***
Боль от перемещения стремительно затмил резкий вброс адреналина: я выронила кинжал в лесу, а с собой ничего больше не было. Тем временем огромная тварь рыскала по Тленному лесу, разыскивая меня. Понятия не имею как смогла скрыться от неё, скорее всего она позволила мне сбежать, чтобы развлечься, но каждая секунда жизни казалась ценностью, потому что чутьё, слух и скорость гончей были сверхъестественно высоки. Это была жестокая ловушка Асии, в которую я глупо угодила — кто сказал, что Гата тут? Она отправила меня в логово почти что самой страшной твари Ада, от которой невозможно скрыться. Без оружия, без фамильяра, без всего. Я боялась дрожать, потому что, уверена, зверюга слышала и это. Я украдкой выглянула из-за дерева — слева метрах в тридцати от меня. Выдыхаю. Задвигаюсь обратно за дерево и взгляд падает вперёд — фигура той же самой псины, только уже в противоположной стороне. Сердце замирает. Медленно обхожу ствол дерева, чувствуя, как под ногами размягчается почва. Перевожу взгляд вбок, куда медленно сдвигаюсь, и снова натыкаюсь взглядом на фигуру пса. Паника бьётся в голове, вызывая желание громко закричать, но я медленно поднимаю руку и зажимаю рот. Гончих словно несколько — потому что невозможно так быстро и незаметно перемещаться, но и словно одна. Некстати вспомнился фрагмент из бестиария о адских существах. В статье об адских гончих говорилось, что во время войны их натаскивали на отлов ведьм на поле боя, именно в этот момент я должна была вспомнить подобное, и теперь молилась, чтобы то были лишь домыслы сената. Ничто не заставляло меня так надеяться, что они в очередной раз соврали в своих книгах, как факт особой заинтересованности гончих в ведьмах. Пока я была погружена в собственные мысли гончая приблизилась ко мне. Необходимо было хоть что-то сделать, поэтому я присела и прислонила руки к земле, пытаясь хотя бы так косвенно дотянуться до существа, когда наконец почувствовала жар, исходящий от неё, то протянула руки дурмана прямо к существу, загоняя её в иллюзию. Мрак сгустился, рассыпая по воздуху запах лаванды и свежего лесного ветерка. Иллюзия поля лаванды начинала мало-помалу прорисовываться вокруг — на сердце воцарилось спокойствие и я взяла разум под контроль, концентрируясь лучше на цели магии. Магия струилась по рукам словно ласковая кошка — я вытянула руки, приближая существо. Но теневая фигура женщины возникла передо мной и протянула руки в ответ, пока её лицо не осветило светом. Мои руки упали, а я отскочила, выронив всю концентрацию. Лилия. Небо едва потемнело, очерчивая молнию. Женщина посмотрела на него и вдруг разразился оглушающий визг, раскалывая небосвод надвое. Я закрыла уши руками, пытаясь сдержать дребезжание. Облако рассеивающейся иллюзии засветили два огненных глаза, выпрыгивающих на меня, и я упала на задницу, отползая назад. Крик снова почти вырвался, но что-то удерживало меня от эмоционального всплеска, и я снова зажала рот рукой, удирая от зверюги. Вторая попытка. Огненный образ расцвёл в голове. Руки покрылись чешуйками, глаза загорелись. От ужаса сконцентрировать энергию в магию было крайне трудно. Соединив ладони, я выпустила плотную пламенную завесу в гончую, которая от неожиданности врезалась в неё и рассеялась чёрным облаком. Исчезла. Кое-как поднялась, оглядываясь. Сделала пару шагов. Густая чёрная туча взорвалась огромной драконьей головой, обрушиваясь на меня с громким воем. Наверно, я почувствовала, как моё сердце почти остановилось, но вовремя зажмурила глаза, сорвавшись с места. Я бежала пока в горле не засвербело, а тёмный сухой лес не сменился белыми деревьями. Вспышка белого перед глазами и очертания дерева будто ожили, вытанцовывая передо мной и раскрывая клыкастую пасть. Моргнула и лес замер. Вверху ветви деревьев сплетались между собой в странных очертаниях и по ощущениям, словно вросли концами в багровое небо. Калейдоскоп очертаний чудовищ, планирующих над верхушками деревьев, закружился в глазах. «Поиграй с нами. Спой с нами. Станцуй с нами» — и затихло. Тихий шёпот прошёлся эхом по Тленному лесу, сплетаясь из тысячи разных, но знакомых голосов. «Как тебя зовут? Ты узнала свою тайну? Как тебя зовут…» Они говорили, говорили и говорили со мной, зазывая в свою чудаковатую беседу. Трели голосов, такие весёлые, радостные и приятные, что захотелось поговорить с ними. «Он что-то скрыл от тебя? Или ты от него? Случайно — не