Не сделаешь - накажу

Он грубо втолкнул меня к себе в квартиру и приказал раздеться. Я испуганно уставился на учителя, пытаясь по глазам прочитать, что со мной сделают. Вдруг он меня изнасилует и прикроется своими связями? Он мне, может, и нравился, но не кидаться же ему в постель вот так просто. — Джинсовку, говорю, снимай, а не фотосессию ню устраивай, — усмехнулся нагло читающий мои мысли историк. Я злобно дергал за пуговицы, поглядывая на Дениса Викторовича. Сам не знаю почему, я его слушался. Он жестом позвал меня следовать за собой. Комната его нисколько не изменилась, и я не представлял, чем историк собирался меня поразить и что за тайна бытия мне сейчас откроется. Покажет кодекс Российской Федерации о растлении малолетних? Или у него труп под кроватью? Так даже это не сильно помешает нам встречаться. Он зачем-то полез под кровать и вытянул внушительных размеров картонную коробку винного цвета. Торжественно, с блестящими злорадствующими глазами он поднял крышку. И я мысленно согласился, что поразить было чем. Воспоминания о содержимом у меня были смутными, но перед глазами еще долго стояли расплывчатые образы наручников, зажимов на соски, стеков, странных плеток и других приспособлений, больше похожих на средневековые орудия пыток. Я растерянно хлопал глазами, пока Денис Викторович откровенно наслаждался моей беспомощностью. — Что, все еще готов мне отдаться? В прострации я помотал головой, делая шаг назад. Но далеко уйти мне не дали, перехватив руки. Денис Викторович завел их мне за спину и впился в губы жестким поцелуем. От выпивки я был на грани отключки, сопротивляться практически не было сил. Я вяло оттолкнул его, и тут же застонал. Историк прокусил мне губу, слизывая выступившую кровь. Я мелко задрожал и принялся шептать нечто неразборчивое ему в губы. Блять, меня сейчас изнасилуют. — Как с другими целоваться, так ты не против? Он не обращал внимания на мои жалкие попытки вырваться и теперь свободной рукой лапал мою задницу, больно сжимая кожу. Я был готов расплакаться и продолжал слабо дергать руками, теряясь сам в себе. Алкоголь вел мое сознание в бездну забытья, провалиться в которую не давали только наглые руки, готовые разложить меня прямо на месте. Слезы таки хлынули из глаз и я зажмурился, пытаясь отвлечься от происходящего. На этот раз Денис Викторович не отпрянул, а нагло залез под мою футболку, оглаживая торс. Я попытался вывернуться, но он наклонился ближе и устрашающе прошептал: — Не рыпайся, Алексеев. А то мало-ли, больно будет. Я тихо всхлипнул, позволяя стянуть с себя футболку, которую он тут же откинул в сторону. Руки его потянулись к ширинке. — Не надо! — выкрикнул я, удерживая его за запястья. Он серьезно глянул в мои глаза и оторвал руки от штанов, мгновенно хватая меня за волосы и оттягивая назад. Я зашипел и задергался, за что получил звонкую пощечину, которая сменилась сминающим губы поцелуем. Я сдавленно дышал, жмурясь от боли в затылке. — Отпустите, — шепнул я в перерыве между поцелуями. — Алексеев, — он снова потянул меня за волосы, заставляя посмотреть в глаза, — Можешь сопротивляться, сколько твоей душе угодно. Я все равно это сделаю, но будет гораздо больнее. Ты этого хочешь? Я сжал зубы, не желая отвечать. Он дернул мои штаны вместе с бельем вниз, строгим голосом приказывая стянуть их до конца. Я со слезами на глазах разделся. Не успел я выпрямиться, как он прижал меня обратно к стенке тесной спальни, лаская все тело руками, но не касаясь члена. Его чуть шершавые ладони скользили по моей влажной коже, периодически царапая ногтямм, особенно рядом с сосками. От его прикосновений я наполнялся желанием, невольно