Они сломали его. Сделали своей игрушкой. Но он не такой. Он живой человек. И играет здесь только он. По собственным правилам. Они разожгли в камине огонь, сжигая вещи Кристофера и свои собственные. Они сожгли все улики, которые могли бы доказать, что Бан был здесь. - Теперь мы можем быть вместе, - произнес Феликс, откупорив бутылку коллекционного виски. – Мы всегда можем быть вместе. Он сделал глоток из горлышка и передал бутылку Минхо. - Ты счастлив, Феликс? – спросил Минхо. Но взгляд его был направлен на Хёнджина, обнаженного, сидящего на коврике перед камином и глядевшего на то, как огонь пожирает остатки его прошлой жизни. - А ты? – спросил Феликс. – Я получил вас двоих. Дорогого стоит. Но вы мои. - Я счастлив, когда счастливы все. Не уверен, что… Он замолк, не закончив предложение. Феликс подошел первым и прикоснулся к гладкой коже на спине Хёнджина. - Эй, лапуля, - низкий голос австралийца проник в ухо Хёна, - иди ко мне, я согрею тебя… Хёнджин послушно повиновался и подполз к нему, прямо в объятия. Минхо, сидевший на диване, протянул бутылку с виски Хёнджину. Тот сделал глоток, чувствуя, как по его телу разливаются и тепло, и дрожь одновременно. - Ты не сердишься на меня? – спросил Хёнджин. – За то, что я убил Кристофера? Феликс мягко рассмеялся, провел по волосам Хёна. - Да как вообще можно на тебя сердиться, лапуля? Ты все сделал правильно. Лучшего я и желать не мог. Хёнджин улыбнулся. Но что-то в его улыбке изменилось. Больше не было той добродушной улыбки, как раньше. Он словно повзрослел. Содеянное словно состарило его. Минхо сел рядом с Хёном и поцеловал его первым. Минхо, Феликс и Хёнджин поочередно целовали друг друга, сливаясь друг с другом. Их ласки были повсюду – парни касались шеи, плеч, ключиц Хёнджина, приникали губами к соскам, опускались ниже, целовали его пупок, кожу на впалом животе. Хёнджин лег на спину, вглядываясь в потолок, пока Феликс и Минхо по очереди сосали его член. Он выдыхал горячий воздух, запускал пальцы в длинные ворсы коврика, неприкрыто стонал. Когда его член накалился и выстрелил спермой, парни по очереди высасывали ее, а потом в поцелуе вновь и вновь обменивались остатками. Когда высасывать было больше нечего, они с обеих сторон прильнули к Хёнджину, вновь целуя его в губы. - Я люблю тебя, лапуля, - произнес Феликс, засовывая пальцы в рот Хёнджину, вынуждая его посасывать их, обильно смачивая слюной. Минхо в это время ласкал соски Хёнджина, слегка покусывая кожу. Убедившись, что его пальцы достаточно влажные, Феликс вонзил их в нутро Хёна, проникая до основания. Он толкал их и высовывал обратно, а потом вталкивал обратно, слегка расширяя отверстие. - Я люблю тебя… - прошептал Минхо, и, следуя примеру Феликса, он вонзил в рот Хёна свои пальцы. Тот так же послушно посасывал их, смачивая в собственной слюне. А после Минхо вонзил их в нутро Хёнджина, присоединяясь к орудовавшим там пальцам австралийца. Они целовались, а Хёнджин наблюдал за ними, и вновь возбуждался. Как же горячо это было! Смотреть за тем, как целуются два самых любимых человека в его жизни – это так заводило! Он и сам не заметил, когда прикоснулся к своему члену, и когда начал мастурбировать. Внутри него были пальцы Феликса и Минхо, они врезались в него в едином ритме, и это возбуждало. - Я думаю, наш лапуля готов, - произнес Феликс, глядя ненасытными глазами на Хёнджина. Тот улыбнулся. Он знал, что Феликс желает его, он и сам желал секса с австралийцем. И Минхо. Он желал их двоих! И боялся произнести это вслух – он не боялся их реакции. Он боялся собственного голода. Боялся своих желаний. Феликс вошел в него первым, проникая глубоко до самого основания. Он был грубоват, но это заводило