Контраст чувств

Пока я брыкаюсь и волочусь по земле, меня упрямо тащат в сторону. Я чувствую на лице руку в перчатке и ещё одну на животе. Пытаюсь кричать и лупить по обидчику, но он крепко меня держит. С разочарованием понимаю, что это не Амадей и с ещё большим усилием начинаю брыкаться. В конце концов меня бросают на землю перед серым зданием — пока брыкалась и истерила забыла запоминать всё, что вокруг. Выдёргиваю из-за спины ритуальный нож и готовлю руку к ударю; кожа моментально ощеривается вновь странной чешуёй, и я встаю против обидчика. Он не успевает ничего сделать, и я ударяю по нему обильной демонической магией. Его капюшон спадает и в ту же секунду я бросаюсь к нему, чтобы остановить свой же удар и отбросить человека подальше. — Робин! — с негодованием и радостью одновременно кричу на него я. — Чёрт, а ты стала импульсивнее, — отчим смотрел на меня с улыбкой и восхищением, едва не обожжённый, — Лилия почувствовала тебя, сказала, что без помощи ты потеряешься здесь. Он встал и подал мне руку, а затем ласково приобнял и повёл вверх по лестнице. Хилая пошарпанная дверь открылась — на пороге стояла мама, которая зашипела на меня и быстро впихнула внутрь их дома. — Ну и шуму вы устроили, теперь соседи долго не забудут, сказала же, ведите себя потише, — мама посмотрела украдкой в окошко, а потом плотно зашторила то. — Мама? — в недоумении наблюдай за тем, как спокойно она меня встретила. — Да, дорогая, вижу, что с тобой всё хорошо, — Лилия обхватывает моё лицо руками, — В принципе, я и так это знала, я же ведьма и твоя мать — всё чувствую. Их квартира выглядела небольшой, но загруженной кучами вещей. На столах, на шкафу и на спинке кровати, на стульях и креслах — везде банки склянки, свертки с магическими припасами, посуда и одежда. Маме никогда не хватало места, поэтому мы и жили в собственном доме. Жили. — Присаживайся, я заварю чай! — махнула на стул возле круглого миниатюрного столика, — Нам нужно о многом поговорить. — Да, нужно, — задумчиво согласилась, очерчивая медленным взглядом их жильё, — Откуда здесь все эти вещи? Ты знала о взрывах? Или успела как-то всё прихватить с собой? Робин достал чайный сервиз и расставил, принёс сахарницу и десертницу с вареньем. Он нервничал, это было заметно по его беспокойным шагам туда-обратно и сложенным, но вечно меняющим положение рукам. — Ох, — мама показалась из небольшой кухни с чайником на подносе. В голове произошёл точно взрыв, десятки, нет, сотни вопросов бесновались в мыслях каждую секунду, но я ждала, когда мама сядет и мы сможем нормально поговорить. Однако Лилия не торопилась: она неспешно пододвинула поднос на середину столика, аккуратно сняла грелку с чайника, помешала длинной ложкой заварку внутри него; затем подула на пальцы, которые попали под пар. Под моим нетерпеливым взглядом она поднесла к чайнику сперва чашку Робина, следующей мою, и наконец наполнила до краёв свою. Все наконец уселись. — Робин, тебе подсластить чай? — она подняла сахарницу над столом. — Нет спасибо, он и без этого очень вкусный, — чуть смущенно он одарил её комплиментом. Я обнаружила, что непроизвольно начала стучать пальцами по столу. — Мама! — вскрикнула на неё я и хлопнула по столу, немного расплескав чай, — Сколько можно? Я пришла сюда не на чайную церемонию! Лилия с безмятежностью на лице отпила из чашки, нахмурилась и добавила ещё ложку сахара. Всегда знала откуда у меня любовь к сладкому. — Нет нужды так нервничать, я уже сказала, что мы поговорим, — она отставила кружку от себя и хотела начать говорить, но я её перебила. — Сперва я спрошу, если ты не против, — настойчиво попросила я, мама кивнула, и я продолжила, — Что произошло во время взрывов? Откуда этот дом и почему я не знаю об этом? И вообще… — Слишком много вопросов, давай по порядку, — остановила она меня, — Ты и сама знаешь насчёт взрывов, когда ударил первый, не так далеко от нас, я сразу же прихватила, что смогла и Робина в том числе, а потом мы дали дёру оттуда, — мама положила ладонь на руку человека и слегка сжала. — Этот дом был моим старым секретным убежищем, а на то это и убежище, что о нём никто не должен знать, — она замолчала, а у меня едва челюсть не упала. — Но как же я? Разве я не часть семьи и не должна знать об убежище? Да ты вообще знаешь где я… — выдох. Протерла ладонями лицо и снова спросила, — Почему вы не обратились к дежурным? К Дее или Сенату? Почему не связалась со мной сразу, а только свои дурацкие знаки посылала? — Ты знаешь, я не слишком полагаюсь на Сенат, у меня есть как минимум одна большая причина, по которой я не хочу обращаться туда за помощью, но об этом немного позже, — она по-прежнему свернула очередную тему