случайно» Словно бы мягкие касания рук пробежали по телу и запутались в волосах, вызывая новую волну моего смеха, но я только улыбаюсь, кружась и наблюдая за ними. Словно затянутая в детскую старую игру, испытываю странную волну азарта и восхищения, поднимая руки к небу и кружась, кружась, кружась. Это важно. Сейчас нет ничего важнее. В голове дымка и мой собственный безмолвный смех. «Спой с нами, поговори с нами» — увещевают голоса, протягивая мне руки, лаская моё лицо. Щекотливое касание заставляет склонить набок голову. Я открываю рот, чтобы ответить и вдруг замечаю это. Шагах в десяти от себя. Туман потихоньку рассеивается, но настойчивые пальцы невесомо останавливают за подбородок, и я снова вспоминаю про наш очень важный разговор. Боль обжигает руку и иллюзорные создания рассеиваются. Золотая чешуя на руке просочилась резко и больно, прорезая кожу, что-то тёмное во мне заворочалось. Это был дурман, и я почти попалась. Я увидела нечто важное, то, зачем пришла сюда, и всё равно почти попалась. У ближнего ко мне дерева лежал пушистый комок, смутно знакомый. Я подошла ближе. Комок исчез и появился вновь у дерева дальше. Я снова подошла и всё повторилось. Оглянулась — никого, пусто, будто всё, что было раньше — плод моей фантазии. Сглотнула вязкий ком в горле и, сжав свободной рукой острые чешуйки, снова впилась взглядом в комок шерсти у корней дерева и так и держалась за него глазами, пока подходила. Комок вырос в адскую гончую и бросился, злобно выпячивая глаза и разбрызгивая слюну. Удар чистой магией наугад. Ещё один и ещё — гончая отлетела, врезавшись в дерево. А в мою грудь словно налили раскалённого свинца. Я отшатнулась, подобрав ноги и припав от ужаса к земле. Прикрыла глаза. До этого мои удары она не чувствовала, а значит… это тоже… Открываю глаза. Снова иллюзия. Снова маленькое неестественное пятно шерсти в пустом лесу. Осознание падает куда-то на дно моего сердца. Впервые очень смело трогаю и разворачиваю комок. Сотрясающий стон вырывается из горла так непроизвольно, что я чувствую его всем телом. Гата. Несчастное животное в слабом теле кошки. Без возможности вернуться в теневую мощь, без сил и жизни. В руках онцилла расплывалась будто состояла из желе: её лапы неестественно подгибались, а голова откидывалась назад. Шерсть утратила блеск и вздыбилась, как у нахохленной птички, мокрый багрянец пропитал и испачкал её. Пустые глаза. Холодные уши и нос. Я огляделась. Никого. Тишина. Мгновение. Ещё мгновение и я закусила до боли губу, пряча рыдания. Маленькое беззащитное животное — сейчас она выглядела настолько слабой, какой не выглядела никогда. Я прижала её к себе. Заклинания оживления, возвращения в тело, воскрешения, заживления ран — что угодно, я попробую что угодно, главное забрать её. Среди деревьев было тяжело рассмотреть хоть какой-то путь — сплошное белое полотно, но когда я прошла уже достаточное расстояние, то наконец-то заметила невысокий домик, ухоженный, дым тянется из трубы — жилой. — Моя маленькая, сейчас мы найдём как выбраться отсюда, — прошептала я то ли себе, то ли фамильяру, сильно сомневаясь, что выбраться так уж просто. На гончую не действует моя иллюзия и думать об этом находясь в её лесу совсем не хотелось. Что вообще действует на них? Как я могу избежать её? Домик выглядел совсем как те, что были в Контрасе. Он выглядел человеческим: без аляпистых костяных фигур, без громоздких капителей и вычурных фризов. Обыкновенный уютный домик, что напрочь не вязалось с атмосферой Ада. Настороженность не утихала, но я вспомнила про ведьм, живущих в аду, разве не могли они обустроиться здесь как следует, даже если это Тленный лес? Звучит бредово, но вариантов не много, потому что ни конца ни края леса не видно. Дубовая дверь как у Азалии, маленький легкий колокольчик и крупные горшки со странными цветами. Совсем не по-адски. На звон колокольчика послышалось приближение шаркающих шагов, и на мгновение я призадумалась — а не спрятаться ли прямо сейчас? В лесу позади дома привиделись очертания злой адской псины, она будто ожидала, не торопилась подходить. Соскочив со ступенек, я прыгнула за край дома, прижимая фамильяра к себе. Я пыталась не пропустить того, как от леса подбежит гончая, но и не просмотреть хозяина хижины. Дверь распахнулась. Но вместо ожидаемого чудовища, тёмной ведьмы или демона, на пороге показалась милая старушка. Что бы сказал Амадей? «Не доверяй