подставляясь под чужие руки и постанывая от боли. Он не сильно скрутил мне соски, что только сильнее возбудило меня. Я потянулся рукой к члену, но коснуться его Денис Викторович не дал. — Не трогай себя, грязная шлюшка, собрался дрочить напротив своего учителя? Я обиженно хмыкнул и отвернулся от него, но он ухватил меня за подбородок и развернул лицом к себе. — Что, не нравится, когда тебя называют твоим истинным именем? — усмехнулся он, но заметив снова текущие по моим щекам слезы, нежно сцеловал влагу и заставил меня смешно сморщиться, когда чмокнул в нос. Его действия не вязались одно с другим. В следующую секунду меня уже закинули на плечо и словно вещь бросили на жесткий матрас. Я вновь принялся извиваться, но вспомнил его угрозы и притих, пока он выцеловывал мне живот. Его губы медленно спускались ниже, я застонал и запустил руки в его волосы, но Денис Викторович сразу же их скинул. Он подхватил меня за икры и задрал ноги, переключившись поцелуями на бедра. Я в отчаянии заметался по кровати, страшно красный от стыда и страха. Наконец ко мне пришло осознание. Он меня насиловал. Он меня насиловал, черт возьми, а у меня стоял! Когда губы находились в опасной близости от моего члена, он отстранился, вытаскивая свою ебаную коробочку. Я застонал от отчаяния, с трудом пытаясь успокоить сбившееся от его близости дыхание. Но сердце только сильнее заколотилось, когда довольный, все еще злившийся на меня историк продемонстрировал наручники, смазку и огромный фаллоимитатор черного цвета. Оставив предметы в опасной близости от меня, он вновь наклонился и выудил еще и плеть, состоявшую из множества тонких кожаных полосок. Я снова пустился в слезы. — Ну что ты, солнце, — ухмыльнулся Денис Викторович, злобно перед этим рыкнув, заметив мою попытку к бегству, — Я ж любя. От его слов я чуть не растаял, но внезапное ощущение холодных пальцев у моей промежности заставило вспомнить о причинах волнения. Историк держал меня в цепкой хватке и даже умудрился заковать в наручники, пока, отдам ему должное, осторожно растягивал меня. Я дернулся, стараясь уйти от прикосновений, но плечи уперлись в изголовье кровати. Денис Викторович незаметно ввел второй палец, внимательно вглядываясь в мое хныкающее лицо. — Ротик свой закрой, а то кляп вставлю, — беззлобно сказал он, когда я буквально закричал от третьего пальца. Нет, больно не было, а вот унижение давило на меня только так. Я постарался вести себя потише, но продолжил дергаться от любого прикосновения (больше, чтобы его позлить). Денис Викторович цокнул. — Раз так не хочешь, чтобы тебя растягивали, получи и распишись. Я пикнуть не успел, как он на полную длину засадил в меня игрушку и не дал даже привыкнуть, сразу начиная двигаться. Я и стонать-то сначала не смог, такая боль ударила, но возбуждение только прилило, делая желание невыносимым. Осознание, что меня лишают девственности, да еще и делает это Денис Викторович, только усиливало желание. С языка стали срываться ненужные никому просьбы. — Что ты там бормочешь? Я не стал бы унижаться и просить разрешения кончить, поэтому уперто поджал губы, бесцельно дергая наручниками. Блин, знал же, что кожу себе до дыр так сотру, а все равно зачем-то сопротивлялся. Денис Викторович тем временем ускорил темп. Я изогнулся, когда он нащупал простату и принялся раз за разом задевать самую горячую точку. Будь возможность, я бы кончил сейчас от любого прикосновения. Жар горячими волнами разливался по телу, через минуту у меня уже ноги сводило и живот так нещадно болел, что хотелось кричать. А учитель все трахал меня, не давая касаться члена даже собственными бедрами. Он продолжал держать мои