и говорила так размеренно, как с сумасшедшей, а я злилась всё сильнее и сильнее, — Почему ты не начала сразу искать меня? Я могу спросить тебя то же самое, но мы обе знаем, что настиг тот возраст, когда родители играют для тебя не самую первостепенную роль, — Лилия многозначительно повела бровью, а мне и сказать против нечего, — Так и я не связывалась с тобой не потому, что не переживала. Во-первых, ты планируешь поступать в Сенат, а мне такие связи ни к чему. Во-вторых, так безопаснее не столько для меня, сколько для Робина, пока я поставила здесь мощный барьер и меня сложно отследить. — Что не так с Сенатом? — я уперлась в стол руками и склонилась к ней с очевидным возмущением, — Они только и делают, что пытаются усмирить людей на улице, там каждый день творится какой-то ужас! — Да, наверняка, они трудятся в поте лица, — неуверенно согласилась мама, — Я думала связаться с тобой, но ты стала слишком тесно ввязываться в дела города и Сената, стала чересчур заметной, поэтому я решила повременить. Её слова больше резали по сердцу, а её туманные изъяснения раздражали ещё больше. — Я жила в общежитии, а теперь ушла и оттуда, — сжала руку на почти горячей чашке, — Не знала даже, что с вами, сейчас мне даже некуда пойти, а ты просто решила «повременить»?! — голос то и дело срывался на повышенные тона. — Я извела Дею просьбами вас найти! — Прости, но я совершенно ничего не могла сделать, — её лицо выражало слабое чувство вины, будто и не его вовсе, — Можешь остаться у нас, пока, — непременно добавила она в конце. — Канна, милая, я не прошу тебя увериться в моих словах, просто попытайся понять меня, а когда время придёт, ты и сама обо всём догадаешься, — мама легко улыбнулась, — Ты умная, ты обязательно всё поймешь. Мы обе замолчали и принялись пить чай, каждая, думая о своём. Робин скоро добил чай и учтиво оставил нас наедине, удалившись в другую комнату. Я не знала о чём начать, о чём спросить в первую очередь или о чём рассказать и начала о первом, что пришло в голову. — Меня позвали в Сенат, — осторожно перевела взгляд на неё, а она без лишних эмоций продолжала слушать, я рассказала ей всё, как было. Улыбка непроизвольно появилась на губах, но стоило увидеть лицо матери, и я снова впала в ступор. — Что такое? — Ничего, — она украдкой улыбнулась, — Они всем говорят про исключительность и одарённость, — с мудростью познавшего жизнь человека она буквально опустила меня на землю, — Но если это то, что ты хочешь, то я рада за тебя. — Я не понимаю ни тебя, ни Дею, что случилось, почему все ведут себя так странно? — риторически воскликнула я, — Ты же не поступала туда, откуда ты знаешь о том, что они говорят? — Твой отец там обучался. Я замерла, но она больше ничего не сказала о нём. — Что не так с Деей? — переключила она тему, укладывая ногу на ногу и окуная ложку в варенье. — Она ведёт себя странно с того момента, как появился Амадей. — Это тот молодой человек, что ухаживал за тобой? — хитро прищурилась мама. — Что? — щеки стали горячими, — Он не ухаживал за мной, мы просто общались. Что самое странное, она была не против нашего знакомства, а теперь возмущается каждый раз, когда слышит о нём. — У неё могут быть свои причины, — отпила и медленно перевела взгляд на меня, — Так что там с тем парнем? — Он мой аменто, — мне показалось, или в её глаза и правда промелькнул ужас? — И кто он? — требовательный, но ненавязчивый вопрос. Я замолчала и некоторое время сидела с горячей головой и думала говорить матери или нет. Как она может отреагировать? Успею ли я сбежать отсюда прежде, чем она убьют меня или сдаст, тем, кто наказывает плохих детей? Но она терпеливо ждала, и я решила, что должна ей сказать, потому что именно она может подсказать с инициацией. — Он демон, — я опустила глаза и замолчала так же резко, как и заговорила. Секунды тянулись так мучительно долго, я думала Лилия всё же нарушит свои заветы и отходит меня тапкой, но нет, тапки продолжали быть на её ногах, а вскоре она заговорила. — Ужас, дорогая, как ты его нашла? — её голос сочился изумлением и даже весельем. — Скорее, он сам меня нашёл, — при помощи Деи, — И ты не злишься на меня? — За что? — За то, что он не маг и даже не любое другое существо. — О, с этим в любом случае тебе возиться, я могу только порадоваться, что ты нашла аменто, — весело добавила она, допивая свой чай. — И я хотела ещё спросить. Насчёт инициации, — я хотела спросить ещё о множестве вещей, но теперь между нами возникла стена неловкости, как мне казалось, и я выбрала самые важные вопросы, — Азалия проведёт инициацию не спрашивая расу Амадея? — Странный вопрос, — она призадумалась, — Если тебя что-то смущает, я помогу найти тебе