всему, что видишь» или «будь внимательна к деталям». Почему гончая, явно желая мне навредить, всё ещё этого не сделала? Она будто пытается меня заманить куда-то, будто я сама должна… она буквально создаёт все условия, чтобы ты захотел добровольно пойти за ней. Я посмотрела на онциллу в руках — нет, это не может быть иллюзией. А старушка в домике посреди Тленного леса? И что там говорили те иллюзии? Они просили меня спеть, заговорить с ними. Случайность или нет, но до сих пор я не издала рядом с гончей ни звука и всё ещё жива. Связь притянута за уши, но лучше продолжать по накатанной. Так. А что бы сделал Амадей на моём месте? Пошёл бы, и обвёл эту «бабушку» вокруг пальца, кем бы она ни была. Бежать и прятаться бессмысленно — этот лес обитель гончей, и она чувствует каждый мой шаг, будто мошку, бегущую по коже, так что будем идти напрямик. Я уместила фамильяра за пазухой, поплотнее затянув кофту на случай побега. И внимательнее оглядела дом: во дворе перед домом растут только сухие колючки и те зубастые чудовища, что я видела в саду Амадея, но тут они были оголены до стеблей и острых зубов, явственно демонстрируя свою кровожадность. Ничего хоть как-то напоминающего «жизнь». Сруб дома тоже показался мне странным — неестественно свежим — на срезах сочилась смола, а по стволам кое-где встречались глубокие шрамы от когтей. Свежие. Ещё мне показался странным и неестественным тот факт, что при всей жаре Ада в лесу было достаточно свежо, но от дома не веяло теплом. Земля вокруг его стен была влажная и холодная, хотя дым из трубы говорил о том, что дом отапливается. Азалия, потомственная ведьма, всегда жаловалась на ломоту в костях, когда наступала влажная холодная погода, и даже заклинания и магия не давали ей той же радости, что хорошенько растопленный осенью камин и куча её кошек, греющих ноги. Когда я стояла перед дверью, так явно напоминающей гробовую доску, изъеденную червями, мне подумалось, что возможно вокруг бегают дикие звери, вот и источили когти о дом, а земля промерзла, потому что дом плохо топится. Хотя глубоко-глубоко внутри я уже держала единственно логичную догадку. На окнах не было штор, а у дома не стояла лавка, которые так уважают старушки, да и засов обычно располагают внутри дома, а не снаружи. Но я вошла. — Здравствуй, милая ведьма, — пробурчала дрожащим голосом старушка. Достаточно молодым голосом, будто девичьим, — Присаживайся, замёрзла поди, я напою тебя чаем и обогрею. Она установила чайник не на огонь, а на каменную плиту, будто бы и в правду ожидая, что тот закипит. Пока старуха копошилась в травах, я судорожно искала хоть какие-то подсказки. Я молчала, подмечая леденящую абсурдность того, как вместо заварки она пихает сухие опавшие листья в чайник. Невесело хохотнув про себя, я подумала, что даже в детстве заваривала травы поизбирательнее. Нужно было срочно найти ответ. Пошарпанный пол, дырявый потолок. Пустая обугленная рама почти под самым потолком. — Я одна совсем, поговорить даже не с кем. И помощников нет, все ушли, — скрюченная, сморщенными руками она продолжала впихивать листья в чайник: движения её становились всё более дёрганными, а я наконец заметила, что кроме опавших листьев из леса больше не было никаких трав. Кора да пожухлые бесполезные листья. Стол под моими руками скрипел и трещал, покачиваясь на ржавых гвоздях, а камин дышал адским жаром, будто сам Дьявол затопил ей его. Ни разу не слышала, чтобы кто-то использовал сухие опавшие листья в чай. Ощущение, что она не знает, что такое чай и как его пьют, но даже высшие демоны с этим знакомы. Разве что ей с её горячим сердцем хорошо в этом холодном лесу и без чая… Между брёвнами ничего — будто сруб совсем новый; ничего, кроме густой застывшей смолы, почерневшей от копоти. И глухой, едва слышный ритм. Ритм из самого камина. Тук-тук. И снова приглушенное — тук-тук. Я прищурилась, вглядываясь в камин — не может быть… — Что ж ты, немая? — совсем уже резко и нетерпеливо спросила хозяйка дома. Я следила взглядом за старушкой, взывая к адскому пламени Амадея. «Бежать и прятаться бессмысленно — этот лес её обитель, и она чувствует каждый мой шаг, будто мошку, бегущую по коже, так что будем идти напрямик.» Все здесь словно мошки. Маленькие мошки в огромном организме, адской гончей. Ну, конечно! — Проводи меня, колдовка, в ведьмин сад. В роду то у тебя сплошь сильные маги, — сказала наконец она и вдруг рука её