ноги широко разведенными. Я прикусил губу, совсем уж отчаянно заскулил, и лишь тогда пытка остановилась. Игрушка с пошлым звуком вылетела из меня, а я обессиленно рухнул на кровать с противным ощущением пустоты и неудовлетворенности. Опомниться он мне дал, ударив прямо по распаленной коже. Я не сдержался и крикнул, за что мне в рот прилетели два пальца. — Обсоси. Желание кончить заполонило весь мой разум и я бездумно принялся обсасывать грубо толкавшиеся в рот пальцы. Давился, но сосал, потому что вслед за моими манипуляциями Денис Викторович передумал меня пороть и призывающе гладил напряженные яички. Я не выдержал, выпустил его руку, от которой протянулась полосочка слюны, и прошептал: — Пожалуйста… — Что? Не слышу, — он улыбнулся уголком рта и невесомо прикоснулся к подрагивающему члену. — Идите вы, — сквозь сжатые зубы прорычал я, в противовес толкаясь в его руку. Учитель снисходительно хмыкнул и обхватил мой член рукой. Хватило пары движений, и из меня словно дух выбили. Настолько я себя охуенно еще не чувствовал. Я, блять, готов был любые извращения перетерпеть, если с ним всегда так кайфово кончать. Я лежал, весь в поту, на сбившихся простынях, заляпанный собственной спермой и нихуя не счастливый. Утро должно было быть милым, полным ласк и нежностей. А я что получил? Сон блять. Пиздец-какой-реалистичный-сон. Больнее фейкового секса была только реальность. Я мелко задрожал и принялся шептать нечто неразборчивое ему в губы. Блять, меня сейчас изнасилуют. Денис Викторович вдруг выпустил меня и отошел подальше, тяжело дыша. — А теперь уходи. На подгибающихся коленках я добрался до коридора и натянул на себя ботинки. Только на улице, запыхавшись от бега по лестнице, я вспомнил, что оставил у него джинсовку. Ну и пусть, зато задница цела. Подавив ненормальное желание вернуться, вызванное отнюдь не джинсовке, я вызвал такси. Денис Викторович казался мне каменной стеной, идеалом, так что такие мысли были неудивительны. И все же, как часто жертвы насилия мечтают вернуться и переспать с извращенцем? Не стоит мне больше пить. Я сел на лавочку и в ожидании сгрыз, наверное, все свои ногти. Во время поездки я еле держал себя в руках, и когда вылетел из машины, меня вывернуло прямо на дорогу. Чертов алкоголь. Чертов историк. Чертов я. Было так противно, что горечь во рту практически не чувствовалась. Угораздило же в учителя извращенца, который вдобавок читает мысли втюриться. Алексеев всегда в своем репертуаре. Иногда мне кажется, что вся моя жизнь — это просто большая шутка. Вернувшись домой в три часа ночи пьяным в хлам и даже не взглянув на обеспокоенную маму, я как последняя тварь просто завалился спать. Может, мои сны — мое же наказание. У меня, наверное, что-то с мозгами не так, если моя голова в настолько необычной форме корит меня, что сбежал. Позиция жертвы, сука. Он же ко мне приставал. Денис Викторович, единственный, как мне казалось, адекватный учитель, и — пожалуйста. Может я его и спровоцировал (мыслями своими, к примеру), но если он так на ревность реагирует, у него большие проблемы. У меня могла и психическая травма после этого быть, он об этом подумал? «Ага, психическая травма у тебя при рождении была, если тебе снится порнуха после того, как коробочку для игр увидел» — вылез из-под корки язвительный голосок. Я заткнул его аргументом, что во всем виноваты гормоны. Всегда этим оправдывался. Неприлично усталый после долгого сна, я поплелся собираться в школу. Слава богу, в пятницу у Дениса Викторовича выходной. Спустя время я, конечно, отошёл и относился к произошедшему спокойнее, но встретить его бы не смог. Блин, и почему меня больше смущают мои