другую ведьму для обряда, но даже если Азалия будет вредничать, она не откажет тебе. Просто Амадею стоит приготовиться к не самым лестным высказываниям на свой счёт. Ты знаешь эту старуху. Возможно, положение Амадея в Сенате может произвести хорошее впечатление на Азалию. Мама рассказала мне об инициации, последовательно повторила все этапы, хотя и Азалия их обязательно напомнит, и предупредила начать подготовку заранее. — Мам, а ты знаешь что-нибудь о связи аменто с демоном? — Вообще-то не слишком много. В ней есть как плюсы, так и минусы, как и в любой другой связи, — она внимательнее посмотрела на меня, — Все переживают, когда находят своего аменто, какая бы ни была раса, ты никогда не будешь полностью готов к этому. — Меня пугает, что я хочу связать жизнь с Сенатом, но при этом и аменто важно, но как ты знаешь… — Даже не надейся, я не стану решать за тебя, — она улыбнулась, — Это только твоё решение, ты может выбрать что-то одно, а можешь попытаться взять оба варианта. — Я боюсь поступить опрометчиво, я не знаю, что представляет из себя аменто, может ли его вызвать влюблённость или повлиять каким-то образом на выбор партнёра. Вдруг я совершу глупость? — Чую последствия слов Азалии, — она поднялась и стала убирать со стола, — Не обожествляй аменто, как делает это она. Ты не обязана заключать его и не обязана быть неразлучна с человеком, с которым будешь в союзе. Твоя влюблённость, конечно же может повлиять, но скорее на скорость заключения связи. Аменто — всего лишь механизм нашего совершенствования, получения отличного напарника, который вознесли до небес, но не более. Она сделала паузу, глядя как взволнованно я слушаю её слова. — Твой партнёр не обязан устраивать окружающих, хватит и того, что им довольна ты, — мама взяла меня за руки и вновь села напротив, — Демоны, вампиры, оборотни или маги — это не имеет значения, в конце концов, мы живём в городе-нейтралитете, — Лилия улыбнулась, — Если ты правда будешь ценна для Сената, они обязательно примут тебя с любым партнёром, и даже если ты влюблена в демона. — А ты была влюблена в партнёра аменто? — я так устала, тяжесть плеч буквально пригибала к полу, а чай способствовал расслаблению. — А как же, так и появилась ты, — улыбка была на её лице, но глаза погрустнели, — Твой отец был магом, сильным магом, которого я когда-то любила. Но то, что у меня был лучший по меркам ведьм партнёр аменто — не сделало меня счастливой в итоге. — она замолчала, уставившись в одну точку, я уже думала, что разговор так и окончится, но мама медленно и вкрадчиво начала говорить, — Он был не самым хорошим существом, хотя состоял в Сенате и был лучшим на курсе, — её взгляд настораживал, — У него была отвратительная сущность, а это гораздо хуже, я никому не пожелаю такого партнёра аменто, даже мага. Мне стоило огромных сил скрыться от него, потому что мы не расторгали аменто. Как ты знаешь, я не жила в этом городе с рождения, мы переехали. Твой отец был настойчив в поисках, но я думала, что он успокоился, а теперь он в этом городе. — Ты поэтому прячешься? — Да, он может навредить Робину, — она сделала нервную паузу, — Он не должен узнать тебя, поэтому нам и не стоит контактировать с тобой, пока всё не уладится; а если вдруг узнает, то, надеюсь, не сделает ничего плохого. Её неуверенность пугала меня. — Как он выглядит? — Я давно не видела его, так что не смогу тебе сказать с уверенностью, я могла бы поискать для тебя его изображение, но давно сожгла всё, что могло дать хоть зацепку, — пальцами она провела по губе и прикусила ту, — Его зовут Маркус, он очень опасный маг, его принципы, методы и идеал мира бездушны, так что я очень надеюсь, что ты с ним не встретишься, потому что ему точно не понравится твой выбор партнёра аменто. Ещё одна проблема. Как будто бы их и так мало. Возвращение жестокого отца, которого я знать то и не знаю. Она быстро разложила мне постель. Сразу сказала, что позволит остаться на ночь, но не более. Как бы обидно не было, я всё же понимаю её опасения. Наверно, понимаю. — Мам, — снимаю верхнюю одежду и всё, в чём спать точно не буду, — Ты думаешь уехать из этого города? — Я пока не знаю, — Лилия отвернулась, и неловко зацепила пальцами край юбки, — Но обязательно сообщу тебе. — Амадей предлагает мне жить у него, — не знаю зачем, но я решила, что она должна знать, — Насколько тяжело ведьме принять образ жизни демонов? — Не знаю, милая, — её легкий смех ласкал уши. — Тогда насколько мне стоит опасаться демонов? Её лицо стало серьёзным, голос помрачнел. — Настолько же, насколько стоит быть осмотрительной в той игре, в которую ты ввязалась, — она вновь говорила про Сенат, — Я видела тебя тогда. Ты была