метнулась к лицу, хватаясь за глаз. Наверняка подействовали печати. Меня зацепили последние её слова, вызывая вереницу детских воспоминаний. Неестественно трепещущееся пламя вырвалось из моих пальцев и лизнуло стол, пол, а потом охватило и стены. Бабушка гневно завизжала. «Сплошь сильные маги» — испокон веков в нашей семье, как мне рассказывали в ковене и сама Лилия, аменто заключали исключительно лучшие маги. Только маги. Это осознание открыло новую дверцу в моём видении Её огромная тень запульсировала, вставая на четвереньки. Я вскочила и попятилась ко входной двери. Точно. Это не просто её лес. Это и есть она сама, единый организм. А всё, что создано — иллюзия того, что гончая могла видеть в верхнем и нижнем мирах. Голова её резко повернулась под неестественным углом. Глаза теперь горели ярким кровавым пламенем, один немного тусклее, по моей милости. Я сжала дверную ручку, в попытке открыть выход, но дверь не поддавалась. Старуха снова завизжала и упала на четвереньки, её спина затрещала точно сухое древко. На улице я предусмотрительно расставила зачарованные руны, как учила Азалия — для очищения земли от скверны: пару капель очищенной воды, капелька крови и семь потов ведьмы, накладывающей упорно заклинания. Вероятно, для заклинания, которое использовали в верхнем мире, весь мир здесь казался сплошной скверной. Я совсем не подумала, что мои шалости мало того навредят, они разъярят гончую до такой степени. — Полуведьма, полудемон, — голос словно отовсюду, многослойный и разномодальный расходился эхом, заполонял уши и затуманивал разум, — Ты не можешь выбрать один мир, я сопровожу тебя. Твоя смерть — их конец. Нет равновесия — нет жизни. Мои руки ослабли и в глазах закружились пятна. Что говорило это существо? Дверь-гробовая доска закружилась перед глазами, отдаляясь. Она была не просто похожа — моя первая догадка оказалась верна. Гончие по ночам бродят по кладбищам меж могил, ловят души усопших и случайных зрителей. Там и запомнилась ей она. Глупость полёта мыслей поражала, но руку вновь порезало чешуёй и разум чуть прояснился — я вырвалась из лап дурмана и первым делом оглушила демоническим пламенем обратившуюся гончую. От шока смогла всё-таки распахнуть дверь и выбежать на улицу, но дом исчез, как и лес. Уже не было ничего. Мы очутились в не менее страшном лесу у Контраса. В котором я была буквально…сколько? Я уже не помнила. Я знала, что искать здесь укрытие бессмысленно, потому что я всё ещё в Аду, в Тленном лесу — нужно просто бежать от гончей. И так и было. Я бежала и бежала. С каждым стуком сердца понимая, насколько сильно я задела эту адскую тварь. Она бросала меня то в лес, то в незнакомые мёртвые поля и кладбища, но обмануть меня теперь ей бы не удалось. Каким образом она так великолепно наводила иллюзии? Естественно ужасные, плотные, густо пробирающие живостью до костей. Не будь я под угрозой смерти, я бы спросила с неё урок. Пока бежала, я ловила руками ветки и ломала их, уже явственно представляя, что это вполне способно ранить адскую гончую или хотя бы дестабилизировать. Мне казалось, я пробежала весь Ад, когда наконец рухнула без сил. Руки саднило от веток, мышцы жгло, разум помутился и перестал различать реальность и иллюзии. Хотелось хохотать и плакать. Тело трясло от напряжения. — Вот ты где. Крутанувшись чуть ли не через голову, я врезалась в Амадея. — Чёрт возьми! — в отчаянии я его толкнула, а потом едва подумав обняла, крепко прижавшись, — Я чуть не поседела, — дыхание смыкается в груди при соприкосновении с Амадеем. Договор с Асией, — Ты ведь не просто демон, ты мой аменто? — спрашиваю я и он растерянно смеётся. Удушающее объятие договора слабеет. — Я демон, — Амадей отцепил меня от себя и взял за лицо, мягко оглаживая щеки и всматриваясь мне в глаза. Снова жжение в метке, — Но и твой аменто. Работает. Хвала всем демонам и их хитрым правилам. — Я не сошла с ума. Пока. Надеюсь. Ты ведь?.. — тянусь рукой к его животу, и он рефлекторно уклоняется, как если бы я хотела его пощекотать, — Да, это ты, — смеюсь от этой глупости и обнимаю себя за плечи, дрожь волнами проходится по телу. Я снова пытаюсь прижаться к нему и вдохнуть его запах, как вдруг демон отодвигает меня за себя. Она быстро меня настигла — гончая скалит зубы, чуть пригнув голову, и обходит нас полукругом, пока не останавливается перед Амадеем. Я буквально вспыхиваю магией из последних сил. Демон