фантазии, а не его домогательства. День прошел обычно, за исключением того, что на занятиях я буквально сидел на иголках. Непрошенные мысли то и дело обрушивались на меня, но я упорно откладывал их до прихода домой. Буквально влетев в квартиру, я наскоро разделся, ополоснул руки и включил ноутбук. Я надеялся, что разобравшись во всем, смогу понять его желания. В конце концов, в теме я не разбирался от слова совсем. Итак, начнем с Википедии, не так страшно будет. БДСМ — психосексуальная субкультура, основанная на эротическом обмене властью и иных формах сексуальных отношений, затрагивающих ролевые игры в господство и подчинение. Это и дураку понятно, что там дальше? Старый добрый сайт поведал мне об основных принципах безопасности, заключенных в рамки SSC (safe, sane, consensual). О стоп-словах я слышал и прежде, а про остальное читал с умеренным интересом. Отвращения я не почувствовал, и на том спасибо. Были, конечно, странные моменты, но такие будут иметь места в любой субкультуре (на это место невольно напрашивалось слово «секта»). Следом за википедией я посетил еще пару сайтов. Было занимательно, пока в голову мне не пришло представить не самые безобидные пункты на себе. Так, спокойствие. Вместо додумок лучше увидеть все своими глазами. Пора пускать в бой тяжелую артиллерию. Я впервые зашел на сайт гей порно. Да еще и в раздел БДСМ. Первые минуты было странно, потом стало скучно, а затем я нашел видео с крайне сексуальным мужчиной с плетью в руках. Перед ним, растянутый на подобии спортивного козла подставке лежал раздетый, раскрасневшийся и прикованный у самого пола к ножкам блондин. Доминант замахнулся. Спустя двадцать (ладно, вру, десять) минут я готов был прибить себя прошлого, что ни разу не додумался попробовать посмотреть что-нибудь новенькое. Эти видео чертовски превосходили блондинок с четвертым размером. Ярче этого был только утренний оргазм. Из любопытства я решил еще немного полазить по сайту, и после пары роликов наткнулся на видео, полностью отбившее желание заходить сюда когда-либо еще. Отвращение того сильнее ощущалось на контрасте с лайтовым роликом безобидной порки и последующего грубого секса. Захлопнув ноутбук, я в ужасе пялился на металлическую крышку и пытался побороть рвотные позывы. Как кого-то это, блять, могло возбуждать? Искренне помолившись, чтобы Денис Викторович никогда не занимался подобным, я осторожно поднял крышку и щелкнул на кнопку «Следующее». Однако сайт завел меня в извращенные дебри видео с плохим звуком и ужасной (дело не только в качестве) картинкой. Мигом забылись все возбуждавшие меня до этого моменты и в голове остались лишь откровенные увечья, грязь и похоть. Я стер историю поиска. *** В субботу на урок истории я намеренно зашел окруженный толпой одноклассников и занял свое место, так неудобно сейчас расположенное за первой партой. На Дениса Викторовича я не смотрел. Разложил учебники с тетрадками и вперил взгляд в новенькое лакированное дерево. Весь урок я подчеркнуто на него не смотрел и не поднимал руку. Он, в свою очередь, спрашивать меня также не стал. После звонка я скрестя пальцы торопился как можно быстрее покинуть кабинет. Кажется, даже помял тетрадь по алгебре, а этот гад все равно меня в дверях поймал. «Останьтесь после урока, Алексеев», блять. Еще бы сударь добавил. Я проклинал Дениса Викторовича, с раздражением провожая последнего покинувшего кабинет ученика. Неужели нельзя отстать от меня, если видишь мое настроение? Мало того, сам вчера меня выгнал. Он закрыл дверь и устало вздохнул. Предложил сесть рядом с ним за парту. Блять, что тебе за своим столом не сидится? Я настолько был запутан в