прекрасна. Ты выросла, стала сильнее и твой характер закалился. Твои силы — это единственное, на что пока ты с уверенностью можешь положится, — убаюкивающий мамин голос прервался, и она добавила чуть веселее, — А потом у тебя появится свой «Робин», и ты сможешь положится и на него. Перед своим уходом она поцеловала меня, и только тогда я вспомнила про книгу и рассказала маме о ней и о травах в тайнике. — Я знала, что ты найдёшь её раньше рыскающих везде сенатских ищеек, — на лице мамы ликование, — Она ещё пригодится тебе, там есть важные вещи по всем волнующим тебя вопросам, но пока не открывай её. Прочитай тогда, когда ты поймёшь, что пора, — и вновь загадка, — А травы, я заберу и приготовлю кое-что тебе с собой. Я горжусь тобой, моя девочка, у тебя всё получится, ведь ты всегда достигаешь того, что хочешь, — и вновь она заставила меня призадуматься. Мы проговорили целый вечер и это было так странно, необыкновенно как сон. После разговора с мамой я наконец-то заметила в себе изменения. Те неизбежные преобразования, на которые до этого я совсем не обращала внимания. Я стала сильнее и привлекательнее, что-то внутри будто зашло своим чередом, будто мертвые часики наконец пробудились и заходили по кругу жизненного цикла моего будущего аменто. В этот раз мне снилось что-то спокойное и приятное. На утро мама приготовила мне несколько зелий: в красном флаконе от одержимости, как раз кстати, в синем лечебное и в желтом то, с помощью которого я смогу с ней связаться. — От этого, — он указала на красный флакон, — У демонов плавиться кожа, так что применяй, когда понадобится, — «когда», но не «если», мама кивнула мне, и я наконец-то вспомнила о том, что Лилия никогда не была для меня мамой-наседкой, но при этом она всё же оставалась моей самой любимой заботливой ведьмой. — Я приготовила несколько отваров и для подготовки к ритуалу, — она махнула на кухню, и я заметила, насколько снарядов колб у раковины. На мой поцелуй она отреагировала так же спокойно, как и на всё другое. — Я нагрею воду, — констатировала она, хотя я и думала, что начинать омовения уже пора, но не планировала обременять этим маму, -Выпей пока, — протянула мне стакан с бурой густой жижей. Остановив дыхание, я залпом осушила бокал и, пересилив горечь во рту, проглотила. Очищение тела и души очень важно перед скреплением союза душ. Когда в купальне было набрано достаточно воды, мама принесла мне банку с загустевшем зельем и помогла нанести на всё порозовевшее от жара тело. От мази кожу слегка покалывало и холодило. Мокрые волосы не поддавались расчёске, поэтому Лилия драла их с особым усердием, явно намеренная устроить волосинку к волосинке. — Небо совсем заволокло, — с моего место в крохотном окне у умывальника виднелась грязная синева неба. — Да, все это чувствуют, — она имела в виду, что все ведьмы с опаской относятся к малейшим изменениям, особенно к изменениям над головой. — Обычаи не велят проводить обряд без чистого неба, — начала я, а мама только молча продолжала слушать мои переживания, втирая вязкую сильно пахнущую бордовую смесь в волосы, — А сейчас не то, что звёзд, даже солнца не видно, — когда я произнесла это в слух, стало ещё страшнее. — У тебя нет выбора, если нас что-то и ждёт, то лучше бы тебе быть готовой к этому, во всеоружии. Когда она покончила с волосами, я опустилась в воду с головой и тщательно смыла все травы с тела и волос. Тяжесть чего-то незримого слезла вместе с грязью. Я выжала волосы и наскоро закрутила в полотенце. Мама упаковала мне с собой пару банок мази для тела и волос; припасла бутыль с отвратительной, но обязательной жижей из корешков полыни, веточек болотника и укропа. Я собралась быстро, потому что вещей с собой у меня и не было сильно много. В обязательном порядке приготовления заплела плотную косу и свернула в низкий пучок: за три дня положено очиститься и не насобирать лишнего на волосы, каких-нибудь мелких демонов или порождений чужой магии и зла; иначе волосы во время обряда и загореться могут, а то и вовсе помешать процессу. Лилия объяснила, как мне наиболее безопасно покинуть трущобы и выйти в центр, за что я была ей очень благодарна. Мы прощались спокойно, без драматических надрывов, как будто она отправляла меня в школу, но напоследок она меня удивила: — И всё же, будь осторожна, — в сотый раз за встречу предостерегала она, будто не могла сказать чего-то напрямую, или не знала, что сказать, — Демоны могут льстить, врать, жульничать и склонять к чему-то, ты может спорить с ними, перечить, но никогда не показывай слабину, если окажешься вдруг в их обществе. Они сожрут тебя заживо, глазом моргнуть не успеешь. Все эти травы могут подсобить тебе, но не