panic control

      — Ч-что? Что происходит, хён? — Просовывая сначала абсолютно зелёную от удивления макушку в дверной проём, Чонгук пролезает в комнату целиком. Почему-то дверь была закрыта стулом. «Какого?.. — думает юноша, случайно ударяясь об него. — А заклинания теперь для слабаков, да?»       — Проходи давай, Чонгук, не стой столбом! И не вздумай колдовать, тут неспокойный магический фон! — Сокджин даже не поворачивается, захваченный делом.       — Э-э, да-да, сейчас. — Чонгук растерянно смотрит на всё происходящее. И ему кажется, что единственный неспокойный в этом помещении — это его парень. Который опять что-то задумал. Чону уже можно начинать беспокоиться? Чонгук, разглядывая старый пыльный кабинет, заставленный какими-то не внушающими доверия склянками, ставит стул обратно. Как-будто эта деревяшка сможет в действительности кого-то остановить. И смотрит на Джина, натянувшего на блондинистую голову миленький блестящий ободок, чтобы волосы не мешали и, видимо, мастерившего что-то там своими руками. Младший не видит — что именно. Зато видит мощную спину в свободной, из-за длинных тонких лямок, серой майке и не теряя ни минуты — Чонгук подбегает и просовывает ледяные ладони тому прямо подмышками, чтобы довольным рюкзачком повиснуть на широких плечах. Джин даже не дёргается. Привык к его выходкам. А вот Чонгук не привык к его гению. Видя, что старший держит в своих руках, он окрашивается — буквально — в розовый цвет и отскакивает подальше.       — Э-это что такое? Джин-хё-он! — теперь уже и пухлые щёки догнали ярко-розовые пряди. Джин поворачивается и сдерживает в себе желание их ущипнуть. Чонгук всегда так мило смущается. А уж способности метаморфа всего заставляли его исследовательский интерес вспыхивать яркими красками. — Это дьявольские силки.       — Я бы запомнил, если бы на первом курсе Травологии нам показывали… члены? Точнее, моя уничтоженная детская психика это бы запомнила. — Чонгук, не смотря на свой лёгкий испуг, ведомый любопытством, наклоняется вбок, чтобы получше рассмотреть то, что лежит позади Кима. Лежит и шевелится.       — Это рабочее название. Я лишь позаимствовал несколько функций, — фыркает блондин, отводя взгляд.       — О Мерлин, только не говори мне, что ты позвал меня сюда только для того, чтобы… — Чонгук снова отступает назад.       — Чонгук-и, клянусь, в этот раз всё получится! — Сокджин давно грезит идеей господства среди индустрии волшебных секс-игрушек. Курса так с четвёртого, когда понял, сколько новых открытий его ждало. И прибыли. Как же хорошо, что у него есть тот, кто даёт испробовать получившийся результат на себе. Его разноцветный любимый подопытный кролик.       — Нет… Вот это уже слишком… Почему их так много? — шёпотом заканчивает Чон, будто боится, что те его услышат. Обидятся ещё. Чонгук не хочет, чтобы на него обижались магические члены.       — Фантазий у волшебников тоже много. Уже не говоря об аристократах, вот уж где… Ах, ладно, не отвлекаюсь. Пойми, я должен экспериментировать, Чонгук-и, и уверяю тебя, с этим проблем не будет, всё должно работать, осталось лишь добавить немного волшебства — и вуаля. — На самом деле, Ким не так уж и уверен, что всё пройдёт гладко. Но Чонгуку об этом говорить не стоит. Точно струсит, гриффиндорец хренов. Лучше старший потом возместит моральный ущерб.       — Ты и в прошлый раз так говорил, а потом снимал меня с потолка. Хорошо, что хоть профессоров звать не пришлось. «Вот это вот было бы неловко, — додумывает про себя Чонгук, — а не то, что я висел со стояком и голой задницей прямо рядом с достопочтенными картинами волшебников, которым лет больше, чем самому Хогвартсу. Это вот было прикольно, высокоинтеллектуальным беседам под потолком — ставлю класс».       — Те качели были просто недоработаны. — Сокджин-и не напугать такими трудностями. Он им только рад. А вот его парень всё же немного боится: «А что если они меня сожрут? Задушат? Застрянут?.. Бр-р-р…» — проносится в голове Чонгука.       — Ну-ну, — помолчав немного и успокоившись, он наблюдает за преданно смотрящими на него тёмно-карими глазами. Вздыхая, Чон неуверенно спрашивает: — И что они должны делать? В меня столько не влезет, Джин-и.       — Нет-нет, Мерлин, Куки, их количество скорее для э-э-погружения, да. Типо шлюхо-тренажёр, — это он типо сейчас так успокоил.       — Ещё одно рабочее название? — пока Чонгук выслушивал сокджинов «научный» лепет, то успел вернулся к своему натуральному цвету волос и сложив руки на мощной груди, скрытой под мантией и свитером в тёмно-золотистую полоску, теперь смотрел на своего парня с лёгкой иронией. — Может тогда сам и испробуешь своё творение? — Джин в ответ наигранно грустно вздыхает и тыкает пальцем в один из дёрнувшихся в нему стеблей. Который всё ещё выглядит как член, да. Всё по-прежнему. Как бы Чонгук не хотел — эти штуки не исчезают.       — Я пока не создал для моих милашек магические настройки. Так что приходится управлять своей сырой магией и магией желания. Вот они и чувствительные такие, да, мои сладкие? — Сокджин любовно воркует над одним, самым толстым и, судя по слегка самодовольной ауре — самым главным среди них всех. — Этим малышам только дай волю, сразу оживают и рвутся в бой. — Чон из-за их взаимодействий вздрагивает и слегка возбуждается. Кончики волос краснеют. Он возмущённо вскрикивает: — И это должно меня успокоить? И на минуточку, твой малыш — я, хён, ты совсем уже с ума сошёл?       — Ну-у, Куки! Ну-у пожалуйста, хочешь, буду писать за тебя эссе по всем-всем предметам, ну-у хочешь? Только помоги своему хёну-у, — в такие моменты Чонгук думает, что они одного возраста. Возможно Джин — даже младше. Иногда. Он успокаивается.       — А ты что хочешь? Чтобы я отупел? Да и декан в тот же день узнает об этом. Он сейчас вообще прилип ко мне, как злобный карликовый пушистик и болтает и болтает одно и тоже: мистер Чон, как вы будете сдавать экзамены в следующем году, если в Вашей голове одни опилки? Мистер Чон, почему Вы так беспросветно тупы? — передразнивает мистер Чон писклявым голосов. — За каждым моим шагом следит, будто я его семью убил. Очень странный он избрал подход в этом году. Кто захочет нормально учиться, если его постоянно оскорбляют? — Ким хмыкает на это и качает головой.       — У профессора Пака просто сейчас фаза. Он начитался книг про Северуса Снейпа, так что теперь держит Гриффиндор в ежовых рукавицах, типо подражает, понимаешь? — объясняет очевидные вещи Сокджин, — не волнуйся, скоро он прекратит. Как только профессор Ким вернётся со своей конференции. Тогда ему станет некогда следить за своими львятами так пристально, — в конце Джин уже хихикает, поглядывая на младшего из-под светлой чёлки. Благодаря одному из своих неудачных зелий, он до конца года будет ходить блондином. Даже не спрашивайте, что он там по-настоящему хотел отбелить.       — Почему ты постоянно знаешь все сплетни? Меня это уже не удивляет, но все же… — Чонгук не договаривает, так как старший плавно встаёт, оттягивая вниз задравшуюся до пупка майку, тем самым заставляя его член в штанах дёрнуться, — и подходит к нему, чтобы ласково побормотать прямо в приоткрытые пухлые губы:       — Потому что так я в курсе всех грязных секретиков, — звонко чмокая вздёрнутую верхнюю губу и оттягивая её, улыбаясь, на себя, он получает в ответ «Фу, ты противный, хён» и довольно смеётся, поглаживая посветлевшие на пару тонов мягкие волосы. Джин уверен, что они договорятся.