своих чувствах и мыслях, что близости нормально перенести не мог. Я сел поближе к краю стула — Ты чего такой тихий? Что-то случилось? — взволнованно поинтересовался он. — Случилось? Да так, учитель чуть не изнасиловал, но в целом все пучком — с сарказмом ответил я. От его глупого вопроса все стеснение как рукой сняло. — Ты знаешь, что я бы этого не сделал, — фыркнул он. «А жаль» — пронеслось в голове. — Не читайте мои мысли! — в страхе вскрикнул я, отгоняя непрошенные фантазии. Как мне объясняться с ним, если он это услышал? — Теперь мне жутко захотелось их прочитать, — усмехнулся историк, — Хотя сам догадываюсь, раз говорим мы об изнасиловании… — Все, замолчите, замолчите, — я замотал головой, демонстративно затыкая уши, — Надоели смущать меня! — Ладно, — он улыбнулся во все тридцать два. Я убрал руки и выжидательно на него взглянул. — А ты что, из-за несостоявшегося секса в депрессию впал? — издевательски протянул он. — Да хватит! — я крайне возмущенно посмотрел на него, — Разве не понятно, что еще позовчера я хотел вас поцеловать, а теперь смотрю вроде в глаза учителя, но вижу извращенца! — Да почему извращенца? — также возмущенно спросил он. — Я вчера такого насмотрелся, это ж пиздец! — Какое я имею отношение к тому, что ты смотришь? — он приподнял одну бровь. — Ну, раз вы этим увлекаетесь, наверное, все пробуете… — с сомнением пробормотал я. — Вовсе нет. Чего ты там вообще насмотрелся, глупый ребенок? Он ласково потрепал меня по голове. Я забыл про спор и с замиранием сердца прочувствовал каждое прикосновение его пальцев. Захотелось, чтобы меня так гладили по утрам, только еще дольше и еще нежнее. — Я просто хотел тебя спугнуть, потому что понимаю, что не таких ты отношений ищешь. А по-другому от тебя, как мне кажется, не отвяжешься. Ты с какой целью это смотреть полез, кстати? — Думал, вдруг понравится, — честно признался я, — По глазам вижу, что нет. Ладно, на урок следующий иди. И перестань загоняться. — Вообще-то, — запротестовал я, — Часть роликов мне очень даже понравилась. Пока не пошли в ход отвратительные вещи. — И что конкретно тебе понравилось? — настороженно спросил он. — Ну, наручники, плетки… — я покрылся румянцем, еле выговаривал слова, — Зажимы на соски, просто удары ладонью… Денис Викторович подозрительно смерил меня взглядом, но промолчал, отпустив, бедного, дальше учиться. Спустя еще пять уроков я на всякий случай побыстрее собрался. Но на выходе из школы меня, как я и опасался, встретило лицо отлично знакомое. Отстать от меня он не желал ни в какую. Стоит себе, улыбается, в печенках уже засел. Разве не понимает сам, что мне надо отойти немного, поразмышлять в одиночестве, и все решится. Вот чего он меня поджидает? — Пошли, провожу тебя. — Не нужно, — буркнул я, намеренно быстро проходя мимо. — Не думаю, что ты меня остановишь. — Да делайте что хотите! — психанул я, — Потом ко мне не подходите только. Мне уже нельзя все наедине обдумать? — Наедине ты себе всякую чушь придумываешь, — возразил он. — Тогда давайте все равно поговорим позже, — я сделал акцент на слово «позже», натянуто сохраняя вежливый тон. Он немного расстроенно посмотрел на меня, обещая, в таком случае, написать все сообщением. Я вздохнул и мысленно попросил у бога сил справиться с учителем-занозой-в-мать-его-заднице. Вот и дружи после этого со старшими. Да он такой же ребенок, разве что устал от жизни чуть сильнее! Дома, стоило мне только дверь за собой закрыть, как в кармане джинс раздалась вибрация. «Ты дома?» — высветилось на экране. Меня так и подбивало ответить нечто в духе «нет, умер в двух шагах от подъезда», но я решил поскорее от него отвязаться, не растрачивая