так, как ум и предусмотрительность. Раз уж ты ступила на этот путь, ты должна пройти его хорошо. Время шло стремительно, и уже был день. Мне пора идти, я подцепила сумку, которая заметно потяжелела, и собиралась уходить, но Лилия дала ещё один совет: — Никогда не проси у них помощи, — она говорила о демонах, — И даже не намекай на то, что тебе что-то понадобится от них, — её взгляд казалось выражал глубокую гордость и сочувствие, но это было скорее как сочувствие старшего младшему, которому ещё предстоит постигнуть все тайны необъятного мира и чуть менее необъятной ведьмовской жизни, — Они непременно помогут, но цена может оказаться слишком высока. Я сразу же подумала, что Амадей всё это время так или иначе помогал мне, он поддерживал и никогда не просил платы. Даже в дом свой пустил. Ногти пальцев больновато углубились в ладонь. — Но разве не могут они по собственному желанию помогать? — Конечно, могут, но сможешь ли ты проследить ту грань их благодушия, где с одной стороны плата не потребуется, а где её потребуют непременно. Ответ был более чем исчерпывающим. Она не знала наверняка про каждого демона, но была уверена насчет их принципов жизни. Я достала свёрнутый втрое листок и развернула — карта, нарисованная Лилией. Немного подумав, я решила ненадолго отклониться от маршрута и вернулась на вчерашнюю улицу. Место, где стояли Кассиан и Амадей с подозрительным типом теперь пустовало, только дети изредка пробегали туда-сюда, играясь с привязанной к шнурку банке. Торговец стоял по-прежнему и сегодня его фрукты выглядели значительно лучше, но я так или иначе обратила на самый необычный плод, который выглядел лучше всех. Пока хозяин лавки упаковывал мою немногочисленную покупку, я попробовала коснуться тату цветка канны на ребрах, но теперь кожа была в порядке. Сунула в руку торговцу пару монет, которыми меня щедро одарила Лилия, и отправилась по делам, которые ещё необходимо было уладить. Я решила не заходить к Азалии, а отправить той весточку, оповестив обо всём в ней. Слишком уж страшно было говорить ей всё напрямую в лицо один на один. Спустя несколько кругов вокруг дома старухи, я всё же составила послание для неё и отправила, поспешив убраться подальше. Пойти к Дее я не могла, да и не хотела. Теперь слишком много того, чего я не могу ей сказать, по странным эфемерным причинам. Книга била по бедру на каждом шагу и в какой-то момент я вытащила её из сумки и без промедлений раскрыла. Почерк внутри был непостоянным, он сменялся чуть ли не каждые несколько страниц, из чего я сделала вывод, что это что-то сборное. В конце, на последней странице значилось — для ведьм, которые смогли открыть глаза. Я думала поискать хоть что-то указывающее на содержание дневника, но ничего не было. С минуту я колебалась, но всё же покорно вспомнила слова Лилия о том, что стоит открыть её только тогда, когда я буду знать, что готова. И я вернула дневник в сумку. Подходило время следующего омовения, но я так и не знала куда мне идти, поэтому в голове возникла странная идея навестить моё бывшее общежитие. Учебное здание выглядело, как и прежде родным, однако воспоминания полнились не только теплыми моментами. Я тайком проникла в общежитие, вспоминая, что как таковых друзей я здесь, так и не завела, только приятели и знакомые, или же партнёры в учебе. Обходя коридоры, где обычно проходила заведующая общежитием или сторож, также выжидая мгновения в укрытии, если кто-то выходил из комнат, я и дошла до душевых кабин в женской части общежития. Внутри никого не было, только воды печально капала о жесткий пол. Возникла мысль, что это так странно искать место, где совершить омовение перед ритуалом. Год назад я бы пришла в ужас, узнав, что перед таким важным событием я так безалаберно выполняю подготовку, или удивилась бы своей мужественности? Ведь сейчас мне не кажется неудобным, оскорбительным или печальным, что я слоняюсь тут и там, не зная куда пойти. В каком-то смысле я даже рада, что могу побыть одна, дать себе подумать и решить, чего я хочу. Уже несколько раз мимолётно я задумывалась, что Амадей и правда мог внушать мне что-то, управлять мной и жульничать, но мне кажется, что я могу и ошибаться. По крайней мере в это хочется верить. Волосы опали на спину, расплетаясь. Вода почти всегда здесь была холодной, но после тренировок это было прекрасно, и хоть я и не жила в общежитии всё обучение, сюда я наведывалась часто. Полный насыщенный запах воцарился в потёртой душевой, одаривая каким-то волшебным мгновением мертвые стены. Я услышала шаги в коридоре и даже дёрнулась, повинуясь привычке, но шаги прошли мимо. Неприятные ситуации случались и здесь. Бывало, когда я просиживала здесь