вытягивает руку, и, к моему удивлению, зверюга покорно пригибает к земле голову. Её глаза гаснут, она разворачивается и уходит, пока вовсе не рассеивается. Тут же прячу магию, растерянно рассматривая то, что Амадей скрывает в кармане, замечаю только блеск тёмного почти чёрного металла и рогатое изображение на нём. — Да, так, побрякушка, — оборачиваясь, замечает мой взгляд демон. — На ней… — я не заканчиваю, боясь, что он может услышать. — Да, — отвечает коротко Амадей, и вдруг усмехается и переводит тему, — Кажется, гончая легко тебя провела. — Вообще-то это не кто-то там, а адская псина, — возмущаюсь я, и чувствую приближение паники одновременно с нарастающей пульсацией в метке. — Да-да, оправдывайся, — он легко смеётся, но я всё же слышу волнение в его голосе и учащённый от тревоги пульс, — То, что ты видела — хорошо сделанные иллюзии, — он смотрит на меня и, судя по всему, видит не то, что хотел бы, поэтому чуть сжимает мои плечи и трясёт, — Это Тленный лес, здесь проходят умершие и видят иллюзии. Долг Гончей провожать души из вашего мира через этот лес в Ад. Конкретно ты не была её целью, просто неудачно очутилась здесь, кстати мне интересно каким образом, — пронзительный взгляд пробирает меня, но я вспоминаю о договоре с Асией, — Гончая не может вести кого-то против воли, души должны принять её помощь добровольно, поэтому она всеми силами пыталась завладеть твоим голосом и заманить на ту сторону. Он целует меня в нос, но я хмурюсь, потому что вспоминаю слова, которые слышала совсем недавно от гончей или её иллюзий. Я отгибаю кофту, демонстрируя ему фамильяра: — С этой… штукой, ты можешь заставить гончую вернуть душу Гаты? — с надеждой заглядываю ему в глаза, противясь договору. — Она — другое дело, это адское существо, поэтому с ней всё немного сложнее. Амадей протягивает руку, и я беру её. — Я поставила руны вокруг того дома, — демон непонимающе смотрит на меня, — Хижина в лесу…сердце гончей… я поставила там руны для очищения скверны, а ещё подпалила, кажется, её лицо. Пока бежала пыталась её хоть немного сбить с толку и ломала всё, что попадало под руку. И меня всё это время беспокоило две вещи — «как мне научиться так же мастерски делать иллюзии?» и что «я никогда не прощу себе такое грубое обращение с растениями». — Я заметил. У неё был подбит глаз и складывалось ощущение, что её мозг стал работать малость нестабильно, так что ты достаточно «сбила её с толку», — демон вновь улыбнулся, рассматривая меня. — Как ты это понял? — осторожно спросила, обдумывая каким образом будет проявляться договор с Асией и какие у него границы. — Имел дело с ней в полном здравии и рассудке, так что сразу смог отличить, — довольно и загадочно произнёс он, и я сразу поняла, что и за этим кроется ещё одно его чудное приключение, — Но главным образом захват жертвы гончая делает через голос, когда она его слышит, то проще задурманить мозг. Такая уж особенность. Я задумалась. — Тогда теперь я не понимаю, почему я смогла выйти из её иллюзий и почему подсознательно не заговорила, меня будто собственной магией обожгло… — я оглядела руку с уже поджившей кожей и скрытой чешуёй. Внутренний демон? И словно озвучив мои мысли, аменто произнёс: — Может быть, ты б0льший демон, чем мы думаем? — он выдержал мой ошеломлённый взгляд с улыбкой. Мне казалось, что я уловила механизм создания гончей иллюзий. Во-первых, она отлично знала местность, в которой устраивала иллюзии, и образы использовала только те, которые знала. Во-вторых, она начинала воздействие не с самого мозга жертвы, а плавно подбиралась, накидывая дурман на окружающие объекты, таким образом даже самому очень легко спутать реальность с вымыслом. И в-третьих, с самого начала она расшатывала моё состояние до нервно возбуждённого, а уже потом плавно подбиралась ближе с иллюзиями, причём одна из них была моей собственной продукцией — Лилией, а значит в своём состоянии я только помогла ей себя одурачить. Всё-таки главный ход — это вывести жертву из себя и напугать, тогда всё станет проще. Я поделилась рассуждениями с Амадеем, а он с хитрой улыбкой предложил проверить теорию практикой в предстоящем бою. Когда демон перенёс нас к дому, то Кассиан и Модест уже ждали у входа. Расстёгиваю кофту и вытаскиваю фамильяра. Засохшая корка крови на шерсти прилипает к моему корсету. Брови непроизвольно сводятся к переносице, а подбородок начинает дрожать, когда я провожу