время на бесполезные перепалки. «Только дверь закрыл. Что вы хотели?» «Рассказать о своих предпочтениях и табу» Вслед за этим прилетел громадный, очевидно давно заготовленный шаблонный список. Возможные сценарии были распределены на три колонки: «предпочтения» и «табу» соответственно, а также столбец «приемлимо». Я пробежался глазами по неприятным для него вещам и с облегчением обнаружил все чуждые и решительно непонятные мне фетиши и приспособления. Остальной список моего внимания не заслужил, о чем я ой как потом пожалею. Хотя, быть может прочти я их, мне в голову бы не пришло написать Денису Викторовичу «На такое и я согласен». Тут же пожалев о сообщении, я рванулся его удалить, когда оно получило отметку прочитано. Я мысленно выругался, но принял решение стоять на своем. Мое подсознание было, очевидно к этому готово, раз бездумно швыряется подобными заявлениями, но, в конце концов, почему нет? Только бы он не отказал сейчас. «Как жаль, что я твой учитель» «Но мне почти 18. Я уже взрослый» «Иди уроки учи, взрослый ты наш. Я тебя трогать не собираюсь, даже не думай» Я чуть телефон в стену не кинул. И зачем, спрашивается, было отправлять мне свои предпочтения в сексе, если у нас никогда ничего быть не может? У него ПМС? Сам пристает, а потом бросает меня. Утихшая от шока при виде его тайной коробочки обида вернулась спустя столько дней. Желания делать что-нибудь отпало, и я тупо упал на кровать прямо в одежде. К счастью, Сашка был онлайн. Сколько я себя помню, он выручал меня в любой сложной ситуации, поэтому сталкиваясь с проблемами, я мгновенно вспоминал про Сашу. Но то были терки, решаемые кулаками, а о чувствах мы с ним и не говорили толком никогда. Думаю, дело было в моем абсолютном безразличии или отсутствии влечения. Теперь я понимаю, что с брюнетки на улице взгляд стоило переводить на ее рядом шедшего парня. Вот когда желание действительно просыпалось во мне. Саша с пониманием выслушивал мои жалобы, но на середине очередного длинного гневного сообщения, которое я набирал с усердием стуча пальцами по экрану, который чудом после этого не треснул, остановил меня и сказал выйти через полчаса во двор. Двигаться не было никакого желания, но он уже вышел из сети. Значит, пошел собираться. Не могу же я его бросить одного на улице, готового утешать меня при первой необходимости. За окном было ветрено, а до нужной мне лавочки переться и переться. «Встречу Сашу и потащу в дом, а то задубею моментально» — подумал я. Ага, разбежался. Во дворе меня Сашка мало того, что ждал не один, так еще прихватил с собой три банки пива. Каким образом за месяц я из непьющего стал алкоголиком? Каждую неделю не по разу пьянею. А он к тому же Павлика притащил, теперь от обоих отпираться придется. — Ну садись, горе любовник. Пей, — Сашка протянул одну из банок, — и рассказывай. — Слушай, у меня сейчас никакого настроения пьяным разгуливать. И на улице мерзко, пошлите в здание. — Ничего, ничего, вот выпьешь — сразу согреешься! Он настойчиво ткнул в меня банкой. Я пробовал еще отпираться, но парни настойчиво усадили меня на холодную скамейку и чуть ли не силом влили всю банку. Говорить при Павлике мне не хотелось, как и открывать истинное положение вещей (в переписке я довольно поверхностно коснулся истинных причин ссоры), но все мы давно заметили, как на меня влияет алкоголь. Пусть это и была одна банка пива, эмоции так переполняли меня, что стоило начать, и я не смог остановиться, выкладывая все как есть, на духу. В тот момент я этого не осознавал, в захлебе высказывая свои мысли, но в ту ночь я заимел нового, очень надежного друга, который в дальнейшем изменил мою жизнь.