по несколько часов, прежде чем могла уйти домой, а все из-за глупых заносчивых магов, которым сперва не нравилась моя слабость, а затем оскорблял рост моих сил. Я никогда не стремилась отвечать им, хотя Дея вечно корила меня за это, но проще было немного подождать, а потом тайком бежать домой. Бывало, когда они цеплялись ко мне прямо при ней, но тогда это не заканчивалось ничем хорошим для них, однако, к сожалению, бывали случаи, когда ни Дея, ни преподаватели не могли помешать им совершить запланированное. Наверное, именно из-за таких ситуаций я никогда и не хотела становиться бойцом — потому что знала на себе губительное действие многих заклятий, — посмотрела под ноги и попыталась пошевелить пальцами на правой ноге: пара из них отозвалась реакцией, а остальные остались недвижимы. Когда поток воспоминаний оборвался, мази плотно въелись в кожу и волосы, даже начали подсыхать, поэтому я поспешила всё смыть. Уходя, я не планировала встретиться с кем-то. Хотелось оставить нетронутой прошлую жизнь здесь. Я пришла как будто проститься, и не хотела больше ничего вспоминать. Однако у кого-то были на это явно свои планы. Раздался ужасно неприятный нутру голос. — Канна, давненько мы тебя не видели, — один из моих одногодок; насколько я помню, он нашёл аменто один из первых, что дало поводы к высокомерию, однако потом оказалось, что партнёр его не слишком силён, да ещё и вампир, — Слышал ты выписалась и тайком ушла отсюда, а нам никому и не сказала. У меня чуть не вырвался нервный смешок. Он был из тех, кто был не прочь поучаствовать в издевательстве над слабыми учениками. Надо мной в том числе. Друзьями мы уж точно не были. В коридоре послышались шаги. Покрепче сжала ручку сумки, приготовившись бежать — Не припомню, чтобы ты был моим другом, чтобы предупреждать тебя о таком, — мой едкий голос прорвался против воли, и я со злостью обнаружила на себе влияние самонадеянного демона. — О, — он усмехнулся и уложенные на одну сторону ровным пробором волосы качнулись. Маг, имя которого я не помнила, с деланным восхищением оглядывал меня, даже сделал несколько комплиментов. В последний раз я сломала руку одному из его друзей, и как бы не терзала я себя за эту жестокость и несдержанность, Канна внутри меня ликовала. Я уже тогда была в силах отомстить и за неоднократно срезанные волосы, за покалеченные пальцы, за отравления и за многий другой позор, с которым пришлось столкнуться не только мне. Теперь же, я знаю, что могу сделать ему крайне неприятно, но по-прежнему пытаюсь понять его намерения. — Заучка, слышал, что ты теперь общаешься только со студентами университета, — из-за угла появился его дружок, и когда я попыталась стартануть с места, он метко поймал моё плечо и впечатал обратно в стену, — Так и не проведала нашего раненного друга, хотя следовало бы. На мой ошарашенный взгляд он улыбнулся. Как-то раз я случайно обронила на него коробку с жужелицами, после того случая он особенно воспылал ко мне ненавистью. — А иначе кто захочет проведать тебя, если вдруг ты получишь травму, — он едко выплеснул мне в лицо злобу, а я попыталась схватить нож, но меня опередили — руку заломил второй его друг. — Да ещё и с демоном связалась, это почти что сравни предательству. Да ещё и на учебу забила, заучка. Ты у нас, получается, грешница. Что-то точно недоброе они задумали. Стоящие как ни при чём другие парни только лениво наблюдают за тем, что происходит, с наслаждением и азартом. — Не помешало бы тебя проучить, — продолжает улыбаться он и когда я вновь пытаюсь вырваться, он хватает меня за волосы, а второй сильнее заламывает руку так, что лишние движение раздаётся искрами боли в глазах, — Вот ты и попалась, наконец. Дыхание сбивается и в ужасе я понимаю, что они и правда решили сделать что-то мерзкое. Они знали, что я никогда никому не жаловалась и поэтому всегда спокойно измывались надо мной. Сердце заходило быстрее, когда к моей косе приблизился нож — они хотят нарушить мне ритуал. Рывок, я втягиваю воздух, но он так раздирающе холоден, моё лицо горит, а руку вновь покрыла чешуя. Я хватаю за шиворот того, кто держал мои волосы, потому что остальные в ужасе шарахаются от меня. Мой голос шкворчит подобно пламени. — Я бы с удовольствием переломала руки вам всем, — замолкаю и поворачиваюсь к остальным: их лица побледнели масками паники. Потом, будто очнувшись ото сна, я в ужасе отпускаю его. Ищу глазами сумку и как можно быстрее бегу прочь. Скорее от этих ненавистных коридоров и таких же ненавистных магов. Странный выдался день. Но я запускаю руку в сумку и проверяю целы ли фрукты. Только потом нащупываю книгу, зелья и остальное. Сперва я просто отхожу от корпуса общежития так далеко, как только могу. Только потом начинаю успокаивать сердце и проснувшиеся воспоминания. После я долго ещё брожу погружённая в мысли о прошлом, так долго и неосознанно, что когда в потёмках оказываюсь перед домом Амадея, то не успеваю даже развернуться и убежать, чтобы остаться незамеченной, потому что сразу же сталкиваюсь с чуть подернутым удивлением взглядом демона. Почти тут же разворачиваюсь и иду прочь, но уже слышу голос Амадея сзади: — Какие интересные бродяжки под окнами ходят, — весело проговорил он нечто оскорбительное, но это не обижает, только даёт понять, что вероятно он ждал моего прихода. Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь на пятках и вручаю недоумевающему парню фрукты, которые непонятно зачем вообще купила, а когда вариантов не остаётся — просто усаживаюсь на брусчатку возле какого-то новенького деревянного забора. Несмотря на абсолютное нежелание признать, что в итоге я правда пришла к нему и правда не против обнять его прямо сейчас, потому что последние два дня были выматывающими, я сижу и упрямо смотрю ему под ноги, лишь украдкой поднимая глаза выше. — Что это? — он оглядывается по сторонам и возвращает взгляд ко мне, — Ты так и собираешься ночевать на улице? — он явно насмехается, но злобы в этом нет, поэтому я только сдерживаю слабую улыбку. — Да, — кивнула, подбирая ноги поближе к себе и укладывая сумку на колени. С минуту Амадей осматривает меня, и я было подумала, что он согласится и уйдёт, но он вдруг присел рядом, подхватил лямку моей сумки и забросил её на плечо, уже поднимаясь. — Нет, — протянул он со смехом, — Пойдём, — он прошёл сколько-то шагов к дому и вновь обернулся ко мне, — Пойдём. И я пошла. — А ты когда-нибудь применял на мне внушение? — я сцепила руки за спиной и наконец выпрямила уставшую от ноши спину, следуя за демоном. — Что? — и вновь усмешка, будто я самый забавный зверёк в его жизни, — Ты думаешь мне необходимо внушение, чтобы склонить тебя к чему-то? — его голос звучит будто это самое маловероятное, что могло произойти, щёки загораются, и я чувствую это так, что даже дышать становится тяжело. Сталкиваюсь со взглядом тёмных цепких глаз Амадея и неловко закусываю губу, — Предостаточно и твоего естественного тяготения, — говорит он и я возмущенно нахохливаюсь, пока он пропускает меня в дом. Поздний вечер и ночь проходят как в каком-то вакууме. Будто в огороженном от остальных мирке. Болтаем о почти что обычных вещах, не затрагивая того, что происходит вокруг. Амадей достаёт что-то, что явно готовил не он и кормит меня, потому что сам уже успел поужинать. Он немного рассказывает о том, как познакомился с Кассианом и Модестом, и я ничуть не удивляюсь его истории, кажется, он действует на всех одинаково — возникает внезапно со своими амбициями, с харизмой в поведении и неуловимостью мысли, тот для кого не существует границ; он увлекает всем своим существом и незаметно для себя ты начинаешь тянуться к нему. Он словно неосознанно распространяет вирус, который поселяется на подкорке и заставляет других восторгаться им. Даже я в каком-то смысле восхищена его лёгкостью и свободой при сопутствующих жестокости и хитрости. Их история начинается в всё той же академии, в которой они, чую, натворили столько дел, что уверена, их только за одно это могли смело выставить в наш мир. Оба демона уже тогда были насторожены по поводу безрассудства Амадея, которое он, видимо, никогда и не скрывал. Какие выводы я сделала — мой аменто мог наравне со всеми отдаваться веселью, услаждаться всеми прелестями молодости и ночи, однако, когда уже в академии преподаватель со всей ненавистью к безобразию студентов пытался отыграться за их безответственность — Амадей выходил сухим из воды, потому что никогда не лез за словом в карман и выкручивался даже из самой патовой ситуации. Это одновременно поражало и раздражало будущих друзей, особенно Кассиана. Хотя мне трудно представить, что его может не раздражать. Следуя привычной, очевидно, тактике, Амадей упорно продолжал маячить перед ними и втираться в доверие, а когда они опомнились, то уже сами не могли от него отвернуться, как и многие там. Амадей рассказывал всё это будто бы не замечая того, как действует на окружающих, а может, он только делал вид. Когда-то я сказала ему, что-то о неполноценности его фантазии, но теперь не уверена, что видела и малую часть её возможностей и это, несомненно, пугало. Я поделилась тем, в какие редкие, но безнадёжные ситуации я попадала благодаря дружбе с Деей. Как получала нагоняи от Лилии за то, что ей приходилось выслушивать от Азалии, как мне самой нередко доставалось от старухи за подругу, которая то подрывала пристрой к дому ведьмы, то