***

Чонгук не уверен, зачем на всё это подписался. Снова. Но он, по крайней мере, получил за свою гриффиндорскую храбрость подарочный минет. После такого и умереть не страшно.       — Не туго, милый? — Джин, полный энтузиазма, затягивает на его конечностях тонкие кожаные ремни. Обходит по кругу и проверяет крепления, будто Чон прямо сейчас встанет с кушетки и убежит. Даже если бы он сильно захотел, то не смог бы. Колдовать нельзя. А он весь разморенный недавним оргазмом лежит в личных покоях своего слизеренского старосты. На какой-то, нужно признать, очень специфической кушетке: с отставленными в стороны железными ножками, с разъёмами под ремни и, фактически, парящей в воздухе. Видимо, артефакт. Чонгук не хочет знать, откуда хён его достал. Так что — да, встать — это последнее, чего он хочет. Его волосы нежно-персикового оттенка, а кожа слегка блестит от пота. В комнате прохладно, но Джин не может накладывать согревающие чары, боясь за своих малышей. Чон прикрывает глаза и вздыхает, прежде чем сказать:       — Всё хорошо. Старший удовлетворённо мурлычет и гладит его натренированные ежедневными полётами и бегом ноги. Чонгук послушно разводит их в стороны и приоткрывает один глаз, когда слышит нечеловеческие чавкающие звуки. Будто маленькие одноглазые василиски, стебли выползают из своей, эм, био-камеры? Что это вообще такое? Младший недоумевает и встряхивает порыжевшими волосами, интересуясь:       — А это что? — Джин в это время достаёт смазку, так, на всякий случай. По идее, если его задумка сработала, то игрушка должна сама её выделять и добавлять по чуть-чуть, слушая мысленные позывы хозяина. — Магловская дезинфекция, пришлось потрудится, чтобы она работала тут и не резонировала наложенными заклинаниями на силки. — Окей, они всё ещё зовут это силками. Чонгуку придётся смириться с навсегда разрушенным образом. Он понятливо мычит и откидывает рыжеватую голову назад, шире разводя ноги, чувствуя, как по тем начали ползти стебли, похлюпывая и размазывая по мягкой коже белёсую жидкость. Которая пахнет клубникой. Он давит в себе смешок. Сокджин просто обожает клубнику.       — Я буду направлять их своей магией желания, так что не смогу отвлекаться на тебя слишком часто, детка. Прости, но мне нужно узнать их пределы и функции, а не твои, хех. — Джин поглаживает его по поджарому животу и добавляет: — О тебе я и так знаю всё.       — Не будь так самоуверен, хён, — расслабленно выдает Чонгук. Стебли тем временем успели расползтись по всему телу, оборачиваясь вокруг полувставшего члена и живота, легко сжимая их обоих. Ох. Если Джин-хён делает это всё с ним, значит он будет давить на всё... делать всё — что младший любит. От одной мысли об этом он сходит с ума. Будто услышав его, самый тонкий зелёный стебелёк тыкается ему в левый сосок и будто засасывается своей малюсенькой головкой его внутрь себя. Ох, блять. А что, так можно было? Чонгук вздрагивает все телом и негромко стонет, прикусывая губу.       — Не расслабляйся, Куки, мы только начали. — Довольный собой и своим изобретением, Джин направляет самый крупный стебель прямо Чонгуку в рот, заставляя того замолчать и раскрыться навстречу. Теперь главное быть осторожным. Хныкающий звук глушится затыкающей пухлые губы головкой, и маленький Чонгуков член начинает снова потихоньку вставать от медленно разгорающегося внутри него удовольствия. Волосы давно окрасились в красный, ноги пережаты длинными отростками и силой разведены в стороны, заставляя щиколотки слегка натянуться в кожаных ремнях.       — Мгх… — Чон причмокивает вымоченными в слизи губами, отворачивается и подставляет щёку, чтобы глотнуть немного воздуха. — Джин-и…       — Приятно, да? Они как настоящие. Тёплые такие и даже в сто раз лучше настоящих, не буду врать. Ты заметил согревающий эффект? А смазка какая вкусная? Да её как мороженое можно лопать, а ещё… — Чонгук прерывается его восклицания своим невинным и тихими голосом: — Но я люблю твой большой член, хён… Джин краснеет от подобной откровенности и мило улыбается, дуя щеки. Чонгук улыбается ему в ответ, а потом резко стонет, вспыхивая сначала красными, а потом фиолетовыми волосами. Пока они болтали, его задницу, оказывается, успели облюбовать. И теперь в неё плавно проникает, без подготовки член, чуть больше среднего в диаметре.       — О, Мордред, прости, я просто отвлёкся на минутку, сейчас, а ну кыш-кыш. — Обиженно выползая из судорожно-сжимающегося отверстия, немаленький малыш ползёт к потяжелевшим чоновым яйцам и только выдохнувший от неприятной неожиданности Чонгук — снова задыхается. Старший парень выдыхает и поправляя своё крепко стоящее возбуждение, продолжает руководить дальше. Думает о том, что пора приступать к изучению новых возможностей. Так что он перенаправляет небольшой стебль к розоватой дырочке и мысленно проталкивает его внутрь, заставляя исходить внутри смазкой. Чонгук издаёт хныкающий звук и приподнимает, как может, свою аппетитную задницу, потому что этого ему мало. Он уже слишком возбуждён. От всего. Его оттянутые вверх соски, сжатый в основании член, широко открытый рот и теперь ещё и нежная пульсирующая дырочка: всё захвачено. Но ему хочется большего.       — Хочешь ещё? Ты уверен?       — Угм. Пожалуйста, твои пальцы и то толще, хё-он. — Сокджин соглашается, — ну раз ты сам просишь... Стебли, будто почувствовав свободу, начали копошится и скользить в разные стороны по крепкому телу, издавая чавкающие звуки. Они с аппетитом исследовали Чонгука, забираясь тому даже в пупок, отчего тот хихикал и захлёбывался скулящими стонами одновременно. Несколько самых тонких уже орудовали внутри него, раздвигая узкие стенки и стимулируя чувствительную простату. Он горел от ощущений, охвативших все его нервные окончания. И мысленно умолял уже либо дать ему кончить, либо перестать его мучить и нормально трахнуть.       — Чонгук-и хочет, чтобы его трахнули, вы слышали? — Кажется, о последнем Чон умолял уже вслух. Самый крупный рвётся поскорее проникнуть в ожидающее его тело, но Джин соблюдает безопасность и позволяет тому, что поменьше, пристроится к жадному отверстию. Главный обиженно отворачивается и измазывает слизью дрожащие влажные ляжки. Осторожно надавливая головкой, счастливчик постепенно продвигается внутрь, пока Чонгук с удовольствием стонет и раскрывается ему навстречу. Его рот непозволительно пуст, поэтому долго обижаться другой не собирается и ловко скользя между своими собратьями, он добирается до полных, искусанных губ и ныряет внутрь. Чонгук мычит и широко распахивает глаза. Снизу горит от сильного трения кольцо мышц, а сверху уголки рта трескаются от резкого проникновения. Это как-то слишком. Он слишком заполнен. Чон давится и слегка прикусывает мягкую плоть. Внутри раздаётся хлюпающий звук и стебель плюётся слизью прямо на его язык, прежде чем выйти и ударить его стволом по щеке. Чонгук судорожно всхлипывает и дёргается от резкой боли. — Эй-эй, а ну потише, прости, Куки, они... — Джин точно не хотел бить своего парня, а потому начинает нервничать, теряя концентрацию. — Вс... Хршо, а-ха, не влнуйся. — Нормально говорить ему мешает снова прорывающийся в его рот член, но в этот раз Чонгук убирает зубы и выгибает шею, чтобы тот не обижался на него. И послушно даёт трахать своё горло. Чёрт, вот этого он и боялся. Эти малыши его заебут. Буквально. Он чувствует, как маленькие силки раскрывают его ягодицы шире, чтобы начать активнее