рукой по её шерсти, озаряя магией, то ничего не происходит. Когда я говорю, моя речь искажается: — Чт-то делать?.. Все демоны молчат, но я чувствую, как они переглядываются. Затем мы заходим в дом, проходим в гостиную, и я не глядя усаживаюсь на ближайшее кресло. — Разве древнее почитаемое существо не должно иметь способность возродится? — провожу по аккуратненькой мордочке и снова посылаю энергию кончиками пальцев. — У таких… зверей есть срок и количество перерождений, возможно, она уже исчерпала свои. — Нужно знать, что с ней случилось, — добавил деловито Модест. Я рассказываю, но рассказ получается неуклюжий и странный, потому что я и словом обмолвится не могу о договоре и встрече с Асией. Касс недоверчиво поглядывает то на меня, то на Амадея, который, похоже, решил взглядом вытянуть из меня всю правду. Я снова думаю о том, что он мой аменто и молча отвечаю ему взглядом. Незримый диалог удовлетворяет его, и заставляет нервничать двух других демонов, но они никак это не комментируют, потому что в этот момент мы замечаем, как по полу начинают ползти тени. Амадей с ловкостью кота тут же оказывается на спинке моего кресла вместе с ногами. Остальные с пониманием наблюдают. Одна за другой тени ползут ко мне, чтобы дотянуться тоненькими лапками моего фамильяра, а затем встать в вытянутую стойку, будто в мольбе. Одна за другой они стекаются и касаются тела Гаты, пока я наконец не понимаю, что это такое прощание. Они прощаются с умершим сородичем и это вдруг чрезвычайно выводит меня из себя: я подхватываю тело фамильяра и прижимаю к себе, вставая ногами на кресло. — Пошли прочь! — отмахиваюсь свободной рукой, — Она не умерла! Она будет жить. Яркий свет вылетает из руки, рассеивая ближайшие тени, и остальные отшатываются, но не перестают стекаться в гостиную. Когда ладонь Амадея обжигает мою кожу, напоминая о сделке с Асией, я понимаю, что гостиная опустела. — Ты можешь закопать её в Дьявольской яме, — говорит внезапно он, а когда я поднимаю глаза, объясняет, — там земля пропитана его силой, она может ожить. Кассиан качает головой, сжав челюсть и сложив в протесте руки. Модест напряжённо и с подозрением смотрит на Амадея, но мне уже плевать, потому что я пододвигаюсь к своему аменто и внимательно вслушиваюсь в порядок действий. Метку на руке за всё время никто так и не замечает, как и появление жгучих волдырей, которые появляются каждый раз, когда я беру за руку Амадея. — Нужно подлечить тебя, — киваю я, а Модест непроизвольно отшатывается, с недоверием поглядывая на меня. Когда я возвращаюсь в гостиную со своими травами, то демон по-прежнему стоит как вкопанный посреди помещения. — Кто-то из ведьм Риз предал меня, — делюсь я с ними тем, что получается сказать. Модест нехотя оголяет рану и позволяет мне наложить повязку с травами и заклинание. Он поджимает возмущённо губы будто испытывает стыд за то, что не залечил мгновенно раны без чьей-либо помощи или, может, за то, что в принципе их получил, и смотрит неловко сквозь меня. Мы с Кассианом переглядываемся, обмениваясь саркастичными выражениями. — Маркус, судя по всему, заключил сделку с кем-то из высших демонов, — делюсь я, поворачиваясь к Амадею. — Думаешь… — Амадей оценивающе смотрит на меня. Я молча отвечаю ему взглядом и спустя мгновение медленно киваю. — Ваши молчаливые разговоры, к сожалению, понимаете только вы, — раздражённо говорит Касс. — Или к счастью, — добавляет вдруг Модест и уже они с Кассианом глумливо переглядываются. — Канна считает, что Маркус и есть тот могущественный маг, который поможет нам в снятии вета, — ровно сказал Амадей, — А ещё я достал реликвию Дьявола, так что теперь у нас всё готово, — он посмотрел на меня, — Кроме могущественного мага.***
Вечером мы смогли расслабиться в горячей ванне вдали от всех, после чего я окончательно ощутила, что этот тяжёлый день окончен. Мне хватило сил только намылить голову, поэтому промывать мне волосы помогал уже Амадей. День был трудным и долгим. Дьявольская яма находилась не близко, да и копать сухую каменистую почву было адски трудно. Амадей потягивался, затягивая тяжёлыми шторами окна. Я откинула сырые волосы за спину, рассматривая его голую спину. — Мы нашли кулон Лилии, кулон, который ей подарил отец, там были травы для призыва Дьявола, — Амадей повернулся ко мне, — Дея сказала, что Маркус проводил какие-то опыты с по-настоящему тёмной магией и не просто так пытался найти