разносила все её излюбленные кусты азалий возле дома. Бывало, она уговаривала провести меня к себе на службу и, конечно же, с трепетом в сердце приходилось прятаться в итоге, потому что наказания Сената бывают и смертными. Она всегда без моего согласия утягивала меня куда-то, где я тратила дюжину нервов. — У тебя проблемная подруга, — подвёл он итог с такой загадочной уверенностью, что я засомневалась не знает ли он её даже лучше меня. Он очищает фрукты и мне кажется, что это занятие нравится ему даже больше самих плодов. Он угощает ими и меня и приглашает как-нибудь посетить его родную землю вместе с ним, побывать в местах, от которых захватывает дух. Я соглашаюсь, думая, что он шутит, и после мы вместе отправляемся наверх. Третье омовение я совершаю уже в ванной Амадея. Здесь пахнет чем-то сладковатым, напоминает мирру и розмарин. Проверив ещё несколько раз закрыта ли дверь, быстро раздеваюсь и приступаю к мазям, травам и прочему. Пару раз сквозь шум воды я слышу какие-то вопросы от него, но по голосу понимаю, что они не слишком важные, скорее игривые. — Ты решила меня проигнорировать? — слышу прямо за тонкой ширмой, отделяющей купальню от остальной ванной комнаты. Дверь точно была закрыта. Поэтому я возмущенно перекидываю брызги через ширму и прошу его выйти. Он смеётся, но покидает ванную. А когда я выхожу оттуда, то застаю его уставшего и мирно лежащего на постели. Он поднимает глаза на меня, и его улыбка говорит о том, что он ещё способен на многое. — Так что там с этим ритуалом? — он смотрит на меня, подложив под голову руку. Обхожу кровать с его стороны и присаживаюсь со своей, чтобы заплести волосы. Демон принимает сидячее положение и с особым оживлением и интересом перехватывает косы и начинает повторять мои плетущие движения, будто решил преодолеть очередную поставленную перед собой задачу. Он делает это так осторожно и ласково, что я невольно прикрываю глаза. — Перед сном нужно провести маленький обряд. — Мне уже нравится, — Амадей оставляет медленный поцелуй под моим ухом и подвязывает кончик идеальной косы, хотя я уверена — плетёт он впервые. Уже готовый выполнять всё, что я буду говорить, а может даже больше. Я щелкаю пальцами и свет в комнате гаснет, Амадей придвигается непозволительно ближе, но я поспешно зажигаю светило и ставлю вертикально в чашу, что нашла у демона на кухне. Поджигаю ещё несколько светил и запускаю витать в воздухе над головами. Тихо зачитываю заклинание, стараясь не обращать внимания на пристальный даже жадный, наполненный изучающим интересом взгляд Амадея и его близкие ко мне руки, затем протыкаю найденной в сумке иглой палец, прошу руку демона и делаю то же самое, после чего скрепляю наши пальцы и оканчиваю обряд. Темная жидкость смешивается с моей кровью с жутким жжением — демон замечает мою тревогу в глазах и объясняет, — Наша кровь в некотором смысле токсична, думаю, так и должно быть. Я последний раз отпиваю приготовленную мамой жидкость и разнимаю наши руки. Неловкость повисает в воздухе, но чувствую её только я. Его переменчивое лицо чуть склоняется к моему, он замирает и вновь вглядывается. Смоляные, окутанные холодной мглой кудри касаются моего лба. Взгляд таких же холодно-чёрных глаз и отстранённый, изучающий интерес в них пробуждает животный страх, но я не отстраняюсь. Секунда, и я чувствую тепло губ, понимая, что обладатель ледяного взгляда всё же живой. Амадей грубо притягивает меня к себе, усаживая на колени, а я не могу сказать, что не хочу этого. Он жадно целует меня так, что воздух в лёгких будто перекрывает. — Ты долго бегала, — как будто даже с какой-то злостью произносит он, в перерывах между поцелуями и сминает меня в своих руках, изо рта вырывается слабый стон, и я сконфуженно утыкаюсь в изгиб его шеи. От смущения я закрываю лицо ладонями, но он берёт и опускает их вниз, прижимая к себе, и я вновь то ли пищу, то ли вздыхаю, чувствуя его возбуждение. Краснею до самой макушки, его рот растягивается в сладкой улыбке, а затем он продолжает то, что начал. Сейчас я словно ощущаю всё намного отчетливее, острее, будто все чувства обострились. Его настойчивые пальцы и язык отупляют, я слышу, как возбуждённо и порывисто он дышит, как он ощущает тот же нарастающий пыл, что и я; как в его голове мутнеет, отдаваясь пульсацией в моей. Волнами удовольствие прокатывается по всему телу и словно эхо я слышу наслаждение, которое настигает его. Его помутневший взгляд, ищущий что-то в моём лице. Касаюсь пальцами его щек и затем мягко покрываю его лицо поцелуями, а он вновь сжимает меня в своих руках до мягкого стона. Этот миг, он настолько прекрасен, что я не могу представить лучше даже после заключения аменто.