проникать в его припухшую дырку. А следом раскрывают и её. Расширяя края и заставляя Чона потерянно всхлипывать из-за такой открытости. Самый тонкий прорывается внутрь и сворачивается внутри спиралью, прямо на его простате, задрожав. Кажется, Джин создал сверхразум, потому что этого Чонгуку оказалось достаточно, чтобы судорожно сжаться и покрыть свою грудь и подрагивающий живот белой жидкостью. Его рот освобождают, чему Чон несказанно рад, а то бы задохнулся. Но радуется он недолго. В освободившееся внизу местечко врывается самый толстый и бессовестный член, и повинуясь, кажется, только своим желаниям, он резко входит, минуя сопротивление, и начинает жёстко вбиваться, хлюпая большим количеством выделяющейся смазки и чавкая от возбуждения. Чонгук кричит. О Мерлин.       — Сейчас-сейчас, я его остановлю, чёрт-чёрт, блядская Моргана, Чонгук-и! — Джин пробует отозвать этого наглеца, но ничего не получается. Он продолжает быстро и глубоко трахать плачущего от чрезмерной чувствительности и растянутости младшего, будто желая выйти из него через глотку. Чонгук хватает ртом воздух, наполненный запахом клубничной слизи и собственной спермы, продолжающей вытекать из расслабленного члена. Он точно чувствует, как несколько стеблей продолжают тереться об его гладкие яйца и сжимать до синяков упитанные бёдра, удерживая их на месте, пока самый главный и большой продолжает бесперебойно двигаться в его растраханной заднице. Поджимая живот и ягодицы, Чон гнётся в путах, сквозь всхлипы умоляя своевольную игрушку прекратить. В ответ его только сильнее сжимают в кольцо вокруг кушетки. Его раскрытая таким объёмом дырка сжимается из последних сил, пытаясь вытолкнуть то, что продолжает стимулировать её сквозь боль. Про Джина он забывает, заходясь в беспомощных криках и плаче. Мокрые, тёмно-серые от усталости волосы лезли на глаза и в рот, но Чонгуку был настолько потерян в себе, что не замечал этого. Зато заметил Ким, и всё ещё пытаясь взять контроль над своей магией, он подходит ближе и ласково убирает их, оставаясь держать чонову голову, чтобы тот не ударялся ей из-за сильных судорог. Трогать стебли и как-то колдовать над ними — бесполезное и опасное дело. Они лишь исполняют желания, так уж были заколдованы. Лишь одна мимолётная мысль могла привести их в движение. «Я так хотел посмотреть, что будет, если Куки кончит в третий раз». — И магия его услышала. Блять. Тело в его руках дрожит и воет, гремя креплениями на запястьях и пытаясь хоть как-то сжать ноги, чтобы закрыться от точных и жёстко проникающих толчков. У Чонгука ничего не получается, и в бессилии он весь обмякает, тихонько скуля и прокусывая до крови распухшую губу. Тёмные, заплывшие от пролитых слёз, глаза, умоляют остановить это всё, бессмысленно вглядываясь в любимое лицо и притираясь щекой к крупному члену, обтянутому классическими брюками. Чонгук не соображает, что он делает. Губы искривляются в плаче и Джин ласково целует захлёбывающегося парня, приговаривая, что осталось совсем чуть-чуть.       — Просто кончи, малыш, пожалуйста, тогда всё остановится. Т-ш-ш. — Игрушка, услышав его пожелания, останавливается сама внутри юноши, а потом начинает сильно вибрировать, заливая стенки внутри своей сладкой псевдоспермой. Та начинает вытекать наружу из-за слегка расширившейся головки — и тогда Чонгук кончает в третий раз подряд. Сухо, бесшумно и проваливаясь в беспамятство. Его взгляд стекленеет, тело всё ещё подрагивает, а ноги застыли в странной позе из-за того, что он пытался их вытащить из-под ремней. Неудачно. Излучая ауру довольства и сытости, силки возвращаются, истекая слизью, в свой дом. Сокджин думает, что неплохо бы их доработать. Слишком уж они своевольные.