меня. Амадей молча смотрел на меня, сложив на груди руки. — У меня сложилось такое впечатление, что демон, с которым он заключил сделку — Дьявол, и это могло отразиться на мне. Что ты думаешь? — я снова попыталась избегать его взгляда и тогда он очаровательно улыбнулся, заметив это. — Думаю, это вполне возможно. Возможно, Маркус мог помочь в чём-то Дьяволу, а тот в свою очередь даровать ему силы. Но насколько я знаю, сделка с Дьяволом для получения его сил у ведьм проводилась в подростковом возрасте, а Маркус не похож на юнца, так что скорее всего Повелитель его обманул. Вопрос только «как?». Маркус определённо увеличил своё могущество, но в чём был подвох? Отец тянулся к власти и силам, где бы он ни был, но пока он явно не достиг конечной цели из-за чего ему приходится перебиваться членством в сомнительной шайке охотников. Какой же договор они заключили? И как в этом была замешана я? Когда я вышла из раздумий, то демон стоял уже очень и очень близко. С его мокрых кудряшек мне на лоб упала пара холодных капель я зажмурилась. Амадей улыбнулся и мягко притянул меня ближе, наматывая на палец влажный локон моих волос, закручивая его. Приятное головокружение подарило чувство лёгкости и тяжести одновременно, я непроизвольно прижалась ладонями к его груди и потянулась к губам, но вовремя остановилась. — Амадей, нам нужно поговорить…мне кажется, — я продолжала стоять перед ним, когда ноги подкосились, а он бесцеремонно сгрёб меня в охапку. Рука сейчас виделась мне обожжённой конечностью и ощущалась не лучше, и я знала, что если не обойти договор, то так станет и в реальности. Обойти договор можно, но это обещало столько трудностей — каким образом мне общаться с Амадеем и не травмировать себя? Будет ли договор сдерживающе работать на Асию, если я сама его нарушу и обойду? Сработает ли уловка, которую я придумала? — Ты ведь мой аменто? — снова спросила я, касаясь его скулы кончиками пальцев. Ещё пара капель скатилась с его волос и мне захотелось поймать их губами. — Конечно, ты уже спрашивала, — с улыбкой Амадей потянул меня за собой, падая на воздушные простыни. — И ты всё равно смог бы меня отпустить? — сердце участило ритм, и я сжалась, ожидая его ответа. — Я тебя и не держу, — он нахмурился, секунда и на лице его отразилось понимание и подозрение, но он дал мне договорить. Мне не понравилось, что мои слова переменили его многообещающее выражение глаз на подозрительное, но я продолжила. — Тогда ты не был бы против, если мы сократим наше общение. На публике, — я прикусила губу, — И, возможно, и дома тоже. Пока что. Пока я со всем не разберусь. Это всё мне ужасно мешает, понимаешь? Амадей отпустил меня и позволил отодвинуться. — Чему мешает? — его вкрадчивый голос будто проникал мне в подсознание, но я всё равно не могла ему выдать договор с Асией. — Моему развитию. Моей работе и деятельности в целом. Развитию моих сил. Ты же вечно спасаешь меня!.. — возмущённо всхлипнула я, не зная, что ещё ему сказать, соврать, — И эти чёртовы ведьмы Риз! Одна из них зачаровала то кольцо, из-за которого Гата… они с самого начала не доверяли мне, сомневались, не считали одной из них! Скептическое выражение лица моего аменто говорило громче слов. Он пару мгновений нахмуренно разглядывал как я растираю своё покрасневшее лицо, а затем снова притянул к себе, успокаивая объятиями. Но я вновь оттолкнулась и поднялась на руках, нависая над ним. Хотелось совсем не этого, чёрт бы побрал Асию, даже вдали ей удавалось портить такой момент. — Я всё думала, что в итоге столкнуло нас с тобой? Ни у кого в моём роду не было связи с демоном, — я вспомнила рассказы из детства, о которых так невзначай напомнила мне гончая, — А что вообще тебя привлекло во мне? Что заинтересовало? Почему всё вышло именно так? — Во-первых, конечно же, спор с Деей, — он осторожно следил за моей реакцией, наверно, поэтому я нахмурилась пуще прежнего, — А потом твой ум, — демон мягко завёл мою прядь волос за ухо, — Твоя сила, — его большой палец скользнул по моей щеке, — И доброта. Что ты рассудительная и можешь быть справедливой, — видимо, оценив по-своему моё выражение лица, демон скользнул ближе, мягко укладывая меня рядом, — Мне понравилась заботливая маленькая ведьма, — я прикрыла глаза от его ласкового поцелуя, не сопротивляясь, — Ты необыкновенная, только ты могла упасть за один вечер целых три раза, но при этом остаться невероятно милой и