еще больше. Он сразу задал быстрый темп. Его губы были повсюду, оставляя укусы и красноту на шее и плечах Хёнджина. Бедра Хёна крепко обхватывали его вокруг талии, а руки обвивались вокруг шеи. Хёнджин стонал, неприкрыто, тем самым желая возбудить Минхо. Тот, в свою очередь, наблюдая, как двое парней занимаются сексом, пресыщался… собственным голодом. Его обнаженный член набух, увеличился в размерах, и желал вонзиться в отверстие Хёнджина. Когда их взгляды встретились, слов не потребовалось. - Моя очередь, - Минхо грубо оттолкнул Феликса. Он нависал над Хёном, целуя его в губы, соединяя языки. Подстроив член, он мягко, с одного толчка вонзился в отверстие, а после помедлил, давая привыкнуть Хёнджину к себе. Хёнджин дернулся ему навстречу, давая понять, что готов, и Минхо начал свои движения, углубляя толчки. Они стонали в унисон, их движения были ответными, плавными. Столько нежности и любви Минхо не проявлял еще никогда, он словно напитывал Хёнджина этим. Он хотел одарить его своей любовью. - М-м-минхо… - шептал Хён. Его руки обвились вокруг крепкой спины парня. На самом деле, Хёнджин ощущал невыносимую боль в спине. Его боль никуда не исчезла, и когда адреналин в крови перестал бушевать, она вернулась вновь. Но ему нравилось испытывать это. Нравилось и то, что одновременно с этой болью он испытывает истинное наслаждение. Хёнджин сам оттолкнул Минхо, переворачивая его на спину. Он сел сверху, склонился к над ним и поцеловал к губы. - Феликс, чего ты ждешь? – нетерпеливо спросил Хён. Феликс словно ждал этого. Он мягко провел рукой по спине парня, прижимая к груди Минхо почти вплотную. И после он аккуратно вонзился во всю длину. Хёнджин тяжело выдохнул. Его собственная рука была на его члене, он мастурбировал самому себе. Все втроем привыкали к новым ощущениям. - Здесь так тесно, - произнес Феликс сдавленным голосом. – Я так и кончить могу. Хёнджин чувствовал в себе два члена, и одна только мысль об этом кружила ему голову. Вскоре, привыкнув, парни начали плавно двигаться, неспешно, чтобы не причинить Хёну вреда. Все втроем тяжело дышали, Хён постанывал. Его рука продолжала теребить член. Минхо со всей присущей ему нежностью целовал его губы. Феликс сжимал в ладонях ягодицы Хвана, откидывая назад свою голову от удовольствия. - Если тебе больно, только скажи, и мы остановимся, - прошептал Минхо. - Нет… - покачал головой Хён, - мне хорошо. Он одарил Минхо своей улыбкой, доброй, как и раньше, и от сердца парня словно отлегло – его Хёнджин вернулся. - Я больше не могу сдерживаться, лапуля… - простонал Феликс. Он вздрогнул, сделав несколько грубых толчков, и излился внутрь дырочки Хвана, заливая спермой и член Минхо. - Прости… - прошептал Минхо, и его член излился следом. Когда последние толчки сошли на нет, они обессиленно рухнули на ковер, тяжело дыша. - Тебе не было больно, лапуля? – с заботой спросил Феликс. – Я бываю груб… - Все в порядке, - улыбнулся Хёнджин. Он все еще мастурбировал – его тело требовало очередной разрядки. Феликс опустился перед ним на колени, и накрыл член Хёнджина своими губами. Минхо целовал Хёнджина, а Феликс сосал ему, и Хён был готов умереть от чувства наслаждения. Желать их двоих, ощущать их губы на своем теле, чувствовать их в себе одновременно – столько эмоций он еще никогда не испытывал. Когда Хён кончал, он стонал, и как Минхо ни пытался заглушить его стоны своими губами, они вырывались вновь и вновь, разрезая собой тишину лофта. Феликс проглотил все до последней капли, жадно слизывая сперму с головки. А потом коротко поцеловал Хёнджина в губы. У парня глаза слипались, ему хотелось спать. Усталость навалилась на него. - Я люблю… - прошептал Хён и провалился в сон.