наблюдательной. — Третий раз был по твоей вине! Это ты сиганул с крыши как безумец, — недовольно пробурчала я, не заметив, как вновь оказалась зажата в его объятиях. — Пожалуй, прозорливость это одно из лучших твоих качеств, — закончил он, глядя мне прямо в глаза. — Как и твоё, — едва выпутавшись, я потянулась и поцеловала его, — Я рада, что ты оказался таким коварным и хитрым, иначе ничего бы так и не случилось. Они лежали так очень долго, настойчиво стискивая друг друга, когда Амадей, погруженный в рассуждения, наконец сказал: — Встреча с Маркусом и Лилией ведь никак не… — он вновь коснулся её лица, не в силах сдержать постоянного желания касаться её. Встреча с родителями могла лечь тяжелым грузом на психику Канны, что-то незримое уже происходило, — Ты в порядке? Канна сонно посмотрела на него с нежной беззаботной улыбкой, давая ему понять, что за время в Аду она всё же стала значительно сильнее. — Нет, ничего, — Амадей провёл губами по её виску, чуть наклонившись, — Всё в порядке. — Ты чего так внезапно, — захихикала ведьма, впиваясь коготками ему в грудь, — Кстати, мне кажется, или Кассу нравится Дея? Демон молчал некоторое время, а потом он нашёл её руку и сжал, отмечая едва различимые изменения в лице ведьмы, а затем ответил: — Ну, как тебе сказать, — у него был такой вид, будто это было очевидно с самого начала, и теперь он пребывал в шоке, что Канна не поняла раньше, — Как ты догадалась, солнышко? С минуту они оба молчали и пялились друг на друга со смешанными чувствами. Наконец демон сдался, не выдержав, и расхохотался, откатываясь от раздражённой ведьмы. — Да ну тебя, не было это очевидно! — девушка шлёпнула его по руке и потянула к себе, сама едва сдерживая улыбку. Печать совсем чуть-чуть, но перестала саднить так сильно как раньше. Тонкий демонический хвост завился вокруг лодыжки и пополз по ноге выше. Канна с предвкушением закусила губу, игнорируя жар в печати Асии, потому как по ногам вверх побежал более явный жар. — Чёрт возьми, — выругалась ведьма, почувствовав на животе поцелуи демона. — Я готов, — с мефистофельской улыбкой он слегка прикусил кожу чуть выше пояса её брюк. Всего пару секунд ведьма боролась с собственным желанием, как вдруг терпение треснуло словно переполненная стеклянная чаша, и никакой демонический договор был уже не в силах её остановить. Обхватив ногами плечи демона, Канна крутанулась на кровати, оказавшись теперь сверху. Удерживая за плечи, она не позволила ему подняться, но и сильного сопротивления не встретила. Демон порывисто зашипел, когда она потянула и прикусила его губу. Сбивчивое дыхание, покрасневшие щеки, ускользающие несдержанные прикосновения. Она смотрела на него сквозь полуприкрытые веки, улавливала любую реакцию. В полумраке её молочная кожа притягивала его руки. — Такая дикая, — прошептал он, когда она несдержанно поймала его ускользающую руку и блаженно уткнулась щекой, а затем прикусила кончик пальца. Канна словно в дурмане ощущала блуждающие по бедрам его пальцы, возбуждающие прикосновения и ощущение приятной боли, когда он сминал ягодицы. Чуть приподняв задницу, сползла ниже и погрузила его пальцы в свои волосы, заставляя собрать их. Она двигалась без стеснения и скованности, ясно давая понять, что и как хочет. Когда руки демона сильнее сжались в её волосах и сам он горячо выдохнул, откидываясь в сладком мучении, ведьма выпустила его длину изо рта с чмокающим звуком и мягко улыбнулась. — Дьявол, я так тебя хочу, — воркующий шёпот коснулся уха, когда Амадей подтянул её ближе, сминая в объятиях. Лёгкие укусы на шее сорвали девичий стон — она безвольно уткнулась ему в плечо, хватаясь, чтобы не рассыпаться на части. Движимая зудящим напряжением внизу живота ведьма торопливо двигалась на его бёдрах, уже не умоляя, а требуя. Наконец он вошёл в неё, плавно толкнувшись. Сжав в необходимости его волосы, Канна прижалась ещё ближе, выстанывая своё наслаждение в поцелуе. И снова она почувствовала это чудовищное словно электрическое напряжение, нарастающее между ними. Возбуждение выплёскивалось как вода в той несчастной ванне. Силы вовсе покинули её тело и только животное удовольствие подгоняло двигаться под звуки своего и его голоса. Незримый порог приближался так стремительно, что она даже не заметила, как пересекла его с яркой вспышкой в мозгу, содрогнувшись всем телом. Волна всеобъемлющей эйфории растекалась как прилипчивая смола по коже.